Я вас понимаю
Интерпретация является основой любой психотерапевтической работы, поскольку наша главная задача – обобщить представленный клиентом материал и сделать на его основе содержательные выводы.
Дж. Коттлер
В современном психоанализе интерпретирование считается ведущим процессом терапии, в ходе которого аналитик словами выражает то, что он понял в психической жизни клиента. Понимание основывается на описании клиентом своих воспоминаний, фантазий, желаний, страхов и других элементов психического конфликта, прежде им не осознававшихся либо осознававшихся неполно, неточно или в искаженной форме. Интерпретация основывается также на наблюдениях за тем, как клиент искажает отношения с аналитиком, чтобы встретиться с бессознательными потребностями и оживить прошлые переживания.
Интерпретация предполагает дополнения и изменения со стороны аналитика и клиента по мере появления нового материала.
Процесс интерпретации позволяет клиенту понять свою прошлую и настоящую внутреннюю жизнь по-новому, менее искаженно и более полно, что дает возможность изменения чувств, установок и поведения.
Различают следующие виды интерпретаций.
Символические интерпретации представляют собой перевод символического значения снов, оговорок и т. п. Интерпретации, соотносящиеся с мыслеобразами, соотносимыми с абстрактными мыслями в аллегорической форме, придают вербальную форму исключенным репрезентациям пациента, которые другим способом не могли бы быть представлены в предсознании.
Интерпретация переноса раскрывает и объясняет искажения психоаналитических взаимоотношений, основанные на смещении на фигуру аналитика чувств, установок и способов поведения, изначально относившихся к значимым фигурам из прошлого пациента, обычно к родителям, братьям и сестрам.
Динамические интерпретации направлены на прояснение конфликтующих психических тенденций, проявляющихся в поведении, чувствах и других формах психической деятельности клиента.
Изменяющие интерпретации направлены на выявление внутрипсихических преобразований, возникающих в процессе межличностного общения, в том числе в рамках терапевтических отношений.
Генетические интерпретации соотносят переживания, механизмы защиты и поведенческие реакции клиента в настоящем с их историческими аналогами, имевшими место в его раннем детстве или в истории развития человечества. Интерпретация защит показывает клиенту механизмы и маневры, которые он использует, чтобы справиться с болезненными ощущениями, связанными с тем или иным конфликтом.
Конструкция представляет собой синтез информации, которую аналитик извлекает из сновидений клиента, его воспоминаний, свободных ассоциаций, искажений переноса и сообщает клиенту с целью восстановить части пропавшей истории его развития.
Поскольку вытесненные ранние переживания, как правило, связаны с эмоциональным конфликтом, они способны оказывать существенное воздействие на возникновение, особенности проявления и стойкость психопатологических феноменов. Тем самым конструкция способствует достижению клиентом новых уровней осознания предшествующих основ нынешнего его поведения.
Конструкцию можно использовать в терапевтических целях, для того чтобы создать звено связи с объектом (Вайнер И., 2002). Предварительным условием является способность аналитика понять своего клиента как человека в целом, включая его диссоциации и мотивы для них. Успешная конструкция помогает клиенту вести поиски в собственной психике, развертывая новые точки зрения для интерпретации проявлений бессознательного материала.
Эффективная конструкция также предполагает успешное словесное выражение, доказывающее, что диссоциированное, в конце концов, не является непостижимым. В такой момент клиент становится способен встретить лицом к лицу что-то, от чего ранее ему приходилось защищаться. Этот опыт помогает ему интегрировать диссоциированное и не спасаться бегством от опасной истины.
«В отличие от других видов вмешательства, интерпретации: а) имеют отношение к неосознаваемому материалу, а не к очевидной для пациента данности; б) направлены на объяснение, а не просто на описание поведения пациента; в) заключают в себе выводы, предположения и альтернативные гипотезы, а не наблюдения и достоверные факты.
Интерпретации также обладают двумя особенностями, нередко заставляющими пациента испытывать чувство дискомфорта. Во-первых, сообщая клиенту нечто новое о его внутренней жизни или поведении, интерпретации неизбежно что-то меняют в его представлениях о самом себе. Чтобы думать, чувствовать или действовать по-новому, необходимо отказаться от старых стереотипов; реструктурирование опыта и модификация поведения, являющиеся целью интерпретации, могут быть достигнуты только через изменение существующих структур и моделей поведения…
Во-вторых, поскольку интерпретации подразумевают, что модели поведения или взгляды пациента не вполне эффективны и реалистичны, они всегда представляют собой своего рода критику… Даже деликатные интерпретации являются для пациента испытанием, снижают его самооценку и мобилизуют защитные механизмы» (там же, с. 109).
Автор перечисляет пять категорий вмешательств психолога в порядке возрастания их потенциального воздействия на клиента.
1. Вопросы о клиенте и о его опыте позволяют получить самую поверхностную информацию.
