Ребята, что мы наделали!

20 мая.

С утра разветрилось. Верховой ветер разогнал облака, и мы увидели солнце. При солнце-то двигаться веселее. Стало больше снежных полей, на которых иногда видим греющихся на солнце около своих лунок нерп. На довольно почтительном расстоянии видели медведя. Солнце заметно пригревает.

22 мая.

Впереди замаячил остров Большой Ляховской. Конечно, это гористый мыс Шалаурова – самая высокая часть острова. (Согласно карте, которую мы захватили с собой.) Погода стоит нельзя лучше – тихая и солнечная. Теперь цель конечная видна. Мыс Шалаурова, словно магнитом, притягивает нас к себе. Мы у цели. Вперед!

Произойдет убийство, а не драка,

В живых останется одна собака.

23 мая.

Погода балует нас. Солнце слепит, и торосы искрятся под его лучами, поэтому мы работаем в защитных очках. Прошли не менее тридцати километров. На снежных полях появляются снежницы. Встречаются отдыхающие на солнце нерпы. Во время обеденного привала заметили медведя. Он был недалеко от нас, метров четыреста, не более. Конечно, взыграл охотничий азарт, но мы удержали себя от охоты. Сейчас нет времени возиться с косолапым. Опасались за собак – почуют зверя, будут рваться к нему.

Но все обошлось.

24 мая.

Теперь Большой Ляховской хорошо видим, и видим мы весь остров. Если бы постояла такая погода, то за 3-4 дня мы будем у цели. Но в том и дело, что погода меняется. Наверное, будет пурга. Солнце светит сквозь тонкую пелену высокослоистых облаков. Ближе к небосклону появились по краям размытые чечевице-образные облака – облака плохой погоды. Погода штилевая. Мы расположились в полукружье торосов. Сейчас важно знать, откуда будет дуть ветер в случае пурги. Мы установили палатку рядом с грядой торосов, протянувшейся с запада на восток. Если подует «южак», то торосы будут как-то сдерживать его напор. Шагах в пятнадцати к западу от нас, с юга на север проходит более молодая и мощная гряда торосов. У подножья этой гряды мы поставили своих собак. Если будет пурга, то они как-то будут защищены от свирепого ветра.

Только что поужинали всухомятку, и Данилыч с Виктором уже в спальных мешках. А я сижу с дневником. Скрипит и потрескивает лед вокруг. Если бы не эти звуки, то здесь стояла бы какая-то настороженная чуткая тишина. И солнце светит. Его не видно, оно где-то за торосами – незаходящее северное солнце.

Почему-то тревожно у меня на душе. Жутковато от такого безмолвия. Обстановка, словно перед бурей. Я где-то читал, что так бывает в южных морях, когда корабль попадает или находится в центре тайфуна. Это место называют глаз тайфуна или урагана. Стоит мертвая тишина. А потом начинается страшное, и судно обречено на гибель. С нами, я думаю, такого не случится. Но с северо-запада сейчас наползают мощные темные, зловещие облака, подсвечиваемые снизу солнцем. Но пора отдыхать. Будет что будет…

26 мая.

Недаром позавчера поздно вечером у меня было тревожно на душе, предчувствие беды. Вчера вечером я не мог писать о том, что произошло с нами вчерашней ночью, так как был не в себе – душевно опустошен, подавлен и растерян. Также и мои товарищи. Сегодня приходим в себя. Вот что произошло.

В полночь нас разбудил очень сильный треск и гул, свирепый ветер яростно трепал нашу палатку. Я попытался выйти из палатки. Ночь была светлая, но была страшная круговерть, видимость нулевая. Дул ураганный ветер, под его напором невозможно устоять на ногах, в лицо мне ударило зарядом снега. И я немедля вернулся в палатку. Мы быстро оделись потеплее, поверх кухлянок, на всякий случай натянули камлейки. Решили ждать. А чего ждать? Может, немного утихнет ветер, что было маловероятно.

