Сила охоты на ведьм

Знаменитый философ XX века Дэвид Льюис писал: «Призвание философов – подвергать сомнению банальности, которые другие принимают, не задумываясь над ними дважды». На самом деле, Льюис говорил о социальных нормах. Например, о таких как правостороннее движение и пожатие рук. Благодаря им окружающая действительность становится упорядоченной и стабильной.

Мы часто забываем, как данные нормы важны. И только когда они исчезают или меняются, мы начинаем понимать, насколько зависим от них.

Рассмотрим простой пример. Двое сидят в лодке на середине реки. У каждого есть по веслу, и они должны доплыть до берега. Один человек может упорно грести, в то время как другой будет просто нежиться на солнышке. Но тогда лодка начнет крутиться вокруг себя, и оба не окажутся на берегу. В другом случае можно усердно поработать, но если они не скоординируют свои усилия и станут грести в противоположных направлениях, тоже никуда не попадут.

Чтобы добиться успеха, эти двое должны работать вместе. Самое главное – каждый должен предугадать, как поступит другой, и верить, что тот тоже поймет, что будет делать его товарищ. Они должны решить дилемму координации, придя к общему пониманию нормы.

Данная идея восходит к 1748 году, когда философ Дэвид Юм использовал ее в качестве аналогии для хорошо функционирующей демократии. Ни один человек не достигнет цели, если будет грести в одиночку. Но оба смогут добиться успеха, если придут к соглашению, которое позволит им результативно грести вместе. Так каждый окажется там, где хочет быть.

Это светлая сторона социальных норм. Но у них есть и темная сторона.

21 июня 1956 года знаменитый американский драматург Артур Миллер предстал перед Комитетом по антиамериканской деятельности Палаты представителей. До его свадьбы с кинозвездой Мэрилин Монро оставалось меньше месяца, но его голова была занята совсем другими мыслями. Федеральная повестка вынудила его приехать в Вашингтон, чтобы ответить на вопросы Комитета. Допрос длился несколько часов, но в конце концов свелся к единственному пункту, который действительно имел значение, знает ли Миллер и может ли назвать имена всех, кто сочувствует коммунистам.

Для каждого вызванного в Комитет лучшим способом защитить себя от социальных и профессиональных последствий становилось принятие антикоммунистической политики. Люди из обвиняемых превращались в обвинителей. Каждый новый гражданин, который защищал себя при помощи оговора своих коллег, непреднамеренно увеличивал легитимность антикоммунистической политики.

Промышленные магнаты, голливудские звезды и даже президент Гарри Трумэн уступили силе нарастающей волны антикоммунистических настроений. Хитрая тактика Комитета заключалась в том, что он нацеливался не на людей, а на их социальные сети. Превратив коллег в информаторов, доносивших друг на друга, данная стратегия разрушила укрепляющие сети доверия и поддержки, которые могли бы распространять инакомыслие. Коллективное подозрение ослабляло социальные связи внутри американских сообществ, уничтожало доверие даже между близкими людьми и разрушало инфраструктуру, которая потребовалась бы для создания оппозиции.

За несколько лет до того как Миллер был вызван в Комитет, он написал пьесу, которая теперь считается одним из величайших произведений американской театральной драмы XX века. Она называется «Тигель». Это была история о суде, очень похожем на тот, который автору вскоре предстоял.

В пьесе рассказывается о Салемских процессах над ведьмами 1692 года и проводятся жуткие параллели с маккартизмом и его дикой охотой на коммунистические настроения. Миллер вспоминал: «”Тигель” являлся актом отчаяния… В какой-то мере я был мотивирован параличом, охватившим многих либералов. Несмотря на негодование из-за нарушений новыми инквизиторами гражданских прав, они боялись, и не без оснований, что их сочтут коммунистами, если они начнут слишком сильно протестовать. Чем больше я узнавал о Салемской панике, тем больше она ассоциировалась с общим настроем пятидесятых годов. Давний знакомый человека, занесенного в черный список, переходит улицу, чтобы его не заметили за разговором с ним. Бывшие «левые», в одночасье ставшие возрожденными патриотами, ведут ночами тайные беседы и так далее».

XX век изобилует примерами угнетающих социальных норм. В нацистской Германии граждане-антинацисты не только не протестовали, когда их еврейских соседей арестовывали, но даже добровольно сдавали знакомых, которые евреев укрывали. Люди поступали так не потому, что поддерживали режим, а потому, что, как говорил Миллер, «лучшим доказательством вашей невиновности было то, что вы доносили на тех, кого видели в компании Дьявола». В послевоенной России жестокий режим Сталина неосознанно укрепляли запуганные граждане, которые разоблачали инакомыслящих среди своих соседей и знакомых. Подобные истории повторились в Чили времен Пиночета и в Китае времен Мао. В разных уголках мира разрушительные, но все же невероятным образом самоподдерживаемые социальные нормы распространялись на все общество.

Социальная сила охоты на ведьм основывается на том, что для граждан единственным способом защитить себя становится необходимость скрывать свое отвращение к господствующей социальной норме.

В результате люди теряют способность «читать мысли» друг друга. Их догадки, чего они могут ожидать от окружающих и чего окружающие будут ожидать от них, строятся на общей иллюзии, что все поддерживают норму. Чем больше люди скрывают, во что они действительно верят, тем сильнее каждый человек навязывает себе социальную норму, опасаясь стать оппозиционером в глазах остальных.

Эти леденящие кровь истории напоминают нам о жутком прошлом. Но оно еще не совсем кануло в лету. Расистская полицейская политика, дискриминация по половому признаку на рабочем месте и в университетских городках, а также предвзятая медицинская практика уже много лет являются незаконными в Соединенных Штатах. Хотя в последнее десятилетие взрыв новых протестов в социальных сетях, включая #Blacklivesmatter и #MeToo, выявил скрытую, широко распространенную среди американцев приверженность расистским и сексистским социальным нормам. Несмотря на прогрессивные законы, они сохраняются десятилетиями.

Губительные нормы, от антикоммунистической «охоты на ведьм» и давно укоренившейся модели дискриминации до безобидных, вроде приветствия незнакомцев рукопожатием, крепко вросли в наше общество. Почему так трудно трансформировать эти, казалось бы, неправильные черты нашего общества во что-то новое?