Человеку эпохи викингов, скорее всего, было бы трудно понять концепцию религии в том виде, как она выглядит сегодня. Одно из важных противоречий между традиционными духовными воззрениями скандинавов и знакомыми им книжными религиями (христианством и исламом) заключалось в том, что викинги не верили – они знали, и это знание во многом определяло их отношения с живущим рядом невидимым народом. Однако и в том и в другом случае восприятие иного носит несколько абстрактный характер, поскольку происходит в пространстве ума, а не в осязаемом пространстве практического действия.

Другими словами, мы можем понимать, как викинги представляли себе своих богов и всех остальных более или менее сверхъестественных существ, населяющих девять миров скандинавского космоса, – но что они с этим делали? Возьмем пример из известных сегодня мировых религий: благочестивый христианин, мусульманин или иудей воспринимает как само собой разумеющееся жизнь, построенную вокруг соблюдения религиозных предписаний, исполнения обрядов (включая молитву) и регулярного посещения священных зданий – церкви, мечети или синагоги. Был ли у викингов аналог этого, и если да, то какой?

Отправляясь путешествовать по нуминозному ландшафту религиозной практики, мы попадаем в мир особых мест, предназначенных для общения с высшими силами. Это могли быть постройки, сооружения из сложенных камней, странные платформы, возвышающиеся на болотных островах, или даже просто рощи деревьев или поля, инаковость которых проявлялась неочевидным образом. Они служили местом жертвоприношений, где люди отдавали драгоценные вещи, кровь или время, чтобы снискать расположение существ, способных даровать им блага.

Привести в действие силу этих мест и этих обрядов можно было разными способами на разных этапах жизненного пути с помощью различных посредников между обычными людьми и Иными. У викингов были специалисты по ритуалам (за неимением лучшего термина), посвятившие себя работе с вполне определенными каналами коммуникации – с богами, с одним конкретным богом, с эльфами, дисами и так далее. Для достижения личных целей с помощью сверхъестественных существ имелось много разных видов колдовства и магии – и много людей, которые их практиковали.

Встреча с Иными, вероятно, была для викингов непредсказуемым и тревожным, но вместе с тем вполне привычным опытом. Чтобы понять их, мы тоже должны поучаствовать в этих встречах.

Ближайший аналог слова «религия» в древнескандинавском языке – forn siðr, «старые обычаи», подчеркнуто противопоставленные новым обычаям, введенным позднее христианскими королями. Однако это не официальный термин, обозначающий совокупность разрозненных явлений, а скорее способ отличить нечто от его противоположности. Из чего на самом деле состояли эти старые обычаи? Многие сегодняшние мировые религии, несмотря на межконфессиональные различия, можно в широком смысле называть книжными, поскольку они основаны на священных писаниях. В них есть господствующие догмы и более или менее строгие правила поведения, обычно опирающиеся на концепцию послушания и поклонения. Последнее важно, поскольку это подразумевает безоговорочно одобрительное отношение верующих к богу (богам). Ничего подобного викинги не признавали. То, что мы сейчас обособляем как религию, тогда было для них просто еще одной стороной повседневной жизни, неразрывно связанной со всеми остальными сторонами существования. То же касалось и самих богов – они просто были как неизменная часть мира. Разумеется, иногда требовалось их умилостивить, чтобы сохранить их расположение (на их же условиях), но при этом они не обязательно должны были вам нравиться.

Суть скандинавской духовной жизни, на мой взгляд, прекрасно отражает концепция религиолекта. Если в диалекте отражается местная разновидность языка, то религиолект играет ту же роль в контексте религии, объединяя веру и практику в гибкое целое, которое можно задействовать в определенных местах или социальных ситуациях. Специфические религиолекты могут быть связаны с этнической группой, последователями отдельного человека или набором контекстуальных обстоятельств, в которых проявлялись или были необходимы определенные виды духовного самовыражения. Ведущий специалист в этой области выделяет религиолекты высоких залов, крестьянской усадьбы, островов, побережья. Можно предположить, что существовали религиолекты, связанные с войной, плодородием, ткацким делом и даже линейной и ограниченной во времени деятельностью купцов, отплывающих в дальние страны. Если взять этнический пример из Швеции, то народы свеев и гетов, вероятно, также различались в этом отношении, и в свите каждого короля, возможно, были собственные правила обрядового поведения.

Религиолект представляет разницу не только ритуальных практик, но иногда и лежащих в их основе догм и этики. Эта разница затрагивает и другие аспекты общества, в том числе статус и пол, открытое и домашнее пространство и так далее. Религиолекты не обязательно являются взаимоисключающими – как подсказывает название, они могут служить средством общения. Возможно, они возникали на границе между двумя вероисповеданиями, как, например, в случае со скандинавами и саамами. Они в полной мере отражают разнообразие ментального ландшафта викингов.