Палатка трепетала под ветром. Сколько она еще выдержит такой напор? С тревогой думали о собаках, но дойти до них пока не решались. Животные находились с подветренной стороны у подножия гряды высоких торосов, и это нас немного успокаивало. И напрасно!

Нам ничего не оставалось делать, как отсиживаться в палатке, вяло переговариваясь. Вдруг часть палатки с наветренной стороны взмыла вверх, но тут же пала, накрыв нас. Не выдержали забитые в твердый снег костыли оттяжек. В следующий момент ветер освободил нас от брезента, палатка рванулась по направлению ветра, но была удержана противоположными оттяжками, заплескалась и захлопала. Надо было спасать палатку. В этом снежном содоме мы кричали друг другу, что мы должны предпринять. Я и Виктор прижали палатку, а Данилыч топором выбил костыли оттяжек. Потом свернули трепыхавшуюся от ветра палатку и запихали ее в расщелину между торосов. Перекрывая вой ветра, до нас доносился отчаянный многоголосый лай собак. Ориентируясь по гряде торосов, Данилыч заспешил к собакам. Не прошло и минуты – он вернулся.

– Парни! – закричал он, размахивая руками. – Там лед разорвало! Скорее собак спасать!

Мы заспешили туда. В нескольких шагах от собак перед нами протянулась трещина-разводье, шириною около метра. Она протянулась вдоль поперечной гряды, то есть с юга на север. А за грядой и в самой гряде происходило что-то жуткое, невероятное: трещало, скрипело, грохотало – шло интенсивнее торошение. Мы перепрыгнули через трещину и стали приводить в порядок сбившихся в кучи собак, которые запутались внутри своих упряжей. Данилыч попросил меня помочь ему. Кричит, что, дескать, надо перегнать на ту сторону сначала одну упряжку, затем возьмемся за другую. Но собаки заупрямились и никак не хотели прыгать через зловещую промоину. Тогда Данилыч привязал к упряжи передовых собак два конца бечевки, перепрыгнул на ту сторону и стал на бечевке тянуть собак. «Балбес! Трезор! Тя! Тя!» – кричал он, надрывая голос. Но собаки не хотели прыгать через устрашающую черную промоину. Я стал их сзади подталкивать. Наконец животные решились и без особого труда перепрыгнули через промоину. За ними сразу же прыгнули Серый и Белка. Третья пара собак прыгнула немного неудачно: одна из молодых собак зависла на передних латах над пропастью морскою и замочила заднюю часть туловища. Данилыч моментально вытащил ее на лед. С четвертой парой неудача – собаки прыгнули порознь и обе оказались в воде. Конечно, Данилыч быстро их вызволил из ледяной купели. С последней парой прошло все благополучно.

Собаки выкатили груженую нарту через трещину-разводье. Пока Данилыч отводил в сторону собак и закреплял остолами нарту, а мы распутывали другую собачью упряжку, злополучная трещина значительно увеличилась, примерно до метра с четвертью. Данилыч уже не решился прыгать через нее.

– Парни! – кричит нам Данилыч. – Кончайте возиться с собаками! Быстро разгружайте нарту и двигайте ее поперек разводья! Только так мы собак спасем!

Мы с Виктором быстро разгрузили нарту и поставили ее поперек разводья. По нарте Виктор перешел к Данилычу, и они вдвоем стали тянуть на себя нарту, увлекая за ней собак. Я, как мог, понукал, подталкивал запутавшуюсяв упряжке собачью свору к воде. Но собаки упрямились, боялись воды. Вдруг совсем рядом что-то затрещало – и сразу же оглушительный грохот (шло мощное торошение). Обезумевшие от страха собаки бросились в сторону. Данилыч с Виктором не удержали нарту, и я ее не успел перехватить. Да что от того, если бы я ухватился за нее, – мне бы не удержать собак. Свора рванула вдоль разводья к северу и тотчас растворилась в снежной мгле. Слышал я, как отчаянно визжала, вопила одна из собак – она, конечно, была опрокинута и не могла подняться на ходу, и свора волокла ее по неровному твердому снегу. А разводье расширялось. Товарищи меня торопили, чтобы я, не теряя времени, прыгал к ним. Но прежде всего я решил перебросить груз. Я схватил бочку с керосином, рывком вскинул ее на уровень груди и выкинул через промоину. Затем быстро перекидал другой груз, в основном, корм для собак. Немного разбежавшись, перемахнул через страшную водную пропасть.

