Первый хлеб

11 июня.

Погода пасмурная, неуютная. Иногда начинается дождь, но ненадолго. Температура воздуха нулевая. Около станции появились пуночки, как бы полярные воробьи.

Поют, щебечут. Мы их подкармливаем кашей и хлебными крошками – клюют за милую душу. Кстати, вчера Данилыч испек первый хлеб. Правда, немножко он был присадистый, не пышный, но душистый. Как же мы ему были рады! Я и Виктор поздравляли Данилыча и так восхваляли, готовы были его расцеловать за этот хлеб! Так мы соскучились по хлебу!

Утром провели совещание, обсудили свое положение и как жить дальше. Мои товарищи решили, чтобы я был не как старший по положению, а как начальник станции. Решили как-то оживить станцию, не находиться на ней на положении иждивенцев, выжидая, когда нас здесь обнаружат и вывезут, а вести активный, деятельный образ жизни. Решили четыре раза в сутки, по климатическим срокам систематически вести метеорологические и гидрологические наблюдения. Конечно, эта работа, возможно, впоследствии окажется безрезультатной для науки, но она будет дисциплинировать нас, даст нам стимул и смысл нашему вынужденному пребыванию на полярной станции. Надо срочно восстановить метеоплощадку и заново оборудовать метеокабинет. Сейчас метеокабинет с радиорубкой расположены в соседнем однокомнаном домике, за стеной которого находится механическая мастерская. Мы решили взять ртутный барометр и самописцы из метеокабинета и установить в одной из комнат жилого дома. Так будет удобнее для нас.

Мастерская оказалась в плачевном состоянии. Крыша над помещением односкатная и довольно плоская, состоит из нескольких слоев толи и рубероида. Сейчас на крыше лежит полуметровый слой подтаивающего льда. Когда мы открыли это помещение, то ужаснулись. Мотор для выработки электроэнергии, аккумуляторы – стеклянные емкости со щелочью были подо льдом. Емкости, конечно, разодрало. Было чему ужаснуться. Мы теперь лишены электроэнергии и оказались в неприятном положении. Лишены радиопередач, освещение – керосиновая лампа.

Откуда здесь лед? Догадаться нетрудно. Во время сильных осенних штормов обильные брызги, а, может, и каскады воды достигали территории станции. При минусовой температуре во время шторма на плоской крыше шло быстрое нарастание льда, в результате чего под его тяжестью крыша проломилась, и потоки ледяной воды хлынули в помещение. Печальная история.

На базар птичий ходили –

Продукт свежайший «прикупили».

Данилыч добровольно взял на себя обязанности повара с условием, чтобы мы готовили топливо для кухонной печи и приносили на кухню снег или лед для воды. И еще у него одна обязанность, которую он никому не уступил бы, – кормить и ухаживать за собаками. Кстати, собака Найда 8 числа принесла пять щенков. Какая умница! Не в дороге ощенилась, не во льдах, а через два часа по прибытии на постоянное место. Словно знала, что мы найдем станцию, и терпела. Последние два дня при переходе на остров в упряжке ее не использовали – она спокойно, понимающе плелась вместе с нами сзади нарты.

Более внимательно познакомились с документацией, отражающей, что сейчас есть на полярной станции. Прикинули, что продовольствия, одежды, обуви, всего, что необходимо для жизни, нам хватит, минимум, на 2-3 года, а может, и больше. Другие материальные ценности и оборудование нас меньше интересуют. Механическим и радиотехническим оборудованием мы уже не можем пользоваться из-за выхода из строя аккумуляторов и движка. Горючие материалы – бензин, керосин, каменный уголь – здесь в достатке. Обрадовало нас, что на станции оказалась двухвесельная лодка. Это хорошо.

Сегодня хорошо натопили большую печь, и теперь чувствуем, что воздух в доме теплый, сухой, жилой. После обеда занимались в механической мастерской, скалывали лед. Решили там временно поместить Найду со щенками. Остальные собаки до холодов будут находиться на воле. Собаки без привязи и, кажется, уже освоились, но далеко от станции не уходят.

13 июня.

Вчера и сегодня занимались оборудованием метеокабинета на новом месте и метеоплощадкой. Самописцы, ртутный барометр и метеостол перенесли в одну из комнат жилого дома, что побольше. Барометр установили (старались установить) точно на таком же уровне, на каком он был в метеокабинете. Иначе будут искажаться показания атмосферного давления воздуха. На метеоплощадке освободили ото льда обе психометрические будки и два флюгера: с тяжелой и легкой досками. Поставили дождемер, подтянули и укрепили ослабевшие оттяжки флюгерных мачт. В метеобудках установили термометры и психрометр, которые нашли в метеокабинете в хорошем состоянии. 13-го в час ночи я делаю после длительного перерыва первый климатологический срок на полярной станции «Остров Генриетты». В климатическую книжку записываю температуру и влажность воздуха, количество осадков, если они будут, направление и скорость ветра, состояние облачности и ее балльности, состояние видимости, вид и интенсивность осадков и некоторые другие атмосферные явления. Это на метеоплощадке. А в метеокабинете снимаются показания ртутного барометра (атмосферное давление) и самописцев – барографа и термографа, регистрирующих тенденцию изменения давления или температуры в течение суток.

Сейчас 11 часов вечера. Через два часа я приступаю к работе, делаю первый метеосрок, который на станциях не передается по рации, как синоптический срок, а служит только для науки. А если бы работала связь, то мы делали бы и синоптические сроки (четыре срока в сутки), и тогда бы станция была задействована в работе. Но, увы! Будем делать четыре климатологических срока: в час ночи, в 7 часов утра, в 13 и 19 часов. Я провожу ночной и утренний сроки, Виктор – дневной и вечерний.

15 июня.

Неделю прожили на полярной станции. Обвыкаемся. Но ознакомиться с островом пока нет возможности – времени нет, и погода мешает. Сегодня весь день туман. За неделю, что здесь находимся, ни разу не видели солнца.

