О происхождении человека, основавшего одну из самых могущественных держав Западной Европы, известно совсем немного. Вероятнее всего, он был родом из Норвегии, а в историю вошел под именем «Роллон» – латинизированным вариантом скандинавского имени «Хрольф» или, возможно, «Хроллейв». Самая полная биография была составлена уже после его смерти: норманнский историк Дудон Сен-Кантенский написал ее по заказу внука Роллона – английского короля Ричарда I.

Согласно Дудону, отец Роллона был доверенным другом Харальда Прекрасноволосого, первого короля Норвегии, и человеком чрезвычайно гордым и независимым: о нем сказано, что он «не гнул шею ни перед одним королем». Вероятно, зря: незадолго до смерти Харальд Прекрасноволосый назначил наследником своего любимого сына Эрика Кровавую Секиру, который не отличался терпимостью к гордецам. Сразу же после смерти Харальда Эрик захватил владения отца Роллона, а самого Роллона отправил в изгнание.

Подобно многим другим скандинавам, вынужденным бежать из-под власти более могущественных соотечественников, Роллон стал профессиональным викингом. Юные годы он провел в набегах на Англию и Фрисландию. Благодаря могучему телосложению (из-за которого он и получил прозвище Пешеход, потому что ни одна лошадь не могла выдержать его веса) он быстро завоевал уважение среди датских воинов и собрал большой отряд. Так гласят легенды; но как бы ни обстояло дело в действительности, Роллон в конце концов устал от набегов, покинул берега Британии и присоединился к волне переселения норманнов на земли Западно-Франкского королевства. Этот процесс начался после победы короля Альфреда над великим языческим войском. Летом 885 года армия викингов, крупнейшая за всю историю континентальных нашествий (700 кораблей, несших в общей сложности не менее сорока тысяч человек), двинулась на Париж. «Ярость норманнов, – писал один французский клирик, – обрушилась на наши земли». Но единого и признанного всеми вождя у этой орды – в отличие от войска, терзавшего Англию, – не было. Когда парижане послали местного, оседлого викинга на переговоры с захватчиками, тот не сумел найти никого, кто мог бы говорить от имени всего войска. На вопрос, кто они такие и чего хотят, викинги (согласно Дудону) ответили, что они – даны и пришли завоевать Францию. Когда посланник спросил, кто у них король, они встали в позу и заявили: «У нас нет короля, потому что мы все равны!»

Возможно, этот диалог – не более чем вымысел норманнского историка, стремившегося подчеркнуть независимость герцога Нормандии от французской короны, но все же он неплохо передает дух свободы, отличавший викингов IX века. Викинги придавали очень большое значение свободе слова и свободе действий – и не как абстрактным идеям, а в самом буквальном смысле. В большинстве своем это действительно были изгои, не признававшие над собой никакого короля и желавшие собственными усилиями приобретать богатство и славу. Ими двигала страсть к грабежам, а не любовь к родине, не вассальные обязательства и даже не стремление укрепить и защитить родовые или семейные узы.

Если кто-то из них и пользовался в своей среде уважением больше прочих, то это был Сигфред – викинг, который ранее сражался в рядах Великой языческой армии. Через год после примирения Альфреда с Гутрумом он пересек Северное море во главе большого войска и разграбил несколько городов на побережье Фрисландии. Следующие несколько лет он посвятил набегам на города Восточно-Франкского королевства – Маастрихт, Кёльн, Экс и Трир. Наконец, император франков Карл Толстый решил избавиться от викингов и предложил им выкуп.

Сигфред охотно принял предложение и отправился разорять Пикардию и Фландрию. Но три года спустя, весной 885-го, он вернулся во владения Карла и снова потребовал деньги. Карл отказал, и тогда Сигфред привел свои корабли в устье Сены, отмахнулся от войска франков, как от надоедливой мухи, и разграбил Руан. После этого он присоединился к другим военным отрядам, что двигались в глубь страны. В ноябре того же года вся армия завоевателей подступила к Парижу.

В IX веке Иль-де-Франс с берегами Сены соединяло лишь два моста. Северный был узким, но каменным и хорошо укрепленным с обеих сторон большими гарнизонными башнями. Южный мост тоже защищали башни, но сама конструкция была деревянной и более хрупкой.

От этих двух мостов зависело все. Если бы викингам удалось их разрушить, они не только отрезали бы Париж от источников снабжения, но и открыли бы себе доступ в богатые сельские земли, которые простирались за городом. Но если бы парижане удержали мосты, то викинги, в свою очередь, потеряли бы возможность продвигаться дальше и им пришлось бы встретиться лицом к лицу с императорской армией, если та пришла бы на помощь Парижу.

