10. О победителе тритона
Йен мчался во весь опор по извилистой улочке в северной части Полиса. За все свои тринадцать лет он, пожалуй, ни разу не бегал так быстро. Каменные дома напирали с боков, улица виляла и сужалась, замкнутые ставни были олицетворением безразличия взрослых к судьбе мальчика. Ставни как бы говорили: зачем улепетывать, Йен? Тебя все равно поймают, если не сейчас, то в школе. Ты зря тратишь силы, ляг и получи причитающееся. Ты же свыкся с пинками…
Вот только на этот раз его собирались не просто избить. Джейкоб обещал сломать Йену предплечье, а Джейкоб выполняет обещания.
Стоптанные подошвы отталкивались от брусчатки. В спину дышала смерть, вернее, ее холуи: трое самых мерзких, самых жестоких парней Сухого мира. Бросить вызов Джейкобу Лесси? Безумие, лучше прыгнуть в пасть кракену, тем более кракены давно истреблены, а Джейкоб – вон он, из плоти и крови, из скабрезных шуточек и гадкой ухмылки.
На повороте Йен осмелился оглянуться. Зря он это сделал! Взмокшего, разгоряченного мальчика сковал холод. Джейкоб выскочил из-за здания, и в руке он сжимал цепь. Не ту ли самую цепь, которой он иссек спину толстяка Нэда?
Взоры беглеца и преследователя пересеклись. Джейкоб осклабился. Йен припустил по тротуару.
Как вышло, что тишайший Йен стал костью в горле для переростков? Он и не старался особо. Здоровяка Лесси перевели в их класс зимой. Директор с удовольствием отправил бы буяна в Пыточную, но Лесси приходился дальним родственником инспектору образования. Учитель речного языка задал тему: рассказать о своих кумирах. Одноклассники выбрали любимых колдунов, а Йена речной черт надоумил расписать биографию дедушки. Тот родился в Кольце, тогда еще изолированном от остального города, и был одним из первых детей Кольца, которым разрешили учиться в Полисе. Дед был героем Йена, и Йен захлебывался от гордости, зачитывая сочинение.
– Рыбацкий выродок, – отчетливо донеслось с галерки.
И началась травля. Подножки и подзатыльники, плевки в чай – в принципе терпимо, учитывая судьбу толстяка Нэда. Но вчера из разряда «объект насмешек» потомок рыбаков переквалифицировался в разряд заклятых врагов.
Сухой Город отмечал шестидесятилетний юбилей правления маркиза Алтона. Милорд устроил праздник с бесплатными напитками и сладостями. А Йену досталась бесплатная треска. Сырую рыбу швырнул в него Ронни, дружок Джейкоба.
Йен поступил так же, как поступал всегда: вымученно улыбнулся, мол, не переживай, Ронни, я в порядке, отлепил треску от шеи и бросил через плечо… попав в физиономию Джейкоба Лесси. Девчонки, поглощавшие рядом мороженое, рассмеялись: никто не любил задиру.
– Ты покойник, – отчеканил униженный Джейкоб.
«Творец Рек, – побледнел Йен. – За что?»
Час возмездия пробил спустя сутки. Джейкоб дышал в спину, с ним были Ронни и Марс – такие же мерзавцы. Йен бежал, оттягивая неминуемый финал. Протаранил сохнувшее на веревке белье, вылетел из переулка в парк имени Уильяма Коффина.
Зеленую лужайку оккупировали шатры и фургоны. Флаги плескались на летнем ветру, развевались цветные ленты, примотанные к воротам. Бродячий вагландский цирк прибыл в Сухой Город пару дней назад. Мама, боявшаяся вагландцев как огня, запретила Йену посещать представление. «Они оборотни! – твердила мама. – Они крадут детей!» Кузина рассказывала восторженно о женщине-змее, фокусниках и настоящей русалке в аквариуме. Йену цирк даже приснился: во сне он сам был циркачом, высоким и мускулистым, и жонглировал гирями.
– Он наш! – резюмировал Джейкоб.
