Глава 18
Установление единовластия

Митрополит Фотий умер в 1431 г. Его преемником стал Иона, который родился в Солигаличе, расположенном в верхнем течении Волги. Умерший митрополит благоволил к Ионе и предсказал подъем в его карьере. После смерти Фотия великий князь пожелал сделать Иону митрополитом. Он был назначен, и нужно было только, чтобы его посвятил в этот духовный сан патриарх. Но гражданская война в Москве отсрочила это. Из-за беспорядков в Москве для Западной Руси и Литвы был выбран другой митрополит. Смоленский епископ Герасим был введен в эту должность в Царьграде. Но в 1435 г. Герасим трагически погиб: за то, что тот вел переговоры с королем Польши Сигизмундом – преемником Витовта, Свидригайло схватил митрополита и сжег его на костре. Тогда Василий Московский по договоренности с великим князем Литовским послал Иону в Царьград, но еще до того, как он приехал туда, император и патриарх сделали митрополитом Руси грека Исидора.

Император Иоанн был хорошо известен своими дискуссиями с Римом об объединении церквей. Окруженный со всех сторон турками-османами, он искал в объединении церквей безопасности, веря, что папа пришлет ему помощь со всей Европы. Вопрос об объединении церквей стоял на повестке дня Базельского Вселенского собора, на который Иоанн отправил троих посланников, которые согласились на объединение на определенных условиях. Одним из этих посланников и самым рьяным сторонником объединения был Исидор. Желая вовлечь Русь в это объединение, патриарх сделал его митрополитом Киевским и всей Руси. Исидор приехал в Москву вместе с Ионой. Великий князь был недоволен, но все же принял нового митрополита, не зная о планах императора и патриарха. Едва Исидор занял свою должность, как попросил разрешения поехать в Италию на Восьмой Вселенский собор в Ферраре в 1437 г. для объединения двух церквей. Великий князь очень не хотел отпускать митрополита и потребовал от него обещания сохранить православную чистоту в церковной вере.

В Ферраре находились византийский император со своим братом Дмитрием и патриарх Иосиф. Вселенский собор начал свою работу в 1438 г. На нем председательствовал папа римский Евгений IV. Через несколько месяцев в Ферраре началась эпидемия чумы, и собор был переведен во Флоренцию. Среди его греческих делегатов действовали две партии; одна была за союз с Римом, надеясь получить помощь в борьбе с исламом, в то время как другая не желала приносить религию в жертву политике ни по какой причине. Эта партия отказалась признать главенство папской власти, исхождение Святого Духа от Сына и Отца и некоторые другие положения веры. Сердцем этой партии был митрополит Эфесский Марк. Во главе другой, более многочисленной, партии стояли император и патриарх. Самым красноречивым ее представителем был митрополит Никейский Виссарион. Митрополит Руси Исидор был связан с этим человеком узами многолетней дружбы, всем сердцем поддерживал его план объединения церквей и сделал многое для его временной победы.

В июле 1439 г. на Флорентийском Вселенском соборе было объявлено об объединении церквей. Один из кардиналов прочел текст буллы на латинском языке, содержавший решение собора, а Виссарион прочел его версию на греческом языке. Среди имен двадцати митрополитов, подписавших эту буллу, стояло и имя Исидора. Греческое меньшинство во главе с Марком Эфесским отказалось ее подписывать. Евгений IV назначил Исидора папским легатом в Ливонии, Восточной и Западной Руси, и с таким титулом он покинул Флоренцию в октябре. В Западной Руси он в первую очередь огласил решение собора. При возвращении в Москву перед ним несли латинское распятие. Это привело людей в большое смятение. Во время своего первого богослужения он молился в первую очередь за папу, а в конце службы была зачитана булла об объединении церквей. В этой булле провозглашались доктрины, которые, в понимании русских, составляют главные ошибки католической веры. Это чтение вызвало громкий скандал и среди духовенства, и среди мирян. Великий князь назвал Исидора волком, а не пастырем и учителем. Он приказал немедленно освободить его от занимаемой должности и отправить в Чудов монастырь. Затем он собрал епископов, чтобы судить отступника.

Эти события происходили в 1440 г. Исидор не стал ждать, какое вынесут решение. Он бежал из монастыря через Тверь и Литву и остановился только тогда, когда добрался до папского дворца. Великий князь не преследовал его и, казалось, был доволен, что все так закончилось.

В Царьграде Флорентийская уния встретила жесткое сопротивление. Император и патриарх не осмелились провозгласить ее в Софийском соборе. Новый патриарх Григорий Мана – решительный сторонник объединения – был смещен с должности и уехал в Рим. Вскоре события показали, что планы, разработанные в Риме, бесполезны. Турки не были изгнаны из Европы. Папа убедил сына Ягайло Владислава напасть на османов, но Владислав пал в сражении. В 1444 г. войско христиан было жестоко разбито под Варной Мурадом II. Остатки Византийской империи не получили помощи от западноевропейских государств.

