Глава семнадцатая
Адвокаты и еблакаты
У медсестры Тамары Витальевны, которая работала с Константином, был младший брат, у которого был шурин-адвокат, у жены которого был сахарный диабет второго типа. Однажды Тамара Витальевна попросила проконсультировать родственницу, сказав, что та, по каким-то причинам не доверяет своему районному эндокринологу. Вместе с родственницей приехал ее муж, торжественно вручивший Константину свою визитную карточку с приглашением «обращаться при необходимости». Мол, если что, то ради вас, доктор, в лепешку расшибусь. Константин на это ответил, что адвокаты всегда мягко стелют и обещают золотые горы, а в конечном итоге и спать жестко, и горы получаются из совершенно иной, дурно пахнущей субстанции. Адвокат на это сказал, что врачи тоже далеко не всегда выполняют свои обещания. Сначала заверяют, что все будет хорошо, а затем разводят руками и говорят, что они не боги…
Короче говоря, могли бы разлаяться вусмерть и расстаться кровными врагами, но Константину вдруг стало стыдно от того, что он наехал на незнакомого человека, причем — вменяемого, который, несмотря на родство с медсестрой Тамарой Витальевной, передал доктору вместе с визиткой приятно хрустящий конвертик.
— Простите пожалуйста, — сдал назад Константин. — Выплеснул на вас все, что накипело, хотя вы тут не при чем.
— И вы не обессудьте, — ответил адвокат. — У меня тоже накипело с тех пор, как супруга начала по врачам ходить. Аферист на жулике сидит и мошенником погоняет. На пациентов не смотрят, смотрят только в карман! А у вас что — есть проблемы юридического характера?
— Были… — сказал Константин. — То есть — остались. Все так сложно, что сразу и не объяснишь…
— Мне кажется, что нам следует сгладить неуместное напряжение, возникшее в начале нашего знакомства, — церемонно констатировал собеседник. — А для этого пока еще не придумали более лучшего способа, чем совместное распитие спиртных напитков. Вы в субботу вечером свободны?
— Свободен, — Константин мысленно подивился, а заодно и порадовался тому, как быстро негатив сменился позитивом; худой мир, как известно, всяко лучше хорошей ссоры.
— Удобно будет в семь в «Бухой Ильич» у метро «Площадь Ильича»? Место хорошее, выбор напитков неплохой, да и закусить есть чем.
— Договорились! — кивнул Константин, подумав, что двадцать лет назад за такое название можно было отправиться на северные казенные «курорты» лет, эдак, на десять.
— Я закажу столик в подвале, — предупредил адвокат. — Там очень удобно разговаривать.
— Тихое место? — предположил Константин.
— Напротив — шумное, — усмехнулся адвокат. — Соседям не будет слышно, о чем мы толкуем.
Что ж — специалисту виднее.
— Юра — очень хороший адвокат, — сказала после Тамара Витальевна. — Клиенты передают его с рук на руки, он нигде не рекламируется, но всегда при делах.
«Это еще не показатель, — подумал Константин. — Вяче́слов, чтоб его лицензии лишили, тоже всегда был при делах…».
Сначала Константин хотел прихватить с собой на встречу папку с судебными документами, но, подумав, отказался от этой затеи. В баре деловые бумаги выглядели бы неуместно, да и знакомиться с ними в полумраке неудобно. Нет, лучше сначала обрисовать ситуацию на словах.
Ворошить старое без ведома Нины Лазаревны, которая получила полтора года лишения свободы условно, было бы неправильно. После нескольких безуспешных попыток дозвона по мобильному номеру, обеспокоенный Константин позвонил на домашний и узнал от сына Нины Лазаревны, что его мать полтора месяца назад эмигрировала на землю обетованную. Оказывается, у нее с давних пор имелся израильский паспорт, о чем Константин не знал.
— А я почему-то думал, что во время испытательного срока за границу не выпускают, — сказал Константин.
