Острова, что лежали дальше к северо-западу, были открыты тем же способом, что и сама Исландия. Предание гласит, что первым викингом, увидевшим издалека эти новые земли, был норвежец Гуннбьёрн Ульвссон. По пути из Норвегии в Исландию он угодил в бурю и после долгого плавания заметил неизвестные ранее скалистые острова, которые и назвал в свою честь – Гуннбьёрновыми шхерами. Кроме того, ему показалось, что еще дальше на западе находится более просторный массив суши. Гуннбьёрн повернул обратно и рассказал дома о своих находках, но те никого не заинтересовали: в Исландии пока еще хватало свободной земли.

Прошло около века, прежде чем викинги решили, что в Исландии началось перенаселение (по крайней мере, по их собственным меркам). И в 978 году исландский мореплаватель Снэбьёрн Боров решил пройти тем же путем, что и Гуннбьёрн, в поисках таинственной новой земли. Собрав команду, он достиг Гуннбьёрновых шхер и, к своему удивлению, обнаружил, что те уже заселены, хоть и неплотно. Снэбьёрна опередили другие викинги, которым было тесно в Исландии. Они-то и подтвердили, что на западе действительно есть какая-то большая земля.

Настойчивость Снэбьёрна принесла плоды: через несколько дней плавания он достиг восточных берегов Гренландии – огромного вулканического острова, что превосходил размерами Скандинавию. Снэбьёрн основал здесь колонию, но почти сразу же случилась беда. Место, которое он выбрал, было непростым: Восточное побережье Гренландии вообще малопригодно для проживания. Но настоящей причиной катастрофы стали ссоры и стычки между колонистами. Во время одной из таких стычек, вспыхнувшей по неизвестному поводу, обе стороны схватились за оружие, и Снэбьёрн был убит в драке. Без предводителя колония быстро погибла, и только двое выживших вернулись в Исландию.

Но несмотря на чудовищный провал, которым обернулась попытка колонизации Гренландии, путешествие Снэбьёрна доказало, что новая земля на западе есть и исландцам под силу до нее добраться. Вторая попытка состоялась лишь четыре года спустя. В этот раз экспедицию возглавил пылкий норвежец по имени Эрик Торвальдссон, более известный как Эрик Рыжий. Казалось, будто безрассудство текло у него в крови. Его отец, Торвальд, был изгнан из Норвегии за непредумышленное убийство, а Эрик продолжил семейную традицию: несколько лет спустя он тоже «кого-то убил» и был осужден и отправлен в изгнание. Бежав в Исландию, он занял участок земли на Северо-Западном побережье – в надежде, что ему удастся здесь осесть.

Однако неприятности, похоже, шли за ним по пятам. Рабы из его усадьбы нечаянно вызвали оползень, повредивший имущество его соседа. Тот потребовал компенсации; разразилась ссора, Эрик опять убил человека (носившего прелестное имя «Эйёльф Грязный») и снова был вынужден бежать. Он поселился на одном из островков у побережья Исландии – подальше от родичей Эйёльфа, которые жаждали его крови. Но и на новом месте ему не повезло. Вскоре Эрик снова затеял ссору и на этот раз убил не только соседа, но и его сыновей, за что был приговорен к изгнанию на три года.

Изгнанный отовсюду, откуда только было возможно, Эрик понял, что остается только лишь искать новые земли – и желательно такие, где нет никаких законов. Поразмыслив, он купил корабль Снэбьёрна, нанял в проводники тех двоих, что пережили первый поход в Гренландию, и отправился на запад. Морякам из команды Снэбьёрна удалось повторить предыдущий маршрут, и все три года своего изгнания Эрик потратил на исследование побережья и поиски подходящего места для колонии. Обогнув скованную льдами южную окраину того, что теперь называется мысом Прощания, он обнаружил на Западном побережье, примерно на одной широте с Исландией, два фьорда, пригодных для заселения. По-видимому, Эрик не знал, что новая земля – это не материк, а большой остров: льды помешали ему обойти Гренландию кругом. Однако он заметил, что здесь не водилось хищников – ни людей, ни животных.

Придя к выводу, что затея с колонией может увенчаться успехом, Эрик отплыл обратно в Исландию и начал привлекать поселенцев. Как и все хорошие продавцы, Эрик осознавал важность рекламы и потому дал новой земле привлекательное имя «Гренландия», что означало «Зеленая страна». Это сработало; помогло и то, что Эрик был красноречив и убедительно описывал, как богата Гренландия дичью и рыбой. В результате пятьсот с лишним человек пожелали отправиться на освоение новой колонии.

