Жить не хочется, Саша!

20 января.

Пурга свирепствует. Наш домик да и остров тоже напоминают нам одинокий корабль среди необъятного бурного штормового океана. Мы словно замурованы в своем доме. Полярная ночь гнетет не только Виктора. Психическое состояние его, кажется, на пределе. Тяжелое сейчас время – пурга и темень. Остро ощущается информационный голод. Все спасение в книгах. Но этого далеко не достаточно. Мы не знаем, что происходит сейчас там, среди людей, в стране, мире. Что с нашими родными и близкими людьми. Коллектив из трех человек разнохарактерных, разносторонний по деятельности и интересам, я считаю, слабый и хрупкий коллектив для таких суровых условий. Требуется более широкое общение с людьми, нужна информация извне. Чтобы нормально существовать в таких условиях, нужно иметь сильное увлечение, страсть к чему-то. Среди нас к этим условиям лучше всех приспособлен Данилов. Конечно, он, безусловно, тоже переживает оторванность от мира, разлуку с близкими, но как-то по-своему. Общаясь с этим удивительным человеком, порой кажется, что он не чувствует себя здесь изгоем, а даже наоборот, он чувствует себя почти хозяином в этом нашем крошечном мирке. Невольное уважение испытываешь к этому человеку, неутомимому труженику. Надо в чем-то подражать ему. У Данилова больше жизненного опыта, а значит, и мудрости. Нам распускаться нельзя. Это гибельно для нас. Где-то я вычитал: «Царство божие внутри нас». И это правильно. Надо жить и своим внутренним мирком, находить в себе все лучшее, светлое, доброе и делиться этим с товарищами. Надо терпеливее, мужественнее переносить все невзгоды и выжить! Надо выжить!

Нет, на курок он не нажмёт,

Ведь это «слякоть»… Он поймет.

23 января.

Слабеет ветер, пурга затихает, заметно улучшилась видимость. Сегодня я и Виктор заготавливали снег для кухни. Прежние запасы кончились. Прекратится пурга – вскроем свои кладовые, траншеи с яйцами и медвежьим мясом.

26 января.

Многое перечитал из имевшейся здесь литературы об Арктике. Кое-какие сведения нашел о Новосибирских островах. Острова Большой и Малый Ляховские были открыты купцом Иваном Ляховым в 1770 году. В 1773 году им же открыт остров Котельный, самый большой из островов архипелага. Свое название остров получил так. Покидая остров, И.Ляхов с сотоварищами забыл на острове медный котел, поэтому остров стали называть Котельным.

Вначале я думал, что предлагаемый план Данилыча о самостоятельном выходе с нашего острова через Новосибирские острова не вполне реален. Дескать, энтузиазм на грани авантюризма, то есть такое путешествие для нас казалось выходящим за рамки реальных возможностей, но, поразмыслив и познакомившись через литературу с мужественными первооткрывателями Новосибирских островов и других земель Арктики, я изменил свое мнение. Данилыч прав, такая задача нам по плечу. Вот пример. В 1811 году в середине марта известный полярный первопроходец Санников на нескольких нартах выехал из Усть-Янского зимовья к острову Фаддеевский, обследовал этот остров. Затем направился на остров Новая Сибирь, и этот остров обследовал. В середине апреля возвратился на реку Яну. Всего-то за месяц!!! По карте я прикинул, что Санников за месяц преодолел не менее тысячи километров, и путь перед ним был негладкий: в море ропаки, торосы, на островах всхолмленная местность. Препятствий, конечно, хватало. Какие были люди – достойны восхищения!

Вероятно, без большой подготовки такие люди смело и уверенно отправлялись в длительный и опасный путь и чаще благополучно возвращались домой. А мы здесь раскисли: «Как это возможно! Это же авантюра! Такой большой риск!». Риск, конечно, есть – и немалый, а как же иначе выходить из нашего положения. Можно и рискнуть!

Теперь о полярных станциях на этих островах. На острове Новая Сибирь никаких полярных станций нет. Это однозначно. На острове Большой Ляховской есть полярная станция Шалаурова. На нашей карте не обозначены полярные станции, но в юго-восточной части острова в море значительно выступает мыс Шалаурова. Значит, где-то поблизости находится полярка. В западной части острова далеко в море выступает полуостров Кигилях. Кажется мне, что здесь тоже есть станция, но в этом я твердо не уверен. На острове Котельный наверняка есть полярная станция, а может, и две, но какие станции и где они расположены, я не знаю. Наверное, станция «Котельный», или «Котельная». Тщетно я напрягал память, стараясь вспомнить, какие полярки есть на этих островах. В свое время мы же проходили «Историю советской Арктики», и нам бегло рассказывали обо всех станциях Арктики и их месторасположении. Сейчас помню только о Шалаурове, и припоминается, и то неопределенно, Кигилях. Но эта станция, если она и существует, нам не нужна. Нас интересует полярная станция на острове Котельный, местоположение этой станции. Дело в том, что мы определили два маршрута. 1. Остров Генриетты – остров Большой Ляховской, полярная станция Шалаурова. 2. Остров Генриетты – остров Котельный, полярная станция. А где эта станция, мы не знаем. Длина каждого маршрута примерно 600 километров. Если двигаться по первому маршруту, то по пути до Новой Сибири имеются два хороших ориентира – острова Жохова и Вилькицкого. От острова Генриетты до острова Жохова примерно 150-160 км, от Жохова до о.Вилькицкого примерно 50 км, и от о.Вилькицкого до о.Новая Сибирь не более 100 км. Далее открытым морем до мыса Шалаурова не менее 300 км. Здесь будет самый опасный путь. Если же идти по второму маршруту, то на пути будет остров Беннетта (примерно, 170 км от нашего острова), затем до острова Фаддеевского идти без ориентиров (тоже примерно 170 км). Выходить ближе к мысу Нерпичий. Брать западнее, то есть идти к мысу Бережных опасно. По описаниям севернее островов Земля Бунге и Котельный (40-50 км от островов) часто бывает открытая вода или Великая Сибирская Полынья. Дальнейший путь вдоль берега. Если дойти до мыса Анисий (о.Котельный), то затем путевой маршрут резко сворачивает на юго-запад и здесь надо смотреть «в оба» – искать полярную станцию. Остров большой, с севера на юг протянулся километров на 160-170, берега его изрезаны, а где полярная станция, мы не знаем. Хорошо, если она оказалась бы в северной или даже в центральной береговой части острова. Неизвестность расположения полярной станции нас сильно смущает и значительно снижает ценность этого маршрута. Этот маршрут безопаснее первого. Если беспрепятственно добраться до острова Фаддеевский, то дальнейшая дорога пойдет по припайному льду, но Данилычу больше понравился первый маршрут.

