Глава девятнадцатая

Кони хрипели, рыли копытами землю и косились на Аглаю.

– Хороший конь! Не подведет!

Хозяин хлопотал вокруг, заглядывал Святозару в глаза, как чуял, что именно он будет платить. А может, на него подействовал уверенный взгляд воина, которым тот осматривал животину.

– Парой отдашь дешевле! – Не спросил – приказал.

Купец сморщился, взглянул в лицо воителю и закивал:

– Отдам, батюшка.

Святозар заглянул коням под губу. Поморщился:

– Совсем нынче наглый народ пошел. – Гневно зыркнул на торговца. – Что ж ты кляч нам подсовываешь? Они и пару верст не пройдут, падут!

Хозяин задрожал:

– Из стойла приведу. Таких, что любо-дорого смотреть.

Но Святозар уже не слушал, шел по ряду дальше.

– Лихо ты с ним! – улыбнулся Радомир. – Я по рынкам не ходок. Когда и приезжали на ярмарку, все больше девки мои… – и сбился с разговора. Мои. Как там Марья? Тряхнул головой, скидывая наваждение.

– Рынок Анжирана всегда жульем славился, – зевнул Святозар, – глаз да глаз. Смотри! – указал в сторону, где оживленно торговались двое. – Хорошая повозка, крытая. И под дождь не страшно попасть, погода не жалует… – Посмотрел на затянутое серой дымкой небо.

К повозке подошли неторопливо, прислушиваясь к разговору.

– Говорю тебе, завтра деньги будут… – щурил глаза смуглый тощий мужичок, поправляя висевший на худощавом теле чапан.

– Завтра и получишь, – скалился коренастый черноглазый мужик, поправляя колпак на голове. Много здесь таких было. Кто в одеянии белом до пола, кто закутан шкурами. Тонкобородые мужчины, перебирающие в руках бусины. Остроглазые, с властными лицами, руки в толстых кожаных перчатках лежат на рукоятях кинжалов. И сами кинжалы удивительные. Носы загнутые, ручки каменьями поблескивают. Много бы Радомир отдал, чтобы такой в руке подержать.

Святозар на все это глядел настороженно. Радомир с любопытством.

– Сколько просишь? – Святозар рассматривал повозку.

Торгаш сразу потерял интерес к собеседнику и расплылся в улыбке:

– Два золотых да три серебряных…

Святозар кивнул:

– Берем…

– Что значит берете? – подскочил второй мужик. – Мы уж договорились!

– Не договорились, – рявкнул в лицо ему торгаш. – Ты денег давал? Нет. Какой тебе договор…

– Ты обещал!

– Это когда же? Завтра? Вот завтра и приходи…

Он повернулся к воителю. Тот хмурился:

– Что ж ты, любезный, человеку обещаешь? Завтра повозки-то уж не будет.

Тот подмигнул:

– А я смотрю, вы издалече будете?

– Издалече, – согласно кивнул Святозар. Отпираться смысла не было. Слишком уж они выделялись на восточном рынке. Белоликие, светловолосые.

– И далеко дорогу держите?

– Далеко, – сощурился Радомир. Ему выспрашивания смуглого торгаша совсем не нравились.

– Небось не только повозку, но и коней добрых ищете?

– Ищем.

– И заплатить готовы?

Святозар вытащил мешочек с монетами, перекинул из руки на руку.

Глаза торгаша загорелись:

– Этот товар не для вас!

Святозар и Радомир переглянулись.

– Иди сюда, – махнул торгаш рукой смуглому босоногому мальчишке. – Смотри здесь.

И направился через рынок. На выходе указал на широкую улицу, куда и свернули.

– У меня кочевая жизнь в крови. Повозки да кони выносливые. Дед всю жизнь породу выводил да приноравливал…

– Ты нам историю свою рассказывать собрался?.. – нахмурился Святозар.

Торгаш осекся. Но тут же расплылся в улыбке:

– Я к чему это говорю – дело мое многолетнее. Я за него отвечаю. Уверен, господа заинтересуются. – Торопливо, широкими шагами отмерял ухабистую дорогу. Свернул с улицы в узкий переулок, указал на дом с высокими воротами.

– Проходите, господа дорогие. Зулейка! Гостей встречай.

На порог выскочила смуглая чернобровая женщина. Смолянисто-черная коса за спиной. Она шустро вытерла руки о вышитый узорами передник.

– И чего тебе?

