17

Когда нам с Джошем наконец удается встретиться в обед, проходит половина перемены. Приходится быстро бежать в маленькую пиццерию, которая продает голодным студентам готовые кусочки пиццы.

Погода сегодня снова типично английская и уже не праздничная. Шпиль собора исчез в облаках. Мы едим, возвращаясь в Святой Иосиф через парк. Услышав лишь пару односложных слов от своего «парня», я решила бросить попытки вести вежливый разговор и сосредоточилась на пицце. Больше делать нечего. Между тем Джош все поглядывает по сторонам или на свои часы. Когда он снова бросает взгляд через плечо, мне надоедает, и я останавливаюсь.

– Ты страдаешь от мании преследования?

Он моргает, глядя на меня. Потом уголок его губ дергается, и я смущаюсь.

– Что?

Он поднимает руку. Я инстинктивно отшатываюсь.

– У тебя тут томатный сок, – говорит он нейтральным голосом, вытирая большим пальцем что-то с моей щеки. На мгновение его рука застывает, и он наклоняется ко мне. Пицца в животе оживает.

Потом раздаются тяжелые шаги, и я в ужасе отстраняюсь. Джош тоже вскидывает голову в поисках источника шума. Молодая блондинка, которую я заметила утром возле территории Воронов, поворачивается, а потом бежит прочь. В ее руке камера с телеобъективом.

– Нет! – кричу я.

Джош реагирует быстрее и бежит за ней. Когда мое запястье начинает вибрировать, я прихожу в себя и бросаюсь вслед за ним. Догнав его, слышу, как он кричит в телефон.

– Ты ее нашел?

– Нет, – ответ достаточно громкий, чтобы я его услышала.

Вскоре после этого между зданиями появляется Джейс. Извиняясь, он поднимает руки и подбегает к нам с Джошем.

– Блондинки не оказалось там, где я должен был ее перехватить, – говорит телохранитель, быстро кивнув мне в знак приветствия. – Скорее всего, спряталась в одном из многочисленных зданий. – Он обводит рукой столетние стены вокруг. – Я считал все это плохой идеей.

Для охранника он говорит с заметным упреком, что лишь подчеркивает мрачное выражение его лица.

– Что теперь? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Но, как известно, надежда умирает последней.

– Теперь ждем, когда мамина команда получит предложение выкупить фотографии. – Джош торопливо убирает волосы с лица. – Если нет, то ты прославишься. – Его голос так и сочится сарказмом.

– О-о-о, спасибо! – отвечаю я тем же тоном. – Это все, о чем я мечтала! – Мысленно представляю Фи, которая регулярно просматривает разную желтую прессу и, возможно, уже сегодня увидит там свою старшую сестру. Черт! А еще есть мама и папа, Ханна и… Тайлер. Я сглатываю.

– Эй, мы с этим разберемся. Помощница мамы отлично справляется с работой.

Неужели Джош старается меня успокоить? Я смотрю на него, потом на Джейса, который кивает в подтверждение его слов.

– У Пейдж целый архив фотографий Джоша. Когда он наглеет, она грозит продать их прессе, – улыбается мужчина.

Я поворачиваюсь к Джошу. Тот громко вздыхает и поднимает глаза к небу, прежде чем улыбнуться и дружелюбно пихнуть Джейса в плечо. Они больше похожи на друзей. Я ставлю галочку в воображаемом списке «Что я знаю о Джоше». Пока он не длинный: парень рассказывает только о том, что касается его публичного образа или что нужно для шоу. Это сразу заметно, когда маска на секунду спадает.

Остаток дня мы проводим за просмотром относящихся к делу новостных сайтов. Периодически созваниваемся с Пейдж, которая, по словам Джоша, отвечает за связь с общественностью в Белом доме и следит, чтобы имидж президента оставался безукоризненным. Она безупречно работает с самой инаугурации его матери. По крайней мере, так объяснил Джош. Естественно, он не сообщает мне, что именно Пейдж хорошо делает. Он быстро меняет тему, расспрашивает о моей жизни в Доме Воронов, о распределении комнат, об иерархии. Даже спрашивает, бывала ли я в комнате Валери. Судя по всему, Келлан живет в апартаментах в стиле декаданс у Львов. Устроил в них свой офис. Мне приходится разочаровать Джоша.

