Глава 19
Иван III подчиняет себе Новгород

Двадцать второго января 1440 г. родился Иван III – сын Василия Темного. Этот будущий «собиратель земель русских» провел свои юные годы в страхе перед междоусобицами, во время которых был брошен в темницу и ослеплен его отец. Вернувшись к власти, слепой монарх поспешил обеспечить Ивану наследство, сделав его своим соправителем с титулом великого князя. По дошедшим до нас рассказам, Иван, будучи еще подростком, принимал активное участие в жизни княжества. Он не раз воевал с монголами – сначала под командованием опытных полководцев. В возрасте девятнадцати лет он отразил вторжение Орды и одержал важную победу. Взойдя на трон в 1462 г. в возрасте двадцати двух лет, он имел большой опыт и государственной, и военной деятельности. Его огромные интеллектуальные дарования и исключительную силу воли вскоре почувствовали все, кому приходилось иметь с ним дело. Иван был хладнокровным, властным и расчетливым. Он всегда действовал строго в русле, проложенном историей Москвы, и поэтому политика Руси в период его правления заключалась в решении трех жизненно важных проблем: объединить и укрепить Русь под властью Москвы; бороться с монголами до тех пор, пока Русь не освободится от унизительного ига; наладить отношения с Литвой и Польшей.

При объединении и укреплении Руси большим достижением Ивана было присоединение к Москве Новгорода вместе со всеми его огромными землями. Мы уже видели, что Новгород стал приходить в упадок, и поход Василия в 1456 г. явственно доказал, что конец Новгородской республики неизбежен. Жалобы на отсутствие справедливости, на то, что бедные страдают от богатых; ненависть бедных к вышестоящим; распри и интриги, фракционная борьба; недостаточное рвение правителей; упадок воинского духа; преобладание надо всем духа наживы – все это, вместе взятое, было предвестником приближающегося краха. Но следует также помнить, что главными причинами по-прежнему была власть Москвы, а также неизбежность и необходимость присоединения Новгорода к Московскому княжеству.

Москва набрала такую силу, что Новгород без посторонней помощи не мог противостоять ей. Вот почему в Новгороде возникла многочисленная партия тех, которые искали союза с главным врагом Москвы – Казимиром IV, великим князем Литовским и Русским и королем Польши. Сторонники Казимира в Новгороде надеялись найти в его лице более сильного защитника и союзника. Но король был католиком, что отвращало от него многих людей. Особенно негативно было настроено русское духовенство, в частности архиепископ Иона, пользовавшийся любовью и уважением людей. Поэтому только после смерти Ионы в 1470 г. партия сторонников Казимира начала действовать решительно и в открытую. Ничто так не демонстрирует упадок Новгородской республики, как отсутствие в тот непростой период талантливых мужчин, способных действовать. В то чрезвычайно опасное время появилась женщина, которая по своей энергии, таланту и преданности городу выделялась среди своих современников. Этой женщиной была Марфа, жена Исаака Борецкого; бывший посадник Борецкий оставил большое состояние своим сыновьям Дмитрию и Федору и жене. Старший из этих сыновей был посадником. Надеясь сохранить независимость города, Марфа стремилась отдать город в руки короля Польши Казимира, изменив Руси и православию. В ее доме на берегу реки Волхов собирались сторонники союза с Казимиром, чтобы пировать и обсуждать способы борьбы с властью Москвы. Как только Иона, уйдя в мир иной, развязал руки членам этой партии, они призвали человека, которого мы уже упоминали, – правнука Ольгерда Михаила Александровича, брата киевского князя Семена. Михаил приехал со своими приверженцами. В это время у сторонников Казимира был свой кандидат в архиепископы – Пимен, ключник усопшего архиепископа Ионы. Будучи хранителем сокровищницы Софийского собора, Пимен при жизни Ионы брал из нее деньги и отдавал их Марфе для подкупа сторонников. Приверженцы Марфы, полные решимости порвать с Москвой, хотели, чтобы преемник Ионы был возведен в духовный сан не митрополитом Московским Филиппом, а Григорием Киевским – учеником прежнего митрополита Московского Исидора – человека, которого православные верующие считали отступником. Пимен был готов принять сан, но его сторонников ждало поражение, и они смогли сделать его лишь одним из трех кандидатов в архиепископы. Но выбор пал не на Пимена, а на Феофила. Когда начался спор относительно того, кто должен посвящать его в сан архиепископа, выбор пал на Москву, и к великому князю Московскому был отправлен посол, чтобы обеспечить безопасность Феофила. Так партия Борецкой потерпела поражение.

Тем временем с Москвой начались различные споры. Новгородцы стали открыто нарушать последний договор. Иван подумывал о присоединении Новгорода к Московскому княжеству, чтобы унять непокорных, и заехал в Псков, чтобы подготовиться к наступлению, если новгородцы не исправятся. Он принял новгородского посла милостиво и дал ему охранную грамоту для Феофила.