Примечательно, что само понятие скандинавской религии может на самом деле оказаться отчасти христианским конструктом. Звучит, казалось бы, противоречиво, однако мы находим параллели во многих других культурах, где приходящие миссионеры пытались вытеснить традиционные верования и насадить вместо них церковные порядки. Гораздо легче противостоять чему-то кодифицированному, организованному и имеющему внятную систему (все то, чего не было у веры скандинавов), поскольку в данном случае цель ясна и противник выглядит как единое целое. Если же ничего этого не было, противнику следовало придать нужную форму собственными руками. Так начался процесс, в конце концов превративший органичный живой мир преданий Севера в так называемые «скандинавские мифы» – нечто вроде священного писания язычников, которого на самом деле никогда не существовало. Положение усугубилось тем, что христиане, похоже, неверно поняли многое из того, с чем столкнулись, и включили свои заблуждения в ретроспективно созданные ими языческие догмы.

Чтобы по-настоящему постичь духовную вселенную эпохи викингов, необходимо копнуть глубже и добраться до изначальных верований и практик, скрытых под более поздними наслоениями.

Не так просто представить себе духовный взгляд на мир, в котором Бог или боги не занимают приоритетного места. Многие христиане и сегодня верят в святых и силу их заступничества, самые набожные могут воспринимать как буквальную истину существование ангелов, а те немногие, кто хорошо разбирается в священных текстах, идут дальше и признают существование многих других обитателей небес (и другого места), чьи сложные внутренние иерархии отражают иерархическую систему средневековой церкви. Однако ни один верующий не считает, что эти существа могут играть в человеческих делах более важную роль, чем Бог.

Викинги ни в коем случае не пренебрегали своими богами, и, безусловно, у них были свои ритуалы для выражения признания и обращения с просьбами, свои способы «договориться» с ними. Это могло быть спонтанное личное действие, зависящее от характера человека, например безмолвная молитва. На уровне господствующего класса существовали культовые сооружения (нейтрально звучащий термин, которым археологи пользуются, чтобы не говорить «храм»), где проводили обряды в честь богов, и специалисты по ритуалам, которые этим заведовали. Здесь мы опять сталкиваемся с отсутствием подходящей терминологии, поскольку эти мужчины и женщины, особенно женщины, были не жрецами как таковыми, а просто видными членами общины и обладали такими способностями и связями, которые позволяли им дополнительно взять на себя роль духовных посредников.

Новая знать, чей приход к власти в V и VI веках, в числе прочего, положил начало долгому процессу социальных изменений, завершившемуся в эпоху викингов, имела четко сформулированную идеологию, в задачи которой входила легитимизация ее положения. Одной из важнейших составляющих этой идеологии были претензии на родство с богами – происхождение от Одина, Фрейра и других. Божественное право королей в те времена было вполне буквальным понятием, и им обладали не только христианские монархи. На самом высоком уровне эти короли, наделенные сакральной властью, сами служили посредниками в двусторонней связи с другими мирами и при некоторых обстоятельствах могли лично принимать пресуществленные качества богов. Во времена крайней нужды и народных волнений – например, после череды неурожайных лет – королей вполне могли приносить в жертву по решению народных собраний, в качестве подношения их бывшим покровителям в Асгарде.

Однако в повседневной жизни людей больше интересовало общение с невидимым народом духов и природных существ. Все эти создания также требовали умиротворения, даже в каком-то смысле духовного подкупа. Эти деловые, прагматические отношения разворачивались в нуминозном пространстве потусторонней силы, где каждому человеку эпохи викингов приходилось так или иначе прокладывать себе путь. Порталами для доступа в этот густонаселенный мир могли служить особые культовые постройки и сооружения в честь богов. Также были специальные празднества, посвященные служению (такие, как álfa – и dísablót), и множество ритуалов, которые проводили под открытым небом. Конечно, все это происходило в тех местах, где жили эти существа, – иногда нанести им визит было вопросом вежливости.

Как выглядели эти культовые места и что в них происходило? В письменных источниках сохранился термин hörgr (хёрг), очевидно, обозначающий небольшие постройки или огороженные пространства, внутри которых совершали ритуалы в честь богов. За годы раскопок в крупных богатых поместьях (зальных комплексах) были неоднократно обнаружены квадратные постройки, примыкающие к основному зданию и часто огороженные забором. Это явно не жилые помещения. Обычно в них очень чисто (очевидно, так было и в то время, когда ими пользовались), а внутри можно найти множество разного рода захороненных подношений. Такие постройки обнаружены в Дании, Норвегии и Швеции – список мест постоянно растет. Пространственная близость этих особых сооружений к высоким залам и дополнительная собственная ограда внутри общей ограды поместья позволяет с достаточной долей уверенности предположить, что они служили чем-то наподобие домашних часовен христианской аристократии. Это не значило, что простым людям негде было общаться с высшими силами. Однако это дополнительно упрочивало положение военных иерархий, на которые опиралось новое общество, и подчеркивало их претензии на тесные личные отношения с богами – правителю нужно поговорить с Всеотцом наедине.

