Глава четырнадцатая
Хрустальная мечта идиота
На лето 2004 года Константин запланировал косметический ремонт медсанчасти, но в апреле генеральный директор сказал, что денег на это нет и вряд ли когда-нибудь они найдутся.
— Что — уже? — спросил Константин.
Генеральный ничего не ответил, только неопределенно подергал бровями, но понимающему человеку этого было достаточно. Дни завода сочтены, в высших сферах уже принято окончательное решение о его закрытии, начинается веселая жизнь…
Деньги, которые можно было бы получить с ремонта, Константин мысленно уже отложил в кубышку и теперь ему было жаль с ними расставаться. Все уже спланировал, со всеми договорился, ремонтники уже пребывали на низком старте, а их директор привез Константину презент — галлоновую бутыль вискаря на «качелях». Неловко как-то, и перед людьми, и перед самим собой.
«Если нет мяса, то хоть горох в плов нужно положить», гласит восточная мудрость. Каким бы аховым ни было бы положение завода, на срочный ремонт, например — на ликвидацию последствии протечки водопроводных труб, деньги всегда найдутся. Допустим, ночью из треснувшей трубы ударила фонтаном горячая вода… Пока охранник почувствовал, что из подвала несет паром, воды там набралось по колено…
«Когда все рушится, проверок не устраивают», рассудил Константин и не стал заморачиваться с имитацией водопроводной аварии. Просто составили акт, подписали его в узком начальственном кругу и отправили генеральному вместе с заявлением. Заодно списали и два новых «станка», якобы пришедшие в негодность из-за затопления — кардиограф и аппарат ультразвуковой диагностики. Только получили, хранили в подвальной складской комнате, готовились ввести в эксплуатацию, а тут такая беда-беда. «Станки» тянули на два с половиной миллиона рублей и потребность в них была такой же неотложной, как и потребность в срочном ремонте. Продавцы были готовы принять нераспечатанную технику за половину ее стоимости, и не меньше сотни тысяч можно было заработать на повторной закупке.
В целом генеральный расщедрился на семь с половиной миллионов. С техники получил свой обычный процент, а из пяти миллионов, выделенных для ремонта подвала, потребовал вернуть половину. Пришлось согласиться, а этот жлоб еще и поворчал по поводу дорогой обналички. Да пять процентов с гарантией спокойствия — это же просто даром! Раньше генерального так не замыкало, но происходящие с ним перемены были Константину понятны — нервничает дорогой начальничек, норовит нахапать под конец как можно больше. Известно же, что перед смертью не надышаться. «Ничего, ничего, — успокаивал себя Константин, — недолго осталось».
Ему и самому нужно было нахапать побольше. Завладеть медсанчастью — это вам не мешок урюка купить. И в белую придется выложить изрядно, и в черную вдвое больше раздать. Не было полной ясности насчет того, как именно будет отчуждаться медсанчасть, и кто именно будет сбывать ее с рук — Федеральное агентство по атомной энергии (так теперь назывался старый добрый Минатом) или же управление медико-биологических и экстремальных проблем при Минздраве. Поэтому Константину пришлось обзавестись информаторами в обеих структурах и завести в них кое-какие предварительные знакомства, чтобы в нужный момент можно было ходить по кабинетам в качестве своего человека, а не хрен знает кого.
Информатор из агентства (очень милая дамочка, с которой в иной ситуации Константин непременно закрутил бы роман) сообщила, что день икс настанет осенью следующего года. Как вернутся все начальники из майорок канарских, так и начнут делить аппетитный пирог. «Замечательно! — обрадовался Константин. — К сорокалетнему юбилею сделаю себе грандиозный подарок — «Клинику на Рязанском проспекте». Название было придумано давно и очень нравилось. Какой смысл придумывать вычурные названия вроде «Медисаны-плюс» или «Добролеча»? Название должно быть привлекательным и информативным. Лучше слова «клиника» ничего нет. Не «медицинский центр», не «поликлиника», а именно — «клиника». Сдержанно, но впечатляет. Сразу становится понятно, что речь идет о передовом многопрофильном медицинском учреждении, в котором наука идет рука об руку с практикой. Где находится эта замечательная клиника? На Рязанском проспекте! Вот вам и идеальное название! Разумеется, если бы Константин был бы светилом вселенского масштаба, то назвал бы клинику своим именем. Но — не сложилось. И самое приятное, что по этому поводу не было сожалений. Административное поприще нравилось Константину гораздо больше научного. Интереснее, прибыльнее и чувствуешь себя Фигурой, Большим человеком.