Вечером мы прекращаем смотреть на телефон, и переключаемся на часы. Я понимаю, что никогда раньше так не следила за временем.

Как только ворон в углу становится серым, кричу «До завтра!» и спешу к общежитию Тайлера. После проверки желтой прессы мне захотелось чего-то нормального. Я даже несколько раз написала Ханне. Как бы хотелось рассказать ей о сделанной против нашей воли фотографии. Она бы меня поддержала, как всегда, когда у меня камень на душе. Но все мои сообщения остаются без ответа. Это еще хуже, чем переживания из-за мнимой известности. Очень скучаю по Ханне. Сколько себя помню, она всегда поддерживала меня. А я – ее. Я ужасная подруга, раз не поддерживаю то, чем она занимается. Если для нее важно расследование исчезновения той девушки, я должна ей помочь. Можно было бы предложить поспрашивать студенток постарше в Доме Воронов. Должно быть, они были знакомы с Беверли.

Я внезапно меняю направление, иду к старой библиотеке. Уже снаружи понятно, что никого в редакции «Шепчущего» нет. Сводчатые окна читального зала освещены, но офис рядом – словно темный надгробный камень. Я снова разворачиваюсь и чуть позже уже стучу в дверь Тайлера.

– Один момент! – кричит он. Его голос кажется слишком далеким для размеров квартиры.

Я осматриваю лестничную площадку. Две пары черных ботинок стоят параллельно стене и друг другу перед квартирой. Они отполированы и вряд ли принадлежат студентам. Хотя не все в моем возрасте поклялись в вечной любви сникерам.

– На что ты смотришь? – слышу я голос Тайлера возле уха. Потом чувствую тепло и влагу, смешанную с запахом освежающего геля для душа. На его бедрах повязано полотенце. Он опирается одной рукой на косяк двери и следит за моим взглядом. У него влажные волосы. Я слышу, как капельки тихо падают на каменный пол.

Я забыла, о чем думала. Мозг опустел, все внимание направлено на Тайлера: на его запах, на узкий блестящий ручеек, сбегающий с мокрых волос на горло и вниз по груди. Какая-то неправильная часть меня уже представляла Тайлера с голым торсом. Но реальность оказалась лучше. Мышцы на его груди намного рельефнее, у него практически идеальные кубики. Нежная полоска темных волос ниже пупка исчезает под полотенцем, на котором останавливается мой взгляд. Во рту пересыхает. Я могу лишь прохрипеть «привет!». Это явно веселит Тайлера.

– Заходи! Тут снаружи ужасно холодно.

Его гусиная кожа направляет ручеек водички по новому пути, по твердым соскам. В правом торчит пирсинг. К счастью, ноги действуют сами по себе и ведут меня мимо Тайлера в квартиру. Взгляд наконец отрывается от серебристых шариков по обеим сторонам его соска. Глубоко вздохнув, я втягиваю кислород. Моему мозгу его явно сейчас недостаточно. Сердце колотится слишком быстро. Нужно мгновение, чтобы пережить гормональный всплеск. Тайлер бесстыдно улыбается. Не могу не рассмеяться. Качаю головой, скорее из-за самой себя, чем из-за него.

– Ты принял душ специально для меня? – Я пытаюсь вернуть наши обычные отношения, когда он закрывает дверь.

Тайлер кивает, но его темные глаза сверкают.

– Если бы я знал, какой эффект это произведет, я бы забрался под душ намного раньше. – Он убирает волосы назад и машет головой. На меня попадает парочка капель. – Присаживайся и выбери что-нибудь. Я сейчас вернусь.

Я наслаждаюсь игрой мускулов на его руках и плечах. По пути в ванную он встряхивает волосы. Зеркало, стоящее неподалеку, покрывается маленькими пятнышками. Когда Тайлер наконец исчезает из комнаты, падаю на диван.