Папа встретил Исидора с распростертыми объятиями и сделал его кардиналом. Однако тот продолжал называть себя митрополитом Руси. Следующий папа Николай V тоже благоволил к Исидору, который был, наверное, главным посредником между Римом и Византией. После смерти Григория, смещенного со своего поста из-за приверженности к объединению церквей, папа назначил Исидора патриархом. Разумеется, эта должность была всего лишь номинальной.

Теперь не было препятствий к введению Ионы в должность митрополита. Великий князь отправил к патриарху посла, чтобы разъяснить ересь Исидора и просить его дать Руси нового митрополита. Но пока посланник был в пути, с горы Афон ему пришла весть о том, что патриарх и император присоединились к объединению Церквей, и поэтому он возвратился в Москву, и в течение восьми лет на Руси не было митрополита.

Осенью 1438 г. Улу-Мухаммед (Большой Мухаммед) был изгнан из Орды его соперником Кучук-Мухаммедом (Маленьким Мухаммедом). Улу-Мухаммед захватил город Белёв на границе с Литвой и, видимо, думал, что может отвоевать себе трон с помощью Василия, которому он отдал великое княжество. Но Василий, либо желая избавиться от монгольских грабежей, либо не желая ссориться с ханом, который теперь занял трон в Орде, послал против Улу-Мухаммеда воевод, с которыми объединили свои силы двое его двоюродных братьев, Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный. Это войско осадило монголов в Белёве. Тщетно Улу-Мухаммед просил мира, обещая защищать Русь от других монголов и больше никогда не просить с нее дани. Русские военачальники не слушали его. Но вместе с ними у Белёва был воевода Григорий Протасьев, присланный, по-видимому, великим князем Литовским на помощь Москве. Этот человек предал своих союзников. Он присоединился к войску хана и помог ему нанести поражение Москве. После этой победы Улу-Мухаммед отступил и остановился неподалеку от Нижнего Новгорода. Туда к нему пришли много монголов, и, усилив таким образом свое войско, он теперь мог совершать набеги на Русь и даже держать Москву в осаде несколько дней кряду.

Весной 1445 г. великий князь получил весть о том, что монголы под командованием Мамутяка и Ягупа идут на Москву. Василий созвал несколько мелких князей и лично возглавил войско, чтобы изгнать монголов. Шестого июля он остановился неподалеку от Суздаля, и состоялось сражение. Русские энергично напали на монголов и после короткого и ожесточенного боя разогнали их. Но во время преследования врага люди Василия рассеялись, а некоторые занялись мародерством. Тогда монголы применили свою обычную тактику. Они внезапно развернулись, напали со всех сторон и разгромили русских. Несколько видных бояр и князей были захвачены в плен, в том числе и великий князь Василий.

Монгольский военачальник снял крест, который Василий носил на теле, и отослал в Москву его жене и матери, а Василия увез с собой в Нижний Новгород. Однако перед уходом монголы разграбили владимирские и муромские земли.

В Москве поднялись крики и плач, когда пришла весть о том, что великий князь взят в плен монголами, и все ждали большой беды – быстрого нападения на столицу. Но монголы не пришли, и волнение постепенно улеглось.

Плен Василия был недолгим. Из Нижнего Новгорода хан со своим войском пошел на восток к границе московских земель; оттуда он послал своего мурзу Бегича к Дмитрию Шемяке, который с радостью воспринял несчастье Василия и немедленно послал своего человека, чтобы помешать освобождению пленника. Однако этот посланник задержался надолго, и поэтому хан счел Шемяку своим врагом и отпустил великого князя, который поклялся заплатить высокую цену за свою свободу.

Василий возвратился в Москву осенью 1445 г. С ним приехали ордынские лидеры и толпа их приближенных, чтобы забрать обещанный выкуп. Некоторым из них понравилась Москва, и они остались на Руси как ее подданные. Следует заметить, что в тот период ссор в Орде Василий привлекал князей и мурз в свою столицу. Он брал этих людей к себе на службу и давал им земли. Многие русские, не понимавшие его политику, были недовольны тем, что с монголами обращались так же, как будто они были жителями Москвы.