О том, что близится день икс, Константин рассказал главному бухгалтеру Нине Лазаревне, которой было положено знать об этом по должности, и Рите, с которой просто хотелось поделиться радостью.
— Томограф тебе не достанется, — сразу же заволновалась Рита. — Его передадут какому-то другому учреждению. Такой дорогой аппарат система из рук не выпустит.
— Выпустит, — обнадежил Константин. — С тех пор, как человечество изобрело деньги, все проблемы стали разрешимыми. Жаль, конечно, что томограф у нас всего один…
Допускать передачи томографа было нельзя. Сразу же возник бы вопрос — а что это вы нам компьютерный подсовываете, если по документам у вас числится магнитно-резонансный? Выправить ситуацию с томографами, то есть — приобрести магнитно-резонансный под видом компьютерного, так и не удалось. План у Константина имелся — обналичить разницу в стоимости аппаратов и выплатить ее продавцу черняком. Разумеется, генеральный остался бы при полном своем интересе и даже более того — ради такого дела Константин уступил бы ему и свой интерес целиком. Но генеральный все откладывал и откладывал до следующего месяца «когда с деньгами будет посвободнее» и дооткладывался — теперь уже с ними никогда посвободнее не будет.
— В своей клинике тебе потребуется коммерческий директор, — закинула удочку Рита. — Для раскрутки и продвижения. У тебя есть на примете подходящая кандидатура?
«Спасибо, я как-нибудь и сам справлюсь, — подумал Константин. — Было бы что раскручивать и продвигать». Но озвучивать свои мысли не стал — улыбнулся и сказал, что подумает об этом в свое время. Заодно и подивился тому, насколько оптимистично некоторые люди оценивают свои возможности. Томографист Рита хороший, тут и говорить нечего. Но о продвижении и административной деятельности она имеет сугубо общее представление, сформировавшееся в ходе просмотра сериалов и общения с подругами, торговавшими косметикой. Однако же — набивается. И страшно обидится, когда получит отказ. Может, целую неделю, а то и две, не будет наведываться в гости. Ничего, перебьемся. Как говорится, после поста мясо вкуснее кажется.
В том, что будет с заводом после закрытия, ясности не было. Слухи ходили самые разные. Одни говорили, что все заводские здания снесут и построят на этом месте жилой квартал. Другие утверждали, что вместо одного производства будет другое, не машиностроительное, а какое-то коммерческое, попроще и поприбыльнее. Третьи имели «абсолютно точные сведения» о том, что супруга мэра собирается переделать завод в современный складской комплекс. Лично Константину хотелось бы, чтобы территорию завода отдали под застройку. В этом случае появлялась возможность прибрать к рукам административное здание, которое идеально подходило для небольшого стационара. Своя клиника — это о-го-го! А своя клиника со стационаром — вообще суперкруто!
— Да ты выкупи весь завод, — поддела Рита, когда Константин поделился с ней этой идеей. — Устроишь клинический городок с санаторием, будешь деньги не лопатой грести, а экскаватором…
Было у нее такое свойство — шутить не к месту, пинать по больному, но Константина оно не раздражало, поскольку он понимал, что подруга ведет себя подобным образом не из вредности, а по недомыслию. Умная женщина, образованная, начитанная, но не понимает, когда лучше промолчать. А то бы Константин не выкупил весь завод, будь у него такая возможность! Но не под клинический городок, ясное дело. Такая огромная клиника никому не нужна, а вот крупный торговый центр запросто можно построить. На паях с кем-нибудь — моя территория плюс ваши деньги. Но это мечты, просто мечты и всего лишь мечты, которым никогда не суждено осуществиться. Всяк сверчок знай свой шесток. Хрустальная мечта не должна быть хрустальной мечтой идиота.