Есть еще один маршрут – двигаться на юг с небольшим отклонением к востоку. Путь на родной Четырехстолбовой. Только по морю, без ориентиров. Остров Четырехстолбовой расположен на 70 широте, остров Генриетты на 77 с хвостиком. В одном градусе – 111 км. Получается расстояние от острова Генриетты до полярной станции Четырехстолбовой 800 км, но этот путь опасный. Можно уплыть в Ледовитый океан.

30 января.

Пуржит, но не сильно. Ходил на ближнюю приваду, принес песца. Два дня назад, пользуясь благоприятной погодой, был на дальней приваде. И там удача. Тушка зверька окоченевшая, здесь песец давно попал в капкан. Пуржливая погода не дает чаще посещать привады. Но и спешить не следует. На воле осталось всего несколько зверьков. За сезон теперь их поймано семь штук.

Помогаю Данилычу в изготовлении кухлянок и камлеек. Сначала взялся за кухлянку. Не получилась у меня кухлянка. Взялся за камлейку, с ней проще. Она изготавливается из простого материала и надевается поверх кухлянки, предохраняет ее от снега во время метели. Одну камлейку почти сшил. Не ахти какая складная, но, как сказал Данилыч, сойдет. С кухлянкой сложнее, она готовится из оленьих шкур. Получается теплая и легкая. Данилыч начал готовить кухлянки из нерпичьих шкур. Качество, конечно, не то, но для нас и такие будут хороши.

Беспокоит нас Виктор. Он все больше самоустраняется, избегает прямого общения со мной и Данилычем. На наши уговоры, советы не реагирует. Отмалчивается, большую часть времени проводит в своей комнате, в одиночестве. Тревожно за него.

3 февраля.

Погода капризная, изменчивая. То отпустит, затихнет ветер, разъяснится небо, звезды, сполохи заиграют, а пройдет несколько часов, глядь, на глазах все меняется: хмурь находит, откуда-то ветер поднимается, заметет, закрутит, завоет. Но до сильной пурги не доходит. Иногда и суток не пройдет, как снова все затихает, усмиряется – опять тишь и гладь. В такое время в южной части неба по небосклону заметно просветление. Скоро заиграет заря.

6 февраля.

В полдень становится светлее, на юге небо окрашивается в малиново-пурпуровые цвета. Это уже заря. Скоро закончится ночь полярная. Скорее бы солнце увидеть!

9 февраля.

А заря все горит, разгорается! Это уже настоящая заря со всеми присущими ей чудесными красками. При такой заре становится светло так, что можно газету читать. Это еще не день, а только утро. Настоящий день наступит с появлением солнца. Оно где-то близко – там, за горизонтом. Сегодня сильный мороз – температура воздуха ниже сорока градусов.

10 февраля.

Неожиданно разразилась свирепая пурга. Сильный ветер, сильный мороз, сильная метель, почти нет видимости. Небо закрыто низкими тяжелыми облаками. Сыплет обильный снег. Это и есть настоящая пурга, когда метель со снегом и ветер воет по-волчьи. В доме стало холоднее. Натянули на себя телогрейки. Заходил к Виктору. Он сидел на койке какой-то отрешенный, безразличный ко всему. Пытался его разговорить. Дескать, ночь полярную пережили, вот-вот солнце появится, теперь будем ждать самолет с материка, что, дескать, летом мы обязательно будем на материке и т.п. Виктор долго молчал, уставившись взглядом в одну точку. И вдруг заговорил с надрывом:

– Тошно мне, Саша. Надоело все! Не верю я ни во что! Жить не хочется! – и повалился на кровать, заплакал. Как мог, я стал его успокаивать, гладил по плечу. Вскоре Виктор перестал плакать, как бы успокоился и попросил меня:

– Оставь меня, Саша. Я побуду один. Я тебя понимаю, что-то со мной происходит. Видно, душа моя заболела.

Разговаривал о состоянии Виктора с Данилычем. Судили, рядили, но ничего не придумали. Как помочь нашему товарищу? Ясно – Виктор опасно болен. Что мы можем предпринять для его спасения? Если бы такое произошло на действующей полярной станции, где есть рация, связь, то была бы возможность оказать ему медицинскую помощь, даже вывезти его со станции. Здесь же мы все находимся, словно в мышеловке.

14 февраля.

Пурга продолжается с прежней силой. Ближе к полудню становится светлее на улице, словно в сумерки. Возможно, появится солнце.

15 февраля.

К вечеру пурга разом прекратилась, словно ее остановил всемогущий волшебник. Утих ветер, расчистилось от облаков небо, и весь небосклон засиял мерцающими алмазами. Потом появилось грандиозное, во все небо, чудесное разноцветное сияние. Пользуясь благоприятной погодой, назавтра мы с Данилычем решили на собачках проверить обе привады.

16 февраля.

Сегодня увидели солнце. Оно показалось примерно в половине двенадцатого и продержалось над горизонтом чуть более часа. Наконец-то полярная ночь кончилась! Появление солнца – большая радость для нас. Три с половиной месяца мы не видели солнца. В это время я и Данилыч находились в дороге – ехали с дальней привады вдоль берега острова. Мы ехали в лучах разгорающейся зари, и я чувствовал, что вот-вот должно произойти чудо. Чудо это – появление солнца. Я попросил Данилыча остановить собак. Мы смотрели на чудесную зарю и ждали. Над тем местом, где должно было появиться солнце, висело небольшое яркое огненно-рыжее облачко. Заря в это утро была особенно яркая, она горела неземным пожаром. По самой кромке горизонта держалась тонкая пелена перистых полупрозрачных облаков. И вот из-за горизонта медленно и величаво выплывает большой огненный шар. Солнце! Первые робкие его лучи коснулись окружающей окрестности, нежные алые тени побежали по снегу, серебром и золотом по-праздничному заискрились ледяные торосы.

– Ура! Здравствуй, солнце! – закричал я и, словно дикарь, запрыгал от радости. Данилыч тоже смеялся и хлопал в ладоши. Я заметил, как в его глазах блеснули слезинки.

Солнце продержалось над горизонтом около полутора часов. Вероятно, впервые оно появилось несколькими днями раньше, но в пургу мы не могли его видеть.

По мнению метеорологов, перед появлением солнца всегда стоит пуржливая погода, потому что бывает резкая разница температур воздуха на сравнительно небольшом участке земли. Например, здесь у нас стояли сорокаградусные морозы, а на том же Четырехстолбовом, где солнце появилось на 2-3 недели раньше и начинает уже прогревать воздух, температура воздуха значительно выше. Поэтому происходит сильная циркуляция воздуха, а значит, и сильные ветры.