А может, сломанное предплечье – это не так и больно?
«Ага, – шепнул голосок в голове, – вспомни Нэда».
Не мешкая Йен ринулся к шатрам. Проскользнул в ворота, обернулся. Джейкоб помахал ему цепью. Он не бежал, а вразвалочку брел за добычей. Сердце Йена обрушилось в желудок.
Вагландцы, как настоящие оборотни, сторонящиеся солнца, начинали представление поздно вечером. Легко вообразить, как толпа заполняет парк, благоухают кубы пиццы, лоточницы торгуют леденцами, горячим пивом и шоколадом. Среди зевак разгуливает зазывала на ходулях, предлагает оценить диковинки. Трюкач глотает шпагу, живой удав оплетает смуглый стан полуголой красотки…
При свете дня луг был пустынен. Ни зрителей, ни артистов.
«Хотя бы никто не похохочет над моим позором», – утешился Йен.
Он бросился к клеткам, крепко пахнущим навозом, зверями. Разбуженное животное зыркнуло сквозь бамбуковые прутья. Зевнуло. Кажется, в бестиарии Дардона и Гвиди оно называлось гиеной.
«Помоги мне!» – взмолился Йен, но гиене было плевать на человеческие страдания.
«Похожа на Джейкоба», – успел подумать Йен. Зазвенела цепь. Он заметался в тупике, точно крыса в ловушке, за миг до того, как преследователи вышли из-за угла, нырнул под сборный домик. Домик водрузили на коротенькие сваи, низкорослый мальчик мог заползти под него, но что дальше? Притвориться трупом? Кричать и звать взрослых?
Вдруг женщина-змея, русалка и оборотни придут на помощь, растерзают его врагов?
«Мечтай», – фыркнул внутренний голос.
Впереди мелькнули ботинки. Цепь, волочащаяся по земле, позволила распознать их владельца. Джейкоб вычислил маневр добычи и обогнул домик с противоположной стороны. Йен развернулся на брюхе.
Еще две пары ног топтали траву справа. Ронни и Марс.
– И где же наш смельчак? – проворковал Джейкоб.
– Понятия не имею, – насмешливо откликнулся Ронни. – Но чую его вонь.
– Ты прав, Рон, смердит гнилой рыбой…
«Они знают, – обреченно подумал Йен. – Они меня окружили».
Он перекатился на спину. От досады глаза слезились. Першило в горле. Сквозь пелену Йен заметил светлый квадрат на днище домика. Люк.
– Неужели смельчак сидит под этой хибарой? – поинтересовался Джейкоб.
– Это слишком жалко даже для него, – пропел Марс.
– Но стоит проверить…
«Творец Рек, защити!»
Без особой надежды Йен толкнул крышку, и та легко подалась. Подобравшись, он уцепился за деревянный край и протолкнул себя в люк. Подтянул ноги, и через долю секунды Марс удивленно проговорил:
– Его тут нет.
– Как нет? Но куда же он…
– Ладно, он где-то поблизости. – (Йен мог поклясться, что слышит, как Джейкоб захрустел костяшками.) – Ронни, перекрой ворота. Марс, прочешем территорию. Из-под земли достанем.
Йен аккуратно опустил крышку люка и приподнялся. Кромешная тьма пахла ветошью и была насыщена пылью. В носоглотке засвербело. Мальчик вынул из кармана подарок кузины, фонарик: деревянный корпус и теслина, работавшая от гальванического патрона. Такая ценная вещь наверняка заинтригует Джейкоба; сломав Йену руку, он заберет фонарик себе.
Йен щелкнул клавишей. Луч озарил одутловатую серую морду, щелки глаз, уставившиеся прямо на него. Йен прикусил язык. Тварь не шевелилась и была надежно упакована в большую банку.
«Зародыш!» – сообразил Йен. Он приблизил лицо к заспиртованному существу, изучил крошечные ручонки и рог, торчащий из покатого лба.
