Глава двадцатая

– Кто идет?

– Начальник соглядатаев Игнат, не узнал? – гаркнул бес и зарычал.

Трое стражей склонили головы.

– Приказано привести пленников.

Соглядатаи переглянулись:

– Так вроде до утра…

– Спорить? – взметнулись брови Игната. Соглядатаи снова уставились в пол.

Двое бросились по коридору каземата. Через минуту перед Игнатом стояла Гаяна.

Один из бесов глянул на девушку и плотоядно усмехнулся, переводя взгляд на начальника.

– Нечего скалиться! – огрызнулся Игнат. – А жрец где?

– Так у Китара. Он его сразу к себе забрал.

Игнат махнул стражам, отпуская, и направился по коридору.

Жрица шла, не смотря на беса. Поджав губы.

– Не боишься? – в ухо ей прохрипел Игнат.

– Не тебя ли, нечисть? – скривила губы Гаяна.

– Как же ты похожа на другую, на ту, кого я знал…

– Плохо знал, – сквозь зубы прошелестела она. – Хочешь отличиться в глазах Аглаи? Так вот тебе мое слово. Что бы ты ни сделал, она тебя не простит. И Ника не простит.

– Не говори за других! – Игнат схватил жрицу за шиворот, встряхнул и тут же ощутил, как пальцы свело судорогой, в голове зашумело.

– Совсем ум потерял, бес? Я тебе не Аглая… Я Гаяна! Верховная жрица! Пусть и опустошенная, но ты будешь в моем подчинении, стоит захотеть. – Голос шелестел в голове. Игнат схватился за горло, пытаясь освободиться от невидимых рук Гаяны. Она смотрела пристальным взглядом, губы не шевелились, но слова лились в голове, принося дикую боль.

– Ты всего лишь бес, отвратительная нечисть. Мало того – предатель. Сначала предал друзей, теперь правителя. С тобой противно дело иметь. Да я и не буду. Ты мне не нужен. Передавай привет недалеким!

Игната откинуло в сторону. Но почти сразу же он вскочил, мотнул башкой. Рыкнул. Гаяна глянула на него удивленно:

– Ты не бес! Ты?.. – Дожидаться ответа Гаяна не стала, развернулась и бросилась бежать.

Игнат перевел дух, потер шею. Странно все вышло. И лицо Гаяны, ставшее бледным, когда он поднялся. Стоило нагнать жрицу, но ему совсем не хотелось.

– Нам ты тоже особенно сильно не нужна. Было бы у тебя силы побольше да знания в порядке, уже бы в портал ушла… А так… Ну и ладно, баба с возу – кобыле легче.

Прокашлялся и направился в другую сторону.

– Тимир у Китара, – сказал, едва войдя в комнату. Сидевшая в кресле Аглая вскочила. Игнат успел заметить, что в комнате не хватает Святозара, бросил настороженный взгляд на Тихона, тот вздохнул. Понятно, за Нейлой рванул. Можно было ожидать. Преданный страж своего правителя.

– А где девчонка? – сощурил глаза Радомир, заглядывая за спину беса.

Игнат поморщился:

– Мы ей больше не нужны. Небось в Обитель побежала.

Аглая побледнела:

– Она не должна попасть туда раньше нас.

– Не должна – не попадет. – Игнат устало посмотрел на Аглаю. Неужели никогда не простит? Он смог улыбнуться. – У вас же есть я! У Гаяны силенок меньше, чем ей хотелось бы.

Аглая с сомнением покачала головой:

– А Тимир? Как мы его уведем?..

Бес замер, с тоской глядя на нее. Не простит. Порывисто отвернулся, чтобы не видела, как исказилась его морда.

– Будет тебе жрец… – И махнул рукой, призывая за собой.

Китар смотрел в глаза стоявшего напротив Тимира:

– Значит, жрец?

Тот молчал.

– Ах да, Гаяна. Что она пообещала девчонке-ведьме за ее тело? Разочарую. Верховная никогда не отличалась честностью.

– Честностью? – усмехнулся Тимир. – Это говорит тот, кто любовью прикрыл жажду обладать знаниями Обители?

Китар замер посреди кабинета. Темные глаза смотрели мимо Тимира. Пусто в них было.

– Может, и так… Не вижу ничего плохого в том. Великие знания… Кому они достались в итоге? А мы могли ими воспользоваться.

– Чтобы повелевать всеми мирами.

На губах правителя заиграла улыбка:

– Сколько же ты не знаешь, жрец. Миры… Хотя я бы был не против. Но ты не прав, говоря, что я не любил. Я любил Мерку. Даже слишком. – Китар сжал губы, да так, что заиграли желваки.