Мы закрыли дальнюю приваду и остаток моржового мяса перевезли на вторую, ближнюю. Мы предполагаем, что на воле осталось два, максимум, три песца, в том числе и мой трехлапый. Сегодня привезли одного пойманного песца.

18 февраля.

С появлением солнца у нас поднялось настроение. Это хорошо. Солнце – это очень хорошо! Оно уже отлепилось от горизонта и проплывает над ним около двух часов. Теперь солнце, словно сказочная жар-птица, с каждым днем будет подниматься все выше и дольше находиться на виду, удлиняя полярный день.

19 февраля.

Да, солнце – это хорошо, радостное событие для нас. Но у нас еще одна радость. У Виктора, кажется, произошел перелом в его странной, непонятной нам болезни. Это произошло с ним два дня назад, в день появления солнца. Когда я и Данилыч с упряжкой поднялись на территорию станции, около дома нас встретил Виктор. Солнце еще не закатилось, нам было как-то непривычно смотреть на него с высоты острова, и у каждого из нас было светло и празднично на душе. Мы поприветствовали своего товарища, сказали несколько ободряющих слов по поводу появления солнца и окончания полярной ночи.

– Хорошо, что оно появилось, теперь можно жить, – сказал Виктор и улыбнулся. Его улыбка была для нас дороже солнечного луча: мы уже не помним, когда он улыбался. Только не совсем понятен был смысл его слов.

Вчера и сегодня Виктор больше времени проводил на улице. Дважды прошелся по маршруту до ледяного языка, по которому я тоже люблю прогуливаться. В светлое время да на солнце одно удовольствие бродить по острову, хотя и мороз под тридцать градусов. У Виктора улучшился аппетит, он стал поддерживать разговор во время обеда, хотя и был еще немногословен. Сегодня он удостоверился, что мы действительно имеем серьезное намерение самостоятельно покинуть остров, если только нам до середины апреля не пришлют самолет и не пообещают вызволить нас отсюда в текущем году.

– Я не верю в самолет и сомневаюсь, что кто-то знает о нашем местонахождении, – сказал Виктор за обедом. – Вы правильно решили, что надо надеяться только на себя. Сейчас я, конечно, слабоват. Мне нужно окрепнуть, восстановить силы для такого путешествия, чтобы не быть вам обузой. Я постараюсь, мужики, обещаю вам.

Это был хороший разговор. Так что же произошло с Виктором? Неужели солнце на него так повлияло, встряхнуло его?

24 февраля.

Вот уже неделю стоит прекрасная погода. Хоть и короткий, но все же день, при этом – солнечный день. Хотя ночи еще очень длинные и морозные, а на душе уже веселее. Мы достойно выдержали суровую полярную ночь и теперь будем надеяться на благополучный исход.

Сегодня утром, с наступлением светлого времени, мы произвели жестокую, я бы сказал, нелицеприятную операцию над собаками – кастрировали молодых кобелей. У нас из 15 молодых собак – 7 девочек и 8 мальчиков. 5 голов молодняка первого помета (от Найды) превратились в прекрасных молодых собак. Им, конечно, уступает более молодой семимесячный молодняк. Все они – питомцы Данилыча.

Данилыч смастерил неширокое продолговатое корытце, напоминающее кормушку… В такое устройство на спину укладываем кобелька, предварительно перетянув ему пасть. Я и Виктор крепко держим собаку за ноги, задние лапы раздвинуты. Данилыч, как заправский хирург, протирает спиртом руки и мошонку у собаки, после чего остро отточенным ножом делает по ней широкий надрез, вытягивает яичко и отсекает его. Проспиртованной суровой ниткой крепко перевязывает пуповину ближе к яичку. Затем такую же процедуру проделывает со вторым яичком… Можно представить себе, какую ужасную боль испытывает собака! Она извивается, стонет и вопит сквозь стиснутые зубы. Когда эта операция закончена, Данилыч освобождает собаку. Что она тут выделывает! Бегает, крутится, взлаивает и воет от боли, то и дело зализывает свою рану. Данилыч же выводит из помещения другого кобелька, с которым производится такая же процедура. До обеда были кастрированы семь собак. Данилыч не тронул только одного кобеля – рослую и умную молодую собаку по кличке Серый. Так звали и его отца, который был вожаком в упряжке и погиб в апреле прошлого года в схватке с медведем.

Зачем же кастрируют ездовых собак? Когда приходит в охоту сука, то некастрированные кобели в упряжке становятся драчливыми и плохо управляемыми, и тогда, считай, сорвана дальнейшая поездка. Оставляют на племя самых лучших собак, которые, как правило, становятся вожаками в упряжках.

К вечеру небо стало затягиваться облаками, потянул «южачок», слегка зашумело море. К северу от острова появилось большое черное небо – значит, там появилась чистая вода. Вероятно, будет пурга.

25 февраля.

Ночью запуржило. Правильнее сказать, что это не пурга, а сильная метель, потому что нет снегопада.

27 февраля.

С перерывами продолжается пурга. Ветер иногда утихает, но ненадолго – в считанные минуты он достигает прежней силы, и снова начинается снежная круговерть. Сверху сыплет снег. В море погромыхивает лед: идет подвижка льда. Образуются новые торосы, а где-то появляются разводья. Это здесь обычное явление.

Дошиваю вторую камлейку, Данилыч занимается кухлянками, Виктор топит печи. Сейчас он что-то пишет, и вчера писал. Наверное, решил вести дневник.

1 марта.

Пурга, кажется, заканчивается. Утихает ветер, расчищается небо от облаков, и нет снегопада. Скорее бы снова увидеть солнце. За время пурги оно, конечно, значительно поднялось над горизонтом. День-то заметно длиннее становится.

Сегодня после обеда я и Виктор сидели в салоне на диване. Вяло разговаривали, вспоминая прошлую зимовку на острове Четырехстолбовой. И вот осторожно, полушутя, чтобы не обидеть товарища, я спросил Виктора, что он, дескать, в последнее время что-то пишет, наверное, дневник решил вести. После моих слов Виктор слегка смутился и долго молчал. Я тоже молчал и уже пожалел о сказанном. Виктор резко повернулся ко мне, внимательно посмотрел мне в глаза и заговорил откровенно и доверительно.

