Эпилог

Три всадника в южных горах смотрят на долину, лежащую к востоку. За ней поднимаются сосновые и кедровые леса, вокруг возвышаются холмы. Река Сперион сверкает вдалеке, стекая с гор вниз, неподалеку от того места, где она начнет плавный поворот на запад, в поисках моря. Воздух ясный и прохладный, в ветерке уже чувствуется осень. Листья скоро начнут менять цвет, а вечные снеговые шапки на горных пиках станут спускаться ниже, закрывая перевалы.

В безмятежной зелени долины под ними Дэвин видит купол храма Эанны, сверкающий на утреннем солнце. За святилищем он едва различает извилистую тропу, по которой они спускались этой весной, приехав с востока, из-за границы. Он поворачивается в седле и смотрит на север, поверх уходящих вдаль, постепенно исчезающих холмов.

– Мы сможем увидеть их отсюда, потом?

Баэрд смотрит на него, потом следует за его взглядом.

– Что, Авалле и башни? Легко, в любой ясный день. Давай встретимся здесь через год, и ты увидишь мою бело-зеленую Башню Принца, я тебе обещаю.

– Откуда вы берете мрамор? – спрашивает Сандре.

– Из того же места, что и Орсария для первой башни. Карьер все еще существует, хотите верьте, хотите нет, примерно в двух днях езды верхом на запад от нас, возле побережья.

– И доставляете его сюда?

– Морем до Тиганы, потом по реке на баржах вверх по течению Спериона. Так же, как это делали прежде. – Баэрд снова сбрил бороду. Дэвин ловит себя на мысли, что так он выглядит намного моложе.

– Откуда тебе столько об этом известно? – спрашивает Сандре с ленивой насмешкой. – Я думал, что ты только и умеешь что стрелять из лука и не падать мордой вниз, когда бродишь один в темноте.

Баэрд улыбается.

– Я всегда собирался стать строителем. Отец передал мне свою любовь к камню, пусть и не свой дар. Но я все же искусный мастер и уже тогда научился видеть. Мне кажется, я знаю не меньше любого другого о том, как Орсария строил свои башни и дворцы. В том числе и дворец в Астибаре, Сандре. Хочешь, я расскажу тебе, где находятся тайные ходы?

Сандре громко смеется.

– Не трудись, самонадеянный каменщик. С другой стороны, прошло уже почти двадцать лет с тех пор, как я последний раз был в этом дворце, возможно, тебе и придется мне напомнить, где они расположены.

Дэвин с усмешкой смотрит на герцога. Он долго не мог привыкнуть к внешности Сандре без его смуглой маскировки карду.

– Значит, ты собираешься вернуться назад после свадьбы? – спрашивает он, чувствуя грусть при мысли об еще одной предстоящей разлуке.

– Мне кажется, я должен, – говорит герцог. – Хотя, признаюсь, меня раздирают противоречия. Я чувствую себя уже слишком старым для того, чтобы кем-то править. И не то чтобы мне было кого растить себе в наследники.

После короткого молчания Сандре плавно уводит их от мрачных воспоминаний:

– Если честно, сейчас меня больше всего интересует то, чем я занимался здесь, в Тигане. Мысленная связь с Эрлейном и Сертино и с теми чародеями, которых нам удалось найти.

– И с Ночными Ходоками? – спрашивает Дэвин.

– Действительно, и с ними тоже. Должен сказать, я доволен, что четверо из них приедут вместе с Альенор на свадьбу.

– Но не так доволен, как Баэрд, я уверен, – лукаво говорит Дэвин. Баэрд бросает на него выразительный взгляд и делает вид, будто поглощен осмотром далекой ленточки дороги к югу от них.

– Ну, едва ли так же, – соглашается Сандре. – Хотя все же надеюсь, он позволит мне ненадолго украсть его Элену, пока она здесь. Если мы собираемся изменить отношение этого полуострова к магии, не будет лучшего времени, чтобы начать это делать, чем сейчас, тебе не кажется?

– О, разумеется, – отвечает Дэвин, широко улыбаясь.

– Она не моя Элена, – бормочет Баэрд, упорно не отрывая глаз от дороги.

– Разве? – насмешливо удивляется Сандре. – Тогда кто же тот Баэрд, которому она все время передает через меня послания? Ты не знаешь этого парня?

– Никогда о нем не слышал, – лаконично отвечает Баэрд. Он еще несколько секунд сохраняет серьезное выражение лица, потом сдается и хохочет. – Начинаю припоминать, почему я предпочитал ходить в одиночку. А как насчет Дэвина, если уж ты об этом заговорил? Ты не думаешь, что Алаис тоже посылала бы ему сообщения, если бы могла?