– Ты мне не чего, гостей, говорю, встречай.

Она уперла руки в бока, глянула на входивших хмуро:

– Кого еще…

– Конями моими интересуются и кибиткой!

Она выпучила глаза и даже рот открыла, после всплеснула руками и бросилась в избу. А торгаш заюлил рядом:

– Идем, пока чай-май приготовит, я вам покажу.

И направился за дом. Прошел к высокому амбару, распахнул ворота:

– Вот!

Святозар и Радомир разом глаза протерли. Крытая повозка стояла посреди амбара. Высокая полукруглая крыша не материалом затянута, а железом обита. Окошки по обе стороны под стеклом, из крыши труба небольшая. По углам висят крытые фонари. Входы с двух сторон.

– А вот и лошадки, – распахнул второй амбар торгаш.

Знающий толк Радомир глаза протер:

– Что за чудо такое?

Четверка черномастных коней, холка на четыре головы выше Радомира. Упругие тела, длинные ноги. Ноздри трепещут, глаза горят.

– Сила, как у тяжеловеса, скорость хорошего скакуна, выносливость восточных иноходцев. И едят… как верблюд. Один раз хорошо накорми, и будет несколько суток идти. А уж умные – что с человеком говоришь, все понимают! Золото, не порода!

– Хороши лошадки! – прицыкнул охотник. – Это как же вы их?..

Торгаш улыбался:

– Понравились?

– Сколько ж ты хочешь за коняг? – поскреб в затылке Святозар.

Торгаш снял колпак, почесал голову и торопливо потянул их в дом:

– Идем, за чаем договоримся.

Усадил на расшитые цветные одеяла, расстеленные на полу.

Зулейка смотрела широко распахнутыми глазами, разливала чай в пиалы и поближе придвигала блюдо с пловом, насыпала баурсаков, в другую пиалу подливала жирной шурпы.

– Пейте-ешьте, гости дорогие!

– Ты смотри – уж сутки без продыха шагают.

Пара, запряженная в удобную для дальней дороги повозку, тянула ее по неровной каменистой дороге. Скорости за весь день не сбавляла, ни воды, ни еды не просила.

– А мне все же не верится. Вот к утру посмотрим, не взбрыкнут ли наши коняги золотые. – Святозар нащупал в кармане мешочек с деньгами, похудевший больше чем наполовину.

– Да ты на морды их посмотри, – не успокаивался Радомир. – По мордам видно – умные!

– Что нам от их ума, до Хлада бы довезли, и ладно.

– Это ты не прав! Коньки денег своих стоят! Вот заводик бы открыть по разводу породы, такие за золотую монету, а может, даже к правительственным дворам. Да что правительственным, стражам твоим и тем друг и товарищ будет и в службе, и в бою.

Святозар кивал сонно и зевал. Повозка неторопливо ехала по высокогорью, отбивая из-под колес камушки. Кони шли спокойно, звуков ночных не пугались. Да и хвала хозяину повозки за предусмотрительность. Едва темнеть начало, как зажгли фонари. Они чуть раскачивались и светили тускло, но все же разгоняли вездесущую тьму и освещали дорогу не только по сторонам, но и перед кибиткой.

– Живы останемся, соорудим тебе завод. Коники и впрямь хорошие. Разводи, тебе радость, Велимиру служба, – потянулся Святозар. – Ты за дорогой следи, я спать пойду, через пару часов разбудишь, сменю. – И полез в широкий кузов. Кивнул шушукающимся Тале с Аглаей, залег у стены на расстеленных на полу одеялах. Через минуту засопел.

Аглая вскользь посмотрела на главу нугорской стражи и кивнула Тале, чтобы продолжала рассказ.

– А куда мне было деваться? – зашептала знахарка. – Когда бесы на деревню налетели и солнце не взошло. Как говорила глава, селяне тут же доложили, что вы приходили и куда ушли. Они, может, и про Тимира рассказали бы, да не успели. Я ж зверушкой-то оборачивалась редко… Больше из любопытства, а тут… Спасибо бабкиному дару. – Она вздохнула. – Видела, как дома горели… Селяне уж не кричали, все как один мертвы были. Никого не пожалели, ироды… Киллу первую в поля вывели, что сделали – не знаю. Но чую, не жива глава.