Свою роль, несомненно, сыграло и то, что Гренландия была необитаемой: те времена, когда в Исландии можно было занять хороший участок, остались в прошлом. Остров уже демонстрировал первые, но недвусмысленные признаки экологического упадка. В поисках новых пастбищ поселенцы вырубили все березовые леса, из-за чего в нагорьях началась эрозия почвы. Многие новые усадьбы терпели серьезные убытки, потому что с каждым годом земля родила все хуже. И вот в 985 году Эрик отправился в путь с двадцатью пятью кораблями, которые были загружены всем необходимым для того, чтобы начать жизнь с чистого листа.

Плавание за тысячу миль через бурные моря оказалось нелегким, хотя те, кто отважился на него, знали, что рискуют всем. Лишь восемнадцать из двадцати пяти кораблей добрались до Гренландии, а когда путешественники вышли на берег и огляделись вокруг, их постигло страшное разочарование.

Теперь стало очевидно, насколько Эрик перехвалил новую землю. Если Исландия была пригодна для жизни лишь с натяжкой, то Гренландия оказалась откровенно неподходящей. Большей частью она лежала за полярным кругом – и почти за пределом технических и практических возможностей, которыми располагали викинги. Свободной земли тут и вправду было хоть отбавляй – шутка ли, две тысячи сто семьдесят пять квадратных километров, самый большой остров на планете! – но мест, подходящих для обитания, почти не было. Большую часть внутренней территории покрывал огромный ледник, и только вдоль побережья тянулась унылая гористая полоса земли – шириной от силы километров восемьдесят. Переселенцы сразу поняли, что дерева и железа здесь совсем мало, а теплое время года длится слишком недолго, так что ни пшеницу, ни другие основные сельскохозяйственные культуры выращивать не получится. Если жизненно важные запасы истощатся, их придется завозить из Исландии, а в X веке это было трудным и ненадежным занятием.

К счастью, морская живность водилась у берегов в изобилии, так что голодная смерть колонистам не грозила. Кроме того, здесь можно было добывать на продажу предметы роскоши – тюленьи шкуры, моржовую кость, меха песцов, зайцев и белых медведей. Спрос на них в Исландии был высок, а при благоприятном стечении обстоятельств эти товары можно было доставлять даже на рынки континентальной Европы.

Колонизация началась довольно бодро. За три года, проведенных в изгнании, Эрик успел присмотреть себе место для жилья и теперь точно знал, куда следует направляться. Он обосновался на участке, рядом с которым сходилось несколько длинных фьордов, и назвал свою усадьбу «Братталид», что значит «крутой косогор». Поместье вышло лучше всяких похвал. Защищенное от ледяных арктических вод берегами фьорда, носящее имя самого Эрика, оно и по сей день остается одним из лучших земельных участков во всей Гренландии. Лабиринт островов и перешейков в водах фьорда обеспечивал вдоволь пастбищной земли для скота (поголовьем которого викинги измеряли богатство), так что остальные колонисты обосновались в окрестностях усадьбы Эрика.

Благодаря некоторым хитроумным нововведениям – таким как система ирригации, защищавшая урожай от холодов, – колония постепенно разрослась до 4000 жителей. Переселенцев стало так много, что было принято решение основать вторую колонию, в 275 км к северо-западу от первой. Эрика, естественно, выбрали на должность годи Восточного поселения, и в Братталиде был построен дом для тингов, на которые собирались жители со всего острова.

В летние месяцы, когда погода благоприятствовала, некоторые колонисты отправлялись на север и проходили до полутора тысяч километров в поисках промысловых животных – моржей, тюленей и выброшенных на берег китов. Эти походы приносили столько добычи, что Эрик вскоре разбогател – несмотря на все трудности морских путешествий.

В Исландию и Норвегию плавали нечасто, но связь все же поддерживали. Помимо непрерывного потока иммигрантов, которые покинули Скандинавию и обнаружили, что Исландия переполнена, были также родственники, что приезжали в гости, и колонисты, которые сдались и вернулись в родные края. Хотя сам Эрик больше не покидал Гренландию, его дети унаследовали страсть к путешествиям и совершили несколько поездок на родину. Жена Эрика, Тьёдхильд, родила ему по крайней мере троих сыновей, старший из них, Лейф, летом 999 года совершил опасный морской переход из Гренландии в Норвегию. С какой целью он туда отправился, неизвестно, но он взял с собой жену, возможно, решив покинуть Гренландию навсегда. Король Олаф Трюггвасон принял Лейфа в свою дружину: он как раз нуждался в таких людях. Кампания по насильственной христианизации Норвегии шла полным ходом, но сломить сопротивление язычников было не так-то просто. В конечном счете король потерпел неудачу в своем предприятии, а заодно и лишился жизни, однако Лейф и его жена зимой 999 года приняли новую веру, что сыграло важную роль в дальнейшем развитии событий.