– Саша, я ведь чуть не покончил с собой в то утро, когда солнце всходило. Палец на курке держал, оставалось только нажать… Не нажал. Чуть-чуть удержался… А мне ведь ничего не стоило сделать это. Душа-то больная была. Все мне осточертело, и жить не хотелось. Да, видно, не судьба… В тот момент всходило солнце, и оно, наверное, отчасти остановило мой палец. Мать свою вспомнил… Да что тебе рассказывать… Я об этом подробно написал. Сейчас я тебе принесу свои записи. Ты действительно что-то пишешь и дневник ведешь. Так эти записи можешь использовать по своему усмотрению.

Виктор удалился в свою комнату. Я был ошеломлен его откровенным рассказом. У меня даже слегка подергивалось правое веко. Ведь чуть не произошло страшное! Через минуту Виктор передал мне несколько исписанных карандашом листков и попросил меня, чтобы я с Данилычем не осуждал его, а еще лучше, чтобы не говорил ему об этом. Я обещал. Я внимательно, слегка волнуясь, прочитал написанное Виктором. Писал он почти без ошибок, но встречались лишние эмоции в описании своих переживаний. Рассказ Виктора отчасти я сократил и переделал под свой стиль. Я повел рассказ от третьего лица. Рассказал об этом Виктору, он не возражал и отказался от своей рукописи.

Итак… Все началось с наступлением полярной ночи, в начале ноября. Появилось недомогание, чувство разбитости, раздражительность, слабость в ногах и руках. Во всем теле чувствовалась постоянная усталость. Ничего не хотелось делать, даже читать. Ночью часто просыпался, утром чувствовал себя разбитым и усталым, словно он не спал, а совершал тяжелую работу. На душе пустота и равнодушие ко всему, особенно к себе. К вечеру иногда оживлялся, выходил из дома, делал кратковременные прогулки, но вскоре возвращался в свою комнату и ложился в постель. Потом стал плохо спать ночью, а днем одолевала дремота. Дремота, но не сон.

Кончалась полярная ночь, но состояние его не улучшалось. Он стал слабеть и тяготиться жизнью. В последнее время ему не хотелось разговаривать с товарищами, пропал аппетит, плохо спал, а если засыпал, то больше снились кошмары. Стал меньше двигаться, перестал выходить из дома и делать прогулки (выходил только по нужде), иногда днями отлеживался на койке, случалось, молча плакал.

Последняя бессонная ночь окончательно подорвала его силы. Сейчас он был один в доме. Его товарищи ушли проверять капканы на песца. В доме стояла мертвящая, какая-то неземная тишина. Он встал с койки и подошел к окну. Сквозь стекла, покрытые густыми морозными узорами, в комнату лился синий зимний свет, и с каждой минутой становилось светлее. Вскоре синий свет сменился голубым – так бывает перед восходом солнца. Невыносимая тоска терзала его, и он решил покончить с собой. Снял со стены винтовку, вложил в казенник патрон и на момент задумался: в какое же место поразить себя. Что-то удерживало его от рокового шага. В эти последние минуты он пытался мысленно пробежать свою короткую жизнь, ему захотелось вспомнить важное, близкое для него, словно без этого он не мог уйти из жизни. Но в воспаленном усталом от бессонницы мозгу лишь проносились бессвязные отрывочные воспоминания, кошмарные видения грохочущих вздымающихся льдин, холодные всполохи на черном небе и давящая тоска, сосущая сердце и мозг. И некуда от нее деться. И тишина. Он слышал гулкое биение своего сердца и даже слышал торопливое тиканье часов на руке.

– Что же ты медлишь? – словно кто-то сказал ему изнутри. Он вздрогнул и заторопился: взвел курок и конец ствола карабина приставил ниже подбородка. Усилием воли подавил в себе разраставшееся волнение и дрожь в ногах. Снова взглянул в окно. В это время всходило солнце. Сотни, тысячи красных, синих, оранжевых, зеленых блесток, переливаясь, заиграли на узорных стеклах. Этот радужный, словно божественный свет как бы проник ему внутрь, в душу, вселяя в нее что-то неясное, обнадеживающее, успокаивающее и ему стало трудно и жалко расставаться с жизнью. «Зачем ты это делаешь? Не убивай себя!» – говорил ему голос жизни, отогретый лучами восходящего солнца. «Что же ты медлишь? Кончай скорее!» – властно проговорил другой голос, голос смерти. И он послушался его, отвернулся от окна. Держа в левой руке карабин, пальцами правой руки дотянулся до курка. Вот-вот холодное, немое оружие скажет свое смертоносное слово. Но другой голос, голос жизни вдруг решительно запротестовал: «Зачем! Зачем! Зачем!» – кричал он вместе с биением сердца. Человек снова невольно взглянул на окно. В морозных узорах солнечные лучи играли еще ярче и веселее. Это сияние напомнило ему что-то радостное, что-то из далекого детства, и он снова попытался вспомнить это нечто ускользающее, но так нужное для него и… Вспомнил! Улыбка матери! Ему ярко представился образ матери, ее любящие, все понимающие глаза и добрая улыбка. «Мама», – прошептал он, и палец правой руки соскочил с курка.

«Живи, живи, живи!» – все громче и настойчивее говорил ему голос жизни. «Кончай же быстрее! Кончай, кончай, кончай!» – перебивая первый, громко заговорил голос смерти, но затем стал слабеть и словно отходил куда-то все дальше и дальше. И вдруг он снова окреп и громко упрекнул: «Ты что, тряпка что ли?!» От этого голоса он вздрогнул, и ослабевшие руки снова приобрели твердость и крепче сжали оружие. Но тут другой голос упрекнул его этими же словами, придав им другой смысл. Он понял, что убить себя сейчас не сможет. Тихо, но твердо сквозь зубы проговорил словами голоса жизни: «Что ты, тряпка что ли? Испугался трудностей жизни?» – и решительно отбросил в сторону карабин. Ему показалось, что озаренное солнцем окно улыбнулось ему, и в памяти снова всплыла улыбка матери. У него впервые за последние месяцы на осунувшемся измученном лице появилось что-то вроде улыбки, и по впалым щекам потекли слезы, слезы облегчения. Сердце гулко стучало и пульсировало в висках, говорило голосом жизни: «Живи, живи». Он почувствовал, что к нему вновь возвращаются жизненные силы, он уже тверже стоит на ногах и осмысленнее становится взгляд. К нему возвращалась жизнь.

Он вышел из дома и долго, глубоко вдыхал свежий морозный воздух и сквозь радугу слез смотрел на огнистый шар катившегося по горизонту солнца – и улыбался.