Она тяжело вздохнула. Аглая прикрыла глаза. Лицо Игната так и вспоминалось. Когда же он так успел измениться? Тот самый Игнат, что с ней вместе обрабатывал лапу соседского кота, попавшего в мышеловку. Игнат, которому стало плохо при виде крови и который долго отдыхивался, стоя у окна. Откуда такая жестокость? Или бесовская сущность так изменила? Аглая обняла себя руками и повыше натянула шерстяное одеяло.

Спать в кибитке было тепло. Мягкие кошмы, понизу теплые шкуры и одеяла. В углу несколько корзин с едой, бурдюк с водой и кумысом, рядом сумы с вещами. Радомир прикупил ей на рынке мягкие сапожки взамен оставленных в Храме.

Аглая, тяжело вздохнув, уткнулась в одеяло.

Рядом заворочался Тихон.

– Пойду к Радомиру, – проворчал чуть слышно и ушел.

Тала больше не рассказывала. Было слышно ее ровное дыхание.

Аглая старалась и не могла уснуть. Несколько раз повернулась, запуталась в одеяле. В конце концов отбросила его в сторону и встала. Накинула плащ. Прошла к концу кибитки и, откинув полог, села на порог, свесив ноги. Раскачиваясь, тускло светили фонари. Деревья появлялись в млечном свете и тут же пропадали во тьме, искаженные дрожащим отсветом.

Аглая сидела, поплотнее укутавшись в теплый мех плаща. Думала об Игнате, так странно переменившемся, и своем столь же странном отношении к нему. Была же любовь? Или не было? Аглае было удобно с ним в ее мире. А здесь? Не было бы, потому что появился в ее жизни Тимир. И он оказался для нее важнее и ближе… Намного ближе, чем она сама хотела.

Кибитку тряхануло и мысли тоже. Образ сероглазого жреца заменила бледная навья – Ника. Аглая видела потухший взгляд подруги. Видела и то, как сжимаются ее кулачки при одном упоминании Гаяны или Игната. И потому на Аглаино предложение она согласилась сразу же. Но сама Аглая уверена в Нике не была. Не слишком ли много в ней ненависти? Не слишком ли много они предложили ей?

Поглощенная мыслями, Аглая не сразу заметила скользящую за кибиткой тень. Та внезапно появилась в свете и пропала. Аглая вскинула голову. Показалось? Дыхание ее стало тяжелее, и сердце сжалось в страхе.

Тень снова мелькнула и пропала. Аглая успела уловить коричневую шерсть и сверкнувшие желтым глаза. Вознамерилась закричать, но не успела. Тень вынырнула из тьмы, уселась рядом, зажав ей рот мохнатой лапой.

В дрожащих огоньках фонарей усмехалась бесовская морда:

– И куда ты от меня собралась?

Аглая сидела, боясь шевельнуться. Бес чуть видоизменился и теперь смотрел на нее Игнатовыми глазами. Протянул вторую лапу и коснулся щеки, провел пальцем по ее губам. Аглая поморщилась. Игнат усмехнулся.

– Не кричи, ты же не хочешь всех разбудить? Я не причиню никому вреда. Просто выслушай.

Она кивнула. Он опустил лапы. Аглая сидела, глядя на беса ошарашенными глазами.

– Твой новообретенный дар не поможет против меня. Не сейчас. Знаний у тебя нет. Тебе в Обитель нужно.

Она согласно кивнула и тут же покачала головой:

– Я… Мне за Тимиром…

Глаза беса сверкнули яростью:

– Все-таки из-за него…

Аглая отвела взгляд. Игнат вцепился в скамью, прикрыл бесовские глаза. Тяжело выдохнул.

– Я готов был отдать тебе все. Если это дойдет до Китара, меня не пожалуют! Чем я тебя обидел? – в голосе Игната звучала злоба. Аглая обернулась к нему. Он ненавидящим взглядом смотрел на исчезающую в темноте дорогу. Могла ли Аглая быть с ним счастлива? Выпирающая нижняя губа и клыки, виднеющиеся под ней. Уши, прижатые к бесовской голове. Кроме омерзения, никаких чувств в ней он не вызывал. Игнат порывисто оглянулся, морда оказалась совсем близко к ее лицу. От него пахло кровью. Аглая отшатнулась, вцепилась в край полога, чтобы не упасть. Рот Игната искривился:

– Противен? А так?

Шерсть исчезла, втянулась губа, Игнат повел плечами, преображаясь.

Аглая продолжала смотреть на него с отвращением.

– И так не нравлюсь, – прошипел Игнат. Схватил ее за руку, притягивая к себе. Тяжелое дыхание ударило в лицо. Лапа скользнула под плащ, затрещала ткань рубахи. Игнат впился в губы Аглаи.