— Мама летела из Киева, — после небольшой заминки ответил сын, — а туда попала окольными путями. Граница же условная, забора с контрольной полосой там нет, только посты на дорогах, да и то не на всех. Надо только знать, как ехать.
Израильского паспорта у Константина не было, но ценную информацию он к сведению принял и дважды порадовался — во-первых, тому, что Нина Лазаревна жива и относительно здорова, а, во-вторых, тому, что он остался единственным дееспособным фигурантом этого дела. Бывшего завхоза Мигаля, отделавшегося легким испугом, можно было в расчет не принимать. Удивительно, но этот алкоголический эпилептик, чудом избежавший судимости, теперь трудился на аналогичной хозяйственной должности в одной из дочерних фирм, созданных при Карачаровском механическом заводе. Хотя, если подумать, то удивляться нечему — такие материально ответственные лица, на которых можно безнаказанно вешать всех собак, нужны повсюду.
В баре было не просто шумно и многолюдно, а очень шумно и очень многолюдно, но человека, выросшего в Средней Азии, этим не напугать. Взяли по пиву, заершили настоечкой, заказали жареные колбаски, и Константин начал свою печальную песнь, затянувшуюся минут на двадцать — адвокат Юрий просил рассказывать как можно подробнее. Дослушав до конца, он спросил:
— Вы забыли упомянуть про экспертизу подвала или ее не проводили?
— Не было экспертизы, — ответил Константин. — А зачем? Ведь я же признал, что ремонт проводился только на бумаге.
— Вы могли сделать такое признание под давлением, — указательным пальцем левой руки адвокат загнул мизинец на правой. — Вы могли не отдавать себе отчета в том, что говорите, а после следователь или адвокат сказал вам, что отказ от своих показаний на суде приведет к назначению реального срока, — адвокат тем же манером загнул безымянный палец. — Вы могли вообще не знать о том, проводился ли ремонт или нет…
— Ну, это уже из области фантастики! — усмехнулся Константин. — Директор большого завода может не знать о ремонте какого-то цеха, в котором он бывает раз в три года, но главный врач небольшой медсанчасти…
— Главный врач небольшой медсанчасти может быть завален делами по горло, — перебил адвокат. — У него может быть личная драма, которая сказывается на работоспособности. А может он просто доверчивый и немного безалаберный человек, которого если и можно судить, то за халатность. У вас идеальная ситуация — один из подельников умер, другая эмигрировала туда, откуда ее не выдернуть, третий под дурака косит… Вешайте на любого — возражений не будет!
— Так-то оно так, но что мне даст экспертиза? — подумал вслух Константин. — Она же подтвердит, что ремонт не проводился.
— Прежде всего, нам нужен повод для обжалования приговора, — Юрий снова начал загибать пальцы. — Новое следствие и новый суд — это новые шансы. Во-вторых, с экспертизой не все так прямолинейно…
— Имеете возможность договориться с экспертами? — понимающе спросил Константин. — Можно узнать, в какую сумму мне обойдется их понятливость.
— В данном случае — не имею, не тот вариант…
Бармен принес заказанные колбаски, так что разговор пришлось прервать.
— Поедим пока тепленькие, а потом продолжим, — предложил Юрий. — Анекдот на эту тему знаете? Приходит Иван-царевич к Кащею Бессмертному и просит совета — влюбился, мол я, в Василису Прекрасную, а она на меня внимания не обращает, что делать? «Да ты дай ей кулаком в голову и действуй, пока она тепленькая», советует Кащей. «Да ты что! — ужасается Ваня. — Как ты мог такое придумать?! Я хочу по любви». «По любви у нас Баба-яга специалистка, — отвечает Кащей, — сходи к ней, может и присоветует чего». Баба-яга выслушала Ваню и говорит: «Помогу я тебе, добрый молодец, только мне для этого нужны цветки одолень-травы, которая растет в Тридевятом царстве и цветет раз в десять лет. Решай сам — стоит ли связываться». «Ради любви я на все готов!», ответил царевич и пошел за травой. Возвращается он через много лет, а бабка ему говорит: «Возьми, Ванюша, горшочек, завари в нем травку и спрячь этот горшочек в Василисиной спаленке, под кроватью. И сам рядом спрячься. Василиса зайдет в спаленку, почует дух райский от травки и начнет искать, откуда он исходит. Как под кровать заглянет, ты не зевай — дай ей кулаком в голову и действуй, пока тепленькая!»… Что — не смешно? Или вы его знали?