2. Прояснения обращают внимание на что-то из сказанного клиентом: «Вы не могли бы рассказать об этом поподробнее?»
3. Восклицания дают понять клиенту, что его слушают и побуждают к продолжению разговора, даже тогда, когда они представляют собой лишь невнятное «М-м».
4. Конфронтации указывают на плохо осознаваемую клиентом очевидность, в которой он может незамедлительно удостовериться.
5. Интерпретации направлены на объяснение поведения клиента и заключают в себе выводы, предположения и альтернативные гипотезы.
При осуществлении интерпретации всегда важно отслеживать отклик клиента на вмешательство. «Если интерпретация эффективна, пациент принимает ее, понимает и использует как стимул к дальнейшему самопознанию. Пациент только тогда сможет добиться каких-либо стойких положительных изменений, когда, найдя подтверждение интерпретации в своем прошлом или поняв ее значение для своего настоящего и будущего, воспримет ее содержание как часть своего Я…
К положительным реакциям на интерпретацию можно отнести сочетание повышенного внимания („Я никогда об этом раньше не думал“; „Когда вы это сказали, меня охватила тревога, поэтому в ваших словах, наверное, действительно что-то есть“), рассуждения („Интересно, не это ли причина моего страха перед новыми знакомствами?“; „Это напоминает мне чувства, которые я испытывал к своей школьной учительнице“) и сомнения („Я не совсем понимаю, как вы пришли к такому выводу“)» (там же, с. 122).
В. Д. Волкан (2012) начинает установление терапевтического контакта со связывающих интерпретаций, сообщая клиенту следующее:
1. Я с вами.
2. Я вас внимательно слушаю и нахожу связи между двумя (или более) рассказанными вами историями.
3. У того, о чем вы говорите, лежа на кушетке, есть более глубокий смысл.
4. Нас будет интересовать, какого рода внутренние бессознательные феномены отражаются и воплощаются во внешних событиях.
5. Мы будем уделять внимание символам и задаваться вопросом об их целях.
6. Вы будете что-то переживать в отношениях со мной, это называется переносом.
Прежде чем предложить собственное толкование, полезно предложить клиенту высказать его понимание ситуации. Замечая клиенту что-то типа «Это интересная идея, что вы об этом думаете?», или «Какой это может иметь смысл?», или «Есть ли у вас предположение, какова цель этого?», консультант побуждает клиента к интроспекции.
Задавая подобные вопросы, консультант создает у клиента исследовательскую установку, основой которой является понимание клиентом того, что консультант не знает в точности, куда этот процесс ведет, какой смысл в итоге может быть обнаружен.
Чем больше клиент развивает способность к самонаблюдению и интерпретации, тем больше вероятность использования самоанализа в качестве средства решения проблем после завершения консультирования.
Консультанту следует предлагать интерпретацию в качестве возможного дополнительного смысла к уже высказанному клиентом значению ситуации, а не в качестве категорично истинного утверждения. Клиенту легче принимать интерпретации, формулируемые как допущения, когда ему позволено отвергнуть их.
Интерпретации лучше начинать словами «Вероятно…», «Почему бы нам не посмотреть на ситуацию следующим образом…». Также бывает полезно формулировать интерпретации в форме осторожных вопросов: «Не будет слишком поспешным увидеть здесь…», «Мы можем спросить себя…».
Положительной реакцией на интерпретацию являются следующие за ней ассоциации клиента, явно или косвенно подтверждающие ее, а также обращение клиента вглубь и выражение ранее скрытых чувств, мыслей и желаний или появление в сознании новых воспоминаний или фантазий.
Автор выдвигает шесть положений об иерархии интерпретаций в консультировании клиентов с невротической организацией личности.
1. Повышать интерес клиента к психическим процессам, развивать у него «психологическое мышление» и укреплять терапевтический альянс.
2. Интерпретировать вначале защиты Эго, поскольку они ближе к поверхности, чем влияния, исходящие от Ид и Суперэго.
3. Не прибегать к интерпретациям переноса, пока он не станет сопротивлением.
4. Не анализировать важные симптомы в начале анализа, пока клиент не сможет принимать и усваивать глубокие и завершенные интерпретации и прорабатывать свои конфликты.
5. Анализировать гибкие, а не ригидные черты личности, пока аналитическая работа не сделает и их чуждыми для Эго.
6. Анализировать сначала эдиповы, затем анальные, а затем оральные конфликты.
Дж. Стайнер (2010) различает два вида интерпретаций. Интерпретации, центрированные на клиенте, толкуют действия, мысли или желания клиента, зачастую вместе с их мотивом и связанной с ними тревогой. Эти интерпретации классического типа служат для передачи понимания и предназначены для клиента, находящегося на невротическом уровне функционирования.