Температура около нуля, минусовая. Вчера решил начать ознакомление с островом. Шел верхним наскальным берегом, который возвышался над уровнем моря не менее чем на 40-50 метров. На пути много оголенных от снега камней и небольших валунов. Снег пожелтел, стал рыхлым и ноздреватым. Сначала дорога шла в западном направлении, затем берег завернул на юго-запад и уклонялся ближе к югу. Прошел я приблизительно километра полтора и услыхал множество птичьих голосов. «Птичий базар», – обрадованно подумал я. С приближением к нему птичий гвалт усиливался, выделялись голоса чаек и кайр. Но пошел дождь, и мне пришлось повернуть назад.

17 июня.

Вчера стоял туман, а сегодня с утра солнечно. Все кругом преобразилось: засверкало, заискрилось, снег и белые льды слепят глаза. Температура плюс один градус, но на солнце, на припеке значительно теплее. И на душе повеселело, хотя где-то внутри у каждого из нас затаилась и как бы шевелится временно приглушенная тоскливая тревога. Мы только значительно улучшили свое положение, снявшись с дрейфующих льдов, но не избавились от ледового плена. Теперь мы Робинзоны, и о нас никто на свете не знает, что мы здесь. И судьба наша неопределенна, будущее – туманно… Что поделаешь, пока нужно вживаться, жить в непривычных нам условиях, а дальше что будет… Будем надеяться, что с наступлением навигации, может, залетит сюда с целью разведки ледовой обстановки самолет и обнаружит нас. Не в этом году, так в следующем, следующем за следующим… Будем жить надеждой.

Утром я и Данилыч решили на собачьей упряжке объехать остров. Сначала ехали вдоль восточной части острова (на самом деле мы больше шли или бежали за собачками, держась за передок нарты, – упряжка-то слабенькая – всего пять собак). Скоро мы добрались до того места, где в прошлый раз (когда была обнаружена станция) Данилыч из-за сильной заторошенности не смог дальше ехать и повернул назад. Действительно, картина впечатляющая! Огромные льдины, некоторые высотой до 15-20 метров, беспорядочно громоздились вдоль отвесной базальтовой стены острова и, казалось, пытались преодолеть берег, но, достигнув лишь середины скалы, остановились. Высота скалистого берега в этом месте была не менее 40 метров.

Мы решили объехать неодолимый для нас ледяной барьер. Дальше от берега торосы были менее крутые и высокие и, пройдя около километра вдоль гряды, мы благополучно преодолели их и вернулись к острову. За грядой торосов берег круто уходил к западу, и мы, то и дело преодолевая невысокие гряды навороченного льда, минут сорок двигались, пока не повернули на северо-запад. Вскоре мы достигли птичьего базара.

Высота птичьих скал была не менее 70-80 метров. Птиц было много, но я думаю, что их будет еще больше, так как, вероятно, этот базар находится в стадии заполнения прилетающими пернатыми. И птичий гомон здесь был не такой оглушительно-оголтелый, как помню на птичьем базаре в бухте Угольной. Сейчас птицы были спокойнее. Они только осваивались, подбирали под гнезда карнизы, и, возможно, у некоторых несушек, особенно у кайр, появились первые яйца. Вот будет теплее – и птичий базар загалдит так, что за версту будет слышно. Здесь по численности преобладали кайры. Они занимали в основном средние этажи и самые широкие карнизы и уступы. В менее удобных местах для гнезд и, как правило, ниже кайр селились менее прихотливые чайки-моевки, а еще ниже среди каменных россыпей у подножия скал – чистики и люрики. А на самых верхних этажах чинно восседали и плавно парили в воздухе полухищные крупные чайки – бургомистры. И вся эта пернатая братия мирно уживалась между собой.

Как мы прикинули, от птичьего базара до станции было не менее трех километров. Остров мы обошли за 4,5 часа. Он имеет почти овальную форму и на всем протяжении окаймлен высокими скалистыми, в основном базальтовыми, берегами.

По нашим расчетам остров Генриетты имеет протяженность с севера на юг не более четырех километров и почти столько же, может быть, чуть меньше с востока на запад.

Вчера загуляла одна из наших собак – Белка. Собака молодая: ей и года еще нет. Теперь у нее только один ухажер – молодой кобель Уголек. Два других кобеля Балбес и Трезор кастрированы. Балбес и есть балбес, ведет себя спокойно, а вот Трезор уже дважды схватывался с Угольком, хотя и бесполезен для Белки. Охочая сука возбуждает и кастрированного кобеля, но Данилыч строгий хозяин – привязал Трезора.

18 июня.

Утром после завтрака солнце исчезло за облаками. После полудня задул юго-западник и быстро стал крепчать. Вечером он достиг ураганной силы. Воет ветер, а на море трещит и с грохотом ломается лед. Значит, на море сильный прилив.

Мы отсиживаемся в теплом доме, собаки спрятались от ветра на крылечке, Найда с потомством своим ютится в сарае. Теперь нам никакие бури-ураганы не страшны. Мы же находимся не в дрейфующих льдах. А каково сейчас птицам на птичьем базаре? Ведь ураганный ветер хлещет напрямую по птичьей скале.

19 июня.

Утром встали – глазам не верим. К востоку и северо-востоку от острова – чистая вода. По ней гуляют крутые волны в белых барашках. Лед отогнало от острова на несколько километров. Ветер заметно ослабевает и дует порывами. С противоположной западной стороны острова лед скрипит, трещит, и впечатление такое, что лед лезет на остров.

К вечеру ветер поутих, и на море стала успокаиваться волна. Над водой вблизи острова появляется множество пернатых: чайки, кайры, бургомистры. Между ними, ближе к берегу, снуют проворные чистики. Воздух оглашен их криком. Особенно крикливы и неугомонны чайки-моевки. Мы рады за птиц.

Не погибли, уцелели горемычные, пережили непогоду. Где же они прятались от свирепого ветра?

Теперь можно сделать вывод: около острова нет припая. Мы благополучно добрались до острова по временно прижатым к нему сросшимся ледяным полям. Тогда нам здорово повезло. А если бы ледовая обстановка вокруг острова оказалась как сегодня?