Заводские сотрудники предпенсионного возраста начали массово обращаться к врачам с жалобами на свои хронические болячки. Ясное дело — прослышали о том, что закрытие не за горами, и решили обзавестись инвалидностью. Какой-никакой, а все же кусок хлеба. На новую работу в таких летах вряд ли устроишься, а жить до пенсии на что-то нужно. В медсанчасти инвалидность не оформляли, а только готовили документы для представления в ведомственную экспертную комиссию, но решение комиссии на девяносто процентов зависело от того, что будет написано в этих документах. Члены комиссии осмотров не устраивают, они беседуют с кандидатом в инвалиды и читают заключения своих коллег из медсанчасти. Оставшиеся десять процентов определялись впечатлением, которое производил кандидат и тем, что он говорил. Если человек по бумагам тянет на вторую группу, но при этом рассказывает, как хорошо на него действует работа на свежем воздухе на собственной даче, то он даже третью не получит. Какой из тебя инвалид, если ты грядки целыми днями окучивать можешь?
В продуктовом магазине возле дома, куда Костика отправляли за покупками с шести лет, многие годы висел плакат «Удовлетворение спроса населения — наша главная задача». Неестественно улыбчивая работница торговли (в реальной жизни они сроду так не улыбались) стояла за прилавком, а за ее спиной тянулись до горизонта колонны разнообразных товаров. Правильный был плакат! Дай народу то, что ему нужно и народ тебя отблагодарит.
Пригласив к себе зама по экспертизе Жанну Романовну, которая, к слову будь сказано, тоже подходила к пенсионному рубежу, Константин поведал ей о том, как ему жаль людей, отдавших все силы родному заводу, а сейчас беспокоящихся о своем будущем. Если человек с понятием, то есть — готов раскошелиться, то ему нужно обеспечить вожделенную вторую группу, как лицу, полностью утратившему трудоспособность, но при этом не нуждающемуся в посторонней помощи. Поговорите с врачами, товарищ заместитель и не забывайте про отчисления в личный фонд главного врача.
В таком деликатном деле что главное? Двум-трем человекам непрозрачно намекнуть. А дальше уже начнет работать сарафанное радио. В столице инвалид второй группы со всеми причитающимися ему надбавками получает более десяти тысяч рублей в месяц. Если показаний нет, но второй группы очень хочется, то изволь заплатить за это «десяточку». Дело-то стоящее — платишь один раз, а пользуешься всю оставшуюся жизнь! В стоимость услуги, помимо нужных врачебных заключений и правильной резолюции зама по экспертизе, входила и ценнейшая консультация Жанны Романовны, которая объясняла кандидатам в инвалиды, как нужно вести себя перед комиссией.
— Первым делом, пожалуйтесь на то, как тяжело вам было сюда добираться, — учила она. — Много говорить не нужно, на это времени нет, просто скажите: «еле к вам добралась, по дороге три раза прихватывало». Говорить тихо, словно бы через силу. Если начнете рапортовать, как на параде, то испортите все дело! Вопросы вам станут задавать разные, вроде как и не по делу, но с подковыркой. Любите ли готовить? Часто ли дома уборку делаете? Где предпочитаете продукты покупать — в магазине или на рынке. Запомните крепко, что вы ничего делать не можете! Ни уборки, ни готовки! Здоровье не позволяет! Какой рынок? О чем вы, люди добрые? Разве что иногда, когда не так сильно шатает, могу в ближайший магазин за хлебушком сходить, но больше батона и пакета с молоком нести не в силах… Помните, что каждое ваше слово будет обращено против вас!
По части промывания мозгов Жанне Романовне не было равных. Каждому объяснит на понятном для него языке и не закончит до тех пор, пока не убедится, что все усвоено. Если кто думает, что прозвище Мозгоклюйка за красивые глаза дают, то сильно ошибается.
С каждого липового инвалида Константин получал тысячу рублей — установленную древними традициями десятину. Вроде бы и мелочь, но в месяц набегало от пятидесяти до ста тысяч, а это уже приличные деньги. Великий исход сотрудников начался и первыми уходили самые умные. Умный человек, в отличие от дурака, понимает, что настало время действовать, а не тешит себя заведомо несбыточными надеждами, оправдывающими бездействие. В медсанчасти народ тоже было задергался, но Константин на собрании объяснил, что закрытие родному учреждению не грозит, сменится только вывеска. Вроде как поверили, потому что никто увольняться не торопился.