После этого потрясшего его случая здоровье его пошло на поправку. Я бы сказал, что Виктор очень быстро пошел на поправку. После такого случая он, конечно, хорошо понял, в каком положении находится. Он нашел в себе силы, сумел мобилизовать свое внутреннее «Я» на преодоление этой непонятной болезни. Но почему непонятной? У Виктора была душевная болезнь, какое-то психическое заболевание. Я не врач-психиатр и, конечно, не могу установить диагноз этой болезни. Виктор поверил в наше освобождение через самостоятельный уход с острова. Он решил себя тренировать, как говорится, наращивать мускулы. Сейчас он старается больше ходить и при возможности работать физически. На первых порах это ему дается нелегко. Иногда, приходя с длительной прогулки, он ощущает сильную усталость, на лице выступают бисеринки пота, но он старается в оставшееся до похода время полностью восстановить свои силы, чтобы не быть нам обузой. Теперь Виктор совсем другой человек, чем тот, которым он был две недели назад.

4 марта.

Вчера и сегодня дни солнечные, тихие. И мороз терпимый, в пределах 28-30 градусов. Гуляем, читаем, играем с молодыми собаками. Что тут скажешь – арктический курорт! Только в душе нет комфорта. Что-то подсасывает внутри, какая-то затаенная тревога, скрытое беспокойство гложет душу (если она существует). Вероятно, сказывается информационный голод.

Данилыч, кажется, подобное не испытывает. Он человек дела. Вчера полдня ездил во льдах на собачках, подыскивал подходящую трассу для обучения молодых собак ходить в упряжке. Говорит, нашел. Сегодня пробует в упряжке найдовских собачек, объединив их со старшими собаками. Работает на территории острова, возле станции. Пока плохо получается с молодыми, но Данилыч добьется своего.

Когда стоит погожая погода, находясь вне дома, невольно вглядываешься в южную акваторию неба: не летит ли к нам краснозвездная птица? Пожалуй, время еще не пришло.

8 марта.

Вспомнили, что сегодня хороший праздник. Мысленно поздравили родных и близких женщин. Погода немного испортилась, на небе довольно высокие слоисто-кучевые облака среднего яруса, ветерок, понизу стелется поземок, температура в пределах 30 градусов. Обычная погода. Данилыч стал объезжать молодых собак теперь уже по льду, по своей трассе. Молодые кобели почти освоились, становятся ездовыми, а вот «девочки», говорит Данилыч, пока балуют. Ничего, скоро привыкнут, втянутся в упряжку под рукой опытного каюра.

Через день проверяю приваду. Одного песца поймал.

Остался, кажется, на воле только трехлапый. Очень хитрый зверек. Как он ловко обходит капканы!

15 марта.

Погода неустойчивая. За неделю дважды была свирепая пурга, и только два дня были более или менее погожие. Вчера ветер достигал 25 м/сек. Сегодня к вечеру все затихло. Была сильная подвижка льда. Севернее и восточнее острова совсем близко большие разводья. Порушена собачья дорожка.

17 марта.

Погода пасмурная и тихая. Туман. Температура повысилась до минус 14 градусов. Это для нас тепло. Я закончил шитье камлеек. Данилыч сшил две кухлянки из нерпичьей кожи – для меня и Виктора. Сам будет довольствоваться той, в которой прибыл на остров. Его кухлянка уже изрядно поношена, но более ценная – она из оленьей шкуры. Сегодня с Виктором чистили гальюн, иначе, туалетную выгребную яму. Работали ломом и лопатами. Работа не из приятных, но она необходима. Данилыч занимался уборкой собачьих помещений.

19 марта.

День быстро увеличивается. Сегодня солнце всходило вскоре после семи часов и заходило около семнадцати часов. При восходе солнца мне пришлось наблюдать зеленый луч. Я ждал этого момента. Над тем местом, где должно всходить солнце, на 2-3 секунды показалась не очень яркая вспышка зеленого цвета, и тут же показалось солнце. Как пишут – это признак хорошей погоды. День состоялся: небольшая облачность, хорошая видимость, легкий ветерок и умеренная температура (минус 26 градусов). Разводья вблизи острова замерзли, молодой лед крепкий – хорошо выдерживает пешехода и собачью нарту. Накануне прошел снегопад, и лед покрылся снежком – отличная трасса для обучения ходить в упряжке молодых собак. Почти весь день Данилыч гонял упряжку по такому льду протяженностью километра полтора. По словам Данилыча, все пять молодых собак уже более или менее сносно ходят в упряжке, но с ними нужно еще работать. Завтра с этой упряжкой буду работать я. Данилыч же займется более молодыми собаками. Данилыч сказал мне, чтобы я привыкал каюрить, то есть умел работать с собачьей упряжкой. Дескать, вторую нарту в предстоящем походе придется мне вести. В конце дня я прошел по восточному замерзшему разводью протяженностью более двух километров и остался доволен. Лед крепкий и ровный.

20 марта.

День солнечный и морозный. Весь день объезжал собак. Данилыч оставил мне упряжку из восьми собак. Двух передовых, Балбеса и Трезора, он забрал себе. У меня в передовых идут Челита и Уголек. Белка идет в паре с Серым. Серый – самая понятливая собака из молодых. Остальные, особенно «девочки», недостаточно объезжены, порой норовистые. Во время езды могут заупрямиться, приостанавливаться, тормозя движение, или потянуть в сторону. Конечно, тут сказывается смена хозяина. Собаки уже привыкли к Данилычу, к его голосу. Как бы мне не сорвать голос на морозе, выкрикивая слова команды. Слова такие: тах, тах – вправо, крр, крр – влево, резко: тя! тя! – вперед, спокойно: та-а, та-а – останавливаться.

Слышно, как покрикивает на свой пока еще бестолковый молодняк Данилыч. А Виктор подтрунивает над нами. Данилыч рабоал с молодняком во второй половине дня, а с утра возился с плитой и занимался изготовлением остола. Свой-то он отдал мне. Остол – это короткая толстоватая палка с металлическим стержнем в нижней своей части. Служит для торможения и закрепления нарты.

24 марта.

Погода стоит прекрасная. Как у Пушкина: «Мороз и солнце – день чудесный». Иногда задует слабый ветерок, но не расходится и вновь затихает. С Данилычем днями проводим на льду, обучаем собак. Со мной часто бывает Виктор. То пробежит, а больше катается в пустой нарте. Собаки уже хорошо ходят в упряжке. Иногда пускаю их через небольшие гряды торосов. Упряжка неплохо преодолевает такие препятствия. Данилычу, конечно, с молодняком труднее, но результаты у него обнадеживающие. Собачки втягиваются в работу, стали спокойнее. Только бы не помешала погода.

25 марта.