Кстати, сегодня с утра пришла в охоту вторая наша дама – пятилетняя матерая сука Челита. Началось с того, что она здорово потрепала Белку, за которой продолжал ухаживать Уголек. Теперь молодой кобель ухаживает за Челитой. А Белка держится в стороне от них, с неприязнью и досадой поглядывая на коварную соперницу и изменника Уголька.

Это хорошо, будет у нас тягловое пополнение. В дальнейшем, я думаю, нам будут нужны собаки, много собак. Все дело в корме, как и сколько мы его добудем.

22 июня.

Вчера ледяные поля надвинулись к острову и сейчас словно застыли шагах в двухстах от берега. Но лед движется, хотя и очень медленно. Вчера вечером был сильный снегопад, и в узком проливе вблизи берега образовалась снежная шуга. По такому снежному месиву, наверное, можно ходить, но мы не рискуем, и пока нет надобности в этом. Дневная температура около нуля. Сегодня к вечеру разъяснилось – показалось солнце. Над станцией часто пролетают чайки, весело щебечут пуночки, погода предвесенняя. Когда же наступит настоящее тепло? Может, его здесь не бывает?

Прошло две недели как мы на острове. Обвыкаемся. Я и Виктор четыре раза в сутки ведем метеорологические наблюдения, снимаем показания приборов и обрабатываем их. По возможности измеряем температуру морской воды и определяем ее соленость.

Та эйфория, что нас охватила по прибытии на остров и в первые дни освоения полярной станции, прошла.

Сейчас приходится думать о нашем будущем, просчитывать шансы на выживание.

Вчера досконально произвели проверку имеющихся в наличии пищевых продуктов, которые в основном соответствовали остаточной ведомости. По прибытии на станцию мы переоценили количество имеющихся здесь продуктов, считая, что их нам хватит на два, а то и на три года. И вот вчера, сделав ревизию, мы прикинули, что основных продуктов, таких как мука, крупа, макаронные изделия, сахар, масло, чай, нам хватит только на год. Колбас, молочного порошка, сгущенного молока, галет, сушеного картофеля, различных консервов и концентратов – на полгода с натяжкой. В летний период эту продукцию надо приберечь, в основном налегать на яйца и мясо от охоты. Каменного угля для обогрева дома, пожалуй, хватит на год. О бензине и керосине не следует беспокоиться – если использовать только примус и керосиновые лампы, то этого горючего нам хватит на несколько лет.

23 июня.

Ночью задул юго-восточный крепкий ветер, и ледяные поля, смяв снежную шугу, надвинулись на остров. Лед медленно движется вдоль скалистого берега. Сильный шорох, скрежет, треск ломающихся льдин слышны отовсюду. Солнце словно в прятки играет: то покажется, то спрячется за кучево-слоистыми облаками.

Июньские полярные дни. Светлые солнечные ночи. Ночью солнце даже не касается горизонта. Перед сном мы закрываем окна плотными шторами. Спим в отдельных комнатах. Я расположился в метеокабинете, Виктор – в соседней комнате (так он пожелал), а Данилыч поселился в комнатке, поближе к кухне, с выходом в салон. Мы решили кают-компанию, то есть столовую, называть салоном, как было принято на полярной станции «Четырехстолбовой».

Сегодня установили лебедку на коренном берегу. Возможно, а мы надеемся на это, придется использовать шлюпку для охоты и заготовки плавника. Конечно, если отгонит лед от острова. Мы хорошо поработали топорами и лопатой. На снежно-ледяном склоне вырубили много ступенек для удобства и безопасности хождения.

Сегодня плюсовая температура. Снег на более ровной каменистой части острова, что расположена между центральным ледяным куполом и обрывистым берегом, заметно тает, местами журчат ручейки, уже оголены повсюду разбросанные валуны и более мелкие камни. Снег напитан влагой, местами ноздреватый. Пришла весна.

24 июня.

Сегодня мы с Виктором ходили на птичий базар, так сказать, на разведку. Какая там разведка, нам следовало активно наступать! Кайры-то приступили к массовой кладке яиц, а часть птиц – к насиживанию. Даже простым глазом, а в бинокль тем более, на карнизах скал видны крупные голубые яйца. На более низких этажах, где гнездятся чайки моевки и чистики, яиц не видно. Там больше летающих птиц, громче гвалт.

Мы вернулись на станцию, посовещались и решили немедленно приступить к операции «Яйцо». На складе имелась специальная веревочная лестница для работы на птичьем базаре. Развернули ее и замерили. Сорок метров. Этого достаточно, чтобы охватить верхнюю и центральную часть базара, где гнездятся в основном кайры. Лестница была довольно громоздкая и тяжелая; для безопасности и удобства работы ее поперечные крепления были усилены прочными дощечками. Запрягли собачек и сами впряглись в нарту, и по каменистому грунту отволокли это сооружение к птичьему базару. Сверху, вблизи обрыва, было много валунов различной величины. За один из них мы прочно закрепили нашу лестницу и сбросили ее вниз. Под своей тяжестью клубок лестницы моментально размотался, и лестница плотно прилегла к скале, достигнув ее центра…

К нашему удивлению, птицы спокойно отнеслись к нашей затее и не подняли дополнительного гвалта.

Я первым стал опускаться вниз и, спустившись метров на 10-12, стал обирать по обе стороны лестницы первые яйца. Птицы нехотя слетали с гнезд. Я предполагал, что при их взлете будут потери яиц, но ни одно яйцо не упало вниз. Даже на довольно узких скальных выступах при резком взлете несушки яйцо только крутнется, но остается на месте. Я опустился до середины лестницы и собрал десятка два яиц. Работать было неудобно. Держась одной рукой за лестницу и немного оттянув ее, можно удалиться в сторону по карнизу не дальше метра. Лестница тяжелая, и манипулировать ею трудно и опасно.

После меня опускался Данилыч. Он спустился ниже меня метров на десять, но добыча его была скудная, всего 12 яиц. Виктор отказался от такого спуска.

– Сегодня бедноват улов, – говорю ребятам. – Завтра попробуем переместить лестницу на новое место. Но Данилыч рассудил по-своему:

– Это ни к чему. Трудоемко и ненужно, –сказал он. – На складе есть хорошая веревка из Манилы. Спустим ее рядом с лестницей. Будет хорошая страховка.