Ветер и снег слепили глаза, но мы все же несколько освоились в этой экстремальной ситуации и уже могли различать друг друга за несколько шагов. Мы стояли растерянные, ошеломленные среди грозной стихии и не знали, что дальше предпринять. Меня что-то мучило изнутри, словно я что-то упустил, не так сделал. И тут меня осенило: «Нас оторвало!». Я закричал в отчаянии:

– Ребята, что мы наделали! Нас уносит ветром! Нам надо быть на той стороне! Данилыч, поднимай собак, подкати нарту к разводью? По нарте перейдем на другую сторону! Ну что ты стоишь, Данилыч?! Сейчас каждая минута дорога! Данилыч спокойно прокричал:

– Опоздали, Саша! Разводье уже шире нарты! – и безнадежно махнул рукой.

Чуть ли не на ощупь стали обследовать гряду торосов, подыскивая подходящее местечко, где можно было бы как-то укрыться от ветра. Такое место нашлось. Это была крошечная площадка среди торосов. Перенесли сюда вещи с того места, где была палатка. И собак подогнали ближе. Установить палатку было невозможно. Промокших собак Данилыч укрыл телогрейками. А мы, в чем были, спрятались в спальные мешки. Все равно было холодно. Не знаю, как мои товарищи, но я эту ночь не сомкнул глаз. Тяжко было на душе. Как провели мы эту ночь, затем день и следующую ночь, не буду описывать. Тяжело было, натерпелись лишений.

Сегодня ближе к полудню пурга внезапно прекратилась. Стих ветер, перестал сверху сыпать снег, разошлись низкие тяжелые облака. Но пока небо закрыто облаками среднего яруса. В просветах между ними иногда показывается солнце. Вдали в восточной и южной сторонах наблюдается черное водное небо. На западе черного неба нет, хотя вода рядом. Такое небо наблюдается только издалека.

27 мая.

День облачный, переметает слабый поземок, дневная температура воздуха минус 9 градусов. Утром перешли ближе к воде, на южную часть ледяного поля. Вдалеке видны сплошные ледяные поля. И вблизи нашего поля много плавучих льдин различной величины. Мы уже далеко отошли от того места, где нас оторвало. Акватория западного сектора открытой воды тоже заполнена разровненным плавучим льдом. Установили палатку и ждем дальнейших ледовых событий. Нас несет на восток. Вся надежда, что наше поле где-нибудь пришвартуется в своей южной части к другому обширному ледяному полю, и тогда мы можем двигаться к югу, в сторону материка.

Обживаем свой ледяной остров, бродим по его незаторошенным снежным равнинам. Около заберега часто появляется нерпа, но на почтительном расстоянии. Пока продуктами и собачьим кормом обеспечены, так что большой необходимости в охоте на нерпу нет. И охотничий азарт как-то приглушен. Внутренне мы еще не совсем отошли от совершившегося с нами потрясения, только свыкаемся с новым необычным своим положением.