К вечеру погода испортилась. Запуржило. Небо закрылось низкими облаками, внезапно рванул шквалистый юго-восточный ветер, повалил снег. Вокруг острова затрещал лед: началась подвижка льда. В доме становится холоднее. Как ты некстати, пурга! Когда же ты нас кончишь изводить? Но всему свое время.

27 марта.

Пурга продолжается. В доме холодно. Днем еще терпимо, но к утру температура в комнатах снижается до 3-4 градусов. На улице муть, свистопляска. В дневное время приходится держать зажженными керосиновые лампы.

29 марта.

Ночью прекратилась пурга. Утром небо расчистилось от облаков. Воздух чистый и морозный (минус 32 градуса). Молодой лед местами заторосило, особенно севернее острова. Моя трасса меньше пострадала. Пришлось поменяться с Данилычем трассами. У меня собаки теперь более обученные и втянувшиеся в упряжку. Их пора уже тренировать преодолевать препятствия, гряды торосов. Только бы не подвела погода. Времени у нас очень мало. В задуманный нами поход надо отправляться с хорошо подготовленными для упряжек собаками. Данилыч уверяет, что через две недели наши собаки будут что надо.

У меня теплится надежда, может, прилетит самолет и сбросит нам обнадеживающие указания. Поход во льдах, задуманный нами, рискованное мероприятие. Вспоминаю, что происходило во льдах с нами год назад, – оторопь берет. Не дай бог, если такое повторится.

1 апреля.

После обеда мы сидели на диване и говорили о своем наболевшем. Если о нас там знают, то почему бы не прислать сюда самолет, который бы сбросил нам какие-то инструкции, указания – что нам здесь в дальнейшем делать и вызволят ли нас отсюда в текущем году. До этого Виктор скептически относился к прилету самолета, даже к тому, что там знают о нашем местоположении, но сейчас он согласен со мной. Его страшит предстоящее путешествие по льдам. Данилыч сидел в стороне и больше помалкивал. Когда я обращался к нему, дескать, что он думает об этом, то он отвечал как-то нехотя и маловразумительно: «вряд ли», «это маловероятно», «на бога надейся, да сам-то не плошай» и тому подобное. Наконец он заговорил:

– Парни, вы думаете, что мне так хочется добровольно уходить с острова на собачках? Как было бы хорошо, если бы нас сняли отсюда самолетом или пароходом, но это маловероятно. Ну, допустим, прилетит самолет. Допустим, получили мы инструкции: «Ждите, при первой возможности вывезем вас с острова». А если такой возможности не будет? Летом поднапрут тяжелые льды – не то что пароход, ледокол сюда не пробьется. И самолет здесь не посадишь. И тогда нам по крайней мере еще год зимовки обеспечен, так что, парни, лучше держать синицу в руках, чем пытаться поймать журавля в небе. Давайте форсировать подготовку к уходу с острова, времени для этого мало осталось.

Данилыч неплохо знал русские пословицы и умело их использовал.

Вот Данилыч вышел наружу, но спустя несколько минут снова появился перед нами, как бы взволнованный. – К нам самолет летит! – громко сказал он. Мы моментально выскочили из дома. На чистом безоблачном небе было спокойно. Никаких признаков подлетающего самолета. Весело сияло солнце, на которое без защитных очков нельзя было смотреть. Вокруг ни звука, спокойно, и тишина до звона в ушах. На крылечке появилась довольная физиономия Данилыча.

– Где же самолет? – спрашиваем его. Данилыч громко рассмеялся:

– Что вы, парни, какой самолет? Сегодня же первое апреля!

Нам ничего не оставалось, как тоже рассмеяться. Подшутил над нами Данилыч.

10 апреля.

Всю декаду упорно работали с собаками. Неделю назад в мою упряжку Данилыч впряг еще двух собачек из молодняка. Сейчас они не отличаются от других более взрослых собак. В последние дни приучали собачьи упряжки преодолевать торосы под грузом. Загружали нарты льдом, закрепляли, увязывали его на нарте и пускали собачьи упряжки через гряды торосов. Получается неплохо. Теперь собачьи упряжки почти готовы к работе во льдах.

Погода неровная: солнечные дни меняются на пасмурные с ветерком и небольшим снегом, но до метели дело не доходит. В такие дни мы успешно работали с собаками. А самолет не летит, и с каждым днем тает наша надежда увидеть его.

12 апреля.

Составили список на продовольствие и различные предметы, которые мы возьмем с собой в дорогу. Составляю подробную ведомость, в которой будет отражено, сколько продуктов израсходовано, сколько взято со склада одежды, белья и обуви, а также строительного материала, оружия, боеприпасов и других предметов. Завтра начнем отбирать и отдельно складывать все, что нам необходимо иметь в дороге. Только необходимое. Без лишнего груза. Прикинули: на каждую нарту погрузим около трехсот килограммов. Основную часть груза составит продовольствие и корм для собак. Мы предполагаем, покинуть остров через три дня. Дальше тянуть с отъездом опасно, так как время работает уже не на нас.

Для поездок на собачьих упряжках очень важен выбор времени. Всем другим временам года высокоширотные экспедиции предпочитают месяцы март, апрель и май. В это время много солнца, хорошая видимость и реже бывают пурги. В начале июня снег размягчается, что ухудшает скольжение нарт.

14 апреля.

Тщательно продумали и отобрали груз. То, что мы отобрали

вчера, потянет на три упряжки. Сокращаем корм для собак, по необходимости будем добывать его охотой. Оставляем две медвежьих шкуры, каждая из которых весит около полутора пудов. Из третьей шкуры заготовили дожки – подстилки под спальные мешки, которые кладутся на снег или лед. Солидную долю груза составляет горючее: стокилограммовая бочка керосина и канистра с бензином. Муку не берем, она непригодная для еды. Второй день Данилыч хлопочет около плиты: выпекает хлебцы и большие лепешки во всю сковороду. Завтра тщательно компонуем и увязываем груз на нартах, а послезавтра, как говорится, с богом, в дорогу. Если только не подведет погода.

Несколько дней назад я снял капканы с привады. Трехлапый песец так и не попался в капкан. Бог с ним, пусть гуляет на воле. Значительную часть моржового мяса мы не возьмем с собой, оставим под открытым небом вблизи станции. Так что хитрый пушистый зверек обеспечен кормом.

Из девяти пойманных песцов мы сшили три рубашки-безрукавки, которые нам могут очень пригодиться в дороге.

У меня еще теплится малюсенькая надежда: в последний момент не появится ли самолет? Напрасное ожидание!

15 апреля.