Вот почему в тот момент, когда великому князю пришлось искать, где взять обещанный большой выкуп, со всех сторон немедленно вспыхнуло недовольство. Шемяка воспользовался этим и привлек к исполнению своих планов двоюродного брата Василия – Ивана Андреевича, внука Владимира Храброго. Этот Иван храбро сражался у Суздаля, где был взят в плен Василий. Иван был ранен и упал на землю, сброшенный конем, но ему с огромным трудом удалось сесть на другого коня и спастись. Недовольный маленьким, как он считал, наследством, Иван рассчитывал разделить земли великого князя с новым претендентом Шемякой. Теперь они с Шемякой собрали в Москве всех недовольных и нашли в пригороде место, где ежедневно совещались с заговорщиками.

Не зная о том, что его враги плетут против него заговор, Василий отправился в паломничество в Троицкий монастырь вместе со своими двумя малолетними сыновьями Иваном и Юрием. С ним поехали несколько ближних бояр и небольшое количество слуг. Шемяка и Иван со всей поспешностью устремились в Москву и ночью завладели городом с помощью сообщников, которые открыли им городские ворота. Мать великого князя Софья и его жена были схвачены, богатства разграблены, бояре, верные Василию, посажены в темницу, а их собственность отнята; богатых горожан грабили безо всяких церемоний.

В ту же ночь с 12 на 13 февраля 1446 г. Шемяка послал Ивана в монастырь, чтобы взять в плен великого князя. Василий был на церковной службе, когда вбежал человек по имени Бунко и закричал, что приближается враг. Бунко и раньше служил великому князю, но потом перешел служить Шемяке. Поэтому Василий заподозрил, что этот человек что-то замышляет, и приказал выставить его вон; в то же время он послал охрану узнать, что происходит. Люди Ивана заметили эту стражу и доложили ему. Заговорщик послал вперед длинный обоз саней, а в каждых санях спрятались под разными покровами по два вооруженных человека. За каждыми санями шел третий человек, одетый как крестьянин, идущий за своей поклажей. Стражники Василия разрешили части этих саней проехать без проверки. Вдруг все сани остановились, из них выскочили вооруженные люди и схватили стражников. Так как на обочине дороги снег был глубоким, то никто из них не мог убежать, чтобы предупредить Василия. Людей Ивана заметили только тогда, когда они уже были вблизи монастыря. Князь ринулся в конюшню, но ни один конь не был оседлан. Старые монахи были беспомощны, а среди молодых монахов были противники Василия. Князь поспешил к каменной Троицкой церкви. Он вошел в нее, а церковный сторож запер тяжелую дверь и заложил засов.

Атаковавшие напали, как волки зимой; они ворвались в монастырь и побежали к Троицкой церкви. «Где великий князь?» – вскричал Иван. Услышав голос Ивана, Василий отпер дверь и стал просить сохранить ему зрение. Иван приказал схватить его. Боярин Никита выполнил приказ. «Ты схвачен по приказу великого князя Московского Дмитрия Юрьевича», – сказал он. «Да свершится воля Божья», – ответил Василий.

Его посадили в простые крестьянские сани и повезли в Москву. Его приближенные бояре тоже были схвачены, но в спешке нападавшие забыли двух маленьких княжичей – Ивана и Юрия, которые сумели спрятаться, а когда Иван со своими людьми уехали из монастыря, мальчики и оставшиеся с ними люди нашли прибежище у князя Ряполовского в его деревне Боярково. Позже Ряполовский и его братья отвезли княжичей в Муром и заперлись в этом городе, в котором вскоре собралось большое войско.

Четырнадцатого февраля князь Иван добрался до Москвы и разместил Василия в усадьбе Шемяки, где спустя три дня враги его ослепили, предъявив ему такие обвинения: «Ты привел монголов на Русь и дал им земли. Ты слишком любишь наших врагов и их язык, раздаешь им золото, земли и серебро; ты нещадно притесняешь церкви. И ты ослепил князя Василия Юрьевича». Затем они отправили его вместе с его княгиней в Углич, а его мать Софью – в Чухлому.

И Шемяка начал править в Москве как великий князь, однако недолго. Многие князья не желали признавать его великим князем. В Москве не все бояре присягнули ему, и вскоре на него начались нарекания и поднялось негодование. Его галицкие бояре и чиновники захватили самые лучшие должности. Никто не радовался, когда он начал делить московские земли, объединенные с таким трудом предшествовавшими ему князьями. Вскоре Шемяка почувствовал свою слабость и решил привлечь к своей власти сыновей Василия. По его просьбе назначенный митрополитом Иона поехал в Муром и, пообещав, что Василий будет освобожден, уговорил Ряполовских выдать ему маленьких княжичей.