Она дернулась, вырываясь.

– Что тебе нужно, Аглая? Чем доказать любовь? – его голос стал хриплым.

– Ты доказал ее у болота… – дрожа, сообщила Аглая.

Его рука перехватила ее за локоть и больно сжала.

– Это минутное… страх… Я сожалею. Все это время сожалел.

– И когда Стаса убивал, доказывая свое служение темному, тоже сожалел?

Игнат отпустил руку Аглаи, отвернулся.

– Он… – Сжал кулаки. – Там не было выбора…

– Выбор всегда есть. Ты свой сделал.

Игнат зарычал, соскочил с повозки, хлопнули кожистые крылья, унося его в темное небо.

И почти сразу послышалось ржание коней. Кибитка остановилась.

– К оружию! – рев Радомира.

Выскочил заспанный Святозар:

– Что случилось?

Переполошенный Тихон стоял с ощетинившейся бородой перед повозкой и зло посматривал вокруг.

Радомир резал кинжалом воздух:

– Где она?

Тала испуганно хлопала глазами, ежилась сонно.

Все озирались. Аглая пожала плечами:

– Это был Игнат. Он ушел.

– К черту Игната! – взревел Радомир.

Аглая растерялась. Радомир сунул кинжал в ножны, кинулся к повозке. Выхватил из паза один фонарь и начал озираться. Остальные с удивлением следили за действиями главы.

Кибитка стояла у широкого моста над рекой. Серый лунный свет играл на спокойной водной глади. На противоположной стороне выгуливался дикий табун, покачивая гривами. Тонко ржали игривые жеребцы. Впряженные им вторили, рыли копытами землю и косо поглядывали на переполошенного Радомира.

– Это всего лишь табун! – выдохнул Святозар, подошел и успокаивающе хлопнул Радомира по плечу.

– Не туда смотрите! – раздраженно рявкнул Радомир и указал рукой в сторону моста.

Все оглянулись.

Аглая напрягла взгляд. Ничего… Или… Волосы зашевелились на голове. Силуэт, практически сливающийся с опорой моста. Живой… Отделился. Теперь было хорошо видно укутанную в рваный балахон старуху с отвисшими до пояса грудями. Силуэт прикрывал лицо рукой и бормотал:

– Суш суш таркумда.

Вышел из тени.

У Аглаи волосы зашевелились, когда старая убрала руку от лица. Горбатая, со сморщенным жутким, поеденным оспой лицом. С вытянутым носом и отвисшими губами. Длинные космы висели спутанными клочками с плешивой головы.

В тот же момент в реке послышались всплески. Аглая с трудом оторвала взгляд от старухи. В воде, раскачивая головами и хлопая огромными водянистыми глазами, зазывали мавки. Тонкие голоса выводили заунывное:

– К нам, к нам иди!

И Аглая шагнула.

– Своя! Своя! – прошептала мавкам. И голос ее стал так же тонок и тягуч.

Мавки переглянулись. Аглая смотрела в прекрасные лица.

– Им дарла… тар тарилор, – путаные сложные слова выплывали откуда-то из глубины сознания. – Своя!

– Своя, своя… – По воде хлопнули длинные волосы. – Беги, беги… новообращенная ведьма… беги, беги…

– Ведьма! – Жуткая старуха протянула худую руку с когтями и указала на Аглаю. Из тени выскользнули еще две такие же сгорбленные бабки.

– Тур тукрк маркутарп.

– Лобасты! – едва шевеля губами, прошептала Тала.

– Кто они?

– Злобные, проклятые ведьмами русалки!

– За что проклятые? – схватилась за плечо дрожащего Тихона Аглая.

– За то, что убивали, сживали со света молодых ведьм…

– Зачем?

– За то, что те красивы и живы, а они нет.

Тала начала осторожно отступать.

Святозар схватился за эфес и тут же вскрикнул. Лицо первой лобасты исказила довольная гримаса. Весь эфес был покрыт ледяной острой коркой. Радомир, видя такой поворот событий, раскинул в сторону руки, с воплем кинулся на старух и тут же оказался в руках первой. Она без малейшего усилия отшвырнула охотника в сторону.

Тала завизжала.

– Беги, беги, ведьма, беги… – заверещали на десятки голосов суетные мавки и кинулись из воды. Десяток стройных женских тел встали на берегу. – Ах, загубят новообращенную… Прочь, прочь… старые, злобные… Прочь!