Предложение Данилыча было дельное.

На ужин была сготовлена глазунья из кайровых яиц. Наелись до отвала. Теперь мы считаем, что яйца кайры по вкусу ничуть не уступают куриным.

25-26 июня.

Погода резко изменилась. Остров закрыт туманом. Небо в тяжелых облаках. Температура воздуха ниже нуля. На птичий базар не ходили. Пусть полярные курочки побольше снесут для нас яичек.

Сегодня застелили тройным слоем рубероида крышу механической мастерской. Вечером, когда туман слегка рассеялся, с юга над островом, почти над нашей станцией пролетел большой косяк гусей. Они летели невысоко, но под самыми облаками, тяжелыми и мрачными, неприветливыми облаками. Их грустный, слегка тревожный крик будоражил душу… Они летели куда-то на север и вскоре их черные силуэты затерялись в разреженном тумане.

Куда же полетели гуси, эти смелые неугомонные странники? Ведь дальше к полюсу земли-то нет. Неужели летят они через Ледовитый океан к северным берегам американского континента?

27 июня.

Сильный северный ветер разогнал туман, но небо в сплошных облаках. Над островом то и дело зарядами проносятся то мелкий сухой снег, то снежная крупа. Максимальная температура воздуха минус два градуса. Так хочется поработать на птичьем базаре, но погода нелетная.

29 июня.

Сегодня в полночь (полночь полярного дня) ветер утих совершенно. Когда я делал ночной срок стояла настороженная тишина, только иногда донесется с моря короткий стон или скрип трущихся огромных льдин. «Теперь откуда задует?» – загадывал я. На небе разбегались последние облака (там свои ветры), по северному небосклону, не касаясь горизонта, ровно, спокойно светило чистое солнце. Теплело. Температура воздуха на полградуса перевалила за нуль. Полградуса тепла.

Когда же я делал утренний климатологический срок, то с юга уже задувал слабый (3-4 м/сек) ветерок, температура воздуха поднялась до 1,5 градуса тепла. Повеяло весной. С юга тянуло влагою и весною.

После завтрака отправились на птичий базар. При помощи страховочной веревки мы по скальным карнизам отходили от лестницы в сторону шагов на 8-10. Сначала было страшновато отрываться от лестницы, но скоро освоились и к концу дня работали безбоязненно, словно альпинисты. Яйца собираем в ведро, подвешенное на груди. Когда оно наполняется, то сборщик привязывает его к страховочной веревке, а кто-то наверху, чаще Виктор, осторожно вытягивает ведро наверх и освобождает. А веревку снова спускают вниз вдоль лестницы.

Там, где в прошлый раз мы обобрали яйца, сегодня на этих местах лежат новые, свеженькие. Сейчас идет интенсивная кладка яиц. Кайра крепко сидит на гнезде и довольно спокойно относится к человеку. Иногда приходится осторожно спихивать ее с гнезда, и тогда она начинает возмущенно вскрикивать и кружить над головой. Больше кайр беспокоятся, кричат и кружат над нами бургомистры, хотя их мы и не трогаем. Гнездятся они на верхних выступах скал, поблизости от верхнего склона обрыва.

За день напряженной работы собрали около 250 яиц. Виктор не принимает участия в сборе яиц. От высоты у него слегка кружится голова. Боязнь высоты. Мы его понимаем.

Погода в основном солнечная и довольно теплая. Днем температура воздуха поднялась почти до четырех градусов. На каменистой поверхности острова идет интенсивное таяние снега. По ложбинкам в сторону моря текут ручейки. Сегодня мы обулись в резиновые сапоги. Другая обувь уже не по сезону.

1 июля.

Работаем на птичьем базаре. Наверху закрепили вторую страховочную веревку и теперь с Данилычем работаем одновременно: он обирает яйца по одну сторону от лестницы, я – по другую. Сегодня после окончания сбора вытянули лестницу наверх, смотали ее в клубок и перетащили на новое место, закрепили за камень и сбросили вниз. В этот раз лестница размоталась не до конца, где-то зацепилась за выступ. Пришлось спускаться к аварийному месту и сбрасывать нижнюю часть лесенки.

В основном кайры сидят спокойно. Под каждой птицей 1-2 яйца. Завтра будет хороший сбор.

Можно подумать: куда нам столько яиц? За три дня мы уже собрали около 750 яиц. Я считаю, что надо сделать солидный запас этих продуктов, впереди длительная полярная зима, – организму нужен белок.

Но тут встал вопрос: как сохранить такую нежную, хрупкую продукцию? Пока мы ею затариваем пустующее помещение бывшей радиорубки. Сейчас температура воздуха держится на уровне 1-2 градуса тепла. Это оптимальная температура для хранения яиц. А если температура воздуха значительно повысится? Конечно, это маловероятно. И бывает ли здесь лето?

По небу ползут разрозненные облака нижнего яруса. К северу, ближе к горизонту, обширное черное небо. Значит, там большое разводье, чистая вода.

3 июля.

Сегодня ночью, ближе к утру, была гроза, самая настоящая летняя гроза. Сверкала молния, гремел гром, прошел дождь – короткий и спокойный, не проливной. Гроза продолжалась не более 10-12 минут. После грозы повеяло настоящей весной. Какой воздух! Сильно пахнет озоном. Сильный верховой ветер быстро погнал на северо-восток иссиня-черные тяжелые кумуле-нимбусы (кучево-ливневые облака), и над островом остались только очень высокие разрозненные перистые облака, освещенные пока невидимым солнцем. Вскоре из-за туч показалось и само светило, и золотые лучи его хлынули на остров. Наступало благодатное утро. Стало теплее. Мы полной грудью, с удовольствием и восторгом вдыхали целебный озонистый воздух. Вот она полярная весна! А может, уже лето?

После грозы таяние снега усилилось. По равнинной части острова веселее зажурчали, заиграли ручейки, веселее запели немногочисленные пуночки, которые обитают поблизости от нашего жилья. Тепло. Сегодня отмечена самая высокая температура воздуха за время нашего пребывания на острове – плюс 4,7 градуса.