Василий не только не был освобожден, но и его сыновья были брошены к нему в темницу в Угличе. Тогда во всех московских землях началось мощное движение в защиту заточенного в темницу и ослепленного князя. Князья Ряполовские, князь Оболенский и другие договорились встретиться под Угличем, взять город штурмом и освободить Василия. Некоторые доехали до места, а других перехватили отряды Шемяки, после чего князья напали и разбили те отряды и привели свежие силы. Видя, что все больше людей его покидают, Шемяка послушал наконец Иону, который не переставая сетовал на то, что был использован как средство для вывоза сыновей Василия из Мурома. «Что может сделать человек, не имеющий зрения? – спрашивал Иона. – Кроме того, его сыновья – дети малые. Свяжи его клятвой поддерживать мир».

Шемяка поехал в Углич с настоятелями монастырей, боярами и епископами, освободил Василия из темницы и попросил у него прощения. Слепой князь сказал, что пострадал за свои грехи, проявил большую мягкость и винил одного себя. Взяв с Василия клятву, что он не будет искать власти ни для себя, ни для своих сыновей, Шемяка устроил большой пир в знак примирения. Василий пообещал, что он и его сыновья будут жить в далекой Вологде. Но едва он оказался на свободе, как забыл эту клятву, и роли полностью поменялись. Из Вологды Василий отправился на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь. Туда приехали многие бояре и другие люди, покинув его противника. Настоятель Белозерского монастыря Трифон освободил Василия от клятвы, данной его врагу, взяв на себя грех ее нарушения. Василий выехал в Тверь, чтобы заручиться помощью князя Бориса и заключить с ним союз против Шемяки. Союз был заключен, и Борис пообещал свою дочь в жены старшему сыну Василия Ивану.

Тем временем те приближенные Василия, которые бежали в Литву, собрали своих воинов и отправились освобождать великого князя, но в дороге они узнали, что он уже свободен. Они столкнулись с монгольским войском и хотели вступить в бой. «Кто вы?» – спросили монголы. «Мы люди московские и спешим освободить князя Василия, нашего господина». «Мы тоже, – ответили монголы, – едем с нашими двумя князьями Касимом и Ягупом спасать князя Василия в ответ на его доброту». И оба войска теперь поехали на помощь Василию.

Шемяка и князь Иван послали войско преградить путь боярину Плещееву, посланному Василием в Москву. Но Плещеев предусмотрительно обошел стороной войско Шемяки и дошел до Москвы в рождественское утро. Ворота как раз были распахнуты для княгини Иулиании – невестки Владимира Храброго. Дядя князя Василия, боярин Плещеев и его люди ринулись в город позади ее свиты и немедленно захватили Кремль. Узнав, что из Твери с Василием идет войско, а другие силы спешат на помощь с запада и что Кремль захвачен, Шемяка и Иван бежали в Каргополь. По требованию Василия они освободили его мать Софью. Тогда они стали просить мира и получили его. Но Шемяка не стал соблюдать условий, которые сам и выдвинул. Он немедленно начал действовать против Василия, который, получив неопровержимые доказательства его вероломства, поставил вопрос перед церковнослужителями.

От имени духовных отцов Шемяке было написано письмо. Оно начиналось с напоминания ему о проступках его отца Юрия, в нем перечислялись его собственные преступления, а он сам сравнивался с первым убийцей Каином и Святополком Окаянным. В письме его упрекали в измене, грабительских нападениях на великого князя, ослеплении его и других проступках. А также просили соблюдать заключенный им договор, иначе он будет проклят и отлучен от Церкви.

Под угрозой не только проклятия, но и войска великого князя Шемяка подкрепил договор новой клятвой. Но вскоре он нарушил и ее и возобновил гражданскую войну, которая продлилась еще несколько лет. В конце концов войска Василия под командованием князя Оболенского дошли до Галича, который теперь представлял собой сильную крепость, вооруженную пушками. В ходе упорного сражения Шемяка потерпел поражение и бежал в Новгород. Галич сдался Василию, и в 1450 г. его жители присягнули ему.

Галичское сражение было последней крупной битвой между русскими князьями. После этого Шемяка предпринимал еще несколько попыток. Он ходил войной на Устюг и Вологду, но эти его действия были лишь бессмысленным уничтожением имущества. Наконец, в Москве сочли лучшим выходом из создавшегося положения путем наград заставить его приближенных покинуть его. Утверждают, что он умер в Новгороде в 1453 г. после того, как съел курицу, отравленную его собственным поваром. Василий Байда прискакал в Москву с вестью о его смерти. За такую весть он получил хорошую должность.

Так закончились междоусобные войны, которые длились два десятилетия. Они дорого обошлись Москве и на некоторое время отсрочили окончание монгольского ига. Но они были ценны тем, что привели к установлению на Руси единовластия. Эта борьба показала, насколько твердо установлен этот новый порядок. На его сторону теперь встали все классы, которые и способствовали его победе. Во время войны с Шемякой Василий Темный (то есть слепой), как его прозвали люди, щадил всех других мелких князей, чтобы они не присоединились к его сопернику, но когда Шемяка – этот последний поборник старого порядка – исчез, Василий стал беспощаден и суров к оппозиции и захватывал земли всех воевавших против него князей.