Борецкие принялись разжигать распри между боярами и народом, будоражить людей с помощью подкупа, алкоголя и разных уговоров. Особенно эффективно подействовало сообщение о том, что Иван подстрекает Псков против Новгорода. Зазвонили колокола, и быстро собралось вече. «Не хотим великого князя Московского, – кричали люди. – Хотим Казимира!» Сторонники союза с Москвой, среди которых были в основном состоятельные люди и люди среднего достатка, заявили, что невозможно православным присоединиться к королю-католику. От криков дело перешло к драке. Молодые бояре и толпа забросали камнями противников и достаточно напугали их, чтобы получить большинство на вече. Так, партия Борецкой постановила на этом собрании признать польского короля князем Новгородским. К нему было отправлено посольство, во главе которого поехали двое бывших посадников – Дмитрий Борецкий и Афанасий Астафьевич. Это посольство заключило с Казимиром договор почти на той же основе, что и предыдущие договоры с Москвой, добавив лишь один пункт, а именно: «Королевский представитель должен быть православным христианином, но не католиком. Он должен иметь в Новгороде не более пятидесяти слуг».

Иван Московский узнал об этом договоре и стал действовать расчетливо и осторожно. Прежде чем начать войну, он несколько раз отправлял в Новгород своих посланников, которые привозили его письма, где говорилось, что раньше Новгород поддерживал потомков святого Владимира и никогда – литовских князей. Он предлагал им изменить свои планы сейчас и обещал свое покровительство. Одновременно митрополит Филипп писал послания новгородцам, в которых советовал им не предавать свою религию, не переходить в католичество и приводил в пример Византийскую империю, которая оставалась сильной, пока крепко придерживалась своей религии, но пала под ударами турок, когда повернулась к католицизму. Он также писал духовенству, боярам и купцам, заклиная их крепко стоять за православную веру и воздерживаться от дурного пути.

Так Москва затронула самые чувствительные струны в душах русских людей и впервые представила союз Новгорода с Казимиром как измену. Эти увещевания повлияли на огромное количество людей. Однако Борецкие действовали энергичнее и решительнее, чем большинство людей, и, перекрикивая других, заявили: «Мы не московская вотчина! Мы свободны! Мы за короля!»

Теперь война была неизбежна. В народе верят, что большим несчастьям предшествуют чудеса. Перед падением Новгорода тоже имели место чудеса-предостережения: в грозу сломался крест на Софийском соборе; на могилах двух любимых народом архиепископов выступила кровь; в Хутынском монастыре зазвучал колокол, хотя никто в него не звонил; в церкви Евфимия из глаз иконы Божьей Матери потекли слезы; святой отшельник пришел в Новгород в дом Марфы, и внезапно, когда он сидел за столом, его объял страх – сразу он не стал говорить о нем, но позже сказал другому отшельнику, что среди присутствовавших бояр увидел людей, которые сидели будто без голов, и назвал их имена; позже головы этих бояр слетели с их плеч в борьбе с великим князем.

Иван, тщательно рассчитывая каждый свой шаг, действовал против Новгорода решительно и с несгибаемой смелостью. Сначала он посоветовался со своей матерью, митрополитом Филиппом и ближними боярами. Они посоветовали ему твердо верить в Бога, идти на Новгород и наказать его за измену. После этого малого, или предварительного, совета он созвал большой совет, на котором присутствовали его братья, русские епископы, подчиненные ему князья, бояре, воеводы и знатные люди. Рассказав им о неповиновении и измене Новгорода, он спросил: «Идти ли мне войной на Новгород немедля?»

Близилось лето, а новгородские земли изобиловали реками, озерами, болотами и трясинами. Прежние великие князья редко выступали в поход летом, но и большой совет, и малый решили положиться на Бога и Божью Матерь и со всей возможной быстротой идти священной войной на союзников папы римского и поляков.

В этом, как и в каждом случае, проявились давнее соперничество Новгорода и Суздаля и понимание стремления Москвы к консолидации Руси под властью великого князя. Теперь добавилось еще сильное негодование в адрес Новгорода за то, что он разрывает свою связь с православием. Основываясь на этом понимании, которое поднялось до воодушевления, Иван дал общий приказ выступать на Новгород. Было послано предупреждение Новгороду, а из Твери и Пскова запрошены войска. Иван распорядился следующим образом: он послал боярина Бориса Слепца в Вятку с целью нападения на двинские земли с вятским войском; к нему должен был присоединиться устюжский воевода Василий Образец. К Новгороду Иван отправил два войска – одно под командованием Холмского с приказом идти на Русу, а затем после соединения с псковичами напасть на западную границу новгородских земель; а другое под командованием Стриги Оболенского, которое должно было напасть с востока. Сам великий князь, раздав большую сумму денег на подаяние и помолясь на могиле своего отца, получил благословение митрополита и 20 июня выступил из Москвы с основным войском. С ним пошел Степан Воробатый – человек, прочитавший много русских летописей, который мог напомнить новгородцам все их прежние договоры.