Интерпретации, центрированные на аналитике, показывают клиенту, находящемуся на пограничном уровне функционирования, что он больше заинтересован в том, что происходит в психике аналитика, чем в его собственной. Например: «Вы воспринимаете меня как…», или «Вы боитесь, что я…», или «Вы почувствовали облегчение, когда я…», или «Вы ощутили тревогу тогда, когда я…».
Такие интерпретации помогают клиенту признать, что он проецирует в аналитика архаичную внутреннюю фигуру и ожидает, что тот будет вести себя так, как, скажем, вела бы себя его мать. Интерпретация помогает прояснить это и дает клиенту возможность увидеть аналитика в другом свете. При этом она не должна быть ни признанием, лишь вызывающим у клиента тревогу, ни отрицанием, которое пациент воспринимает как защитную реакцию и ложь.
Важно соблюдать баланс между центрированными на клиенте и центрированными на аналитике интерпретациями. Избыток центрированных на аналитике интерпретаций приводит клиента к ощущению, что аналитик поглощен собой и не способен наблюдать за клиентом и откликаться на его проблемы.
Дж. Стрэчи (2000) видит основную задачу терапии в смягчении жестокого Суперэго клиента; все остальные изменения являются автоматическим следствием этого. Эта задача решается посредством бесконечного числа крошечных шагов, совершаемых при помощи меняющих интерпретаций, которые аналитик дает благодаря своему положению в качестве вспомогательного Суперэго и объекта импульсов Ид клиента – совокупности инстинктивных влечений в бессознательной части психики пациента.
Подобные интерпретации непосредственно связаны с процессами, происходящими в аналитической ситуации непосредственно «здесь и сейчас», особенно с процессами переноса. Целью интерпретации является показать клиенту, что его проекции на терапевта являются проекциями на него по отдельности одной из двух архаических фигур: идеально хорошей или абсолютно плохой.
Меняющая интерпретация имеет две фазы: в первой клиент осознает направленность энергии Ид на аналитика («Вы ненавидите меня – аналитика, так как боитесь моего осуждения…»); во второй – направленность этой энергии на воображаемый объект («… как если бы я был вашим отцом»).
При этом аналитик избегает поведения, которое могло бы укрепить представления клиента о нем как о «плохом» или «хорошем» воображаемом объекте Он дает интерпретацию в спокойной, невозмутимой манере. В результате клиент осознает несоответствие между своими архаичными образами и поведением аналитика, что позволяет ему сконструировать более реальный образ – смесь хорошего и плохого. Новые интроецируемые объекты становятся уже менее жестокими и пугающими, что способствует снижению агрессивности Суперэго.
Если степень вытеснения у клиента слишком велика, интерпретация вызывает у него тревогу. Она может проявиться в виде вспышки неконтролируемого гнева на терапевта или ухода из терапии, а может носить и скрытый характер, когда пациент не реагирует на интерпретацию.
Я интерпретирую в двух случаях. Во-первых, чтобы показать пациенту, что я не сплю, и, во-вторых, чтобы показать пациенту, что я могу ошибаться.
Д. Винникотт
В момент интерпретации аналитик принимает на себя определенное количество живой, актуальной и непосредственно направленной на него энергии Ид пациента. В этот момент терапевт может повести себя непрофессионально, например, попытаться подавить негативную реакцию пациента. В ответ клиент воспринимает терапевта как опасный объект и интроецирует его в свое архаическое суровое Суперэго.
Аналитика, который, напротив, побуждает пациента освободить свои импульсы, клиент может спутать с образом вероломного родителя, который сначала разрешает искать удовлетворения, а затем неожиданно наказывает. В этом случае клиент сам начинает обращать на аналитика всю суровость, на которую только способно его Суперэго.
Если же аналитик старается предстать перед клиентом в виде «хорошего» объекта, тот воспринимает это в архаическом смысле, объединяя с другими своими архаическими «хорошими» образами, чтобы использовать в качестве дополнительной защиты от «плохих» объектов.
Д. Винникотт (2017 с. 72–73) отмечает, что позитивные изменения «зависят от выживания аналитика, которое подразумевает идею неизменности самого качества реакции – отсутствия ответной атаки. Эти атаки очень сложно выдержать, особенно если они принимают маниакальную, бредовую форму, что заставляет аналитика совершать технически неадекватные действия. (Я говорю о случаях, например, когда ты ненадежен в ситуации, в которой только надежность имеет значение, а также о выживании как о сохранении жизни и отсутствии ответного нападения.)
Аналитик склонен интерпретировать, но это может нарушить процесс, а для пациента выглядеть как самозащита аналитика, как парирование атаки пациента. Лучше дождаться завершения этой фазы, а затем обсудить с пациентом, что же, собственно, произошло. Совершенно законно аналитику как человеку обладать своими собственными человеческими потребностями, но на этом этапе интерпретация не является необходимым элементом и сама по себе несет определенную опасность. Таким необходимым элементом здесь будет выживание аналитика и работоспособность психоаналитической техники».