Лобасты обернулись к ним и зашипели. Мавки сморщили разом ставшие жуткими лица и зашипели в ответ.

– Вон, старые! – вскрикнула первая вышедшая мавка, крепкая девица с землисто-водянистыми глазами и болотными волосами по колено. Старухи оскалили зубы. Мавка топнула ногой, и земля вокруг покрылась тиной. Рядом встали еще четыре девицы.

– Вон! – раздались пронзительные звенящие голоса.

И река за спинами мавок забурлила. Они, наступая, смотрели на лобаст. Те оскалились.

Радомир бежал к повозке. Кони ржали, трясли гривами, хрипели, плененные оглоблями. Охотник вспрыгнул на козлы. Схватившись за руки, бежали к повозке Аглая со Святозаром. Следом за ними скакал Тихон. Тала уже сидела в кибитке и усердно молилась.

– Ех-ха! – удар кнута заставил коней встать на дыбы. – Теперь покажите, стоите ли вы отсыпанного золота!

Мавки шипели, окружая старух. Когти блеснули в лунном свете. Одна из старух заскрежетала зубами, увидев, как рванула с места повозка. Про́клятая бросилась наперерез, но была отброшена к реке. Разъяренный бес ворвался в круг мавок. Те взвизгнули и кинулись в воду. Лобасты взвыли и набросились на беса. Кибитка, стуча колесами, уносилась по мосту. Аглая стояла на ее краю, смотря на схватившегося в бое с нежитью Игната. Одна из лобаст вырвалась и бросилась в погоню. На противоположном берегу вскочила на жеребца. Тот встал на дыбы. Рванула проклятая за гриву, направляя дикого за повозкой. Над рекой пронеслось громкое ржание. Следом понесся весь табун.

– Шик, атк раморотти-и-и!

Пегий вожак покрылся пеной, бока тяжело вздымались.

Хрипела черная пара, уносящая повозку. Ех-ха!

Из-под копыт вылетала земля. Колеса отбивали бешеный ритм, и пегий под завывание грозящей кулаком проклятой пропал за поворотом. Аглая облегченно выдохнула и тут же чуть не закричала. На порог, откидывая Аглаю в глубину кибитки, встал тяжело дышащий бес.

Святозар, увидев беса, прикрыл собой поднимающуюся Аглаю, с опаской взялся за меч.

Игнат ухмыльнулся и вошел.

– Да ладно! Не думаешь же, что одолеешь… – И тут же вздохнул, переведя взгляд на Аглаю. – Дай мне шанс!

Она отвела глаза. Крепче сжал рукоять меча Святозар. Аглая покачала головой:

– Там, куда мы идем, нам любая сила понадобится.

Святозар ушам своим не поверил, посмотрел удивленно на ведьму.

– Он нужен нам.

– Она права, – подал голос Тихон.

– Вы не дойдете до Обители. И жреца своего не спасете…

Все устремили взоры на Игната.

– Кони у вас резвые, да только не нагнать Китара без меня. Они порталом ушли, в Хладе уж.

– Летать в отличие от некоторых не умеем, – вызверился Святозар.

– Да и не нужно, – в ответ ему оскалился Игнат.

Все переглянулись.

Он встряхнул крыльями:

– Я портал открою… К дворцу. – И посмотрел на удивленную Аглаю. – А ты небось даже не знала. А оно здесь так… Ведьмы, жрецы, порталы…

Она вскинула голову, блеснули презрением глаза.

– Собрался помогать – помогай. А что я знаю, чего не знаю, не твое дело!

Он усмехнулся. Кивнул:

– Дышите медленнее, портал силы вытягивает. Хотя коники у вас что надо, вытянут.

Взмахнул лапой. Радомир покрылся смертельной бледностью, когда прямо перед несущейся кибиткой открылась серая вращающаяся воронка. Под ржание коней и вопль охотника повозка влетела в портал.

– Не ори! – гаркнул возле уха присевший рядом бес. – Помощь пришла.

Мир стал серым, сумрачный лес, деревья, все казалось миражом. Смывались в серость реки и деревья, лесная тропа. Они проносились над ними, те клубились в серой дымке и пропадали.

У Аглаи закружилась голова, перед глазами все поплыло. Она покачнулась и начала заваливаться к стене, когда ее поймали чьи-то руки.