Иван оставил Москву на попечение двух своих братьев, а троих взял с собой. В Торжке к нему присоединилось тверское войско.

Сама природа, казалось, благоприятствовала походу. Лето было необъяснимо сухим; все зыбкие места стали проходимыми. Воины и телеги двигались по местности, по которой обычно никто не мог пройти в то время года.

Как Новгород встретил этих людей, двигавшихся с трех сторон? Все надежды на Казимира оказались призрачными. Отвлекшись на решение других вопросов, король не принял никакого участия в войне между Новгородом и Москвой. Князь Михаил Александрович, который мог бы оказать новгородцам помощь, получил весть о смерти своего брата и немедленно уехал вместе со своим войском. Он проходил по новгородским землям как враг, силой собирая налоги и грабя города, пока не дошел до их границ.

В Новгороде был еще один человек, враждебный Москве, – князь Шуйский, потомок тех суздальских князей, которые еще раньше утратили свои земли. Шуйский был послан к реке Двине. Гонцы, посланные в Псков за помощью, вернулись ни с чем, так как псковичи уже уступили требованиям Москвы и послали войска против Новгорода. Вынужденные полагаться на свои собственные силы и ресурсы, новгородцы не колебались. Они вооружили немалое войско и, заметив грубый стратегический просчет Ивана, воспользовались им: его войска хоть и были многочисленными, но были разбросаны по разным местам и наступали по разным дорогам без особых предосторожностей. Новгород рассчитывал разбить их по частям, действуя быстро и нанося сосредоточенные удары.

Новгородское войско немедленно выступило навстречу Холмскому, который захватил и сжег Русу и медленно продвигался вперед, ожидая псковское войско. План новгородцев состоял в том, чтобы разбить Холмского, прежде чем он получит подкрепление от псковичей, а затем и их самих. Тем временем новгородская конница двигалась вдоль западного берега озера Ильмень. Часть воинов высадилась на его южной границе близ Коростино, но московские дозорные быстро заметили эти перемещения и послали гонцов к Холм-скому, который немедленно нанес удар по новгородской пехоте, которая храбро сражалась, но была рассеяна, так как конница не могла помочь им, хоть и была близко. Войска, посланные архиепископом, отговорились тем, что были посланы против Пскова, а не для того, чтобы воевать с Москвой. Победители также узнали, что новгородские войска погрузились на корабли в устье реки Полы и плывут к Русе, так что московское войско повернуло к этому городу и разогнало воинов, высадившихся там на берег, тем самым расстроив план Новгорода против Холмского. Новгородская пехота была разбита и рассеяна по окрестностям, но конница была цела и многочисленна – общей численностью сорок тысяч человек, по подсчетам Москвы, тогда как войско Холмского составляло меньше четверти этой численности.

Московские воеводы осадили город Демянск, ближе всего расположенный к Русе, не желая оставлять его у себя в тылу. Но, узнав о победе, великий князь послал их к реке Шелони, где они соединились с псковичами, а в Демянск он отправил князя Верейского. У Шелони князь Холмский обнаружил новгородскую конницу на противоположном берегу реки. Очевидно, она должна была напасть на псковичей, которые наконец вступили на новгородские земли и начали грабить и забирать все, что попадалось им на пути.

Видя, что численное преимущество на их стороне, новгородцы по старой привычке начали хвастаться своей силой и высмеивать своих противников. Вид этого хорошо вооруженного и боеспособного войска несколько смутил москвичей, но ненадолго. Они уже участвовали во многих войнах, и ими командовали умелые полководцы, в то время как защитниками Новгорода были гончары, плотники и кожевники, которые спешно взяли в руки оружие под угрозой потерять свои дома или быть утопленными в реке. Если они и были чему-то обучены, то лишь кулачному бою или обращению с дубинкой, но не с острым оружием и лошадьми. Повиновение и согласованность действий были им совершенно незнакомы, и у них не было опытных командиров.

Когда московские воеводы дошли до брода, они крикнули своим воинам: «Братья, лучше нам положить свои жизни с честью, чем вернуться с поражением». С этими словами они пустили своих коней вниз по крутому берегу реки и первыми оказались в воде. За ними устремилось все войско, которое вплавь и вброд переправилось на другой берег и с криками: «Москва! Москва!» – ринулось на врага.