– Ты любил? – голос Тимира прозвучал с ненавистью. – Ты предал ее. Ты убивал ведьм, а когда понял, что не в силах справиться, отдал на проклятие Гаяне.

Китар медленно прошел к длинному, на ползалы, столу, присел на край.

– Слишком много власти. Люди забыли, кто такие жрецы. Вся жизнь страны в колдовских руках. За советами, за карой, за словом шли к ним. Я говорил Мерке, так не должно быть. Велимиром правят жрецы, а не ведьмы. Она не слышала. Они ведьмы, а не правители. Велимир… Да если бы только он. Во всех мирах были они! Ведьмы!

– А ты хотел, чтобы везде были вы?

– Я хотел равенства. – Он встал. Скрестил руки, меряя залу шагами, остановился у окна. За ним распускались первые лучи восходящего солнца. – Женщины! – Китар невесело усмехнулся. – Глаза бы мои не видели ни ведьм, ни жриц Верховных. Одна решила пожертвовать ведьмами ради любви, вторая… Ради чего?

Он оглянулся, пристально смотря Тимиру в глаза. Плясала и вертелась в зрачках тьма.

– Тоже ради любви.

– Ради любви наслать проклятие? Потушить Трисвет?

– Не они поднимали нечисть из земли, не они лили кровь…

– А по-твоему, это я сделал?

Китар засмеялся и тут же резко смолк. Зубы скрипнули:

– Нечисть поднялась, когда погас Трисвет, защищающий Велимир.

– Кто же тогда воевал с ведьмами? – Тимир недоверчиво смотрел на правителя.

– Никто, – отрезал тот. – Не было озер крови и сотен невинно убиенных ведьм. – Сложил руки за спиной. – Удивил? Это все присказки, людьми сложенные.

– Но Времена Ухода?

– Проклятие. Это все Гаяна. Глупо все вышло. Сама же и попалась. – Правитель прошел к трону, сел. Взял с подлокотника корону, покрутил в руках и поставил обратно. По ободу прошелся необычный перелив. Тимиру почудилось, что из золота на него глянула черная морда с кровавыми глазами. Китар погладил по зубьям, чернь прикрыла глаза и пропала. – Где девчонки нашли ее навь? В сумрачной вязи. Туда ей и дорога была. Так нет… Это же она их вызвала, она тропу указала. Я знал, что она вернется… Слишком мстительна. Собственно, как и все жрицы.

– Она дойдет до Обители.

– Только поэтому я не убил ее сразу. Она не только дойдет, но и войдет в нее.

– И тогда ты уничтожишь ее?

Китар глаза открыл, воззрился темными зрачками на Тимира. Спокойствие на лице разбавляла легкая улыбка:

– Нет. Она снимет проклятие. Позовет ведьм всех миров. Они благословят новых жрецов. Провозгласят Верховных. Мы зажжем Трисвет. Мертвые упокоятся.

– Так благородно все?

– Не совсем все. – Пальцы правителя гладили корону. – Это поднимет авторитет Хлада в глазах народа.

– Твой авторитет.

Жрец поморщился:

– Пусть и так. Согласись, это все же лучше, чем попасть под еще одно проклятие обезумевшей от злобы жрицы?

Он замолчал, изучающе глядя на Тимира.

– Ты со мной, темный жрец?

Тимир молчал. Китар поднялся, подошел к нему.

– Посмотри в окно, – глухо шепнул. – Видишь, там, за вершинами…

Тимир оглянулся. За вершинами поднималось солнце.

– В прошлые века обзор закрывала башня Трисвета. Ее не видно. Но она появится, как только Гаяна войдет в Обитель. Вместе со мной войдет. И будут жить все долго и счастливо.

Тимир смотрел в окно. Солнце уже наполовину поднялось. Лучи скользили по вершинам, играли солнечными зайчиками по стенам залы.

В залу тихо поскреблись.

Китар кивнул, и дверь сама отворилась. В нее, боязливо озираясь, вошел бес.

– Что еще?

– Гаяна, – заплетающимся языком прошептал бес.

– Что с ней?

– Увели. – Бес кинулся к открытой двери. Не успел. Та захлопнулась перед его носом.

– Кто? – Интерес жреца к Тимиру пропал, он тяжелым шагом, сузив черные глаза, приближался к бесу. Монстр вжал голову в плечи.

– Игнат… у-увел…

– А вы так просто отдали? – От шипящего голоса Китара по коже пошли мурашки.

– Так он же начальник, – выдавил бес.