Все идет, как задумано. Уложили, хорошо упаковали груз на нартах. Мою нарту загрузили собачьим кормом и горючим, вес которых составит приблизительно 260-270 килограммов. Такой же примерно вес и на другой нарте. Так что рассчитывать на езду на нартах не приходится – нам придется больше шагать и бежать рядом с нартами. Но вот какое дело, погода-то портится. Вечером небо уже в сплошных облаках, с востока потянул ветерок и, кажется, усиливается. Запуржит еще! А на пургу у нас нет времени. Что тут поделаешь!

16 апреля.

Ближе к утру запуржило. Как некстати! Пурга-то не ахти какая: ветер не превышает 20 м/сек, сверху небольшой снег, мороз 19 градусов, и есть некоторая видимость – просматривается вся территория вокруг станции. Море пошумливает – идет подвижка льда. Погода далеко не летная.

17 апреля.

Погода без изменений. Данилыч продолжает усердно печь хлебцы и лепешки – наращивает хлебный запас в дорогу. Мы с Виктором из облегченного брезента шьем собачьи чулки, которые будут предохранять собачьи лапы от порезов, когда будет встречаться фирновый лед. Это как дробленный, поверху битый лед, крупные ледяные кристаллы, похожие на битое стекло. Накануне мы обшили подошвы своих валенок нерпичьей кожей. Валенки это в запас. Основной нашей обувью будут торбаса. Берем с собой и резиновую обувь.

18 

преля.

Ближе к полудню ветер утих. Перед заходом солнца полностью очистилось небо. Чистое, слегка разбухшее солнце, быстро погружалось за горизонт, обещая на завтра погожий день. Завтра утром покидаем остров. Идем по маршруту № 1: остров Генриетты – полярная станция Шалаурова. 600 км птичьего полета, но дорога по каверзным льдам будет значительно длиннее. Вечером опять сидели в салоне на диване и взгрустнули. С одной стороны, вроде бы и жаль оставлять приютившую нас полярную станцию, но в то же время страшно оставаться здесь. Упаси боже, если зимовать здесь еще год!

Завтра трогаемся в неизведанную дорогу, – тихо сказал Виктор. – Значит, прощай угрюмый, холодный, неприветливый, неприютный… – Виктор на мгновение задумался, подыскивая подходящий эпитет, и, наконец, нашел… злополучный остров! Тут я не мог не возразить товарищу.

Витя, – говорю ему. – Почему ты считаешь наш остров неприветливым, тем более злополучным? Вспомни прошлый год, какие мы терпели лишения, как уносило нас в Ледовитый океан, пока не встретили на пути этот, как ты назвал, злополучный остров. Через полярную станцию этот остров нас приютил, обогрел и накормил, короче говоря, спас нас от неминуемой смерти. Это наш остров-спаситель.

– Извини, Саша, но от этого спасителя меня тошнит, и завтра я

с удовольствием покину его, – проворчал Виктор. Данилыч солидарен со мной.

19 апреля.

Сегодня утром, до восхода солнца, покинули остров Генриетты. Впереди идет более сильная собачья упряжка Данилыча. У меня, кроме двух передовых, молодняк. Шли строго на юго-запад. Первый ориентир – остров Жохова. Километра два шли вдоль своего острова, затем стали удаляться от берега, потому что скалистый берег стал круто уходить влево, к югу и далее на юго-восток. Вокруг острова на большом расстоянии – сильная заторошенность льда. За первые три часа мы преодолели не более семи-восьми километров пути. Устали. Еще больше устали собаки. Данилыч говорит: пусть жирок сбросят. В последнее время собаки ели до отвала – корм-то лежал на воле.

Час отдыха – и снова в путь. Гряды торосов стали реже встречаться, и вот перед нами ровное, примерно двухкилометровое снежное поле, которое собаки прошли в основном трусцой. Дальше много ропаков и реже встречаются гряды торосов. Некоторые труднопроходимые гряды льда мы обходим, причем приходится уходить в сторону на почтительное расстояние. К часу дня мы прошли еще не менее десяти километров. Полтора часа отдыхали. Подкрепились едой, чай вскипятили на примусе. И собак покормили: теперь они будут на умеренном режиме. Затем продолжали путь до захода солнца. За день прошли не менее двадцати километров. Сильно устали. Еще больше устали собаки.

Дописываю дневные события в дневник почти в сумерки. Ребята уже спят в спальных мешках. Из-за усталости и нехватки времени теперь придется вести записи в дневнике нерегулярно.

23 апреля.

Четыре дня в пути. Предполагаем, что прошли около семидесяти километров. Пока погода нам благоприятствует. Солнце почти круглый день. Среди чистого неба видны перистые облака – облака хорошей погоды. Иногда находят облака среднего яруса, особенно ближе к вечеру, порой задует ветерок, но ненадолго. Вдали еще виден оставленный нами остров. Пробиваемся через гряды торосов, перемежающиеся с открытыми пространствами до полутора километров шириною. Приустали, но настроение бодрое.

25 апреля.

Далеко впереди замаячил остров Жохова. Погода хорошая. В день проходим не более двадцати километров.

28 апреля.

Подошли к острову Жохова. Сейчас он от нас находится справа на расстоянии примерно двух километров. Ближе подойти почти невозможно из-за мощных торосистых гряд. Да и нет необходимости выходить нам на этот остров. Остров сравнительно невысокий, всхолмленный. Впереди в бинокль виден остров Вилькицкого. Наш путь к нему. Хороший ориентир.

30 апреля.

Пробиваемся через торосы. Труднопроходимые гряды стараемся обойти, ищем лазейки, чтобы перевалить на другую сторону. Такие обходы сильно удлиняют наш путь, но мы упорно двигаемся вперед. До острова Вилькицкого осталось не более десяти километров.

1 мая.

К полудню преодолели путь до острова. Островок небольшой, гористый. Мы остановились примерно в двух километрах от него. Последние четыре километра шли по почти ровному полю, с выступающими кое-где ропаками и невысокими, легко проходимыми грядами торосов. Такая дорога кстати для наших измученных собак, и сами мы изрядно выдохлись.

Сегодня Первомай, и мы решили в честь праздника позволить себе полдня отдохнуть. Устроили праздничный обед. Пока у нас имеется такая возможность, но выпить спиртного в честь праздника – нет, этого мы позволить себе не можем. У нас всего 600 граммов спирта. Это НЗ. Мы не знаем, что ждет нас впереди. Возможно, что этот спирт для нас будет крайне необходим. Собак освободили из упряжи, хорошо накормили, и они несколько часов отдыхали, отлеживались. Ближе к вечеру, отдохнув, молодежь стала бегать и резвиться около лагеря, далеко не отходили. Собаки старшего поколения вели себя спокойнее. Мы тоже отдыхали на спальных мешках. Поговорив кое о чем, немного подремали под лучами уже чувствительно греющего ласкового солнца.