К ним навстречу устремились городские жители с криками: «Святая София! Великий Новгород!» Перед московским войском стояла трудная задача, но нападавшие проявили сообразительность и наносили удары в основном по лошадям. Таким образом, хотя новгородцы и бились отчаянно, москвичи победили, потому что встающие на дыбы и мечущиеся раненые лошади внесли колоссальную сумятицу в ряды атакуемых. Затем московское войско напало на них с тыла, что и обеспечило решающую победу Москве.

Большое количество новгородцев пали в этом сражении или были взяты в плен. Остатки войска без оглядки побежали в лес или во весь опор поскакали в город. В числе пленных было много бояр и несколько бывших посадников, и среди них – сыновья Марфы Борецкой.

Договор между королем Казимиром и Новгородом был найден в брошенном лагере и отослан великому князю вместе с вестью о победе. Лагерь московского войска заполнили радость и ликование. Иван двинулся к Русе, где к нему на суд привели пленных. Высокородных пленников он встретил сурово. Из тех, кто хотел отдать Новгород Казимиру, четверо были обезглавлены: Дмитрий Борецкий, Василий Селезнев, Еремей Сухощек и Киприан Арбузьев. Другие известные персоны, и среди них Василий Казимир и Матвей Селезень, были отвезены в Коломну и содержались там в кандалах; другие были приговорены к тюремному заключению в Москве, а малозначимые пленные были отпущены к своим семьям.

Из Русы Иван пошел к устью реки Шелони, а Холмский тем временем завоевал все земли к западу от немецкой границы.

Теперь московские войска приближались к Новгороду с разных направлений, чтобы заставить жителей открыть им ворота. В городе царил хаос. Со всех сторон слышался плач вдов и сирот, горюющих о мужчинах, которые пали в сражении. Но Борецкие подбадривали людей и побуждали их к отчаянной борьбе. На стенах и башнях города часто сменялись дозорные и днем и ночью. Защитники сожгли монастыри и дома вблизи города. К королю Казимиру был послан гонец с просьбой об оказании немедленной помощи. Но гонец вскоре вернулся, так как ему преградил путь Великий магистр Ливонии. Тем временем некий Упадыш повредил пушки на стенах города и был немедленно предан смерти за измену. Огромное количество людей пришло в Новгород из сельской местности, начались разногласия. Связь с внешним миром была прервана, надвигался голод. В довершение всех бед с двинских земель пришли дурные вести: московские воеводы разогнали новгородское войско; его командующий – князь Шуйский был тяжело ранен; население присягнуло великому князю.

Новгородцы – приверженцы мира и союза с Москвой обвинили своих противников в том, что они послушались женщин и уничтожили республику. Народное вече отправило послов к Ивану. Из пяти частей города поехали пятеро известных людей и пятеро бывших посадников во главе с архиепископом. Послы проплыли по озеру Ильмень до Коростино, но не были сразу приняты великим князем. Когда же они встретились с ним, архиепископ попросил его простить Новгород и не забирать его территории.

Иван благодушно выслушал его и согласился прекратить кровопролитие. Заключить мир он поручил своим боярам. Бумаги были подписаны 9 и 11 августа 1471 г. Согласно договору, Иван признал стародавние условия, и положения, касавшиеся мира, почти повторили положения договора, подписанного его отцом Василием. К ним добавилось лишь обязательство обманным путем не присоединяться к Литве и всегда присылать в Москву архиепископа для посвящения его в духовный сан у могилы первого митрополита Петра. Великий князь вернул города, отвоеванные у Новгорода, и его земли. Новгород согласился выплатить контрибуцию в размере пятнадцати тысяч пятисот рублей. Воевода Ивана должен был взять со всего Новгорода клятву соблюдать этот новый договор. После того как такая клятва была дана, Иван уехал в Москву.

Так, великий князь завоевал Новгород, пощадив его на первый раз, и как будто полностью не лишил его независимости. Со своей обычной осмотрительностью он не стал приводить людей в отчаяние, приберегая окончательный удар для следующего раза. Будучи проницательным человеком, он, вероятно, легко предвидел, что такой день неизбежно настанет – и в ближайшем будущем. У Ивана были силы ждать.

Насколько радостно была принята народом в Москве весть о победе, показывает встреча, оказанная великому князю при его подъезде к городу. Тысячи людей прошли несколько верст от города, чтобы приветствовать его. Митрополит и духовенство встретили его с хоругвями и крестами. Его сын вместе с приближенными ожидал его в дне пути от города.

Пока москвичи радовались, злой рок навис над Новгородом. После всех поражений и грабежей новая беда пришла в эти края. Среди людей из других земель, бежавших в этот город, были семьи из Русы. После заключения мира они сели на корабли и поплыли домой по озеру Ильмень, на котором поднялась страшная буря; почти все они утонули. Говорили, что в воде нашли смерть семь тысяч человек. А в самом Новгороде начали бушевать пожары, которые принесли огромное разорение городу.