Его двоюродный брат Иван – внук Владимира Храброго, который помогал Шемяке, часто изменял великому князю и даже пытался привести к Москве польского короля Казимира, был навсегда изгнан из Можайска. Он бежал в Литву, а его удел был присоединен к Москве. Василий Серпуховской, организовавший заговор против великого князя, был схвачен и позднее умер в заточении. Его сын Иван уехал в Литву, как это сделали сын Шемяки и Иван Можайский; там изгнанники проводили время, строя бесполезные заговоры против Москвы. К концу правления Василия Темного все мелкие княжества были включены в Московское, за исключением Вереи. Князь этого города всегда был верен Василию, и Василий не беспокоил его.

Поглощая владения мелких князей, Василий распространил свое влияние на Тверское и Рязанское княжества. Он предпринял военный поход на Новгород, который закончился тем, что Новгород стал зависимым от Москвы. Василий также подчинил себе город Вятку – этот притон бесчинствующих грабителей.

Иона помогал Василию больше других, и Василий решил сделать его митрополитом. В то время он не мог обратиться в Царьград, так как Исидор, бежавший из Москвы, не только продолжал называть себя митрополитом Руси, но и был признан таковым патриархом и императором Византийским. По зову великого князя русские епископы собрались на совет в Архангельском соборе. Ссылаясь на «Правила апостолов» и древних церквей, они посвятили Иону в сан митрополита Руси 5 декабря 1448 г. Так появился первый русский митрополит, полностью независимый от Царьграда.

Значение этого события прекрасно понимали на Руси. Его законность была доказана. Иона написал послания своей пастве – отдельно для Киева и несколько посланий для Западной Руси. В этих эпистолах он оправдал свое введение в должность, что было нелишним в те времена, так как даже в Москве находились люди, которые считали его возвышение противоречившим православному канону.

Когда пришла весть о том, что трон в Царьграде занял Константин вместо Иоанна – защитника Флорентийской унии, великий князь послал ему письмо, в котором объяснил, как все произошло с Ионой и Исидором, и попросил окончательного благословения Ионы патриархом. Но связь с Царьградом в те времена была неустойчивой из-за шаек грабителей, орудовавших на дорогах, и беспорядков в самой империи.

Потом пришло известие о падении Царьграда и смерти Константина при обороне города 29 мая 1453 г. Это печальное событие, произошедшее в православную Пасху, способствовало полному освобождению Руси от Царьграда.

Тесная связь между каждым митрополитом и великим князем и стремление Москвы к объединению привели к разногласиям между московским митрополитом и великими князьями Литовскими, так как последние были соперниками великого князя Московского, особенно после введения католичества в Литве; отсюда и попытки получить своего митрополита для Западной Руси. В конце концов, еще при жизни Ионы, несмотря на все его усилия, Русская церковь была разделена на две части. Это сильно печалило Иону. Он тщетно писал западнорусским епископам, князьям и боярам, всему западнорусскому народу, советуя им твердо стоять за православную веру.

Три года спустя Иона умер. Его преемник Феодосий, архиепископ Ростовский, был введен в сан митрополита русскими епископами; так эта система окончательно утвердилась на Руси.

Великий князь Василий умер в 1462 г.; ему не было даже пятидесяти лет. Во второй половине своего правления Василий Темный уже не был активным, довольно простым и несколько легкомысленным человеком, как в юности. Не столько годы, сколько тяжкие страдания и жизненный опыт, а особенно потеря зрения развили в нем находчивость и суровую решимость. Он прибрал к своим рукам почти все княжества вблизи Москвы и сильно продвинулся вперед по пути объединения русских земель, которое было завершено его непосредственным преемником. После его смерти Русь включала, помимо расширившегося княжества Московского, четыре независимых княжества – Псковское, Новгородское, Тверское и Рязанское.

Теперь необходимо вкратце обрисовать положение дел в Литве и на Руси, чтобы понять политику Москвы, и поэтому мы должны вернуться к началу княжения Василия.