— Грустно, — ответил Константин. — Совсем, как в жизни. Хочешь любви, на что-то надеешься, а потом понимаешь, что надо было… Впрочем, это тоже не выход. Давайте лучше о деле поговорим. Что там с экспертизой?
— Нынешнее руководство может сделать ремонт, — предложил Юрий. — И тогда эксперты не смогут дать заключения, а вы откажетесь от прежних показаний…
— Нынешнее руководство мне ни в чем навстречу не пойдет! Да еще и стукнет куда следует о том, что я собираюсь уничтожить улики.
Константин подумал о том, стоит ли сообщать собеседнику, кто теперь руководит медсанчастью, и решил, что пока в такие детали можно не углубляться.
— Пусть так, — кивнул Юрий. — А можете ли вы устроить реальное затопление? Договориться с охранником или с кем-то еще? Тогда ремонт придется делать без вариантов, причем — срочно, а мы тем временем подготовим кассацию.
— Договориться, может, и получится… — Константин задумчиво поиграл бровями. — Надо подумать. А вы что, уже определились? Берете мое дело?
— Если бы не определился, то продолжил бы травить анекдоты, — усмехнулся адвокат. — Как пел Высоцкий: «я в деле, и со мною нож»… В понедельник добуду копию вашего дела и посмотрю, нет ли в нем других зацепок. Чем больше, тем лучше. А вы пока займитесь организацией вселенского потопа в рамках одного, отдельно взятого, подвала.
— А договор здесь подпишем? — наивно поинтересовался Константин, покосившись на кожаную сумку, висевшую на спинке соседнего пустого стула.
— Ну что вы! — упрекнул адвокат. — В барах да под хмельком документы не подписывают. Успеется.
— А разве вам без договора дадут мое дело?
— Займитесь потопом, — посоветовал адвокат. — А все остальное предоставьте мне. Пока я не изучу дело, я не смогу назвать сумму моего гонорара, а без этого какой может быть договор?
В ходе проведенных разведывательных мероприятий было установлено, что теперь в медсанчасти дежурят сотрудники частного охранного предприятия, сменяющиеся еженедельно. Удобный график для далеко живущих иногородних — приехал, неделю оттрубил, уехал. В воскресенье, ближе к полудню, Константин положил в рюкзак три поллитры, три круга краковской колбасы, батон хлеба, и с этой увесистой ношей отправился вербовать охранника. Простой выпивон и простой закусон были выбраны не из скупости, а со смыслом — роскошная поляна могла вызвать у охранника желание заломить цену повыше, а Константин больше десяти тысяч платить не собирался. Там работы-то на пять секунд — ударь по трубе так, чтобы ее прорвало и возвращайся к кроссвордам и телевизору. Трубы были далеко не новыми, так что охранника в диверсии никто подозревать не будет, подумают, что прорыв произошел из-за повышения давления в системе.
Охраннику, коренастому курносому блондину лет шестидесяти, Константин, сказал, что он — бывший главный врач, который уезжает на родину и хочет попрощаться с родной медсанчастью, в последний раз пройтись по знакомым коридорам. За поллитру, круг колбасы и батон, охранник согласился удовлетворить эту невинную просьбу. Однако, одного бродить не отпустил — знал службу крепко.