Завтра идем к Новой Сибири – крупному острову Восточно-Сибирского архипелага.

4 мая.

Отошли от Вилькицкого не более чем на 25 километров – дорога тяжелая, большая торосистость. Сегодня к полудню небо быстро закрывалось низкими снеговыми облаками, и снег не заставил себя ждать. Едва успели мы установить палатку, как с севера рванул свирепый порывистый ветер. Началась неистовая пурга. Мы ее ждали и готовы встретить ее, но ее главный компонент, ветер, часто обрушивается неожиданно, и не знаешь, с какой стороны он задует. На этот раз мы удачно установили палатку – с подветренной стороны. Рядом расположенная высокая гряда торосов значительно защищала нас от свирепого ветра.

6 мая.

Отсиживаемся в своей палаточке. Иногда ветер так хлещет и давит на палатку, что думаешь вот-вот он вырвет опоры и снесет палатку. А то сквозь вой пурги доносятся резкие удары – разрывается лед. Пока сжатие льда нас не беспокоит. Из палатки мы иногда выходим только по нужде. Данилычу приходится проверять и состояние собак.

8 мая.

Утром ветер стал стихать, к полудню наступил штиль. Быстро расползались ненастные кучево-слоистые облака, на небе остались только разрозненные высокие облака среднего яруса. По горизонту стелилась облачность, и солнце было закрыто. Мы решили использовать вторую половину дня и тронулись в путь. Решили размять ноги после принудительного отсиживания в палатке. Прошли примерно около пятнадцати километров. Впереди на нашем пути и сравнительно недалеко видно большое черное небо. Там открытая вода.

9 мая.

Сегодня большой праздник – День Победы, но нам не до праздника. Нельзя упускать время. К вечеру подошли к огромному, не менее двух километров шириною, разводью. Его надо обходить. Вопрос: в какую сторону идти – на запад или восток? Здесь у разводья по небу не определишь, в какой стороне больше воды, но вчера издалека было видно, что к западу темное небо недалеко простирается. Мы двинулись на запад. Конечно, мы устали, и собаки вымотались за день, но оставаться по эту сторону разводья опасно. Вдруг ночью задует крепкий «южачок», оторвет лед и унесет нас в море. Спустя два часа, почти в сумерках, мы все же обошли разводье. Тогда только успокоились. Палатку решили не ставить. Виктор не стал ничего есть и сразу же с головой упрятался в спальный мешок и, конечно, моментально заснул. Данилыч кормит собак, а я сижу за дневником, пока еще не совсем стемнело.

10 мая.

Идем по курсу с небольшой поправкой: на юго-юго-запад. Мы должны выйти к мысу Каменный, расположенный в северо-восточной части острова Новая Сибирь. Много торосов.

11 мая.

В бинокль виден остров Новая Сибирь. Двигаемся к восточной части острова. Гряды торосов сменяют небольшие снежные поля, что облегчает наш путь. Встретили неширокое, но далеко вытянувшееся с запада на восток разводье. Потратили значительное время, чтобы обойти его.

13 мая.

Вплотную подошли к мысу Каменный. Завтра пойдем берегом острова. Погода неустойчивая. Пасмурно. То и дело сверху сыплет мелкий снег или снежная крупа. Ветер с северо-востока небольшой, но холодный. Весь день дул нам в спину.

14 мая.

Сегодня шли по острову вдоль восточного его берега. Местность слегка всхолмлена, встречаются обширные понижения, лощины. Шли в южном направлении. От мыса Песцовый берег повернул на юго-запад. К вечеру достигли небольшого, сильно пониженного мыса Надежный. Здесь протекает какая-то безымянная речка, вокруг которой раскинулась обширная лощина. На этой речке, закрытой плотным снегом, мы и раскинули свой лагерь. Предполагаем, что сегодня прошли не менее 50 километров. Теперь можно подвести некоторый итог. Если от острова Генриетты до острова Новая Сибирь расстояние 300 км, и сегодня по острову мы прошли 50 км, то всего нами пройдено 350 км. Это по прямой линии. Но мы-то шли не по прямой, а зигзагами, с некоторыми отклонениями, часто обходя гряды торосов и разводья. Следует еще прикинуть хотя бы километров 50. Выходит, что мы прошли 400 км за 26 дней, иначе, по 15 км в день. Вроде бы результат неплохой. Ведь шли мы по тяжелому торосистому льду. Будем считать, половина пути пройдена! Вторая половина пути будет более опасна для нас. Во-первых, до острова Большого Ляховского нет ни одного ориентира – сплошное ледяное трехсоткилометровое море, тем более мы не знаем, в каком оно состоянии. Во-вторых, и это самое важное, лучшее время хождения по морскому льду проходит, во второй половине мая (и особенно в июне) чаще взламывает лед, и если такое произойдет, то нам грозит опасность оказаться на ледяном плавучем поле, как в прошлом году. Не дай бог оказаться в таком положении!

16 мая.

За два дня прошли не более 30 км. Большая заторошенность. Особенно вблизи острова. Иногда встречались гряды льда высотою около 15 метров. Сегодня после полудня дорога улучшилась: торосы стали более низкие и сглаженные, и уже не приходилось искать для собачьей упряжки подходящее место, где бы она без напряжения перевалила через ледяные гряды. Дни облачные бессолнечные. Мы не знаем, когда здесь начинается сплошной полярный день. На станции острова Генриетты в это время солнце светит круглые сутки, но мы сейчас находимся почти на четыре градуса широты южнее и незаходящее за горизонт солнце здесь бывает позже. Может, оно и здесь уже не заходит и катится за облаками по северному горизонту. Ночи-то сейчас светлые.

19 мая.

Уже давно как бы растаял в серой дымке большой, но невысокий остров Новая Сибирь. Куда ни глянешь – сплошные льды. Предполагаем, что мы удалились от острова не менее чем на сотню километров. Погода благоприятствует нашему продвижению. Температура воздуха в пределах 12-15 градусов, иногда пойдет снег иди снежная крупа, а то задурит ветер, но до сильного не расходится. Такая погода не останавливает нас – мы упорно движемся вперед. Кстати, мы уже месяц в пути. За месяц прошли не менее 450 километров труднопроходимого льда. Это неплохой результат. Сильно устали. Заметно исхудали. Измотались и собаки. Больше половины убавилось собачьего корма и продуктов, так что нарты значительно полегчали.