Остров обложен льдами. Но и во льдах заметны изменения.

На ровной поверхности полей теперь уже не снежницы, а целые озера пресной воды. Торосы потемнели, потеряли свой прежний искристый морозный блеск, сглаживаются и как бы уменьшаются в размерах. На воде много птиц. Базарные птицы. Они и во льдах неугомонны и часто дерутся между собой.

Продолжаем сбор яиц. Сегодня после обеда начали готовить небольшую траншею для хранения яиц. Работа не из легких. Промерзший каменистый грунт искрит под ломами. То, что яйца заморозятся, – не беда. Будем использовать мороженые. Иначе мы их не сохраним.

Вчера начали обирать новую скалу. Проверили качество яиц. Разбили десяток, взятых из разных мест. В основном яйца не насижены, только в двух обнаружили в желтке крошечный кровяной комочек и еле заметные красные прожилочки, но такие яйца годны для пищи.

5 июля.

Погода стоит неровная. То покажется солнце, то небо вновь в облаках. Температура воздуха в пределах 3-4 градуса тепла. Хорошо, что нет сильного ветра. Равнинная или прибрежная наскальная часть острова полностью очистилась от снега. Среди хаотических каменных россыпей зеленеют неприхотливые мхи и лишайники, и даже проглядывает какая-то травка, цветковые растения. Между камнями образовался тонкий слой почвы, или, вернее, некое подобие почвы. А вот карликовой ивы, что растет на Четырехстолбовом, сколько я ни искал в окрестностях станции, нет. Даже малюсенькой.

Продолжаем заниматься сбором яиц. На сегодняшний день их уже собрано две тысячи. Яйцо кайры крупнее и круглее куриного, хотя эта птица значительно меньше средней курицы как по весу, так и по габариту. В море на ледяных равнинах воды почти нет, скорее всего, ушла в трещины. Это несколько осложнило нам водоснабжение. Но это не беда. Будем использовать спрессованный снег (вырубать и выпиливать) от опресненного снежно-ледяного берега, что рядом со станцией.

Сегодня на льду видели двух нерп, которые долго нежились на солнце около своих лунок. К одной из них Данилыч пытался подойти на выстрел со стороны торосов, но неудачно. Зверь почувствовал человека и ушел в воду.

На складе нашлись две сетки для ловли нерп у лунок. Вечером Данилыч установил сетку в одной из лунок.

С появлением нерпы в нас разгорается охотничья страсть. Работы прибавляется: сбор яиц, охота на нерпу, заготовка льда. Договорились на завтра: Данилыч занимается охотой (нам позарез нужно свежее мясо), а мы займемся заготовкой льда.

6 июля.

Сначала шло, как задумано. Утром, после завтрака, Данилыч пошел к лунке, где с вечера установил сеть. В ней оказалась крупная нерпа. Я и Виктор занимались заготовкой льда. И вот слышим издалека голос Данилыча. Поспешили к нему. Вдвоем потащили добычу на полярку, а Данилыч пошел искать новые лунки, чтобы поставить в них сетки.

Заготовкой льда занимались лишь до полудня. Заготовили небольшой штабель льда. Нас охватил охотничий азарт. В бинокль было видно, как нежились на льду под солнцем морские звери. Некоторые из них хорошо просматривались с высокого берега даже невооруженным глазом. День солнечный и теплый, температура воздуха поднимается до шести градусов тепла.

После обеда мы отправились на охоту. У меня и Виктора были малокалиберные винтовки, Данилыч же прихватил карабин. Охотились на нерпу скрадыванием. Используя одиночные ропаки, любые неровности, взгорбления на льду, мы ползком, по-пластунски пытались незаметно подкрасться к лунке. Но острожный зверь всегда был начеку, заподозрив опасность, моментально уходил через лунку под лед. У лунки караулить его бесполезно. Как правило, у нерпы имеется несколько запасных лунок.

К вечеру мы здорово вымокли и устали. И тут произошел не совсем курьезный случай. В последний раз я подполз к своей добыче почти на выстрел и приготовился выстреливать, как нерпа проворно юркнула в лунку. Я поднялся и быстро зашагал к лунке. И вдруг, к своему ужасу, увидел, что с противоположной стороны из-за ближайшего ропака поднимается огромный медведь. Видимо, медведь в свою очередь не ожидал появления человека здесь. Некоторое время мы молча смотрим друг на друга. «Что делать, – думаю, – если бросится на меня, то малопулька его не остановит». Но грозный зверь не долго размышлял, развернулся и бросился наутек в сторону торосов, до которых было примерно метров четыреста. Я накануне видел, что там скрадывает нерпу Данилыч. Я стал кричать ему. На этот раз медведь проходил близко, шагах в пятнадцати от затаившегося охотника. С колена двумя выстрелами Данилыч завалил опасного сильного зверя.

Когда я подбежал к нему, он стоял около убитого медведя и довольно улыбался. Стал рассказывать:

– Слышу, ты кричишь. Поднимаю голову и вижу: в мою сторону бежит этот бугай, а я почти у цели, вот-вот должен стрелять нерпу. Какая уж тут нерпа! Затаился. Он близко, проходил шагах в пятнадцати. Вот тут я его и срезал. Два раза стрелял.

Две пули – и обе смертельны. Одна в грудь, другая в голову. Сегодня нам крупно повезло. Еще одна нерпа попала в сеть, которую мы, не мешкая, приволокли к станции. Дома быстро переоделись, перекусили и решили часок передохнуть. Только Данилыч не стал отдыхать. Он заспешил свежевать медведя, пока тот не остыл.

Отдыхали мы недолго. Спустили на лед собачью упряжку и вскоре были у Данилыча. Он успел освежевать и выпотрошить медвежью тушу и уже начал работать топором. Накормили собак, внутренности зверя оттащили подальше в сторону. Тут было много птиц, в основном чайки и бургомистры. Они летали, надоедливо кричали, и немало их сидело вокруг на льду. Птицы набросились на теплые внутренности. У них началось пиршество. Сегодня им тоже повезло.

Приготовленная накануне под яйца траншея оказалась очень кстати. Мы ее заполнили медвежатиной. Сверху обложили льдом, а поверху покрыли брезентом. Чем не холодильник?