В своей бывшей приемной, Константин шмыгнул носом и провел рукой под глазами, словно вытирая слезы. Спустившись вниз, он остановился посреди вестибюля, горько вздохнул, тряхнул рюкзак, чтобы в нем заманчиво звякнуло, и сказал охраннику:
— То, что я принес, пускай вам на вечер останется, Владимир Иваныч. У меня с собой еще есть… Не откажетесь выпить со мной? А то одному как-то совсем грустно…
Кто бы отказался от такого предложения? После первой поллитры спели ««По полю танки грохотали» (Владимир Иваныч оказался отставным ветераном танковых войск). После второй, Владимир Иваныч, впрочем, теперь уже просто Володя, выставил, было, третью, но Константин категорически отказался. Сказано: «на вечер», значит — на вечер, и точка!
— Спасибо тебе, Володя, за все! — проникновенно поблагодарил Константин. — Пойду я, пора… Эх, если бы ты знал, как мне хочется памятку о себе Маргарите, блин, Николаевне оставить. Это же такая сука, что ты и представить не можешь!..
— Вредная баба, — согласился охранник. — Но памятку нельзя. У меня проблемы будут, понимаешь?
— Не допущу! — Константин хлопнул Володю по плечу. — У хороших людей проблем быть не должно! Например, если в подвале трубу прорвет, то какой с тебя спрос?
— Никакого, — признал охранник после недолгого раздумья. — Я за трубы не отвечаю…
Трубу Константин вывел из строя лично, попав по ней ногой только с третьей попытки — как-никак пол-литра уговорил, причем в быстром темпе. Труба не подвела — треснула в том месте, где входила в уголок. Вода (горячая) ударила вбок и вверх мощным фонтаном. Володя, спустившийся в подвал с молотком, одобрительно крякнул. Предложенные Константином пять тысяч он долго не соглашался принять — за что? ты же сам все сделал! — но, в конце концов, уступил и пообещал, что не станет поднимать тревогу до тех пор, пока вода не поднимется до первого этажа. «Электричество вырубится гораздо раньше», подумал Константин, но ничего говорить не стал. Беспокойства по поводу того, что охранник может его сдать, не было совершенно. Разве станет он признаваться в том, что пустил на дежурстве постороннего, водил его по всему зданию и распил с ним литр водки? Да ни в жизни!
Юрий похвалил Константина за оперативность и сказал, что выйдет на связь после знакомства с делом. Позвонил он во вторник вечером, когда Константин ждал, пока Женечка, навещавшая его теперь не один, а два раза в неделю, приготовит отбивные из индейки.
— Я не люблю говорить плохо о коллегах, но есть адвокаты и есть еблакаты, — начал Юрий. — Ваш Вяче́слов относится ко второй категории. Он не обратил внимания на то, что проведение экономической экспертизы ваших действий следователь поручил подполковнику Обёртышеву, который проводил проверку в медсанчасти. Получается, что Обёртышев оценивал то, что сам и обнаружил, а это не по правилам. К тому же он, как сотрудник отдела по борьбе с экономическими преступлениями, не обладал достаточной квалификацией для проведения экспертизы по вашему делу.
— Да что там оценивать? — усмехнулся Константин. — Все же прозрачно…
— Тем не менее, правила должны соблюдаться, — возразил адвокат. — Дела обычно из-за таких нарушений и разваливаются. Но как этот ваш еблакат не увидел очевидного…
— Скорее всего, он не хотел видеть, — пояснил Константин. — При следующей встрече я расскажу вам обо всем подробнее, чтобы вы получили о деле исчерпывающее представление.
— Давайте прямо завтра, — предложил адвокат. — После семи вечера у меня в конторе. Это на «Пролетарской», у выхода из метро. Вы мне расскажете подробности, обсудим мой гонорар и подпишем договор.