Как же так произошло, что мы оказались во льдах плавучих? Ветер-то дул с запада, и мы должны были сразу определить, что эту льдину будет уносить. Тогда мы растерялись. Мы совершили две ошибки, вытекающие одна из другой. Во-первых, мы упустили драгоценное время после образования той злополучной трещины. Нас разбудил внезапный грохот и треск льда. В это время и появилась эта коварная трещина. Мы об этом не знали. А надо бы кому-то из нас, Данилычу в особенности, невзирая на слепую пургу, все же дойти до собак, проверить, почему собаки так обеспокоены, вопят и лают? И тогда бы наверняка была обнаружена эта трещина шириною не более десятка сантиметров. После этого спокойно, без паники, рассудочно можно было принять правильное решение. Мы сравнительно спокойно отсиживались минут 15-20 в палатке, пока ее не сорвало ветром. Тут мы и засуетились, запаниковали, можно сказать, потеряли здравый рассудок. Услыхав тревожный лай собак, бросились к ним и обнаружили уже не трещину, а с каждой минутой расширяющееся разводье около метра шириною. И мы растерялись, обезумели. Где уж здесь здраво рассуждать, когда неистово вопят два десятка собак, а почти над ними в торосах и за торосами где-то рядом вздымается и грохочет лед. И у нас одна мысль: «Надо спасать собак». А надо было бы спасать-то себя! Одну упряжку мы смогли перебросить через разводье, и груз перебросили со второй нарты. И только потом, спустя несколько минут, мы осознали свою оплошность. Это была вторая ошибка, вытекающая из первой. Но исправить ее уже было невозможно. И вот оказались мы в таком же положении, как в апреле прошлого года. Мы снова дрейфуем в студеном море.

И еще. Это хорошо для нас, что ветер сорвал палатку. Если бы этого не случилось или произошло бы значительно позже, мы остались бы без собак, без корма, а главное – без горючего.

29 мая.

Второй день находимся в плотном тумане. Видимость не больше 10-12 метров. Температура воздуха повысилась до четырех градусов. Мы не забыли взять с собой термометр, поэтому следим за температурой воздуха.

30 мая.

Сегодня туман рассеялся. К вечеру похолодало до минус 10 градусов. Сегодня охотились на нерпу. На свободных ото льда поверхностях воды нерпа иногда всплывала совсем близко от берега, и я убил одну. Данилыч подтянул ее выброской и сразу же стал разделывать. За ужином ели свежую нерпятину. Из-за холодной погоды и отсутствия солнца на льду нет снежниц.

1 июня.

Начало летнего месяца, а у нас пока зима. Дует холодный северный ветер с поземком. День пасмурный, часто сыплет мелкий снег и снежная крупа. Максимальная температура воздуха сегодня была минус 6 градусов.

4 июня.

Погода неважная – пасмурная и холодная при температуре воздуха минус 5-6 градусов. Сегодня облачность стала выше, улучшилась видимость. К югу в бинокль мы обнаружили два острова: один более крупный и высокий по сравнению с другим островом. Первый остров – Крестовский, второй – Пушкарева. Они расположены в западной части Медвежьего архипелага. Остров Четырехстолбовой находится в восточной части архипелага. Теперь мы имеем представление о своем местонахождении. До видимых островов расстояние, по нашему предположению, около ста километров. Остров Четырехстолбовой мы вряд ли увидим: увеличится расстояние и остров сравнительно невысок. Самая высокая его точка имеет высоту 100 метров над уровнем моря.

За последние три дня добыли две нерпы, причем одну из них Данилыч выловил сеткой, установленной в лунке. Корм для собак, взятый с Генриетты, на исходе. Поэтому эти охотничьи трофеи очень кстати. У нас мало осталось и продуктов. А хлебные лепешки растягиваем для еды, экономим, как можем. И консервы так же. Но в сахаре, сливочном масле и мясе мы себя не ущемляем. Так что пока нам голод не грозит. Будем охотиться на нерпу, а глядишь, и медведя завалим.

Позавчера появилась стайка бургомистров, расклевывают нерпичьи внутренности. Собаки иногда их отгоняют, и они улетают, но стоит уйти собакам, как хищные чайки откуда-то вновь появляются. Голодные птицы жадно склевывают остатки трапезы.

5 июня.