Одно из таких мест, поражающее, в числе прочего, исключительно долгим сроком службы и степенью сохранности, найдено в Уппокре в южной шведской провинции Скане, в эпоху викингов входившей в состав Дании. Здесь было раскопано крупное поселение, по-видимому представлявшее собой центр власти протогородского типа, непосредственно предшествовавший возникшему позднее на том же месте Лунду (также сакральный топоним). Рядом с залами и другими постройками найдено прямоугольное строение, очень тесное внутри, но при этом очень высокое – внутренние столбы, поддерживающие крышу, уходили на несколько метров в землю и были сделаны из цельных стволов деревьев. У постройки почти наверняка был второй этаж или башенный выступ посередине, напоминающий христианские многоярусные деревянные церкви, до сих пор сохраняющиеся в Норвегии (возможно, это не простое совпадение). В здании было три двери – с функциональной точки зрения неоправданное количество, что значит, они служили разным целям или были предназначены для людей разного социального статуса. Кроме того, у одной двери была пристройка наподобие крыльца.

Столбы, державшие крышу и стены постройки в Уппокре, по-видимому, были покрыты золотой фольгой: более двухсот пластинок обнаружено в столбовых ямах и вдоль линий стен. Наверное, они блестели в темноте, отражая свет огромного очага в центре. Внутри, судя по всему, было очень жарко. В главном помещении найдено железное кольцо клятв, известное по письменным источникам, – на этом предмете приносили самые священные обеты. Второе кольцо клятв обнаружено за пределами здания. Под полом найдена стеклянная чаша, привезенная с берегов Черного моря, фрагменты других предметов, а также множество золотых вещей и украшений, которые, по-видимому, были захоронены как подношения в период, когда зданием активно пользовались. Рядом с очагом стоял кубок из бронзы и серебра, обвитый чеканными золотыми лентами, – предмет огромной ритуальной силы. Поразительно не только то, что все эти вещи остались на местах, когда здание было окончательно заброшено, но и то, что никто впоследствии не посмел их украсть. С севера и с юга храм в Уппокре (на этот раз употребление термина вполне оправданно) окружен подношениями оружия – в основном сломанными копьями и щитами – и другими жертвенными захоронениями, включая человеческие останки. Культовое строение располагалось в центре городского комплекса Уппокры и в каком-то смысле играло ту же роль, что и высокие залы, где правители принимали гостей. Вероятно, оно существовало необычайно долго: первые этапы его постройки относятся к III веку н. э., оно пережило как минимум шесть перестроек на том же месте, а затем его продолжали использовать до эпохи викингов.

Некоторые светские постройки, по-видимому, также имели дополнительные религиозные функции – особенно это касалось высоких залов самых знатных семей. В настоящее время все больше ученых согласны с тем, что крупные землевладельцы и местные вожди могли лично играть определенную роль в культовых ритуалах и что в пиршественных залах их поместий могли происходить жертвоприношения и другие церемонии. На древнескандинавском языке такие места называли словом hof – в современных скандинавских языках оно стало обозначать королевский двор. Мы находим его в топонимах эпохи викингов, таких как Хофстадир в Исландии (где тоже найдены следы жертвоприношений животных). Объединение функций зала и «храма», по-видимому, стало нормой в период викингов, когда ранее обособленные «домашние часовни» слились с резиденциями знати.

Возможно, нечто наподобие такого здания, не менее впечатляющего, чем культовое строение в Уппокре, имел в виду Адам Бременский, создавший один из самых известных текстов в историографии эпохи викингов. Этот же Адам писал о многоженстве у скандинавов, но его главный подарок ученым скрывается в другом разделе того же сочинения. Адам был каноником под началом архиепископа Гамбургского Адальберта. Около 1070 года, работая в монастыре в Бремене на севере Германии, он составил официальную историю епархии архиепископа, в том числе осветил ее миссионерскую деятельность на севере. У него было много источников информации, и одним из них был датский король Свен Эстридсен, сообщивший подробности из первых рук. Неизвестно, в какой степени он сам или Адам были заинтересованы в христианской антиязыческой пропаганде, но в отчете мы находим подробное описание великого храма в Уппсале – огромного здания, убранного золотыми цепями, с деревянными идолами внутри:

У Адама мы также находим деталь, подтверждающую предположение о том, что залы могли играть роль храмов: он обозначает помещение, где проводили ритуалы, латинским словом triclinium – так обычно называли обеденную комнату в доме, и, возможно, он имел в виду именно это.