Сначала Сигфред попытался договориться миром. В Париже было лишь около двухсот вооруженных солдат, а Сигфред пообещал, что викинги не тронут город, если им позволят беспрепятственно разрушить оба моста. Парижане отказались, заявив, что сам император доверил им защищать эти мосты и они будут исполнять свой долг до последнего. На следующий день началась осада.

Надеясь застать парижан врасплох, Сигфред бросил все силы против башни на северном берегу Сены, которая защищала каменный мост. Но защитники города оказали достойное сопротивление, поливая врагов кипящим маслом и смолой. Потратив целый день на бесплодные бои и понеся тяжелые потери, викинги отступили. На следующий день они совершили еще один штурм – и обнаружили, что за ночь парижане надстроили к башне еще один этаж, что дало им дополнительное преимущество. Ни таран, ни тяжелая катапульта не помогли викингам переломить ситуацию, и к вечеру они снова отступили с ужасающими потерями.

Стало понятно, что нужно либо выработать новую тактику, либо усовершенствовать осадное снаряжение. Викинги обнесли свой лагерь частоколом и потратили следующие несколько недель на сбор припасов и разработку планов. В последний день января 886 года они нанесли мощный, хорошо скоординированный удар – но уже не по башне, а по самому мосту. Для начала они засыпали защитный ров, бросая в него все, что подвернется под руку, включая хворост и трупы животных. Когда этого оказалось недостаточно, викинги перебили пленных и тоже бросили их тела в ров.

Соорудив таким образом насыпь на дне рва, они смогли приблизиться к оборонительной башне и попытались поджечь ее. Однако и в этот раз ничего не вышло: защитники вновь заставили их отступить. Прибегнув к последнему средству, викинги наполнили три корабля соломой, подожгли их и пустили по реке, чтобы те врезались в башню и мост. Но огонь не причинил вреда каменным опорам, и корабли сгорели без толку.

Эта череда неудач – оплаченных, вдобавок, ценой множества жизней – могла бы подорвать боевой дух викингов, но через несколько дней сама природа преподнесла им подарок: начался зимний паводок, и южный мост просто-напросто смыло в реку. Башня, защищавшая его, стала легкой добычей, после ее осады путь открылся. Оставив небольшую часть войска для продолжения осады, викинги двинулись вверх по Сене и дошли до самой Луары, разоряя все на своем пути.

Парижане слали отчаянные просьбы о помощи, умоляя Карла Толстого прийти к ним на помощь. Император в это время находился в Италии, так что освободительный поход возглавил один из его военачальников – Генрих Саксонский. Вероятно, император внушил ему, что нужно поспешить, потому что Генрих подгонял свою армию изо всех сил. Зимний переход через Альпы дался ему нелегко, и первая же атака на лагерь викингов обернулась кровавой рекой. Не желая искушать судьбу, Генрих отступил и больше не пытался снять осаду.

Единственным лучом надежды, озарившим для парижан эту мрачную зиму, стало то, что Сигфред в конце концов одумался. Его попытка повторить знаменитую осаду Парижа, предпринятую Рагнаром Кожаные Штаны, обернулась лишь фарсом. Он благоразумно рассудил, что нет смысла сидеть под неприступными стенами и ждать, пока добыче взбредет в голову сдаться самой. Придя к выводу, что вся затея с осадой с самого начала была дурацкой, он согласился отступить, приняв смехотворно маленький выкуп – всего шестьдесят фунтов серебром, в сто раз меньше, чем когда-то получил Рагнар.

Однако отступление Сигфреда не означало немедленного прекращения осады. Ведь он был всего лишь одним из многих вождей, и далеко не все викинги согласились с его решением. Осада продолжалась до октября, когда, наконец, до парижан докатились слухи, что Карл Толстый выступил им на помощь со всей императорской армией. Надежда придала им отваги, и защитники города сумели отразить последнюю массированную атаку викингов, которые тоже узнали о приближении Карла и заторопились взять город, пока еще была возможность.

К тому времени, как император добрался до Парижа, под его стенами оставалось уже не так много северян. Императорские войска без труда вошли в город и окружили лагерь противника. Ничто не мешало Карлу покончить с захватчиками одним ударом – но, к изумлению парижан (а возможно, и самих викингов), он предпочел открыть переговоры.

Военачальник из Карла был никудышный, а в Бургундии у него имелся мятежный вассал, которого никак не получалось усмирить. И вот, наконец, Карлу представился случай убить одним выстрелом двух зайцев. Он предложил викингам беспрепятственно переправиться через Сену, чтобы те отправились в Бургундию и разграбили ее в свое удовольствие, тем самым наказав непокорного вассала. Затем они должны будут покинуть земли франков, получив от императора семьсот фунтов серебром.