– Дэвин, – беззаботно отвечает герцог, – просто ребенок, слишком юный и невинный, чтобы связываться с женщинами, особенно с такими, как эта коварная, опытная девица из Астибара.

Сандре старается казаться суровым, но ему это не удается; оба его собеседника знают его истинное отношение к дочери Ровиго.

– В Астибаре нет неопытных женщин, – возражает Баэрд. – И кроме того, он достаточно взрослый. У него на ребрах даже есть боевой шрам, который можно ей показать.

– Она его уже видела, – замечает Дэвин, получающий от этого разговора огромное удовольствие. – Она его бинтовала после того, как Ринальдо меня исцелил, – поспешно прибавляет он, так как оба собеседника вопросительно поднимают брови. – Ничего интересного. – Он пытается представить себе Алаис коварной и лицемерной, но ему это не удается. Хотя в последнее время он все чаще вспоминает ее такой, какой она предстала перед ним на подоконнике в Сенцио; и эту особенную улыбку на ее лице, когда он нетвердой походкой двинулся по наружному балкону к своей комнате.

– Они ведь приедут, правда? – спрашивает герцог. – Мне пришло в голову, что я мог бы потом вернуться домой на корабле вместе с Ровиго.

– Они будут здесь, – подтверждает Дэвин. – На прошлой неделе у них в доме играли свадьбу, а не то они бы уже приехали.

– Вижу, ты хорошо осведомлен об их планах, – серьезно замечает Баэрд. – И что ты собираешься делать после свадьбы?

– Я и сам хотел бы знать, – отвечает Дэвин. – У меня в голове десять разных вариантов. – Он явно говорит серьезнее, чем намеревался, так как оба друга внимательно прислушиваются к его словам.

– Например? – спрашивает Сандре.

Дэвин глубоко вдыхает и выдыхает воздух. Поднимает обе руки и начинает считать на пальцах:

– Найти отца и помочь ему снова устроиться здесь. Найти Менико ди Феррата и собрать труппу, которая должна была у нас быть перед тем, как вы сбили меня с пути. Остаться с Алессаном и Катрианой в Тигане и помочь им в том, что им надо сделать. Научиться управляться с кораблем в море, не спрашивайте зачем. Остаться в Авалле и построить башню вместе с Баэрдом. – Он колеблется; остальные улыбаются. Тогда он бросается вперед: – Провести еще одну ночь с Альенор в Борсо. Провести всю жизнь с Алаис брен Ровиго. Начать собирать заново слова и музыку всех песен, которые мы потеряли. Поехать через горы в Квилею и найти двадцать седьмое дерево в священной Роще. Начать тренироваться в беге для участия в Играх Триады следующим летом. Научиться стрелять из лука – и кстати, ты мне это обещал, Баэрд!

Он замолкает, потому что они уже хохочут, и он тоже, слегка запыхавшись.

– Кажется, в твоем списке больше десяти пунктов, – смеется Баэрд.

– Их еще больше, – отвечает Дэвин. – Хотите послушать?

– Мне кажется, я этого не вынесу, – говорит Сандре. – Ты слишком болезненно напоминаешь мне о том, как я стар и как ты молод.

При этих словах Дэвин становится серьезным. Он качает головой:

– Ты не должен так думать. За прошедший год не было такого момента, когда мне бы не пришлось стараться изо всех сил, чтобы от тебя не отстать, куда бы мы ни шли. – При этом он улыбается. – Ты не старый, Сандре, ты самый молодой чародей на Ладони.

Сандре усмехается. Поднимает левую руку: они ясно видят пустоту на месте двух пальцев.

– В этом есть правда. И я могу стать первым, кто сломает привычку прятать то, чем мы являемся, потому что я так ее и не приобрел.

– Ты серьезно хочешь отказаться от маскировки? – спрашивает Баэрд.

– Совершенно серьезно. Если мы хотим выжить на этом полуострове как единый народ, нам понадобится магия, чтобы сравняться с Барбадиором и Игратом. И с Кардуном, если подумать хорошенько. И я даже не представляю, какие силы теперь есть в Квилее; прошло столько лет с тех пор, как мы имели с ними дело. Мы больше не можем прятать наших чародеев, или Ходоков, не можем позволить себе не знать, как раньше, ничего о том, каким образом здесь возникает магия. Даже Целители – мы ведь ничего в них не понимаем. Нам нужно изучать нашу магию, ценить ее, разыскивать чародеев и обучать их, и, кроме того, нужно найти способы их контролировать. Ладонь должна открыть магию, иначе магия снова погубит нас когда-нибудь, как это произошло двадцать лет назад.