8 июля.

Вчера и сегодня мы с Виктором работали на сборе яиц, а Данилыч занимался охотой и разделкой нерпичьих туш. За два дня мы собрали около 400 яиц, и Данилыч добыл три нерпы. Всего заготовлено пять нерп, но этих морских зверей надо еще правильно обработать. Только опытный охотник может правильно снять и очистить от жира шкуру нерпы, а потом обработать ее, чтобы она стала эластичной и пригодной для различных поделок. При разделке туши верхний жировой слой, то есть нерпичье сало, отделяется от мяса, а у самца немедленно вырезается подхвостовая железа. Если этого не сделать, то мясо будет пахнуть керосином и будет непригодно в пищу (конечно, собакам безразлично). Из пяти добытых нерп одну Данилыч подстрелил у лунки.

Интересный и несколько загадочный этот человек – Николай Осипович Данилов. Он ближе и лучше нас чувствует природу, практичнее в жизни. Мы образованнее, более начитанны, по специальности своей много познаем и соприкасаемся с природными явлениями, но это все не то… Здесь на ледяном острове наши теоретические знания, начитанность, да и специальность наша, сведены почти к нулю. Оказавшись в сегодняшней экстремальной обстановке, мы почувствовали, что недостаточно подготовлены к выживанию в таких условиях, к борьбе с безразличными к нам архисуровыми силами природы. А посмотришь на Виктора Пысина, то он здесь совсем беззащитен. Душевная тревога, страх перед неопределенным будущим, некоторая неуверенность в себе…

Особенно страшит долгая полярная ночь, когда наш мир будет ограничен только освещаемым кругом настольной керосиновой лампы. За окном в черном мраке полярной ночи будет вой пурги, злая стужа, скрежет и грохот ломающихся льдин, а внутри нашего жилища – зловещее молчание, мрачная скука, которая парализует разум, вынужденное бездействие, которое в свою очередь приводит к северной болезни – цинге.

На Четырехстолбовом мы уже пережили одну полярную ночь. Но там другое дело. Там довольно солидный дружный коллектив, полная загрузка работой и охотой на песца, музыка, связь с Большой землей. Там мы жили почти полнокровной жизнью. И полярная ночь была короткой – всего-то около двух месяцев не видели солнца. В прошлом году оно исчезло в конце ноября, а в двадцатых числах января снова показалось. Но «темной» темноты почти не было. После ухода солнца по южному горизонту в ясную погоду днем долго была видна постепенно угасающая зорька, а после исчезновения на незначительное время она снова появлялась, только уже с каждым днем разгорающаяся и набирающая силу до самого восхода солнца. Так что там не было настоящей полярной ночи, а были дневные сумерки, то есть сумрачная пора глубокой зимы. То ли будет здесь! Но мы должны выдержать это испытание!

Я думаю, что якут Данилов подобные чувства не испытывает. Он более уверен в себе, более спокоен, уравновешен, практичен и, кажется, иначе принимает и оценивает сложившуюся обстановку. И, главное, он твердо уверен в положительном исходе.

Как он вчера подстрелил нерпу… Не менее часа подкрадывался к ней, полз на животе по-пластунски по мокрому льду и зорко следил за нерпой. Затаивался и замирал, когда зверь поднимал голову. Здесь нужны большое терпение и охотничья страсть. А ведь его годы – не наши годы: ему за сорок перевалило.

А случай с медведем?! Николай Осипович хладнокровно подпустил сильного, злобного и опасного зверя. Судя по убойным ранам, можно предполагать, что у нашего Данилыча руки не дрожали.

Я представил себя на месте Данилова в той ситуации. Конечно, я не побежал бы и не стал бы стрелять с дальней дистанции, что, конечно, безопаснее, а подпустил бы зверя близко, как и Данилов, и стал бы стрелять… Но я бы, наверное, волновался, нервничал и мог бы только ранить зверя. А раненый медведь очень опасен. Он мог бы броситься на меня. Опасный момент… Возможно, и я бы убил медведя. Возможно. А вот Данилов был спокоен и стрелял наверняка.

Сегодня во время обеда Данилыч спросил нас:

Ученые-метеорологи, о чем говорят вам ваши приборы? Какую предвещают погоду?

Наверное, погода изменится. Начинает падать давление, влажность увеличилась, – сказал Виктор (он только что провел климатологический срок).

– Наверное, – усмехнулся Данилыч. – А я точно знаю: погода изменится.

– Как ты узнал?

– Так и узнал. Во-первых, ветерок заюлил, то и дело меняет направление, и вверху нет порядка: нижние облака плывут в одном направлении, а те, что выше, – в другом. И по собакам вижу: беспокойны, в ожидании непогоды. И по себе чувствую… Надо идти снимать сетки из лунок. Неровен час – закорежит море, и пропадут наши сетки.

В это время погода, казалось, не предвещала перемен. Как и в прошлые дни по небу гуляли облака среднего яруса, часто светило солнце, слабый ветерок. Но прогноз Данилыча оправдался. После ужина, незадолго до сна, небо быстро заволокло тяжелыми низкими темно-лиловыми облаками. Они плыли низко над островом и закрыли среднюю часть ледяного купола. Резко усилился ветер. И крупными пушистыми хлопьями густо повалил снег. Моментально вся поверхность острова и прибрежные льды покрылись сплошным снежным саваном. Стало темно в доме, и мы зажгли настольные лампы. Ветер все усиливался, и слышно было, как при его порывах сильные каскады снега обрушивались на стены дома. Температура воздуха упала на несколько градусов. Вероятно, нас задел мощный холодный атмосферный фронт.

Кстати, сегодня ровно месяц, как мы находимся на острове. Пока еще обживаемся. А дальше как?

10 июля.

Непогода продолжается. Ветер порывистый, иногда очень сильный, небо в тяжелых облаках. С перерывами идет мокрый снег. В море лед трещит и грохочет. К востоку от острова лед корежит, и он с огромной силой напирает на скалы. Весь лед вокруг острова пришел в движение. Ледяное ровное поле, на котором мы охотились, теперь все искорежено, разодрано, исторошено. Вовремя наш предусмотрительный Данилыч убрал сетки из лунок.