На маленьком столе уже стоит большая миска с попкорном, а рядом тарелка с кексами и пралине. Неужели он хочет откормить меня? Или знает, что мне бы не помешала большая порция эндорфинов. Их тонны в сахаре.

Я беру его планшет, листаю загруженные фильмы. Сегодня в списке кинокартины, которые уже во времена юности мамы были старыми. Видимо, Тайлер слышал, как я рассказывала о ночевках у Ханны, когда мы смотрели «Бриолин», «Грязные танцы» и «Танец-вспышка». Ханну сначала очень нервировало плохое качество фильмов, но она не могла сопротивляться очарованию Оливии Ньютон-Джон. Наши подпевки были легендарными: неловкими, но веселыми.

Я выбираю «Бриолин». Когда Дэнни и Сэнди прощаются на пляже, из ванной возвращается Тайлер, босиком. Узкая черная футболка убивает не так много нейронных клеток в мозгу, как его голая кожа. Он садится рядом на диван, хватает миску с попкорном, подтягивает ноги и откидывается назад.

Долгое вступление наконец заканчивается, а я уже съела кучу попкорна. На экране появляется Дэнни. Неожиданно в голове возникает знакомый образ. Кожаная куртка, улыбка, расслабленные плечи…

Я наклоняюсь и, схватив планшет, останавливаю фильм. Почему именно сейчас мне нужно было подумать о Джоше Прентиссе?

– Что случилось? – едва разбираю слова Тайлера. Он говорит с набитым попкорном ртом.

– Не хочется смотреть этот фильм. Давай выберем что-то другое.

Я уже листаю список, но тут Тайлер забирает у меня из рук планшет. Он ничего не говорит. Я не выдерживаю и поворачиваюсь к нему.

– Что случилось? Выходные прошли плохо?

Крепко сжимаю челюсти и смыкаю губы, чтобы удержать слова, рвущиеся из меня. Я не создана для секретов. Возможно, хранить секреты Воронов – мой личный вызов. Мотаю головой и смотрю на пальцы, которые то сцепляю, то расцепляю. А потом застываю: Тайлер убирает мне за плечо волосы, которые, словно занавес, упали между нами.

Его прикосновение едва ощутимо, и все же бьет оно как бомба. Теплые руки легонько касаются щеки, принося с собой запах попкорна. Он так же быстро исчезает, как и прикосновение. Остается лишь покалывание, доходящее до кончиков пальцев. Чем дольше Тайлер сидит рядом со мной, тем сильнее бьется сердце. Я чувствую его теплое дыхание. Он находится достаточно близко, чтобы, чуть-чуть наклонившись вперед, я могла поцеловать его. Секунды превращаются в минуту. Мы тяжело дышим и не шевелимся.

Раньше я не думала о Тайлере в таком ключе. Мы играли, дружелюбно поддразнивали друг друга, безумно флиртовали, пока все мышцы не заболят от смеха. Но риска, что меня ранят, не было.

Что же изменилось?

Сердце пропускает удар, когда Тайлер увлажняет губы языком. Он опускает глаза. Я чувствую, как его взгляд обжигает меня, мои губы. С трудом удается противостоять желанию тоже облизнуть свои сухие губы. Тайлер смотрит на меня из-под полуопущенных век и не осмеливается озвучить желание, которое читается в его взгляде. Он громко сглатывает и садится чуть ближе. Одновременно и предложение, и просьба. Воздух вокруг трещит от подавляемых эмоций и недосказанностей. Я делаю глубокий вдох, втягивая носом запах мужского геля, потом медленно закрываю глаза. Тело тянется к теплу, излучаемому Тайлером. Постепенно мой мозг включается. Я быстро откидываюсь назад. Тайлер теряет равновесие, ему приходится схватиться за спинку дивана, чтобы не свалиться.

Я практически нарушила одно из самых важных правил Воронов! Как могло до этого дойти?

– Мне нужно идти! – бросаю я, провожу пальцами по волосам, словно мысли о поцелуе уже забрались туда, а потом вылетаю из квартиры, мучимая совестью, и бегу в сторону Дома Воронов так быстро, как только позволяют ватные ноги.