По другую сторону Ирландского моря дела у викингов тоже шли неважно. Дублинское королевство угасало. Отчасти причиной тому были неоднократные попытки отвоевать и удержать Йорк, истощившие силы викингов в Ирландии. Шанс завоевать Ирландию был принесен в жертву фантазиям о морской империи, и Дублину теперь приходилось расплачиваться за эти недальновидные мечты.

После изгнания из Йорка Олаф, сын Ситрика, попытался расширить сферу своего влияния в Ирландии, но столкнулся с серьезным сопротивлением со стороны верховного короля Ирландии – Маэлсехнайла Мак Домналла, который правил в области Миде непосредственно к западу от Дублина. В 980 году Олаф, которому было уже под шестьдесят, решил положить конец этой угрозе, призвав на помощь викингов с побережья Шотландии и Гебридских островов. Две армии сошлись неподалеку от холма Тары – традиционной резиденции верховного короля.

Эта битва обернулась самым тяжелым поражением из всех, какие викинги до сих пор терпели в Ирландии, и фактически положила конец господству Дублина. Старший сын и наследник Олафа был убит, армия викингов рассеялась. Ирландцы захватили Дублин и обложили его жителей тяжелой данью. Олаф либо отрекся, либо был отстранен от власти насильственно, после чего удалился в монастырь на острове Айона, где и прожил остаток своих дней как простой монах. Отныне викинги в Ирландии стали второстепенной силой: соперничающие между собой короли использовали их как союзников, но какой-либо серьезной угрозы коренным ирландцам они больше не представляли. Король Маэл вышел победителем из затяжной борьбы с викингами, укрепив позиции Миде и утвердив статус верховных королей. Единственным реальным соперником Миде оставался Мунстер – юго-западное королевство во главе с честолюбивым Брианом Борумой, о котором шла слава великого воина, очистившего от викингов Западную Ирландию.

По существу, Бриан был выскочкой – второразрядным правителем захудалого королевства. Но к этому времени он успел завоевать себе место под солнцем в жестоких мирах политики и войны. Младший из двенадцати сыновей в семье, Бриан пережил в детстве нашествие викингов. Он вырос в одном из монастырей Мунстера, где научился играть на арфе. После его смерти, арфа в память о нем стала символом Ирландии. Кроме того, Бриан изучил несколько языков, в том числе латынь и греческий. Особое впечатление на него произвела история жизни Юлия Цезаря: Бриан почитал его как великого полководца и восхищался его умением заучивать планы сражений наизусть, чтобы их не перехватили враги.

Взойдя на трон Мунстера, Бриан обратил тактику викингов против них самих. Он стал отправлять отряды в короткие молниеносные набеги, нередко используя как прикрытие захваченные корабли противника. Так он взял под контроль весь юго-запад Ирландии, а в 997 году вынудил верховного короля Маэлсехнайла разделить с ним власть. За Маэлом оставался его титул, но Бриан был признан независимым правителем юга. На практике это означало, что Ирландией теперь правили два верховных короля одновременно.

Двум господствующим силам Ирландии впервые удалось объединиться для борьбы с викингами, хоть союз Мунстера и Миде с самого начала был шатким. Вскоре на его долю выпало серьезное испытание: в 999 году Ситрик Шелковая Борода, последний великий военачальник викингов в Ирландии, присоединился к воинам Лейнстера, поднявшим восстание против Бриана. Два верховных короля выступили против врага совместно, загнав мятежников в узкую долину и перебив почти поголовно. Затем они вновь захватили Дублин, и Ситрик усидел на троне только лишь потому, что принес Бриану вассальную присягу. Однако эта победа истощила силы альянса. Маэл и без того досадовал на необходимость делиться властью с мунстерским выскочкой, а на следующий год Бриан нанес ему неприкрытое оскорбление, провозгласив себя верховным королем. С этого началась длинная цепь заговоров и интриг (замысловатых даже для непростой ирландской истории), призванных погубить чересчур прыткого мунстерца.

Ситрик Шелковая Борода разработал коварный план, к исполнению которого втайне присоединился Маэлсехнайл, затаивший злобу на Бриана. В 1005 году к ним присоединились другие ирландские военные вожди, которые были обеспокоены амбициями Бриана. В том же году Бриан Борума совершил паломничество к могиле святого Патрика в Арме, пожертвовал монастырю около 6 килограммов золота и повелел записать в соборную книгу его имя с титулом Imperator Scottorum, «император кельтов». И здесь стало ясно, что он мечтает объединить разрозненные кланы в единую нацию, во главе которой стоял бы один-единственный монарх.

Это означало, что всем остальным правителям пришлось бы отказаться от королевских титулов – добровольно или под давлением. На протяжении десяти лет Борума медленно, но верно шел к этой цели – и тем самым толкал все новых и новых вассальных королей под знамена Ситрика. К 1014 году Ситрик решил, что ему хватит сил бросить верховному королю открытый вызов. Чтобы обеспечить победу повстанцам, он призвал на помощь множество союзников: викингов с острова Мэн во главе с эрлом Бродиром, наемников из Исландии и даже знаменитого авантюриста Сигурда Могучего, правившего на Оркнейских островах и пришедшего на зов Ситрика под грозным Знаменем ворона.