Незадолго до смерти Олаф убедил Лейфа вернуться в Гренландию в качестве проповедника и насадить христианство в колониях. Лейф согласился, но на обратном пути попал в бурю и сильно сбился с курса. Когда ветер утих, а туман рассеялся, Лейф увидел землю – но не тот бесплодный скалистый берег, которого он ожидал, а зеленые, густо поросшие лесом холмы. Сообразив, что очутился где-то ближе к западу от Гренландии, он развернул корабль и поплыл обратно. Сам того не зная, Лейф Эрикссон увидел край Нового Света.

Однако на тот момент его куда больше занимала жизнь вечная. Вернувшись в Братталид, Лейф приступил к проповеди и для начала сосредоточился на Восточном поселении. Многие охотно откликнулись на его призыв, но Лейфу пришлось заплатить за это расколом в собственной семье. Его мать, Тьёдхильд, стала набожной христианкой, но Эрик Рыжий, гордый язычник, пришел в ужас при виде того, во что превратился его сын. Тьёдхильд построила церковь в Братталиде и заявила мужу, что не станет делить с ним ложе, пока он не отречется от своих богов, и как утверждают саги, то стало тяжким испытанием для его нрава.

К счастью, отношения в семье скоро наладились, потому что Лейф объявил о новой затее, которая отвлекла внимание от религиозных разногласий. Он вспомнил, что на западе есть неизведанная страна, и решил ее исследовать. Эрика он тоже позвал с собой (по-видимому, как талисман на удачу, – помня о его успехах при заселении Гренландии), но отец семейства был уже слишком слаб здоровьем.

Лейф Эрикссон был не первым викингом, заметившим Америку. Эта честь принадлежала Бьярни Херьюльфссону, сыну второго по богатству жителя Гренландии. Херьюльф, один из первых поселенцев, сдружился с Эриком еще в Исландии. Самому Херьюльфу жилось там неплохо, но его сын оставался в Норвегии и все никак не соглашался последовать за отцом. Вероятно, дело было в том, что Бьярни отлично преуспевал в торговле и не хотел начинать все сначала на перенаселенном острове. Впрочем, он согласился каждый год навещать своих родителей, и, судя по всему, твердо держал слово. Однако в 986 году, прибыв в Исландию с ежегодным визитом, Бьярни обнаружил, что отца и след простыл: ходили только слухи, что Херьюльф отправился в Гренландию.

Бьярни тотчас решил последовать за ним, но столкнулся с серьезной навигационной проблемой. Ни он сам, ни кто-либо из исландцев никогда не бывал в Гренландии; знали только, что она находится где-то на западе, но как туда добраться, никто не знал. Не было ни карты, ни компаса, ни даже описания того, как выглядит гренландское поселение. Тем не менее Бьярни набрал команду добровольцев, отправился в путь – и, естественно, заблудился.

С первого же взгляда на землю, круглившуюся лесистыми холмами, он понял, что прошел мимо цели. Людей, всю свою жизнь проведших в Исландии и ожидавших увидеть каменистое Гренландское побережье, такое изобилие деревьев поразило до глубины души. Деревья были повсюду: сплошная чаща, которая тянулась от кромки воды до пологих холмов в отдалении. Викинги назвали эти края Маркландом – «Землей деревьев» – и двинулись дальше на север, не пожелав задерживаться и исследовать новую местность.

Затем они добрались до острова, покрытого странными плоскими камнями – настолько большими, что двое могли улечься на одном таком камне один за другим и даже не достать до краев. Никакой живности здесь они не заметили, кроме песцов, которые бросились врассыпную от корабля, когда тот подошел к берегу. Этому острову викинги дали название Хеллуланд – «Земля плоских камней».

Бьярни и здесь не задержался: ему не терпелось разыскать родителей. На сей раз удалось поймать попутный восточный ветер, и четыре дня спустя корабль, наконец, достиг гренландских берегов. Воссоединившись с отцом и не желая больше испытывать удачу на море, Бьярни решил остаться в Гренландии навсегда. Его рассказ о землях к западу выслушали с любопытством, но желания исследовать новые края поначалу никто не изъявил.

Бьярни тоже не жаждал открытий. В конце концов, он был торговцем, а не путешественником: грузы и доходы интересовали его куда больше, чем перспектива обустройства новых колоний или войны с аборигенами. После смерти отца Бьярни унаследовал его усадьбу и занялся хозяйством.

Десять лет спустя, когда Лейф Эрикссон объявил о своем намерении плыть на запад, Бьярни по-прежнему не желал пускаться в путь, но продал Лейфу свой корабль и указал ему на выживших членов своей команды, большинство из которых согласились участвовать в новом плавании. В общей сложности набралось тридцать пять человек – немало для одного-единственного судна. Лейф надеялся не только отыскать подходящее место для нового поселения, но и, что намного важнее, найти источники сырья. Если новая земля и впрямь окажется так богата деревьями, как утверждал Бьярни, то это решит все проблемы с ресурсами, что тяготили гренландцев, – так рассудил Лейф. Он еще не догадывался, что на карту поставлено само выживание гренландских колоний.