Узнав об этих условиях, жители города пришли в ярость. Парижане пожертвовали всем, чтобы выполнить свой долг перед императором и защитить проход в глубь страны, а теперь император сам отдает врагам именно то, чего они добивались! В знак протеста они отказались подчиниться условиям договора и перекрыли реку, так что викингам пришлось протащить свои корабли волоком в обход блокады.

Должно быть, Карлу казалось, что он поступил очень умно, однако его расчеты провалились с треском. Многие викинги не сдержали слова и принялись разорять императорские земли. Через три года Карл был свержен, а парижане выбрали новым королем графа Эда, руководившего обороной города во время осады.

Между тем Роллон со своим отрядом продолжал грабить Бургундию и накопил немалое богатство. Как ни удивительно, поражения он терпел только от рук священников. В 910 году один местный епископ прогнал его из захваченного города, собрав ополчение. На следующий год Роллон попытался напасть на город Шартр в Северной Франции, но застать добычу врасплох у него не вышло: корабли Роллона, шедшие по Луаре, были замечены на подходе к городу еще за несколько дней, и епископ Шартрский успел подготовить оборонительные отряды.

Опасаясь, что город не выдержит осады, защитники решили дать викингам бой перед стенами Шартра. В этом сражении Роллон почти взял верх, но епископ и тут увел у него победу из-под носа: наблюдая за битвой с городской стены, он подал сигнал, и из ворот хлынула целая орда вооруженных жителей Шартра. Благодаря численному превосходству горожане переломили ход сражения и к ночи окружили викингов на холме к северу от города.

Сражаться ночью в Средние века мало кто рисковал: отличить своих от чужих в темноте было почти невозможно. Поэтому франки благоразумно отступили в свой лагерь, выставив часовых для того, чтобы викинги не проскользнули под покровом ночи. Но, как оказалось, именно на это Роллон и рассчитывал. Викинги, не в пример прочим, часто атаковали врага после захода солнца, нанося точные, заранее спланированные удары, сея панику в рядах неприятеля и отступая на исходные позиции. Роллон прождал почти до рассвета, чтобы все, кроме часовых, уснули, а затем отправил нескольких человек прямо в гущу лагеря франков. По сигналу они принялись дуть в боевые рога, как будто сражение уже шло полным ходом. Полуодетые франки выскочили из палаток и в панике заметались по лагерю, а Роллон, воспользовавшись смятением врага, повел свой отряд к кораблям.

Так викингам удалось добраться до берега Луары, но взойти на корабли они не успели: франки опомнились и уже гнались за ними по пятам. На ходу сменив тактику, Роллон приказал своим воинам перебить всех вьючных животных, какие имелись в отряде, и сложить стену из мертвых туш. Когда подоспела конница франков, их лошади почуяли запах крови и уперлись. Так Роллон выиграл немного времени, но это был еще не конец. Франкская армия под началом короля Карла Простоватого, подоспевшая к месту сражения, перекрыла викингам отходной путь, и те оказались в ловушке. Выбор был невелик – или погибнуть в сражении с императорской армией, или умереть от голода. Но вместо того, чтобы атаковать северян, король внезапно предложил им мир на исключительно выгодных условиях.

К тому времени Карл возглавлял Западно-Франкское королевство уже более десяти лет. И вопреки своему прозвищу, он был далеко не глуп. Он понимал, что бесконечные попытки откупиться от викингов серьезно истощили их казну: в руки захватчиков перешло уже около трети всех монет, отчеканенных во Франции, а общая сумма выкупов составила более ста двадцати тысяч фунтов серебром. Средств на ведение полноценной военной кампании не оставалось, да и Карл прекрасно осознавал пределы своих возможностей. Уничтожать отдельные отряды врага в открытом бою – это одно дело, но положить конец непредсказуемым и молниеносным набегам, которыми викинги терзали всю страну, – совсем другое. И Карл решил, что необходимо сосредоточиться на обороне внутренних областей, а охрану берегов препоручить кому-то другому.

Это означало, что присутствие викингов на Сене следует не просто терпеть, но и поощрять всеми способами. Если удастся убедить северных разбойников, что в их же интересах – охранять побережье, а не грабить, то вся береговая линия королевства окажется под самой надежной защитой. А добиться этого можно было лишь одним способом: наделить викингов землей.