Однако великий союз мятежников тут же дал трещину. Испугавшись огромной армии, которую собрал Бриан Борума, Ситрик покинул своих союзников. Маэл, по-видимому, тоже исполнился сомнений и решил не вступать в битву до тех пор, пока не определится более вероятный победитель. Но мятежники сочли, что обойдутся и без двух зачинщиков заговора: союзные войска собрались в Дублине, как и планировалось изначально (хотя теперь это доставило Ситрику изрядные неудобства, мешая разыгрывать роль верного вассала Борумы), и выступили на битву. 23 апреля 1014 года две армии сошлись на равнине близ Клонтарфа, к западу от Дублина.

Битва при Клонтарфе, символичным образом пришедшаяся именно на Страстную пятницу, стала, по мнению многих, самым значительным событием в ирландской истории. Традиционно ее рассматривали как переломный момент в истории двухвекового сопротивления викингам и как решающую победу христианской Ирландии над языческой ордой захватчиков. Бриана Боруму, великого полководца и государя, прославляли как объединителя страны, изгнавшего завоевателей и обеспечившего независимость Ирландии.

Но в реальности дела обстояли несколько сложнее. Битву при Клонтарфе развязали не ради изгнания захватчиков: враждующие стороны просто напросто боролись за титул верховного короля Ирландии. Особых разногласий между викингами, осевшими в Дублине, и коренным ирландским населением к тому времени уже не оставалось. Ситрик Шелковая Борода был в большей степени кельтом, чем викингом, и не в меньшей степени христианином, чем Бриан Борума. Он построил первый собор в Дублине, чеканил монету со знаком креста и совершил два паломничества в Рим. Спору нет, он призвал на помощь северных язычников, таких как Бродир с острова Мэн, но ведь и Бриан сделал то же самое! Брат Бродира, Оспак, сражался за верховного короля, как еще несколько отрядов викингов. Более того, сам Бриан Борума не принимал участия в битве: на тот момент ему было уже под восемьдесят. Он лишь наблюдал за сражением с вершины холма, а во главе войска встал его сын Мурхад.

Средневековая война определенно была делом для молодых. Обе армии, примерно равные по численности, выстроились длинными рядами. Воины встали плечом к плечу, подняв копья и прикрывшись щитами внахлест. Затем эти две щитовые стены сошлись в ближнем бою – и вопрос теперь был только в том, кто первый сможет проломить оборону противника. Такая тактика требовала от воинов изрядной физической силы и ловкости: приходилось одновременно и напирать на щиты противника, и отбиваться от лобовых ударов, и следить за тем, чтобы враг не ударил снизу, из-под щита.

Жестокое противостояние длилось целый день: долгое время прорвать ряды неприятеля не удавалось никому. Затем мятежники стали брать верх и значительно потеснили силы Бриана. Но как только развязался рукопашный бой, им пришлось отступить к мостику, что соединял берега реки Лиффи.

К этому времени погибли двое внуков Бриана, но и союзная армия понесла потери: Бродир не устоял и бежал с поля битвы вместе со своим отрядом. К счастью для повстанцев (по крайней мере, если верить красочному описанию битвы, оставленному викингами), на помощь им подоспел Сигурд Могучий под своим вороньим стягом, – и это было исключительным актом отваги с его стороны: викинги верили, что Знамя ворона дарует своему владельцу победу, но лишь ценой смерти того, кто его несет.

Разыгралась сцена, достойная лучших скандинавских саг: Сигурд сошелся в бою с Мурхадом, сыном Бриана. Мурхад (которому, учитывая возраст его отца, было не меньше пятидесяти лет) вооружился двумя мечами и восседал верхом на белом жеребце, подобно герою древнего предания. Одним мечом он сшиб с Сигурда шлем, а другим рассек ему горло. Сигурд умер на месте, но один из его дружинников ударил Мурхада копьем в живот. Мурхад не выжил, но перед смертью успел стащить со своего убийцы кольчугу и трижды вонзить меч ему в грудь.

Битва закончилась внезапно и кроваво – как всегда и бывало в средневековых сражениях. Стоило Сигурду пасть, как щитовая стена мятежников рухнула и войска Борумы набросились на противников, тесня их с поля битвы. Тех, кто пытался бежать, настигали и убивали без пощады; тех, кто пытался переплыть Лиффи, топили в реке. Погибло около двух третей союзного войска, в том числе больше викингов, чем в любой другой, отдельно взятой, битве за всю ирландскую историю. Всех наемников-викингов, которым не удалось бежать, перебили, хотя Дублин смог спастись от расправы только потому, что Ситрику хватило предусмотрительности выйти из союза еще до начала сражения.