Расценки у Юрия были божескими и не шли ни в какое сравнение с тем, что содрал с Констанина Вяче́слов. В случае неудачи Юрий получал шестьдесят тысяч, а при отмене приговора — сто двадцать. В целом, нормально.
Линия поведения Константина была выстроена по известному анекдоту: «все в дерьме — а я в белом фраке!». В отличие от Вяче́слова, Юрий не только обозначал вехи, но и досконально прорабатывал с Константином вопросы, которые могли ему задать на суде.
— Вы — идиот в хорошем смысле этого слова, — повторял Юрий. — Вы — князь Мышкин, добрый, доверчивый и практически честный человек!
Определение «практически честный» Константину сильно понравилось — ну почти как «практически здоров»!
Юрий оценивал шансы на успех, как три к одному. Воображение уже рисовало Константину упоительные картины его возвращения в медсанчасть. А как же иначе? Если приговор отменят, то обязаны и в должности восстановить. И тогда… Что будет тогда, Константин пока еще не представлял, но твердо знал одно — Риту он в любом случае вышвырнет из медсанчасти, причем сделает это с треском и позором.
Уже не оставалось сомнений в том, что хрустальная мечта жизни разбилась вдребезги. Те, кто убрал его с дороги однажды, могут сделать это и во второй раз. Но, будучи главным врачом, можно прибрать к рукам хотя бы несколько осколков, а кое-что все же лучше, чем ничего. Да и кто может сказать наперед, как будут развиваться события. Может, со временем, ему удастся добиться желаемого, не мытьем, так катаньем? Главное — быть в деле, стоять у руля! Если для этого нужно стать полезными для условных Воландов, заменивших его на Риту, значит — так тому и быть. Дипломатия одолевает любые препятствия. Ну, погоди же, коварная тварь, воздастся тебе по заслугам, только не в том смысле, на который ты надеешься!
В качестве духоподъемного и, одновременно, успокаивающего исторического примера Константин выбрал большевиков. Что у них было в августе 1917 года? Да практически ничего! Генерал Корнилов чуть было им полный ахтунг не навел. Но ребята все же изловчились и сумели захватить Смольный, а дальше, окруженные со всех сторон врагами, лавировали и изворачивались, как могли, по принципу «и вашим, и нашим хоть споем, хоть спляшем». Брестский мир заключили, всем национальным окраинам свободы отсыпали полной мерой, а как только начали в силу входить, прибрали к рукам почти все отданное, за исключением Финляндии и Польши. Впрочем, впоследствии и Польшу прибрали вместе со всей Восточной Европой. А почему смогли? В чем секрет? Да в том, чтобы действовать согласно сложившимся на данный момент обстоятельствам.
Восстановление в должности главврача Константин сравнивал со взятием Смольного. «Главное — на́чать», как говорил последний коммунистический вождь. А как начнем, так расширим и углубим, зевать не будем.
Константин так хорошо накручивал себя, что поверил в успех своей затеи. Эх, лучше бы и не настраивался на радужный лад, тогда бы и расстраиваться не пришлось. Кассационное ходатайство закончилось ничем — приговор оставили в силе. Юрий попытался, как он выразился «зайти с тыла», но и этот заход оказался безрезультатным.
— Серьезные у вас оппоненты, — сказал Юрий, исчерпав все свои возможности. — С ними тягаться, все равно, что стену башкой пытаться пробить. Мой вам совет — поберегите голову.
Совет был хорошим, правильным, но, тем не менее, сдаваться и признавать себя побежденным Константину не хотелось.
— Может еще какую-нибудь кассацию подать? — вслух подумал он. — Или в Верховный суд обратиться? Вы же грамотный адвокат, подскажите выход!
— Я боюсь, что если вы станете рыпаться дальше, то они вас закроют, — ответил грамотный адвокат. — Оно вам надо?
— Беда в том, что я уже сам не могу понять, что мне надо, — признался Константин. — Но чего-то мне надо…