В своем пространном повествовании он также подробно описывает вечнозеленое дерево с большими раскидистыми ветвями, гадания по человеческим жертвоприношениям в священном колодце и священную рощу. Кроме того, Адам говорит о ритуальном календаре Уппсалы и природном «театре», окруженном «горами», где проводились обряды. Возможно, последнее относится к равнине, окруженной широким полукругом погребальных курганов, – не вполне горы, но тем не менее заметно возвышающиеся объекты местности. Адам также упоминает, что все это сопровождалось столь непристойными празднованиями и гуляньями, что «лучше будет вовсе обойти их молчанием» (черт возьми).

Целая научная отрасль долгие годы пыталась анализировать текст Адама, то признавая его достоверным, то отвергая, но в последние десятилетия параллели между его описаниями и открытиями археологов становятся все более явными. Даже ритуалы, которые так его смутили, кажутся удивительно похожими на эротическую магию и сексуальные празднества во славу богов Фрейи и Фрейра, которых наверняка было достаточно, чтобы заставить любого христианина поспешить на исповедь. В настоящее время считают, что его рассказу в целом можно доверять, хотя некоторые ученые по-прежнему категорически с этим не согласны. Описание Адама имеет сходство с рассказом Титмара из Мерзебурга о кровавых жертвоприношениях в X веке, совершавшихся с еще большим размахом в Лейре, датском аналоге Уппсалы. И то были не единичные явления.

В древнескандинавских текстах мы также находим упоминания о vé, разновидности святилищ, встречающихся в топонимах, а также, очевидно, оставивших археологические следы. В Лилла-Уллеви («Маленькое ве Улла») в шведском Уппланде была обнаружена прямоугольная насыпь из камней с бордюром и двумя каменными же линейными выступами, как будто образующими нечто вроде подъездной площадки. Сооружение расположено на краю высокого холма. Вокруг, судя по всему, стояли высокие помосты и столбы, образующие дополнительную линию ограждения. Вокруг этих сооружений найдены ритуальные захоронения предметов – как можно предположить, дары высшим силам – оружие, кресала и более шестидесяти колец-амулетов. По-видимому, эти подношения были сделаны в самом начале эпохи викингов, хотя активность на этом месте началась как минимум на сто лет раньше.

Рис. 14. Встреча с богами. Место проведения ритуалов под открытым небом в Лилла-Уллеви, Уппланд, Швеция. Подношения закапывали в землю перед каменной платформой и вокруг нее, вокруг платформы стояли столбы. Традиционно загадочное культовое место позднего железного века. Фотография: Макс Маркус (Max Marcus/Hawkeye)

Второе такое святилище на территории Швеции было раскопано в Гётави («ве Богов») в Нерке и обладает еще более примечательными особенностями. Судя по наименованию, у него была более широкая духовная клиентура, чем у мест, названных в честь только одного божества, – возможно, это было нечто вроде римского Пантеона, «храм» всех асов? Посреди открытой и довольно сырой равнины были уложены в девять параллельных рядов массивные каменные плиты, укрытые сверху слоем глины. Получившаяся прямоугольная конструкция, по-видимому, имела небольшое чашеобразное углубление в центре и была обнесена изгородью. Химический анализ показывает, что внутри ограждения было пролито много крови, особенно около того края, где стояли большие столбы. Связь с жертвоприношением животных (и, возможно, людей) кажется вполне очевидной. По периметру глиняной платформы неоднократно разводили костры. Очевидно, все, что происходило внутри огороженного пространства, скрывала стена дыма, и в то же время происходящий ритуал был виден с большого расстояния. Стремление отделить «посвященных» (неважно, как их тогда называли) от всех остальных проявляется и в выборе места для глиняной платформы. Это было что-то вроде острова посреди болота – ее окружала, конечно, не настоящая трясина, но все же достаточно ненадежная и труднопроходимая топкая местность.

Святилище в Гётави, в отличие от Лилла-Уллеви, появилось на удивление поздно, и есть данные о том, что его продолжали использовать даже в XI веке, когда, например, Дания уже более века была христианской страной. Это совпадает со многими литературными источниками (в том числе работой Адама Бременского), где говорится, что Швеция сопротивлялась христианскому влиянию гораздо дольше, чем вся остальная Скандинавия.