Смерть Витовта Литовского в 1430 г., не оставившего наследников, поставила перед всеми серьезный вопрос: кто станет преемником? Прежний русско-литовский великий князь Ягайло – в то время король Польши – колебался, надевать ли обе короны на свою голову, боясь противодействия со стороны русско-литовских бояр, которые боролись против слияния их государства с Польшей. Кроме Ягайло, были еще двое внуков Гедимина – Свидригайло (младший брат Ягайло) и Сигизмунд (самый младший брат Витовта). Были и еще внуки Ольгерда, но так как они исповедовали православие, то были неприемлемы для поляков-католиков. Ягайло отдал предпочтение своему брату, который и стал преемником Витовта и был коронован в Вильненском соборе. Но Ягайло ошибся, думая, что нашел себе послушного помощника. И хотя Свидригайло перешел в католическую веру благодаря влиянию своего брата, он не был ревнителем веры и хорошо относился к своим прежним собратьям по вере. Так как он правил в русских княжествах, то он был русским по языку, на котором говорил, и по своим симпатиям; вот почему русские приветствовали его возвышение и ожидали от него помощи в борьбе с католичеством и поглощением Польшей.

Свидригайло не хотел кому-то служить. Он считал Великое княжество Литовское своим по праву и хотел сохранить целостность своих наследных земельных владений. Короче говоря, он хотел продолжать проводить политику Витовта. Польские магнаты были очень недовольны тем, что король позволил своему брату короноваться без клятв и уступил ему Подолье и Волынь, на которые они претендовали сами и за которые они, по их словам, воевали.

Захват Галича Казимиром Великим был первым шагом в распределении русских земель среди польской аристократии и духовенства, представляя собой отъем земель у русских владельцев и передачу их полякам. Такая практика распространилась на Подолье с Галича, часть которого была присоединена к Польше. Но при Витовте Подолье было возвращено Руси почти полностью. В городах и замках находились представители великого князя Литовского, поддерживаемые русско-литовскими гарнизонами.

Никто не предполагал, что Свидригайло отдаст Подолье и Волынь Ягайло, вот почему поляки планировали захватить их хитростью. Главным городом Подолья Каменцем управлял видный литовец по имени Довгерд. Местные польские дворяне пришли к Каменецкому замку до того, как до него дошла весть о смерти Витовта. А пришли они под предлогом дружеского разговора и пригласили Довгерда и его людей встретиться с ними. Он так и сделал. Тогда поляки сбросили свои маски дружелюбия, схватили его и его спутников и завладели замком. Одновременно они захватили врасплох Смотрич и несколько других населенных пунктов и таким образом прибрали к рукам часть Подолья. Волынские воеводы узнали о смерти Витовта и были готовы. Там поляки не смогли ничего получить.

Свидригайло пришел в негодование, когда узнал о том, что случилось в Каменце. Ягайло был все еще в Литве на охоте; он не возвращался оттуда с самых похорон Витовта. Свидригайло горько укорил короля и сказал, что будет удерживать его у себя до тех пор, пока Подолье не будет возвращено великому князю Литовскому. На вспышку и обвинения своего брата Ягайло отреагировал мягкими и вкрадчивыми речами. Но Свидригайло был несгибаем. Поляки из свиты короля тогда предложили отчаянную меру – убить Свидригайло, захватить Вильненский замок и защищаться в нем, пока не придет подмога. Король не согласился на это убийство, но, чтобы все же уехать, он заключил договор, по которому он вернул своему брату замки в Подолье, и распорядился, чтобы Бучацкий передал Каменец князю Михаилу Бабе-Друцкому – военачальнику Свидригайло. Свидригайло был доволен. Он хорошо наградил гонца Ягайло, потом вручил богатые подарки самому Ягайло и его придворным, и те уехали в Польшу. Несмотря на свои шестьдесят лет, Свидригайло позволил жестоко себя обмануть.

Польские магнаты из ближнего окружения короля, наверное, с его молчаливого согласия придумали одну хитрость. Они послали Бучацкому частное письмо, запрещавшее ему повиноваться приказу Ягайло отдать Каменец и содержавшее приказ арестовать князя Михаила Бабу-Друцкого и гонца. Письмо было свернуто и положено в трубку, покрытую воском, что делало ее похожей на свечу. Эту поддельную свечу привез Бучацкому спутник королевского гонца, который сказал ему, когда вручал: «В этой свече ты найдешь свет, который тебе нужен». Настоящие свечи жгли перед святыми образами, отправляли в часовни и церкви, вот почему эта свеча не вызвала ни у кого подозрений. Бучацкий разрезал свечу, нашел письмо и последовал полученным инструкциям.

Свидригайло узнал об этой уловке и разгневался. Он попытался вернуть себе замки, но захватил только несколько из них. Смотрич и Каменец остались у его противников. Теперь поляки заявили, что Свидригайло должен отдать им не только Подолье, но и Луцк и южную часть Волыни. Они также потребовали, чтобы он поехал в Польшу и поклялся повиноваться Ягайло. Свидригайло отказался это сделать. Он заключил договор с немцами и императором. Сигизмунд всячески препятствовал разрастанию Польши и хотел, чтобы орден помог Свидригайло, которому он пообещал такую же корону, которую он когда-то отослал Витовту.