– Ты считаешь, что мы можем этого добиться? – спрашивает Дэвин. – Создать здесь единый народ из девяти разных.

– Я знаю, что можем. И думаю, что добьемся. Держу пари против вас обоих, что Алессан ди Тигана будет провозглашен королем Ладони на Играх Триады в следующем году.

Дэвин быстро поворачивается к Баэрду, щеки которого внезапно заливает румянец.

– Он согласится? – спрашивает Дэвин. – Он это сделает, Баэрд?

Баэрд смотрит на Сандре, потом быстро переводит взгляд обратно на Дэвина.

– А кто еще может это сделать? – наконец отвечает он. – Я даже думаю, что у него нет выбора. Задача объединить этот полуостров была делом его жизни с пятнадцати лет. Он уже стоял на этом пути, когда я разыскал его в Квилее. Думаю, что ему на самом деле хотелось бы найти вместе с тобой Менико, Дэвин, и несколько лет заниматься музыкой вместе с вами обоими, Эрлейном и Катрианой, и с танцовщицами, и с кем-то, умеющим играть на сиринье.

– Но? – спрашивает Сандре.

– Но он тот, кто всех нас спас, это каждый знает, и каждый знает, кто он на самом деле. После двенадцати лет скитаний он знает больше важных людей в каждой провинции, чем кто-либо другой. Это он заставил всех нас увидеть будущее. И он, кроме того, принц Тиганы, и в самом расцвете сил. Боюсь, – при этом слове он морщится, – что не вижу, как он смог бы этого избежать, даже если бы захотел. Думаю, для Алессана все только начинается.

Они несколько мгновений молчат.

– А как ты? – спрашивает Дэвин. – Ты пойдешь с ним? Чего тебе хочется?

Баэрд улыбается.

– Чего мне хочется? Ничего настолько возвышенного. Мне бы очень хотелось найти сестру, но я начинаю понимать, что она… ушла, и я, возможно, никогда не узнаю, куда или как. Я буду рядом, как только понадоблюсь Алессану, но больше всего мне хочется строить. Дома, храмы, мосты, дворец, полдюжины башен здесь, в Авалле. Мне необходимо видеть, как они растут, и я… Наверное, это часть того же самого желания, но я хочу завести семью. Нам нужно, чтобы здесь снова появились дети. Слишком много людей погибло. – Он на мгновение переводит взгляд на горы, потом обратно.

– Мы с тобой, возможно, счастливчики, Дэвин. Мы не принцы, не герцоги, не чародеи. Мы всего лишь обыкновенные люди и можем начать жизнь сначала.

– Я же говорил тебе, что он ждет Элену, – мягко произносит Сандре. Это не насмешка, это голос друга, в нем звучит глубокая привязанность. Баэрд улыбается и снова смотрит вдаль. И в это мгновение выражение его лица меняется, оно ярко вспыхивает от радости.

– Смотрите! – кричит он. – Вот он едет!

С юга, по извилистой горной дороге среди холмов, которой не пользовались сотни лет, движется многоцветный караван, растянувшись на большое расстояние. Рядом с ним и впереди играет музыка, едут верхом и идут мужчины и женщины, двигаются ослы и лошади, груженные товарами, по крайней мере пятьдесят знамен полощутся на ветру. И теперь музыка доносится до них троих, радостная и веселая, и все цвета радуги вспыхивают на утреннем солнце: Мариус, король Квилеи, едет вниз с горного перевала на свадьбу своего друга.

Он заночует в святилище, где его официально будет приветствовать Верховный жрец Эанны – которого он помнит как человека, много лет назад привезшего к нему через горы четырнадцатилетнего мальчика. В Авалле ждут баржи, чтобы утром довезти его по реке до Тиганы.

Но право первого приветствия принадлежит Баэрду, от имени Алессана, и он попросил их обоих поехать сюда вместе с ним.

– Вперед! – кричит он теперь с радостью на лице и посылает своего коня вниз по крутой тропе. Дэвин и Сандре переглядываются и спешат за ним.

– Никогда не пойму, – кричит Дэвин, когда они нагоняют Баэрда, – как можно так радоваться при виде человека, который называет тебя Вторым Голубком?!

Сандре восторженно смеется. Баэрд громко хохочет и грозит Дэвину кулаком. Они трое все еще смеются, придерживая коней возле зарослей кустов сонрай перед широкой дугой поворота дороги, ведущей вниз.

И именно здесь они видят ризелку, трое мужчин видят ризелку, сидящую на камне у залитой солнцем дороги, и ее длинные волосы цвета морской зелени развеваются на крепнущем ветру.