Девять каменных оснований в Гётави привлекают внимание еще к одному важному и часто встречающемуся аспекту мировоззрения викингов – священному числу. Число девять (и его квадратный корень три) неоднократно встречается в скандинавских мифах и преданиях. У морского божества Эгира и его жены Ран девять дочерей, духов волн. У Хеймдалля девять матерей. У великана Бауги девять трэллов. У прекрасной Менглёд девять служанок, а ее мать Гроа защищает ее девятью амулетами. У Одина восемнадцать заклинаний – дважды девять. У Тривальди, еще одного великана, убитого Тором, девять голов. Фрейр ждет свою возлюбленную, а позднее жену Герд девять ночей. Столько же времени Один висел на дереве, принеся самого себя в жертву, исходил по́том между кострами в «Речах Гримнира» и ехал в Хель на Слейпнире. В Вальхолле каждую девятую ночь из большого золотого кольца Драупнир, источника богатства Одина, капают восемь новых колец (всего их становится девять). У княжны Лэгьярн из Муспельхейма есть сундук, который нужно закрыть на девять замков, один за другим. Список можно продолжать, и ту же картину мы наблюдаем в человеческом мире Мидгарда: по сведениям Адама Бременского, великие жертвоприношения в Уппсале длятся девять дней и проводятся каждые девять лет, при этом убивают по девять существ каждого вида. (Между прочим, оценивая правдивость текста Адама, можно поинтересоваться, каким образом ему удалось придумать эти подробности, так хорошо укладывающиеся в широкую картину, о которой он ничего не мог знать.)

И конечно, есть еще девять миров и девять кругов Хель, которые находятся в девяти лигах под землей. А в конце всего, когда наступит Рагнарёк, смертельно раненный Тор сделает девять больших шагов навстречу смерти.

Внутри всех этих зданий и огороженных пространств, очевидно, совершали разнообразные ритуальные действия, но главное место среди них занимало blót – слово часто переводят как «подношение», но в действительности это было нечто большее. По своей природе blót ближе к подарку. Обычно оно заключалось в ритуальном убийстве животных (иногда людей), чью кровь проливали на камни или собирали в сосуды, после чего окунали в них небольшие ветки и окропляли зрителей и здание.

Размах обрядов зависел от статуса участников и исполнителей. В северном исландском храме-зале Хофстадир в течение многих лет во время регулярных сезонных ритуалов обезглавливали волов, а их черепа прибивали на стены здания как неизменное зримое свидетельство договора о взаимоуважении между хозяевами зала и обитающими вокруг силами. Остеологический анализ костных травм показал, что животных убивали, нанося удар мечом или топором сбоку по шее, в то время как еще один человек обездвиживал животное. Этот метод давал большую дугу артериальной крови – наглядная жестокая демонстрация верности слову, впечатляющее зрелище. Еще одной общей чертой скандинавских ритуалов, по-видимому, было убийство птиц – высказывались предположения, что их смерть помогала открывать путь между мирами, особенно для умерших.

На других площадках материальные слои могли накапливаться по мере того, как предметы раз за разом разбрасывали или закапывали внутри и вокруг культовых сооружений. Среди этих вещей было не только оружие и кольца-амулеты, упомянутые выше, но и многое другое: подошвы с шипами (возможно, просьба о благополучном зимнем путешествии), россыпи битых бусин и отходы металлообработки. Также очевидно, что во время этих церемоний употребляли пищу – вероятно, устраивали ритуальные пиры, – а ее остатки иногда разбрасывали вокруг.

Помимо культовых построек и святилищ, существует множество данных о ритуалах, которые проводили под открытым небом и в природных святилищах. Подношения совершали на болотах, в приливных зонах и других местах, связанных с водой. Оружие оставляли в реках или ручьях, часто на границах – этот обычай существовал также в заморских поселениях викингов. Кольца и другие дорогостоящие изделия из металла, напротив, бросали в стоячую воду, в озера и пруды, отдавая их живущим в глубине существам.

В тех местах, которые не были ни землей, ни водой, но представляли собой своего рода переходное пространство «между тем и этим», викинги возводили особые постройки для жертвоприношений. Это могли быть помосты из расколотого на огне камня или дерева. Обычно их окружают остатки ритуальных застолий, там же находят животных, укрытых тростником и камышом, или связками льна. Среди животных, принесенных в жертву на помостах, чаще всего встречается крупный рогатый скот, а также кабаны, собаки и особенно лошади. Большинство из них убиты ударами по голове, в некоторых случаях даже неолитическими каменными топорами, изготовленными за тысячи лет до викингов. Очевидно, люди эпохи викингов находили их в полях так же, как сейчас их находят наши современники в сельской местности. Фольклор связывает их с богом Тором: викинги считали, что каменный топор отмечает место, где в землю ударила молния, и, возможно, приписывали древнему орудию особую силу, что делало его особенно мощным инструментом жертвоприношения.