От короля Польши теперь прибыл посланник с упреками. Он строго осудил Свидригайло за союз с врагами Польши. Посол добавил также, что Свидригайло не станет великим князем до тех пор, пока не будет признан таковым Польским сеймом. В гневе Свидригайло приказал схватить посла и бросить в темницу. После такого оскорбления решить спор можно было только вооруженным путем.

В 1431 г. король повел большое войско на Волынь. Поляки отличились в той войне жестокостью, которая была такой необузданной, что люди были вынуждены прятаться в лесах и болотах и других недоступных местах. Чтобы поберечь родные края, король пытался сдерживать свои войска и даже предупреждал население о своем приближении, чем вызвал в свой адрес насмешки, что он щадит своего мятежного брата. Поляки разграбили Владимир-Волынский, сожгли Волынь. Свидригайло с валахами и монголами готовился встретить это вторжение, но, увидев огромную численность войска короля, он отступил и сжег Луцк, чтобы тот не достался врагу. В Луцкой крепости он оставил русского боярина Юршу, который оборонял эту цитадель так упорно, что поляки не смогли взять ее. Разозленные этим поражением, они обвинили короля в слабости и злонамеренных ошибках.

В польском лагере среди солдат начались болезни, а среди лошадей – падеж. Не хватало продовольствия. Немецкие рыцари объявили войну и вторглись в северные провинции Польши. Эти беды заставили короля предложить мир. Великий князь принял предложение и заключил перемирие, не проконсультировавшись с немцами. Свидригайло сохранил все, что у него было на момент начала войны, то есть Восточное Подолье и всю Волынь. Он отстоял независимость подвластных ему земель, но результатами войны были разграбление и кровопролитие.

Всеми делами в Польше заправлял канцлер Олесницкий – в то время кардинал. После поражения на поле боя он стал искать другие средства, как подчинить Польше Свидригайло. Был выбран соперник – самый младший брат Витовта Сигизмунд. Сигизмунд должен был заявить свои права на великое княжество; различными способами была сформирована партия в его поддержку. Начался бунт, и Свидригайло, будучи беспечным и недальновидным, был застигнут врасплох и чуть не попал в плен к своему сопернику. Он спасся, унося ноги с отчаянной скоростью, но его жена была схвачена. Вильна и Троки сдались. Вскоре Литва признала Сигизмунда, но Россия оставалась сторонницей Свидригайло.

Сигизмунд был коронован в Вильне, и там же была зачитана папская булла, освобождавшая Литву от ее клятвы верности Свидригайло. Немногим ранее в присутствии сенаторов и Олесницкого Сигизмунд уступил Польше Луцк с его землями, Подолье и Городень.

А Свидригайло тем временем и не собирался уступать Сигизмунду земли, все еще находившиеся в его владении. К нему шла помощь от тверского князя. Его русские воеводы были успешными полководцами. Князь Александр Нос защищал киевские земли, князь Острожский – Волынь. Особенно выдающимся был Федько, который с помощью валахов и монголов не только дал отпор полякам в Подолье, но и захватил Каменец-Волынский, выманив Бучацкого из крепости и взяв его в плен.

Во время этой войны Ягайло умер в возрасте восьмидесяти шести лет. Так закончилось его пятидесятилетнее правление, памятное Западной Европе. Двумя важными результатами его жизни были объединение Литвы и Польши и уменьшение власти короля настолько, что она превратилась в свое слабое подобие. Теперь аристократы во главе с Олесницким забрали в свои руки всю власть. Вместо того чтобы объединить свои земли и собрать войско, Свидригайло искал союзников, вел переговоры с Сигизмундом, немцами, ханом и Папой Римским. Все это доказывало его непригодность как правителя и ослабляло преданность ему православной партии. Кроме того, он был несдержан, подвержен вспышкам гнева и жесток. Иногда он лишал жизни тех приверженцев Сигизмунда, которые попадали к нему в плен. Например, одного из князей по фамилии Ольшанский он приказал зашить в мешок и утопить в Двине. Хуже всех его злых дел было то, что он по неизвестной причине сжег на костре митрополита Герасима, предположительно за поддержание связей с Сигизмундом.

Решающее сражение состоялось у города Вилькомира, и Сигизмунд вышел из него победителем. Свидригайло бежал в Киев и нашел там себе пристанище, а в Смоленск, Полоцк и Витебск Сигизмунд прислал своих наместников. У Свидригайло все еще оставалась часть Подолья, большая часть Волыни и все Киевское княжество, в котором командовал его храбрый воевода Юрша; но, чувствуя, что у него недостаточно сил, чтобы продолжать борьбу, Свидригайло уехал в Краков и предложил там стать вассалом Польши.