Примерно за двадцать лет до этих событий на такой же смелый шаг отважился Карл Толстый. Викинги уже более полувека разоряли Фрисландию и почти столько же держали ее под контролем, будучи правителями де-факто. Чтобы навести порядок на землях фризов, Карл Толстый вступил в переговоры с одним из предводителей викингов, Годфридом, и предложил ему во владение большую часть Фрисландии в обмен на согласие принять христианство. Годфрид согласился и был крещен, но отречься от Тора было не так-то просто. Вместо того чтобы заняться консолидацией вверенных ему земель и созданием единого государства, Годфрид отправился грабить Саксонию. А когда Карл Толстый напомнил ему о договоре, Годфрид лишь потребовал себе новые земли – виноградники на Рейне. Убедившись, что эксперимент провалился, Карл Толстый приказал убить Годфреда.

Карл Простоватый, к своей чести, понял, что ошибка заключалась не в самом замысле сделать из викингов береговой щит, а лишь в том, что Годфред был неподходящим для этого человеком. Другое дело – Роллон, который, как оказалось, подошел идеально.

По всей вероятности, этот викинг впервые вышел в море еще подростком и провел в набегах всю свою жизнь. Теперь ему было лет сорок пять – пятьдесят. За это время он порядком разбогател (судя по численности его отряда) и уже достиг возраста, в котором людям обычно хочется остепениться и наслаждаться плодами своих трудов. И вот Роллону представился случай осесть и вознаградить своих последователей самым ценным ресурсом для той эпохи – земельными владениями.

Встретившись на дороге из Руана в Париж, король и предводитель викингов подписали Сен-Клер-сюр-Эптский договор, условиями схожий с тем, который в свое время был заключен с Годфредом. Роллон принимал христианство и получал за это в ленное владение земли на побережье в районе Сены, с центром в Руане. Он обязался жить в мире с христианским королем, защищать вверенные ему земли и при необходимости оказывать королю военную помощь.

Роллон и его люди приняли крещение, что обернулось конфузом для всех участников. Когда викинги поняли, что после крещения каждому выдают новую белую тунику, некоторых поймали на попытках креститься повторно. Скандал удалось замять, но когда дело дошло до вассальной присяги, случилось кое-что серьезнее. Согласно одному позднему (сомнительному) нормандскому источнику, Роллон не пожелал целовать королю ногу, как того требовал обычай, и препоручил эту унизительную для вождя церемонию одному из своих людей. Тот оказался невежей. Вместо того чтобы припасть к монаршим стопам, он схватил Карла за ногу и потянул ее ко рту. Изумленный король франков при этом опрокинулся на спину.

Но несмотря на все эти недоразумения, Сен-Клер-сюр-Эптский договор стал одним из самых важных соглашений, заключенных за всю средневековую историю. В результате этого договора образовалась Terra Normanorum, «Земля северян», более известная сегодня под названием «Нормандия». Роллон с самого начала отнесся к своим обязанностям серьезно. Он восстановил разграбленные викингами аббатства и церкви, укрепил нормандские города и составил свод законов, защищавший жизнь и имущество его подданных. И что самое главное, он разделил землю между лучшими из своих людей, превратив военную аристократию викингов в сословие землевладельцев.

Судя по всему, Роллон хранил Карлу Простоватому верность. Когда в 923 году короля свергли мятежники, Роллон, как и требовала вассальная присяга, пришел ему на помощь. При этом ни сам Роллон, ни его ближайшие преемники не перестали поддерживать и укрывать викингов (норманны предоставляли им убежище вплоть до XI века), но в целом эксперимент Карла Простоватого увенчался успехом. Земли в окрестностях Сены больше не подвергались серьезным нападениям, да и сама Нормандия стала постепенно перенимать французские обычаи.

Сам Роллон во многом подавал пример своим подданным и наследникам. При крещении он принял имя Роберт, взял в жены пленницу из франков и поощрял смешанные браки. Уже через поколение скандинавский язык и обычаи почти забылись, а на смену им пришли французские.

Не исключено, что Роллон был христианином лишь формально, однако многие его потомки проявляли себя рьяными защитниками веры. На фундаменте, что заложили викинги, выросло государство смешанного типа: культура и религия французов соединились с неуемной энергией скандинавов. И это достижение, пожалуй, следует признать самым важным из всего, чего добились викинги.

Однако триумф Роллона был признаком того, что мир начал меняться. Старые «охотничьи угодья» – земли западных франков, Ирландия и Англия – были практически потеряны для викингов: за многие десятилетия нашествий они либо истощили свои ресурсы, либо научились давать разбойникам отпор. Чтобы сохранить свой прежний образ жизни, им следовало отправиться на поиски новых земель, суливших достойную добычу. Так для викингов началась эпоха географических открытий.