В ритуалах использовали не все части туш, особенно лошадиных. От лошадей в большинстве случаев найдены только черепа и конечности, что позволяет предположить, что на самом деле это были пустые шкуры с головой и копытами. Сохранились текстовые описания этих мрачных артефактов, установленных на помостах на краю жертвенных площадок. В некоторых случаях – как, например, в Бокарене в провинции Уппланд, Швеция, – они окружали помост со всех сторон. В других местах обнаружены керамические сосуды с проделанным снизу отверстием. Все, что вливали или складывали в эти сосуды, стоявшие на вертикальных полузатопленных бревнах, медленно исчезало, истаивало, как будто его поглощали водяные духи, – это доказывало, что подношение принято.

Болотные жертвоприношения были достаточно распространены и существовали в Скандинавии с позднего бронзового века и далее. Под воду отправляли оружие и части доспехов, изделия из драгоценных металлов, повозки и даже целые корабли. Тем самым люди эпохи викингов продолжали давнюю традицию, частью которой, что важно отметить, всегда были человеческие жертвоприношения. Некоторых людей явно ритуально убивали, чтобы они сопровождали других в смерти. Однако кровавые жертвоприношения могли совершать не только во время похорон, и человеческие останки довольно часто находят рядом с телами животных, предназначенных богам или другим сверхъестественным силам. В Швеции многие места, где археологи обнаружили следы человеческих жертвоприношений, упоминаются в гораздо более позднем фольклоре в связи с разновидностью водяного духа по имени некки (Näcken). Это существо появлялось в виде обнаженного мужчины (иногда в виде белой лошади с пугающими человеческими глазами), который пел или играл на скрипке так чарующе, что услышавшие его невольно подходили ближе. Но если они не делали подношений, некки затаскивал незадачливого гостя под воду, и больше его никто никогда не видел. Может быть, здесь мы наблюдаем отголоски воспоминаний о кровавых ритуалах эпохи викингов: кто-то приходил в эти места, чтобы остаться там навсегда.

Кроме того, на болотах ставили деревянные фигуры условно человеческой формы. Это могли быть идолы или, возможно, заместители живых людей (что-то вроде постоянного жертвоприношения). Некоторое количество таких предметов поднято из болот, в ряде случаев они очень большие, выше человеческого роста (что, вероятно, оправданно, если на самом деле это были боги). Их часто делали из стволов деревьев, выбранных за какие-то причудливые особенности естественного развития, напоминающие человеческую анатомию, – например, из ствола с выступающей ветвью могли сделать мужскую фигуру с огромным пенисом. Упоминания о таких фигурах встречаются и в стихах. В «Речах Высокого» Один, бродя по дорогам под видом изгнанника, делает любопытное наблюдение:

Самыми впечатляющими и заметными местами жертвоприношений были священные рощи (о них мы упоминали выше в связи с топонимами). Адам Бременский говорит об одном таком месте в своем описании ритуалов в Уппсале: это купа «божественных» деревьев, на ветвях которых были подвешены и медленно разлагались около семидесяти двух тел самцов животных – по девять каждого вида. Среди них были крупные животные, такие как жеребцы, и человеческие жертвоприношения (мужчины). Похожие сцены изображены на картинных камнях Готланда и на гобеленах эпохи викингов из Осеберга. Возможно, не случайно Одина называли, среди всего прочего, богом виселицы, а в некоторых текстах говорится, что он мог пробуждать повешенных покойников и расспрашивать их о будущем. Гадание играло важную роль в ритуалах викингов, и, возможно, также было связано с жертвенными рощами.

Миссионеры относились к таким демонстрациям с особенным негодованием. Христианские культуры Европы считали нормальным подвергать людей разнообразным жестоким публичным казням, но в атавистическом ужасе отшатывались от дерева, увешанного трупами животных.

Обнаружить такие места археологическими методами обычно очень трудно, но одно из них замечательным образом сохранилось на острове Фросен на севере Швеции (тот самый остров Фрейра, который мы упоминали выше в связи с топонимами). Когда внутри средневековой церкви проводили перестройку, потребовалось снять пол, и прямо под алтарем археологи обнаружили хорошо сохранившийся пень березы, окруженный сотнями костных фрагментов. Радиоуглеродный анализ показал, что дерево было срублено в конце XI века – то есть примерно в то время, когда здесь построили первую деревянную церковь (и близко ко времени существования описанной у Адама Бременского жертвенной рощи в Уппсале). Захоронения костей датируются X веком, а значит, ритуальная деятельность вокруг дерева без всяких сомнений относится к эпохе викингов.