– А я кто? – Стекла в окнах тонко зазвенели. – Я приказал никому ее не показывать даже!.. Для чего она ему?

– Он ничего не сказал… Просто увел…

Из короны скользнула черная тень, красные глаза вспыхнули. Китар стоял, сложив руки на груди. Извивающаяся черная тень скользнула через залу. Тимир отвернулся. Бес заорал. Стекла содрогнулись, по ним пошла паутинка трещин. И крик смолк.

– Ты можешь подумать, – раздался спокойный голос Китара. – Гаяна все равно пойдет в Обитель. Там ее и настигнем. Она сможет тебя благословить, едва мы войдем. Ты станешь жрецом. В противном случае, – он развел руками. Шепот превратился в зловещий шелест. – Я оставлю тебя там. Чтобы ходил вокруг башни и знал, что потерял.

Правитель развернулся на каблуках, скрипнули под ним половицы, прошел, взял с трона корону и неспешно вышел из залы.

А Тимир продолжал стоять, смотря на блестящие в рассветных лучах вершины деревьев. Туда, где была пустота.

Дверь открылась тихо, и в нее скользнул бес. Тимир ощутил его спиной. Как и ту, что шла следом. Лицо жреца вспыхнуло облегчением и злостью. Аглая жива! Но с ней снова бес.

Тимир оглянулся.

Топот маленьких ног рванул через залу. Тихон остановился рядом, сопя и бормоча. Ручонки обняли за ногу.

Тимир погладил домового по голове.

– Я догадывался, – кивнул бросившейся к нему знахарке. Обнял.

Радомир почесал лоб и все-таки подошел, хлопнул по плечу. А Тимир все не сводил напряженного взгляда с Аглаи, стоявшей в нескольких шагах от него. Губы ее дрожали. Она сделала неуверенный шаг и снова остановилась. Едва сдерживая себя, чтобы тоже не кинуться ему на шею, не уткнуться в грудь, не заплакать от счастья видеть его живым.

– В гляделки успеете наиграться, – прервал встречу Игнат, взмахнул лапой. Посреди залы образовалась воронка. Он оглянулся. – Так и будем стоять, ждать, когда нас здесь накроют?

– Это я их нашла! – Нейла в бешенстве мерила комнату шагами.

Правитель за всю дорогу не сказал ни слова. Отвел место в покоях, приказал ожидать и пропал. Единожды к ней зашла седая неразговорчивая тетка с желтыми глазами и жутковатым лицом. Вид портили еще и выпирающие из-под толстой губы кривые клыки. Она молча поставила поднос с едой и удалилась. Нейла сразу же кинулась следом, но дверь уже была закрыта снаружи. Зло пнула створку. Перекусив, начала обследовать комнату. Небольшое окно зарешечено. Кровать, тумба и шкура на полу. В стене единственная дверь, за ней небольшая купель и ведро для нужд.

Вот так.

Нейлу от злости перекосило. Она пнула ведро и вернулась в комнату. Легла на кровать, уткнувшись лицом в белоснежную подушку. Хотелось выть. Нейла колотила по подушке ладонями, кусала ее угол.

Легкий шорох заставил остановиться. Нейла подняла голову. Из-за портьеры выступила поглощенная.

– Вовремя! – сухо бросила Нейла и села, приглаживая растрепанные волосы.

– А чего ты ожидала?

– Свободы! – честно призналась Нейла.

Поглощенная зевнула, прошелестела балахоном по комнате, выглянула в зарешеченное окно. Внизу было шумно. Да и немудрено, почти полдень. За воротами стучали лавочники, кричали торгаши и шумно проносились кареты.

– Тебе никогда свободы не видать, или ты забыла?

– Не для себя.

Поглощенная пожала плечами, отошла от окна. Провела тощей рукой по тумбе, поморщилась, на бледных пальцах осталась пыль, а на поверхности тумбы разводы. Нежить еще раз коснулась, поверхность с треском лопнула, почернела, по стенкам пошли трещины.

– Не люблю пыль. Напоминает о том, кто я сама.

– Прах… – поморщилась Нейла. Поглощенная покосилась на девушку.

– Я прах. Твоя жизнь прах. Наивная. Нужна ли Караху свобода такой ценой?

Нейла обхватила голову руками:

– Что теперь говорить…

Поглощенная вытерла ладонь о балахон, присела рядом с советницей:

– У меня к жрице дело свое, особое. Если все сложится, может, и будет свобода, – тяжело вздохнула. – Не одна ты о ней мечтаешь, советница. – Помолчала. И спокойно добавила: – Слышишь топот? Гаяна сбежала.