Задул крепкий «южак», метет поземок. Видимость немного ухудшилась, и уже не видно островов. К югу все водное пространство почти сплошь забито разрозненными большими и малыми льдинами. Идти по ним опасно. И сидеть на одном месте нам нет смысла. Если бы был приличный мороз, то все плавучие льдины смерзлись, спаялись бы между собой, и путь к материку для нас был бы открыт. Но сейчас лето. К полудню, невзирая на сильный ветер, мы снялись со своего места и продвинулись километров на 10-12 к востоку, вышли на восточный заберег поля. Дальше был разреженный лед. А еще дальше, в нескольких километрах от нас, простираются необозримые ледяные поля. Будем надеяться, что нашу льдину прибьет к этому ледяному массиву. Но сейчас лед движется на север или северо-восток.

6 июня.

Ветер с юга дует с прежней силой. Нас относит на север.

7 июня.

Во второй половине дня ветер ослабевает. Температура воздуха минус 3 градуса. Улучшилась видимость. Вокруг нас необозримые льды. Нас продолжает относить на север.

8 июня.

Ночью погода резко изменилась. Висевшая над нами долгие дни облачность исчезла, и на нас полилось благодатное солнечнее тепло. Сегодня первый день с положительной температурой воздуха, плюс один градус. Ветер сменился с южного на западный и весь день дует со скоростью не менее 10 м/сек., но все равно тепло. На морском льду появляются небольшие лужицы. Сейчас наше ледяное поле явно идет на сближение с восточным ледяным массивом, кроша и расталкивая на своем пути более мелкие льдины. Но мы не знаем, как далеко нас отнесло на север. Если бы имели мы с собой секстант, то в полдень по солнцу мы могли бы определить свою широту. Но, к сожалению, на полярных станциях нет этого ценного угломерного инструмента. А как бы он был нам кстати!

10 июня.

Вчера ближе к вечеру огромные ледяные поля соединились. Наше поле, по всей видимости, более молодое и легкое, двигалось быстрее и вот пристало к тяжелым полям пакового льда. Вчера же мы перешли на соседнее поле и километров 5-6 прошли на юго-юго-восток, преодолевая довольно сглаженные торосы средней трудности. Мы не знаем, где находимся, вокруг нас необозримые льды. Решили двигаться по компасу на зюйд-зюйд-ост, может, выйдем к Четырехстолбовому.

Погода стоит теплая и солнечная. Так сегодня максимальная температура воздуха доходила, до плюс 3 градуса. На морском льду появилась вода. Пока используем унты, но вот-вот перейдем на резиновую обувь. Сегодня шли по тяжелым льдам. Как-то тяжело шли. Наверное, за последние дни, что бездействовали, отяжелели и мы, и собаки.

16 июня.

Пробиваемся через льды. Идем вслепую по компасу. Вверху сплошная облачность. Ориентиров нет. Видимость не превышает 15-20 километров. Вчера к полудню вышли к большому разводью ширины неимоверной. Оно перекрыло нам путь и протянулось с северо-запада на юго-восток.

Пошли на юго-восток, и вот только сегодня вечером мы обошли это огромное разводье. Завтра пойдем строго на юг.

19 июня.

Сегодня исполняется два месяца нашего ледового путешествия. Мы надеялись на лучший исход. Кончаются продукты. Хлеб давно кончился. Осталось несколько банок консервов-концентратов, дней на десять, различных круп, сахара, сливочного масла. Что касается мясного рациона, то мы теперь только на подножном корму. Разумеется, собаки тоже. Как же нам надоело такое мясо – нерпятина, медвежатина. (И то старая медвежатина уже закончилась.) Когда шли вдоль разводья, нам удалось нерпу подстрелить еще. Одну нерпу убили сегодня у лунки. Пока мясо у нас есть. Работа у нас тяжелая, сильно отощали, осунулись лицом и загорели. Мы не бреемся, и лица наши сильно обросли буйной растительностью. Погода с положительной температурой в пределах 3-5 градусов. Но постоянно дует переменчивый знойный ветер до 10-12 м/сек., так что тепла хорошего нет. Почти постоянно метут поземки, что отрицательно сказывается на видимости. Как мы и предполагаем, она сейчас не более 30 км. Иногда проглядывает солнце, но ненадолго. Пока остров Четырехстолбовой не обнаруживается, и мы не знаем, в какой он стороне. Сейчас на льду много воды, что сильно ухудшает скольжение нарт. И полозья нарт очень сильно истерлись, утончились – ненадолго их хватит при такой дороге.