Ветер северо-восточный, и птичьи колонии защищены от него и не должны сильно пострадать от ветров, а снег, думаю, им не страшен. В перерывах между снегопадами при улучшении видимости на севере и северо-западе заметны большие полыньи.

11 июля.

Непогодушка вроде улеглась. Притих ветер, прекратился снегопад, ушли на запад тяжелые снежные валы облаков, а в просветах более высоких слоисто-кучевых облаков стало проглядывать солнце. Температура воздуха поднялась до плюс трех градусов. Идет интенсивное таяние. Но снега еще много вокруг. В таких случаях говорят: «Внук за дедом пришел». Только внук-то оказался слишком большим и тяжелым, и чтобы ему полностью растаять, вероятно, потребуется несколько дней при благоприятной погоде.

Лед вокруг острова в основном обновился и находится в медленном постоянном хаотическом движении. Предполагаем, что движется он в северо-западном направлении. Видимость хорошая, даже остров Жаннетты хорошо просматривается. И во всех направлениях видно черное небо, там открытая вода. Небольшие полыньи на севере и западе видны невооруженным глазом.

14 июля.

Снег на острове растаял. По острову от ледяного купола к морю текут многочисленные бурные ручьи. Сегодня после шторма первый день, когда по-настоящему светит и греет солнце. На небе немногочисленные облака нижнего и среднего яруса. Температура воздуха достигла 6,5 градусов.

Утром ходили на базар. Наши курочки спокойно насиживают яички. Взяли десяток яиц на пробу. Все они оказались сильно насиженными и не пригодными в пищу. Чтобы продолжить сбор яиц, нужно очистить от них часть скалы, то есть выбросить сотни яиц и ждать, когда на этом месте появятся свежие. Но мы на такое браконьерство не пошли. Решили закончить сбор яиц. За этот короткий период мы уже собрали около 2500 яиц.

Перед обедом более двух часов долбили в мерзлом грунте небольшую траншею под хранение яиц. Здорово приустали. После обеда легли отдыхать. Конечно, заснули. Сквозь сон слышу сильный грохочущий шум за окном где-то сверху. «Опять гроза» – мелькнула мысль. В комнате был полумрак, окно задернуто плотной шторой. Я разомлел ото сна, и выходить на улицу не хотелось. Спустя минуты полторы снова послышался громкий нарастающий звук над домом. Дружно залаяли собаки. «Это же самолет!» – осенило меня. Меня словно подбросило на койке. В одних трусах, босиком, я выскочил наружу. За мной Данилыч, следом Виктор. В ясном голубом небе был хорошо виден улетающий в сторону острова Жаннетты самолет. А, может, еще раз вернется? Увидим друг друга… Нет, не вернулся.

Нет, не вернулся. И у нас возникли вопросы…

Какую станцию обнаружили летчики: обжитую или бесплодную? При первом облете собаки вели себя спокойно, скорее всего, спокойно лежали у стены дома, и летчики не могли их заметить. При втором облете собаки встревожились, вероятно, заметались по территории станции и стали лаять. Но когда? При приближении самолета, когда он был над головой или же когда самолет стал удаляться? Скорее всего, последнее. Я слышал собачий лай сразу после пролета самолета. Тогда пилоты собак могли не заметить. А, возможно, при втором приближении самолета к станции собаки обеспокоенно заметались около дома и были хорошо видны сверху. Но тогда пилоты должны бы сделать третий облет и что-то сбросить нам.

Вероятность такова. Сделав два круга над полярной станцией и не обнаружив ни людей, ни собак, летчики убедились, что станция безлюдна. Над домом даже не было флага! Тут мы, пожалуй, опростоволосились. Виктор высказал свое мнение. Летчики могли увидеть собак при первом облете и при втором облете что-то сбросили нам, что-нибудь наподобие свертка или вымпела. Мы ухватились за это предположение и стали искать это что-то. Тщательно осмотрели территорию станции, затем несколько часов тщательно осматривали наскальную часть острова, выискивая между камнями это что-то. Ничего не нашли! Какая досада! Мы решили, что у летчиков создалось впечатление, что станция безлюдна, доложат об этом начальству, и на нашей несчастной судьбе будет поставлена окончательная точка!

15 июля.

После вчерашнего случая мы находимся в каком-то неопределенном мрачном состоянии. Какая-то опустошенность в душе. Даже Данилыч не в настроении. Правда, он занимается с собаками. У Найды-то щенки здорово подросли. Он их вывел на волю. Чистит собачник, но малоразговорчив.

Ничего не хочется делать. Да и делать-то вроде нечего. Сбор яиц закончен, охота невозможна, лед находится в движении, трещит, скрипит, корежится – местами огромные льдины сталкиваются лбами, и обломки их лезут вверх, встают на дыбки.

Все же мы расширили и углубили траншею и полностью заполнили ее яйцами, которые предварительно переложили стружками, опилками и мелкими кусочками пергамента. Эту смесь мы обнаружили внутри склада. Возможно, ее использовали в тех же целях, что и мы. Сверху траншею, как и первую с мясом, обложили льдом и тщательно укрыли брезентом.

После этой работы долго слонялись по острову, валялись на своих койках. Не хотелось даже разговаривать.

Но разговор вести все же пришлось. Нельзя было раскисать. Тягостный, но нужный разговор я завел во время ужина. Дескать, у нас не все потеряно, что, возможно, с самолета обнаружили собак, и нам надо продержаться лишь до весны, а там видно будет, что нам делать, что мы должны готовиться к полярной ночи и благополучно пережить ее и что мы обязательно выживем и т.д.

Данилыч горячо поддержал меня:

– Не надо так раскисать, парни, – сказал он. – Из каждого положения, даже безвыходного, найдется выход. Только не надо отчаиваться.

Виктор сидел и молчал. В конце разговора он резко отодвинул от себя тарелку с нетронутой едой и горестно, безнадежно, с раздражением сказал:

– Какой здесь может быть выход… Сгинем мы все здесь! И вышел из салона в свою комнату.

16 июля.