– Можешь дышать, мы вышли из портала. – Ее опустили на пол повозки. Аглая судорожно вдохнула. В голове прояснилось, над ней стоял серьезный Игнат. – Вот мы и в Хладе, – и выскочил из повозки.

Город был шумным. Много людей, много животных, много красивых домов и широких улиц. Прилегающие к дорогам ресторанчики с вызывающе яркими вывесками. Нарядные лавки со снедью, с одеждой. И даже книжный! Аглая уже и забыла, что это такое.

Повозку оставили у трактирщика, заплатив за постой. Накинули на головы капюшоны.

Радомир восхищенно кивал. Святозар шел, угрюмо глядя под ноги и иногда с тоской посматривая на Талу. Тихон веселился, забегал в каждый магазинчик, заглядывал в лавки, махал удивленным прохожим.

А с каким же удовольствием окуналась Аглая в мир большого города! Игнат смотрел на нее и улыбался.

– А ведь я предлагал, – шепнул быстро, наклонившись к ней.

Аглая поскучнела:

– Я бы и не против не с тобой.

– С Тимиром. Знаешь, я даже считаю это удобным. Личный бес у тебя уже есть. А будет еще и собственный темный жрец. Огромные шаги в карьерной лестнице новоявленной ведьмы.

Аглая поморщилась:

– Карьерист здесь только один…

Игнат отшатнулся:

– Это не карьера, это выживание.

Аглая смерила его презрительным взглядом и отвернулась.

Игнат сцепил зубы. Резко свернул в переулок:

– Налюбовалась? А теперь позволь представить тебе палаты белокаменные…

Остальные направились следом за ним и почти сразу попали в серый портал. И тут же из него вылетели в широкий коридор дворца.

Аглая шагнула последней, ощутила, как прервалось дыхание, и рухнула на что-то мягкое.

Протерла глаза. Она лежала на мягкой кровати. Тут же рядом устроился любующийся ею Игнат.

Сердце застучало у горла. На тяжело вздымающуюся грудь легла крупная ладонь. Губы скользнули по шее.

Аглая уперлась одной рукой в Игната. Второй нащупала под плащом лезвие клинка и, выхватив его из ножен, уткнула острием в грудь Игната.

– Вот уж никогда не думал, что ты в меня ножичком тыкать будешь, – оскалился он. – А зарезать сможешь?

Игнат прижал ее к себе, кинжал задрожал в руке. Бес ухмыльнулся, вытащил его из ослабевших рук. Поднялся и отряхнулся.

– Это я себе оставлю, – покачал кинжалом и сунул в сапог.

Аглая зло сверкнула на него глазами и тоже поднялась, озираясь. Они находились в комнате с огромным окном, закрытым тяжелой парчой. Бордовое кресло, столик, к которому и подошел Игнат, плеснул из стоящей бутылки в широкий бокал темной жидкости, выпил одним глотком.

– Тебе тоже не помешает, – налил наполовину и протянул Аглае.

– Где мы? – нахмурилась она и бокал не приняла. Игнат пожал плечами и опрокинул его в себя, поставил на столик.

– В моей дворцовой опочивальне, здесь это так называется. Думал домик прикупить… – протянул задумчиво.

– Где остальные?

Игнат порывисто обернулся, шагнул к Аглае. Она отпрянула:

– Где? Куда ты их отправил?

Игнат усмехнулся:

– Я лишь немного подкорректировал твой выход. Да ладно, Алька, неужели и правда меня монстром считаешь? Никуда они не делись.

Уверенно прошел к двери и открыл. Сложив руки на груди, позвал:

– Что вы там шарашитесь? Так всю охрану на ноги поставите. Вам сюда.

В коридоре послышались приглушенные голоса, и в комнату вошли Святозар, Радомир, Тала и Тихон.

– Бравая команда в сборе.

Дверь прикрыл. Развернулся, оглядел всех.

– Я найду ваших. А для этого мне нужно стать тем, кем я и являюсь при дворе. Думаю, где найти Гаяну, я знаю.

Тряхнул головой, преображаясь. Ухмыльнулся во всю бесовскую морду:

– А вам лучше ждать здесь. – И вышел из комнаты.

Едва вышел, как Святозар отдал честь:

– И мне пора. Вам нужны ваши, а мне Нейла.

– А ежели… – начал Радомир.

– Не боись, постоять сумею… Мне без нее возращения нет. – Слегка склонил голову. – Было приятно идти с тобой одной дорогой, глава Радомир.