Но и со стороны Бриана потери были чудовищными. Верховный король не только потерял своего старшего наследника, двух внуков, племянника, брата и множество клановых вождей, но и сам день битвы при Клонтарфе стал последним для самого Бриана Борумы. Увидев с наблюдательного поста на холме, что викинги дрогнули и обратились в бегство, Бриан в сопровождении единственного слуги удалился в своей шатер – вознести благодарственную молитву. Здесь-то его и застали врасплох викинги, бежавшие с поля боя. По самой распространенной версии, Бриана убил Бродир с острова Мэн, спешивший унести ноги из кровавой битвы и натолкнувшийся на шатер верховного короля по чистой случайности. С Бродиром было еще два викинга, которые приняли короля за священника – тот молился, стоя на коленях и держа распятие; но Бродир узнал Бриана и одним ударом своей боевой секиры раскроил ему череп, а затем бежал, бросив короля умирать.

Со временем стало очевидно, что победа при Клонтарфе оказалась пирровой: великая мечта Бриана об объединенной Ирландии умерла вместе с ним. Его младший сын унаследовал «империю», но не смог удержать ее. Всего через несколько лет его владения сократились до территории бывшего королевства Миде, бесконечные междоусобицы возобновились, а Маэлсехнайл снова провозгласил себя верховным королем. Могло сложиться впечатление, что несколько десятилетий, прошедших под властью Бриана Борумы, попросту выпали из хода истории. Все вернулось на круги своя: верховным королем опять стал Маэл, в Дублине по-прежнему правил Ситрик.

За последующие полтора века Дублин постепенно утратил былое значение, попав в зависимость от соседнего королевства Лейнстер. Будущей столицей Ирландии по-прежнему правили викинги, но на деле скандинавское население Дублина уже давно ассимилировалось и не имело ничего общего со своими предками. Последний из скандинавских королей Дублина, Аскульф мак Торкайл, погиб в 1171 году, когда в Ирландию вторглись войска английского короля Генриха II.

Роль, которую викинги сыграли в истории Ирландии, трудно оценить однозначно. С одной стороны, они основали первые на острове торговые города – Дублин, Корк, Лимерик, Вексфорд и Уотерфорд; с другой – всецело оправдали свою репутацию безжалостных разорителей и губителей местной культуры. Они грабили церкви и монастыри, разрушали дома, убивали мирных жителей и обращали пленников в рабство.

В наши дни именно обращение пленников в рабство ставят викингам в вину чаще всего. Рабство существовало в Ирландии еще до того, как на остров ступила нога первого викинга (самого святого Патрика однажды захватили в плен ирландские работорговцы), но к VIII веку оно успело сойти на нет. Викинги возродили эту практику. Поначалу они вывозили рабов (трэлей) в Скандинавию или продавали на исламских рынках, но затем стали оставлять пленников у себя в служении. Ирландцы, само собой, восприняли это как непростительное оскорбление и в ответ начали обращать в рабство пленных викингов. Вскоре владение рабами превратилось в символ высокого статуса. Когда же столкновения с викингами сошли на нет, ряды рабов стали пополнять из числа коренных ирландцев.

Церковь сурово осуждала этот обычай, ссылаясь на историю святого Патрика, испытавшего на себе все ужасы рабства, но работорговля только набирала обороты. К 1171 году она достигла такого размаха, что один ирландский клирик приветствовал английских завоевателей, сочтя, что Господь послал их положить конец рабовладению.

Лучшим, что осталось от викингов в Ирландии, стал город Дублин. После Ситрика он временно утратил политическое значение, но в то же время продолжал развиваться как важный торговый центр. Вскоре Дублин превратился в крупный международный рынок золота и серебра, оружия, шелков и лошадей. Именно дублинские викинги первыми в Ирландии стали чеканить монету; именно благодаря им на острове начало формироваться купеческое сословие. Благодаря викингам Дублин вошел в число самых богатых портовых городов Европы и включился в основные торговые маршруты. Столицей какого-либо королевства викингов он не стал только потому, что в обществе викингов сохранялись многие черты родоплеменного строя – так же, как и в самой Ирландии. Одним из главных преимуществ викингов была гибкость и высокая приспособляемость – не только в военном деле, но и в вопросах управления захваченными землями. Обычно они старались опираться на политическое устройство, уже сложившееся на местах. В Англии они столкнулись с традицией сильного централизованного управления и попытались создать собственное королевство, но Альфред, его сын и внук этого не допустили. В Ирландии же ситуация оказалась противоположной: весь остров был поделен между правителями небольших территорий, постоянно соперничавшими друг с другом, поэтому Дублин превратился в очередную пешку на бесконечно меняющейся шахматной доске ирландской политики.

Итак, викинги убедились, что Англия слишком сильна, а Ирландия – слишком хаотична: ни там, ни там создать устойчивое государство не удалось. Зато Франция пришлась в самый раз. Империя Каролингов предоставила викингам плодородные земли, а ее централизованная, но теряющая силу монархия одновременно служила образцом государственности и не препятствовала созданию нового государства по этому образцу. Оставалось только дождаться морского короля, который пожелал бы обосноваться во французских владениях.