27 июня.

Погода установилась сравнительно теплая. Над нами слоисто-кучевые облака среднего яруса – с частыми просветами. Ветра почти нет. Видимость не более 10 км. Вокруг какое-то марево. Идем больше по ледово-снежным равнинам, гряды торосов и отдельные ропаки встречаются значительно реже. Под ногами теперь уже не отдельные лужи, а небольшой глубины озера воды. Мы давно сменили пришедшие в полную негодность торбаса на резиновую обувь. Опасаемся за нарты: не подвели бы полозья.

Вчера совсем близко обнаружили медведя с двумя медвежатами. Была возможность убить медведя. Да пожалели медвежат. Наша еда теперь скудная, обходимся нерпятиной.

Предполагаем, что в настоящее время мы идем по припайному льду. Значит, недалеко и материк.

30 июня.

Когда же закончится этот изнуряющий, мучительный поход? Мы очень устали. И собаки выбились из сил. Собачью упряжку, в основном, ведет Данилыч. Мы же, метеорологи, идем или семеним за собаками, придерживаясь за баран нарты в какой-то полудреме, чуть ли не засыпая на ходу. Иногда кто-то из нас заваливается в полупустую нарту немного отдохнуть. Лишний груз мы выбросили по дороге, даже торбаса. И часть горючего выбросили вместе с бочкой, оставили только двадцатипятилитровую канистру. И, конечно, сохранили палатку.

2 июля.

Сегодня хороший солнечный день с прекрасной видимостью. Сегодня утром обнаружили остров Четырехстолбвой. Теперь он хорошо виден даже без бинокля. Мы прошли его в стороне.

Сейчас остров находится от нас на северо-западе и, как мы предполагаем, до него не менее 70-80 км. А впереди у нас приниженная материковая полоса суши на расстоянии 40-50 км.

Как хотелось нам снова попасть на свой остров! Но идти к нему было уже поздно. Наступил июль, а, как правило, в первой декаде июля в этих местах вскрывается море и припайный лед уносит от берега. Нам надо спешить, иначе существует реальная возможность снова быть унесенными в открытое море. Этого еще нам не хватало!

5 июля.

Берег рядом. Не дошли до него каких-нибудь 5-6 км. Сегодня был тяжелый переход, много воды, и мы порядком приустали. Причем встретилось хорошее место для установки палатки – сухой плотный снег, можно легко забить костыли для оттяжек. Впереди на пути в километре от палатки видны невысокие сглаженные ветрами гряды торосов, преодолеть которое нам не составит особого труда.

Поставили палатку, поужинали, собак накормили. Тепло, ветра нет, тихо вокруг. Незаходящее полярное солнце золотит окрестность, лаская взор. На душе мирно и спокойно от предвкушения, что завтра мы окажемся на земле. Мы выходим на материк между двумя полярными станциями – Амбарчик и Раучуа. Так к какой станции на завтра путь держать? Как мы предполагаем, расстояние до каждой полярной станции одинаково. Обе станции небольшие, по значимости одного разряда. Но Амбарчик расположен на значительно более крупной реке – Колыме, выше по течению которой поселок Кресты Колымские с аэропортом (120 км от устья реки). Поэтому у нас имеется возможность быстрее попасть в Москву. В этот день заснули мы поздно, а я за полночь делал записи в дневнике.

6 июля.

Ужасный день! Правильно говорится: «Человек предполагает, а жизнь располагает». У верующих: «Бог располагает».

Под утро, когда мы спали крепким сном, нас неожиданно разбудил яростный собачий лай. Оказывается, поблизости от нас прошла медведица с двумя медвежатами. Это был, вероятно, тот же медведь, в которого мы накануне не стали стрелять, пожалев медвежат. Почти пустая нарта была закреплена двумя остолами, металлические концы которых недостаточно прочно были забиты в лед. Собаки рванулись, сорвали нарту с «якорей» и с яростным лаем бросились за удалявшимся зверем. Медведица уходила в сторону материка. Когда мы выскочили из палатки, медведица была уже близко от торосов. Собаки, казалось, нагоняли ее. Захватив карабины, мы бросились вослед.