«Какая гадость!» Йен шагнул назад. Провел фонариком по кругу. Он стоял на сцене перед тремя рядами стульев. В хижине устраивали представления, значит, люк служил подспорьем для фокусников. Сквозь него «просачивались» ассистентки. Абракадабра, и волшебный ящик пуст! Ваши аплодисменты!
Йен улыбнулся, радуясь собственной проницательности.
Сейчас сцена была приспособлена под склад. Помимо банки с уродцем, здесь громоздились короба, полные мишуры и диковинных костюмов. Йен вынул из груды одежек перламутровый чехол – хвост русалки. Поворошил кипу волосатых и клыкастых масок. Смутился, напоровшись на корсет с металлическими вставками. В последнее время мысли о девушках вызывали приятную тяжесть внизу живота.
Но кладовая вагландцев была не тем местом, где он хотел бы думать о женской наготе. Уж точно не наедине с рогатым зародышем.
«А если нагрянут циркачи? – вклинился трусливый голосок. – Если тебя примут за воришку и отправят в тюрьму?»
«Тюрьма – не худший вариант», – парировал Йен.
Он напряг слух, но не услышал ничего, кроме биения крови в ушах. В свете теслины блеснула шпага. Йен подобрал ее и потыкал острием в пол, уверенный, что лезвие реквизита уйдет в рукоять. Шпага оказалась настоящей.
– Ты что-то сказал, Лесси? – Йен принял позу фехтовальщика и кольнул острием воздух. – Ты это мне, засранец?
Дуракаваляние притупило страх. Йен почти освоился в полумраке. Отложил оружие, взял со стула тонюсенькую книгу в мягкой обложке. Он, как и его дедушка, как и покойный отец, обожал читать. Горбился над очередным романом и переносился на далекие острова, бороздил Реку, не покидая спальни. Намеревался выучить язык северян, чтобы читать в оригинале про речные сражения и тролльвалов.
Книжка, которую он держал, называлась «О победителе тритона». Автор – Джон Бабс. На потертой обложке – завлекающая картинка: багровая гондола бороздит речную гладь, ее пассажир – брюнет с орлиным носом, со шпагой и пистолетом – застыл, вскинув голову. Такому нипочем Джейкоб Лесси, такой питается Джейкобами Лесси на завтрак.
– «Новый роман о легендарном Георге Нэе». – Йен коснулся рельефных буковок пальцем. Он, конечно, слышал про Нэя. На том злосчастном уроке три одноклассницы, не сговариваясь, выбрали Нэя центральным персонажем сочинения.
Колдун Нэй уничтожал кракенов, спас юного милорда и героически погиб в битве с Балтазаром Руа. А главное, он был учителем Литы Вдовы. Некроманта, подарившего Сухому Городу электричество, велосипеды, пенициллин и, к сожалению, таблицу химических элементов, которую приходилось зубрить школьникам. Это благодаря ей строки в книжках стали ровными, а фонарик Йена работал на гальваническом патроне. Мертвые из Мира-до-Реки передавали через Литу утерянные знания. О теслинах, о космосе, об эволюции. И пускай старого маркиза Алтона называли Великим Просветителем, без некроманта Сухой Город до сих пор освещался бы факелами, а несчастные в Кольце мерли бы от туберкулеза.
Мама Алтона, будучи совсем молодой, однажды видела Литу Вдову. Это случилось незадолго до того, как колдунья пропала без вести в открытой ею же Арктической реке. Для Алтона ее исчезновение стало сильнейшим ударом. Мама вспоминала:
– Лита ехала мимо на калькуттской слонихе. Дух-ласка сидел на ее плече. Она была прекрасна, я не встречала настолько красивых женщин, а ведь ей было под семьдесят и морщины испещрили лицо. Но ее глаза… я никогда не забуду ее глаза…
«Вот бы Лита появилась здесь и надрала задницы Джейкобу, Ронни и Марсу…»
Йен примостился на пыльном стуле, обвел взглядом банку с зародышем.
– Ты не против, я немного почитаю?
Зародыш промолчал.
Йен открыл книгу и осветил фонариком текст.