Кости принадлежали значительному количеству животных нескольких видов, и, вероятно, копились на протяжении многих лет – не исключено, что туши подвешивали на ветвях. Всего были найдены останки одиннадцати кабанов, двух коров и пяти овец или коз, а также головы шести североамериканских лосей и двух оленей и целые туши пяти медведей. Можно предположить, это было выдающееся зрелище. Кроме того, землю усеивали части тел белок, северных оленей, лошадей и собак. Тревожным образом коррелируют с имеющимися текстами найденные человеческие кости – очевидно, среди подношений на дереве Фрейра были люди. Недавнее исследование останков животных с острова Фросен показало, что убийства проводили сезонно, особенно весной; это ясно указывает на то, что ритуалы могли быть частью vårblót – весеннего жертвоприношения. Некоторые кабаны (священное животное Фрейра) были выбраны из-за необычной длины и остроты клыков – здесь снова важную роль играла зрелищность.

Дерево, несомненно, должно было находиться у всех на виду – оно стояло в самой высокой точке острова, откуда открывался вид на озера и горы. Об этом говорит и топоним места – Хов, то есть hof, слово, обозначавшее храм-зал. Также не случайно именно на этом месте христиане построили свою церковь (вероятно, они же срубили дерево) и даже возвели алтарь точно над пнем. Специалисты часто говорят о синкретической религии – слиянии разных традиций или верований, которое облегчает переход от одного к другому, – но найти археологические следы этого процесса удается крайне редко, а здесь обнаруженные материалы позволяют говорить скорее о насильственной апроприации. Очевидно, христиане не всегда напрямую разрушали духовные обычаи Севера и в некоторых случаях пытались убедить своих приверженцев в том, что они неосознанные (неправильно понявшие истину) предшественники новой веры и обращение требует лишь небольшого изменения привычек, а не полного отрицания своей сущности.

Огромное место в картине духовной жизни викингов занимало колдовство и практиковавшие его женщины и мужчины-ergi. Несмотря на то что они играли важнейшую роль в жизни и в представлениях скандинавов, им до сих пор не уделяли должного внимания. Эти особенные женщины и мужчины намного лучше окружающих были осведомлены о том, какими нитками сшит окружающий мир. Они знали, в каких местах аспекты реальности накладываются один на другой и где между ними возникают разрывы. Очевидно, по причине своей непохожести на обычных людей они были вытеснены на окраину общества, но именно там находили свою силу. Можно сказать, они в каком-то смысле перешагивали реки, разделяющие миры, и оставляли следы на обоих берегах.

Разговоры со сверхъестественными силами велись посредством колдовства, а не культа. Много чернил было пролито в тщетных попытках классифицировать или дать определение скандинавской магии, но при этом всегда упускали из виду, что те, кто практиковал эту магию, скорее всего, никогда не пытались ее классифицировать, а значит, и нам вряд ли стоит это делать. В простейшем виде колдовство представляло собой средство или метод, набор приемов, которыми люди пытались повлиять на Иных или принудить их исполнять свою волю. В эпоху викингов этим занимались не официальные представители священства или королевской власти, а обычные люди из обычных соседских общин.

Данные о колдовстве в эпоху викингов трудно оценить, поскольку они в подавляющем большинстве взяты из средневековых саг и стихов, но даже эти тексты глубоко насыщены магией. В большей или меньшей степени колдовство присутствует почти в каждой истории и часто описывается в самых живых и ярких выражениях. Так, в одном эпизоде «Саги о Вёльсунгах», когда начинает твориться колдовство, мы читаем, что «воздух и пути ожили, переполненные магией». Удивительная сила древнескандинавского языка переплетается здесь с искрящим напряжением в момент соприкосновения Иного мира с нашим. Конечно, это нельзя назвать прямым репортажем с места событий, но поразительно, насколько отраженный в литературе мир скандинавской магии не похож на средневековое европейское колдовство, каким его воспринимали во время создания саг. В сущности, изображенная в сагах материальная культура тоже согласуется скорее с миром эпохи викингов, чем с тем средневековым миром, в котором жили авторы, и это веский довод в пользу того, что саги хотя бы в основе своей отражают реальные исторические обстоятельства, память о которых сохранилась в устной традиции.

Еще одной отличительной особенностью колдовства, как показывают источники, было его разнообразие. Существовало множество разных видов магии. Некоторые из них охарактеризованы достаточно внятно, другие так же расплывчаты, как термины, которыми мы пользуемся сегодня. Всеми ими занималось огромное количество людей, и часть из них были крайне узкими специалистами.