Когда мы достигли гряды торосов и перешли ее, то в шагах пятнадцати увидели вторую гряду – невысокую, но с более частыми торосами. Сначала мы увидели застрявшую в расселине между двух торосов исковерканную нарту, а когда поднялись к ней – перед нами предстала ужасная картина. По противоположному склону гряды в разных позах в беспорядке лежали мертвые собаки. Нам было ясно, как произошла с нашими собаками эта трагедия. Когда нарта застряла в торосах – беспомощные собаки стали рваться в разные стороны и запутались в упряжи. Медведица находилась рядом. Она вернулась к собакам и с яростью расправилась с ними. Двухпудовыми лапами зверь ломал собакам хребты, когтями вспарывал им животы. Две собаки еще находились в предсмертной агонии, пришлось их пристрелить. Но одна собака уцелела. Это была Мушка – самая низкорослая и слабая, самая трусливая и никчемная собачонка. И ходила она в упряжке в задней паре, и ей часто попадало от других собак. Эта собачка попала в узкую расщелину между льдами и затаилась. Когда мы ее вытаскивали, она вся дрожала от страха, слабо поскуливала и лизала нам руки. Собак мы оставили на месте на корм песцам и бургомистрам, а Мушку взяли с собой. Захватили с собой и нарту. Оба полоза у нее были сломаны. Пока мы готовили завтрак, Данилыч отремонтировал нарту. К каждому полозу по краям прикрепил по две прочных планки и крепко прикрутил их сыромятными ремешками. Этот материал он всегда держал в запасе. Пока нарта нам еще нужна. После завтрака, загрузившись необходимыми предметами, включая палатку, в 10 часов утра мы поволокли нарту к берегу. Упряжь, конечно, укоротили до четырех потягов. Странная у нас получилась команда. В первой паре – я и Виктор; во второй, сзади – Данилыч и собака Мушка, которая привычно добросовестно исполняла свою работу. Через собачье кладбище не пошли, отклонились несколько в сторону, не хотелось еще раз травмировать душу только что разыгравшейся трагедией.

Прошли обе гряды торосов и вышли примерно на полуторакилометровое поле, за которым были видны другие торосы. Мы торопились. С материка дул свежий, с каждой минутой усиливающийся юго-западный ветер, и он не нравился нам. Торопливо пересекаем открытое пространство и несколько гряд торосов, и вот перед нами открылся незнакомый берег – до него около километра открытого ледяного пространства. Но что там за черная полоса протянулась вдоль всего берега? Не вода ли? Мы идем вперед и спустя четверть часа уперлись в широкое разводье. Берег-то рядом, до него не более двухсот метров. Вода? Не проплыть, не перейти. И здесь мы опоздали! Юго-западный коварный ветер перед самым нашим приходом успел взломать припайный лед. Если бы знать, что такое произойдет, то не стали бы возиться с нартой, даже оставили бы свою палатку и часть необходимых вещей и налегке бросились бы к спасительному берегу. Если бы знать… А в жизни-то часто по-другому получается…

Лед быстро относит от берега. К вечеру нас отнесло от берега километров на десять, а возможно и больше. Море скрадывает расстояние. Что же нам делать?! Сидеть у моря и ждать чуда? Наверное, так. Идти нам некуда и бесполезно. Мы находимся в южной части ледяного поля. Может быть, когда-нибудь и к чему-нибудь пришвартует нашу льдину, что маловероятно. Будем ждать.

Ничего не хочется делать. Даже охотиться на нерпу. А она словно дразнит нас – то и дело появляется вблизи заберега. У нас есть одна нерпа, убитая два дня назад. Нам много и не надо. Собак-то нет.

Вот так бесславно и трагически прошел для нас этот день, 6 июля.