Рита не раз заговаривала о совместном проведении отпуска где-нибудь на Средиземном или на Красном морях, но Константин сказал ей, что в сентябре, его традиционном отпускном месяце, собирается в Самарканд. Планировал не только навестить маму, но и наконец-то уговорить ее на переезд. А если снова станет отнекиваться да откладывать, то взять инициативу в свои руки — купить ей билет, заказать контейнер для перевозки имущества, оформить необходимые документы (так-то там все долго, но если дать пятьдесят баксов, то уже на следующий день все домой принесут в лучшем виде) и запустить продажу их квартиры. Квартира представляла собой двухкомнатную пристройку к одноэтажному дому. Много за такое не выручишь, но расходы по переезду покрыть можно. Имелся у Константина и козырной туз — если не хочешь жить со мной, куплю тебе однушку в соседнем доме, благо есть такая возможность. Купил бы и в своем, желательно — на одной лестничной площадке, да не бывает в сталинках однушек. Так или иначе, но вопрос надо было решать, особенно с учетом грядущих событий. Дела с медсанчастью затянутся надолго, не исключено, что и на пару лет. И не факт, что будет возможность вырваться к матери по первому зову.
Рита неожиданно заявила, что всю жизнь мечтала побывать в Средней Азии, да все как-то не складывалось. Ах, дивный Восток! Ах, вкусный урюк! Ах, плов! Ах, древние мавзолеи! А по улицам арыки текут — какая прелесть!
— Прелесть та еще, — сказал Константин. — Особенно летом. Благоухание невероятное, с непривычки и наизнанку вывернуть может.
— Ты не романтик! — грустно констатировала подруга. — Видишь только прозаическую сторону жизни… Ну возьми меня с собой, что тебе стоит? Я буду хорошо себя вести, вот увидишь. Могу билеты за свои деньги купить, если ты тратиться не хочешь. И поселюсь в гостинице, чтобы не стеснять твою матушку. А вообще знаешь что? Я сама туда отправлюсь! Сама по себе! И не факт, что захочу там с тобой встречаться!
Константин представил, как длинноногая эффектная блондинка выходит из гостиницы и вокруг нее сразу же начинают роиться местные мужики…
— Я твой отпуск на декабрь перенесу! — пригрозил он.
— Не имеешь права! — ответила подруга и сотрудница. — Я тебя засужу за такое самоуправство!
Что делать? Пришлось соглашаться. Если уж человеку приспичило увидеть арыки и полакомиться урюком, то лучше делать это в компании знатока местной реальности, который, хотя бы, посоветует купить кураги вместо костлявого урюка.
Как ни странно, но Рита матери понравилась. Константин прекрасно умел отличать притворное материнское радушие от искреннего. Слова те же самые и улыбка такая же (на Востоке без притворства никак), но взгляд другой. На Риту мама смотрела теплым взглядом, а Константину восхищенно шепнула: «Краса-а-авица». Но переезжать в Москву снова отказалась, на этот раз — окончательно. Врачи не рекомендуют перемену климата в ее возрасте — и точка!
— Я тоже, между прочим, врач! — рассердился Константин. — И я не вижу причин, по которым тебе нельзя переезжать в Москву! С твоей ишемической болезнью там даже лучше — нет такой изнуряющей летней жары!
— Зато там морозы, а холод вызывает спазм сосудов, — начитанный человек всегда найдет, что возразить. — И еще дикая загазованность. Я вообще удивляюсь, как вы там дышите!
Когда Константин пригрозил принудительной организацией переезда, мама с усмешкой поинтересовалась:
— И как ты себе это представляешь? Завернешь меня в ковер и понесешь в самолет? Костик, ты уже взрослый, а говоришь глупости. Я здесь родилась, здесь и умру. А если ты беспокоишься обо мне, то возвращайся сам. У нас сейчас жизнь наладилась, в областную больницу тебя с радостью возьмут…
— Вот уж радости! — проворчал Константин.
— А мне точно так же в Москву не хочется! — ответила мама и на этом тему переезда закрыли.
Самарканд Рите не понравился — не оправдал ожиданий.
— Как-то тут все скучно, — говорила она.
— А ты чего ожидала? — удивлялся Константин. — Средневекового Багдада с верблюдами и Харун ар-Рашидом? Двадцать первый век на дворе, все потихоньку унифицируется, приводится к единому знаменателю.