Случилось чудо! С утра задул сильный южный ветер, и огромные ледяные поля со скрежетом и скрипом двинулись на север. Две огромные силы: могучий ветер и не менее могучее подводное течение стали работать в унисон, в одном направлении. Море шумело, некоторые льдины вздыбливались, ломались и крошились. К вечеру движение льда усилилось. Это был огромный ледоход. Мы больше времени проводили на скалистых берегах – на мысе Дюнбара, иногда на мысе Мельвилля, любовались необыкновенным зрелищем.

17 июля.

К концу дня большие ледяные поля ушли на север. За ними уже тянутся остатки ледяных полей, большие и малые льдины. Между ними много свободной воды. Море сильно приутихло. Несколько раз на отдельных льдинах видели медведей и даже медведицу с двумя медвежатами. Нередко встречались лежащие на льдинах нерпы. Ближе к полуночи – больше свободной воды.

18 июля.

Море почти полностью очистилось ото льда. Только еще величественно и плавно плывут отдельные льдины самых причудливых форм. Некоторые из них похожи на огромных лебедей. Ветер стихает, и волны приутихли.

В одном месте вплотную к берегу между мысами Дюнбара и Мельвилля застряла льдина внушительных размеров, примерно 300 на 100 метров. Возможно, это стамуха, крепко засевшая на дне, а скорее всего это старый паковый лед, крепко засевший на мелководье. Стамухи, как правило, гористые, высоко вздымаются над водой. Эта же льдина почти без торосов, почти ровная, с множеством застругов. Хороший плацдарм для посадки небольшого самолета или вертолета. Вечером занимались шпаклевкой старой двухвесельной шлюпки. Решили завтра утром спустить ее на воду.

19 июля.

Утром по лебедке спустили свою бригантину на воду. Объехали вокруг острова, искали плавник. Обнаружили его только в одном месте. Вблизи птичьего базара нашли небольшую песчаную отмель, которая полностью обнажалась во время отлива. Здесь обнаружили более десятка до блеска отполированных деревьев-плавников. Конечно, раньше их здесь было больше, но их взяли до нас. Мы освободили четыре дерева, и сегодня же за два рейса вывезли их к станции, и при помощи лебедки вытащили на коренной берег…

Море спокойно. Утих ветер. Семь градусов тепла. Вблизи шлюпки часто высовываются из воды любопытные мордочки нерп. Данилыч подстрелил одну и при помощи выброски подтянул ее к шлюпке. Молодец, Данилыч, – успел подцепить нерпу. Дело в том, что в это время мертвая нерпа держится на воде не более полминуты и затем тонет.

20 июля.

Сегодня вывезли почти весь плавник (три дерева оказались для нас непосильными, были слишком замыты песком) и выкатили его на коренной берег. Сделали три ездки… Долго возились с подъемом бревен на берег. За день сильно приустали. Стреляли и, вероятно, убили несколько нерп, но не смогли их вовремя заарканить выбросками, которых у нас теперь две. Нерпы утонули. Нужны хорошие сноровка, меткость в метании аркана, чтобы колючий деревянный шарик оказался вблизи или чуть дальше жертвы. Мы не могли свободно маневрировать шлюпкой: на буксире были тяжелые бревна.

Погода пока стоит отличная.

21 июля.

Этот день посвятили охоте на нерпу. По чистой воде отходили от берега до полутора километров. Убили и вытащили на борт семь нерп, среди которых оказался лахтак, иначе, морской заяц. Это более крупное морское животное, раза в три тяжелее нерпы. Данилыч очень радовался такой удаче. «Теперь у нас будет хорошая обувь с непромокаемой подошвой», – говорил он.

К вечеру появилось много небольших льдин и мелкобитого льда. Но больше чистой воды…

Поздно вечером при полуночном солнце я совершил одиночную прогулку на шлюпке по морю вблизи острова. Хорошо плавать в такую погоду между кусками плавучего льда, которые словно островки, в беспорядке разбросаны вокруг. В серой зеркальной воде отражены редкие перистые облака и берег, крутой и голый, обильно покрытый черными куполообразными камнями. Много таких камней, круглых, зализанных волнами, торчат прямо из воды. Среди группы бледно-желтых перисто-крючковидных очень высоких облаков затаился узкий серп молодого месяца, тоже бледно-желтого цвета, так что его и не скоро заметишь среди облаков. Вот кончаешь грести и остаешься наедине с океаном. Безлюдье, царство льда и холода. Сам себе ты здесь кажешься таким маленьким, мизерным, песчинкой в огромных просторах океана. Шлюпка некоторое время идет по инерции, а затем разворачивается и, подхваченная плавным течением, боком плывет куда-то в сторону. Кругом слышится несмолкаемый приглушенно-монотонный гул: это движется лед. Моя шлюпка дрейфует вдоль берега с юга на север, и движение ее для меня незаметно. Но вот показалась наша неподвижная льдина-плацдарм, осевшая на мели, и кажется, что это она плывет мне навстречу, а я нахожусь на месте; и вот небольшая плавучая льдина, с которой впритык движется моя шлюпка, сталкивается с этой неподвижной большой льдиной. Слышится глухой треск, и сразу же ощущаешь мягкий толчок. Сзади к моей шлюпке как-то незаметно пришвартовалась другая небольшая льдина, и я на время оказываюсь как бы в тисках. Встретив препятствие, лед начинает шевелиться, разворачиваться, и вскоре моя шлюпка освобождается из плена и выходит на довольно широкую чистую водную поверхность. Боже мой, как же быстро понесло меня! Тут только замечаешь, что небольшие легкие предметы и льдинки плывут быстрее, чем крупные, тяжелые.

Воздух исключительно чист и прозрачен. До полярной станции чуть менее километра, оттуда отчетливо доносится разговор и смех моих товарищей. Я берусь за весла и, разрезая темную упругую воду, гоню шлюпку к своему берегу, что напротив станции.

Косые лучи полуночного солнца ослепляют меня, водная поверхность словно золотом покрыта. Я обошел мыс Дюнбара и вышел к своей гавани. Мои товарищи спешили на помощь, надо было при помощи лебедки вытащить шлюпку на коренной берег.