Нейла вскинулась:

– Откуда знаешь?

Исказился в усмешке рот поглощенной, она поднялась, отряхнула балахон и направилась к двери. Коснулась ее рукой, та пошла трещинами, почернела.

– Так и будешь здесь сидеть? – покосилась на Нейлу.

Понадобился всего один удар по трухлявой двери, чтобы та осыпалась щепками.

Нейла переступила через остатки и вышла в коридор. Где-то слышались крики и беготня. Нейла, озираясь, прошла по коридору, уперлась в лестницу, подумав, направилась вверх. Шла беззвучно по каменным ступеням. На стенах были видны фрески. Нейла смотрела на них с любопытством. В их дворце фресок не было. Дворец Хлада отличался величием и мрачностью. Фрески темные. Ступени каменные. Окна, хоть и высокие, пропускающие, казалось бы, много света, но задрапированные тяжелыми серыми гобеленами. Мрачные тени, появляющиеся в стенах и в них же исчезающие.

Нейла шла озираясь. Боясь, что сейчас сюда могут выскочить соглядатаи.

Свернула еще раз и увидела распахнутую дверь. Осторожно, на цыпочках прошла, заглянула. Как раз, чтобы увидеть, как вспыхнула серая воронка посреди зала правителя.

– Они уводят жреца! – Ее визг эхом разнесся по коридору, и тут же, перекрывая его, грянуло:

– Нейла!

Голос был знаком. Она оглянулась и увидела спешащего к ней начальника стражи Святозара. Серая круговерть зашелестела, закрываясь.

– Ну уж нет! – выкрикнула Нейла и кинулась к ней, в последний миг успела впрыгнуть, и воронка закрылась.

Святозар, тяжело дыша, остановился в пустой комнате.

Из окон дворца хлынула тьма, вороны шарахнулись к лесу. Тьма взвилась и разлеглась над Хладом, закрыв город от солнечного света.

Игнат нахмурился:

– За жрицей собрался?

Тимир покосился на беса:

– Она направилась в Обитель?

Игнат пожал плечами:

– Собиралась.

Тимир побледнел:

– Не успеем.

– Ближе портал нельзя было сделать? – ткнул в спину беса Радомир.

– Ближе нельзя! – оскалился бес. – Заповедные места. Порталы в них не глушатся…

– Боялись ведьмы, что к ним враги полезут?

– И правильно боялись, – продолжал скалиться Игнат.

Тихон подскочил на месте от нечаянного хруста ветки под ногой:

– Здесь везде проклятия!

– Проклятия? – охнула Тала и начала озираться.

– Нет здесь проклятий, – выдохнул раздраженно Тимир.

– Я бы не был так уверен, – хмыкнул бес, с удовольствием глядя, как застонал Тихон, закатывая глаза.

– Милые ведьмы всех миров, приходите к нам в Обитель за знаниями. Если повезет… – усмехнулся Радомир.

– Это необходимость, – скупо буркнул Тимир и направился вперед.

– А как мы найдем Обитель, если ты утверждаешь, что она невидима?

– Это для нас она невидима. – Тимир кивнул на Аглаю. – Ведьмы ее видят.

Аглая побледнела, кивнула и направилась мимо деревьев туда, где сквозь них, словно путеводная звезда, играл световой блик на куполе башни.

Легкие солнечные лучи проглядывали сквозь листву, в ветвях шуршали мелкие птахи. И даже животные, чересчур смелые, останавливались, глядя на путников. Радомир то и дело хватался за лук, но Тихон сразу его предупредил:

– Нельзя в заповедном, бед не оберемся…

И лук лег обратно за спину. Оставалось только смотреть на красоты дивного леса.

Ближе к вечеру не выдержала Тала:

– Никак леший кругами водит. Сколько уж времени идем, а будто и с места не сдвинулись.

Аглая не ответила. Шла, глядя вперед и хмурясь. А в лесу становилось мрачнее, крючковато изгибались кроны деревьев, листва осыпалась от прикосновений. Слякотно чавкало под ногами. Птичий щебет уж и не был слышен, даже дикий зверь и тот не пробегал. Тянуло ко сну. Веки сами собой закрывались, и шаг у путников становился все медленнее. Аглая еле перебирала ногами, глядя уже не на посеревший купол Обители, а в землю.

«Зачем мы туда идем? Вернуться домой? Кто? Я. Одна. Некого больше возвращать. Стас погиб, Риту я сама убила. Ника даже если и вернется, то уже никогда не станет прежней. Игнат… Разве такой может вернуться в мир? Бес». А Аглае как возвращаться? Что она родителям друзей говорить будет? По спине ледяным ознобом страх. Нечего ей сказать. Нечем оправдать себя за то, что она жива, а они… Аглая шмыгнула носом и остановилась.