— В Москве плов вкуснее! — привередничала Рита. — И самса тоже!
— Знамо дело, — соглашался Константин. — Москва — город строгий, там во все блюда больше мяса кладут, наглеть опасаются. А здесь могут самсу с одним луком приготовить. Восток он такой — снисходительный.
Девятое сентября 2004 года началось точно так же, как и четыре предыдущих дня — с завывания пылесоса в коридоре. Гостиница, в которой остановились московские гости, считалась лучшей в городе и уборке здесь придавали первостепенное значение, но при этом не считали нужным тратиться на дорогие бесшумные пылесосы, обходились чем попроще. Мысленно пожелав ретивой уборщице, чтобы ее дочери никогда не вышли замуж (страшнее этого проклятия в Самарканде не было), Константин наскоро полюбил Риту и отправился взбадриваться контрастным душем. Пускаем холодную воду и медленно, с чувством и расстановкой считаем до десяти… Затем пускаем горячую, на пределе возможного, и снова с чувством и расстановкой считаем до десяти… И так три-четыре раза. Растерся полотенцем — и словно заново родился. Можно снова припадать к отзывчивому телу подруги…
Припасть не удалось. Вдруг заверещал мобильный и высветил на дисплее незнакомый номер, судя по всему — московский, потому что код был тем же, что и у номера Константина. В Самарканде была половина девятого утра, а в Москве — половина седьмого. Константин подумал, что кто-то ошибся, набирая номер, и сбросил звонок. Телефон тут же затренькал снова. Пришлось ответить.
— Константин Петрович, здравствуйте, — голос главного бухгалтера Нины Лазаревны был тихим и каким-то вялым. — Как хорошо, что я до вас дозвонилась…
— Что там у вас за пожар, Нина Лазаревна? — не без раздражения поинтересовался Константин.
— Хуже, — ответила Нина Лазаревна. — Вчера к нам приходили гости. Вы понимаете? Гости. Экономисты. Городские…
«Проверяющие из Главного управления по экономическим и налоговым преступлениям города Москвы? — удивился Константин. — С чего вдруг? Что они у нас забыли?».
— Я сначала не могла вам позвонить, потому что они меня одну не оставляли — один выйдет, а другой в кабинете сидит, — продолжала Нина Лазаревна, — а потом у меня сердечный приступ случился. Я потеряла сознание, и «скорая» увезла меня в шестьдесят восьмую больницу, в реанимацию. Я ничего не помнила, потом спала, а как пришла в себя, так первым делом попросила у дежурной сестрички мобильный… Ох, Константин Петрович, лучше бы я умерла…
— Не паникуйте, пожалуйста! — одернул Константин, мысленно поставив «неуд» начмеду Барановой, исполнявшей его обязанности на время отпуска — уж ее-то в больницу не забирали, могла бы и позвонить! — Кто нас только не проверял…
— Они задавали конкретные вопросы, — на слове «конкретные» Нина Лазаревна сделала ударение. — Как пришли, так сразу же сказали, какие документы им нужны. Подозреваю, что в заводской бухгалтерии гости тоже были… Константин Петрович, вам надо срочно вернуться…
— Прилечу сегодня же! — заверил Константин. — Вы там поправляйтесь, набирайтесь сил. Диагноз-то какой?
— Нестабильная стенокардия. А может и инфаркт, да только мне не говорят, чтобы не волновалась…
Нина Лазаревна была закаленным бойцом финансового фронта. Прошла огонь, воду, медные трубы и никогда чрезмерного волнения по поводу проверок не выказывала. Что могло довести ее до реанимации? Неужели к томографу прикопались? Так что ей томограф по большому счету? Документы в порядке, покупал его завод…
Энтузиастическое настроение сразу угасло. Не хотелось ни Ритиного сладкого тела, ни вкусного азиатского завтрака со свежеиспеченными лепешками… Сказав Рите, что дела срочно призывают его вернуться, Константин спустился на первый этаж, и попросил дежурного администратора устроить два билета на дневной московский рейс. У азиатского сервиса есть не только недостатки, но и преимущества — даже если все билеты вроде как распроданы для хорошего человека они всегда найдутся.