Рис. 15. Смерть колдуньи. Погребальная камера Bj.660 из Бирки, Швеция, – возможно, захоронение заклинательницы, идентификация проведена по железному посоху и ожерелью из амулетов. Реконструкция: Торхаллур Траинссон (Þórhallur Þráinsson)

Самой высокой, самой ужасной магией была seiðr – сейд, которой владели Один и научившая его этому Фрейя. С помощью этой магии можно было увидеть будущее, предсказать судьбу, получить богатый урожай или наполнить фьорд рыбой. Сейд могла и лечить, и причинять вред. Она могла приносить удачи или неудачи. Она позволяла разговаривать с умершими. Ею можно было воспользоваться, чтобы соблазнить, очаровать или сексуально подчинить человека. Сейд могла сбить с толку, заставить растеряться в роковой момент, затуманить разум ужасом. Она могла придать мышцам небывалую силу или лишить человека всяких сил, подарить одному сверхъестественную быстроту и ловкость, а другого превратить в бесполезную развалину. Она могла закалить оружие или, наоборот, сделать его хрупким, как лед. Сейд могла нанести рану, могла убить, могла воскресить убитого. Это была магия поля битвы, крестьянского поля, плоти и плотских утех, разума. Не случайно она ассоциировалась с богами войны, плотской любви и рассудка.

Кроме этого, были galdr – гальды, пронзительное высокое пение, отчасти сохранившееся в характерной для северной народной музыки традиции закликания скота с пастбищ. Еще один вид магии, gandr, часто использовали мужчины. Также существовало множество других видов колдовства с достаточно развитой терминологией, которую мы просто не можем перевести с древнескандинавского языка. Все они могли быть использованы по отдельности или в сочетании друг с другом, а также с сейд, для достижения нужного результата. Представьте себе ящик, полный магических инструментов и приспособлений, которые по очереди выбирают для разных этапов задачи.

Разнообразию видов магической практики вполне отвечало разнообразие тех, кто ею занимался. Из саг и стихов мы узнаем около сорока различных наименований колдуний и колдунов. Некоторые играют определенные роли или имеют особые приметы: они носят посох, они пророчествуют, целая группа их «скачет верхом» по темноте или холоду, они используют особые виды магии. Есть и более общие термины, близкие по значению к современному слову «ведьма» или даже «волшебник». Все эти понятия имеют ощутимый сексуальный подтекст.

С некоторыми оговорками мы, вероятно, можем обнаружить этих людей с помощью археологии: например, более чем в 50 могилах найдены металлические посохи, очень похожие на описанный в сагах главный атрибут колдуньи, отразившийся даже в широко распространенном наименовании – völva означает «носительница посоха». Эти захоронения были определены как женские достаточно спорным ассоциативным путем, о котором шла речь выше, на основе артефактов, а также того, что тела явно одеты в традиционную женскую одежду эпохи викингов. Однако в магических практиках не было ничего традиционного, и, возможно, некоторые из похороненных обладателей посохов – это мужчины, переодетые в женское платье, или трансженщины, или люди, которые воспринимали себя каким-то иным образом. Помимо посохов, в этих могилах есть другие орудия ремесла, в том числе галлюциногены, разные части тел животных, талисманы и амулеты, а также неожиданные элементы костюма. Мы не можем с уверенностью сказать, что идентифицировали именно могилу вёльвы или кого-нибудь из ее коллег, но в целом данные раскопок достаточно внятно коррелируют с описанными в средневековых письменных источниках колдовскими практиками эпохи викингов.

Более полутораста лет назад была высказана до сих пор не утратившая актуальности гипотеза о характере таких магических практик, как сейд. Согласно этой гипотезе они, возможно, представляют собой самобытный скандинавский аналог того, что в других местах принято называть шаманизмом. В качестве доказательства ссылаются на путешествие души отдельно от тела, транс Одина и сексуальные ритуалы с использованием посоха, помогающие возвратить душу в «жилища свои, обличья свои». Споры на эту тему еще не закончены, но сложный социальный мир скандинавского колдовства, кажется, уже прочно занял свое место в качестве независимой культурной традиции в широком контексте северной духовности.

Все эти разнообразные практики и их не менее разнообразные сферы применения в конечном итоге связаны с живыми людьми и их попытками общаться с существами иной природы. Но сами живые тоже могли перешагнуть одну из этих границ и попасть в царство смерти. В любой культуре обращение с умершими может дать много ценных сведений об отношении к жизни, идентичности, гендеру, власти, статусу и многому другому. Смерть у викингов была не только зрелищной, но и весьма разнообразной. Последним рубежом в исследовании мышления викингов и устройства их общего дома Мидгарда будут границы самой жизни.