– Незачем идти.

– Не смей. – Руки Тимира подхватили, не давая упасть. – Это морок… Все мысли и страхи – всего лишь морок.

Аглая уткнулась в его плечо, всхлипнула:

– Зачем? Для чего я туда иду?

– Чтобы жить, чтобы позволить жить другим. – Он гладил ее по волосам. – На тебя только надежда. Оглянись. Посмотри, что ты делаешь?

И Аглая оглянулась. В потемневшем лесу они одни остались стоять на ногах. Даже бес Игнат и могучий охотник Радомир лежали у высокого дуба.

– Почему?

– Потому что ты не хочешь.

– А ты?

Он приподнял ее лицо за подбородок, посмотрел в глаза:

– Я единственный, ради кого ты все еще готова войти в Обитель.

Аглая запустила пальцы в густые волосы Тимира, коснулась губами его лица и шепнула:

– Ты должен стать жрецом.

– Я не настаиваю.

Аглая потянулась всем телом к Тимиру, чувствуя, как он напрягся:

– Я знаю, чего хочет Гаяна.

– Я знаю, почему она этого хочет. – Голос его стал хриплым.

– Ее предали…

– Ее обманули. Она горит мщением. И если ты откажешься… Ника никогда не станет человеком. Не спадет проклятие. Не возгорится Трисвет. Нежить будет блуждать по землям Велимира.

Аглая задрожала. Тимир прижал ее к себе, осторожно прикоснулся губами к ее губам, и они раскрылись навстречу. Аглая запустила пальцы в черные жесткие волосы. Не было больше звуков вокруг, кроме их сердцебиений.

Тук-тук, единый ритм.

Не было никого, кроме двоих.

– Люблю! – обжигающим шепотом.

И сердце замерло, а потом застучало бешеным ритмом.

Поцелуй уже прекратился, а они еще стояли, прижавшись друг к другу, слушая дыхание.

– Выбор за тобой. – Он не выпускал ее из объятий.

Она грустно улыбнулась:

– Обитель близко. Очень близко. Я чувствую ее. Ведовские наветы кружат рядом. Они шепчут.

И вдруг замерла, вслушиваясь. Тонкий звон. Аглая отстранилась, кинулась к лежащему у дерева Игнату. Он мирно спал. Аглая вытащила из его сапога клинок. Он светился и звенел. Ведьма поднялась, подошла к Тимиру. Посмотрела в его глаза.

И на выдохе резанула по руке тонким лезвием. Свет разлился вокруг, поглощая Тимира и Аглаю. А когда рассеялся, они стояли в высокой зале.

– Она здесь! – выдохнул Тимир.

– Да, – кивнула Аглая. – Но прежде… – Положила окровавленную ладонь на грудь Тимира. Серебристые нити потянулись сквозь ее пальцы. По телу его прошла судорога. Глаза потемнели. Лицо стало мертвенно-серым, а после и вовсе почернело, превращая своего обладателя в черного, тяжело дышащего волка. Зверь мотнул головой, в сумрачных глазах закружились воронки. Волк тяжело дышал, трясясь всем телом, едва сдерживая рвущую его боль. Аглая осторожно, смотря в глаза тьмы, положила на черную голову руку и шепнула тихо в горящие ненавистью глаза:

– Да будет благословенна сила твоя, жрец.

И тут же зрачки ведьмы стали черными.

Тьма метнулась через ее тело, вцепляясь в душу. Аглая с силой сжала холку зверя, руки поддерживали, не давая упасть тому, кто много лет сдерживал силу жреца. Волк с благодарностью посмотрел на Аглаю, она заглянула ему в глаза. Клинок ведьм распорол черную шкуру, войдя в шею. Волк содрогнулся и рассыпался прахом. На его месте поднялась воронка.

– Узри хозяина, сила тьмы. Узри Верховного жреца!

Тьма взвилась в небо, упала наземь, подняв вокруг Аглаи клубы пыли. А потом рванула через окна. Почернели вокруг Обители деревья. Заполыхали черным огнем травы. Земля встала дыбом. Озеро ударило волнами. Ничего больше не было вокруг, только мрак.

– Узри хозяина, сила тьмы! Аш каринари тор марали тор!

Аглая покачнулась, и тьма, еще минуту назад готовая растерзать ведьму, рванула к ней, обняла, прижала к себе, тихо шепнула голосом черного жреца Тимира:

– Девочка моя.