Мне «повезло» принимать немало вызовов. Еще в молодости, достигнув маломальской известности, мне приходилось иметь дело с теми, кто хотел помериться силой и боевым мастерством – реальным или, чаще, воображаемым. Кто-то хотел убедиться в своей силе, кто-то – самоутвердиться за мой счет. Были и такие, кто жаждал известности и полагал, что для этого достаточно победить меня в поединке. Появлялись люди совсем еще юные, но уже посвятившие несколько лет своей жизни цели победить меня в поединке, после того как узнавали обо мне как о мастере боевых искусств. В 1980-е годы в Советском Союзе мастеров было мало, боевые искусства были полузапретной практикой.

Поначалу я отстаивал свою честь и имя в поединках или спаррингах, потом научился разряжать пыл противников через разговор, но временами доходило и до боев без правил. Любой бой опасен и для здоровья, и для репутации. Я возненавидел все эти вызовы и стал уклоняться от них любой ценой, даже ценой падения в глазах почитателей и обожателей. Самоутверждение меня не интересовало, равно как слава или известность. Меня интересовали знания и реальные умения, а их сложно получить в поединках, тем более в драках.

Не могу сказать, что я бесстрашен в бою, – скорее, я могу преодолеть страх и даже использовать его энергетический потенциал. Как бы ты ни был тренирован и подготовлен психически и физически, всегда есть шанс уступить, потерпеть поражение, понести потери. Мастерство и опыт боя – это повышение вероятности победы, но никак не гарантия. Все, что я могу сказать о своей боеспособности и опасности для любого моего оппонента, это то, что вероятность моей победы постоянно растет. Но она никогда не может быть абсолютной. Шансы победить зависят от многих факторов, включая возраст, физическое и психическое состояние, хотя уровень знаний и умений может в чем-то компенсировать их слабые стороны.

Воин стремится к неуязвимости и непобедимости. Но достижение этой цели находится за пределами физического плана. Оно, скорее, связано с духом и сознанием, отношением к внешним событиям и расстановке сил. Жизнь требует своего и настигает нас на всех фронтах, не только духовном. Поэтому если вызов брошен, избежать его невозможно. Другое дело – как его принять и насколько искусно с ним обращаться. Вызов всегда ставит человека лицом к лицу со своим собственным страхом или страхами. Это и первый, и последний барьер Воина.

Каждый уровень страха, который преодолен, пройден, взят, открывает следующий. Страх может парализовать, придавить или подавить. Но может и стимулировать, пробуждать, подвигать. Отношения со страхом являются главным отличием между Воином и жертвой. Жертва в итоге сдается, становится пассивной и контролируемой. Воин может отступить, но не сдается никогда, независимо от победы и поражения. Он всегда активен, даже если внешне спокоен и неподвижен, поэтому всегда свободен и, по большому счету, неконтролируем извне. Его невозможно спровоцировать, невозможно подавить его волю, его невозможно контролировать и ему бесполезно угрожать. Он всегда сам выбирает свои битвы. Воин не бесстрашен, но страх не рулит им. Воин лучше всех знает свои страхи. Страх просто перестает быть преградой и препятствием.

Даже когда ты полон сил, столкновение с более сильным оппонентом все равно может вызвать страх. Но гораздо страшнее встретиться с собственным бессилием. Особенно когда слабость становится твоей повседневной реальностью. Когда нет перспектив избавиться от слабости. Когда ты вынужден действовать, не полагаясь на силу, а заведомо зная, что ты слабее, что так будет долго, а может – всегда. Слабость – еще тот враг, порой даже более коварный, чем страх. Если поддаться страху, он может еще больше ослабить. И все же гораздо страшнее и сильнее любого врага или противника, бросавшего мне вызов, были сами жизненные ситуации, собственные болезни и, как следствие, собственная слабость. Сильного противника можно измотать, обмануть, навязать свои условия и правила боя, но собственную слабость не обманешь и не измотаешь…