Сигизмунд вел против него активные действия и ничего не жалел для подкупа. Он потребовал для себя все, чем владел Свидригайло, и получил это. Боясь попасть в руки Сигизмунда, Свидригайло уехал в Валахию, а Киев и Волынь были отданы Сигизмунду на том условии, что после его смерти Литва и Русь отойдут Польше.

Так война закончилась победой Сигизмунда, но он сам получил мало выгоды от своей победы. Унизительная ситуация, в которой новый князь пришел к власти, вызвала противодействие среди литовцев и русских. Особенно активно вели себя потомки Ольгерда в борьбе с этим сыном Кейстута, который несправедливо, как им казалось, захватил власть. Их негодование еще усилилось из-за жестокости, с которой Сигизмунд преследовал каждого своего противника. Людей, занимавших очень высокое положение, бросали в темницу и лишали имущества, других – без причины лишали жизни.

Когда Сигизмунд созвал сейм, быстро распространился слух, что это всего лишь ловушка, чтобы погубить князей и бояр. Не имея возможности свергнуть тирана, окруженного и защищаемого поляками, они составили заговор, во главе которого встали русский князь Довгерд Чарторыйский – воевода виленский и Петр Лелюш – воевода трокский. Для исполнения своей военной хитрости заговорщики воспользовались обязанностью платить дань сеном.

В ночь на Вербное воскресенье в марте 1440 г. в Троки въехали триста саней с сеном. В каждых санях прятались по два-три вооруженных человека, и с каждыми санями шел возница – всего было больше тысячи человек. На следующее утро сын Сигизмунда Михаил пошел в сопровождении приближенных своего отца в собор на заутреню. Во время службы люди, прятавшиеся в сене, вылезли оттуда, заперли ворота крепости, и Чарторыйский провел их в замок. Сигизмунд, лежа в постели, слушал службу, которую вел священник в часовне, примыкающей к его спальне. У Сигизмунда был ручной медведь, который служил его личной охраной. Когда зверь хотел войти, он царапался в дверь, чтобы его впустили. Увидев медведя во дворе и зная его привычки, Чарторыйский поскребся в дверь, подражая зверю. Дверь открыли, и заговорщики вошли. Конюший Сигизмунда по имени Скобейко, ставший предателем, схватил железную кочергу из камина и ударил ею князя по голове с такой силой, что его кровь и мозги забрызгали стены спальни. Любимец и близкий друг великого князя Славко пытался закрыть собой своего повелителя, но был выброшен в окно и мгновенно погиб. Тело мертвого князя отвезли на санях к озеру и оставили лежать на льду; позднее его похоронили рядом с Витовтом в Вильненском соборе.

Когда весть об этом ужасном преступлении облетела Троки, вспыхнул бунт. Михаил и его приближенные укрылись в небольшом замке на острове на озере рядом с Троки. Лелюш захватил главный замок от имени Свидригайло и вывесил над ним его белое знамя. Довгерд сделал то же самое в Вильне, но в Вильне верхний замок был захвачен приверженцами Михаила. Тем временем к Свидригайло помчались гонцы. Он поспешил вернуться из Молдавии, а когда появился в Луцке, то был радостно принят народом. Люди, сидевшие в крепостных темницах в Литве и на Руси, были освобождены, но вместо того, чтобы поскорей поехать в Вильну и Троки и сесть на трон, который оказался у него во второй раз, он оставался в Луцке до тех пор, пока ситуация вновь не переменилась – и не в его пользу.

В Ольшанах собрались видные литовские деятели и решили свергнуть и Свидригайло, и Михаила и сделать великим князем младшего сына Ягайло Казимира. Этим магнатам казалось, что они смогут воспитать этого юношу в традициях своей страны и будут сами управлять ею, пока он не достиг совершеннолетия. Польские магнаты настаивали, чтобы литовский трон принадлежал их королю Владиславу, который в десятилетнем возрасте был назван преемником Ягайло. Но так как Владислав стал королем Венгрии и его привлекала начинающаяся война с турками, он был готов уступить Литву своему брату. И все же поляки настаивали, чтобы Казимира – так как тот не был монархом, а только вице-королем – называли князем, а не великим князем. Это разозлило литовцев, которые считали его монархом, и они стали действовать следующим образом.

Молодой Казимир приехал в Вильну с большой великолепной свитой в сопровождении сенаторов из Польши. Литовская знать подготовила большой пир в его честь и так усердно потчевала польских сенаторов вином, что все они крепко спали на следующее утро. А литовцы ранним утром 3 июля 1440 г. короновали Казимира в Вильненском соборе, возложив на его голову шапку великого князя, которую носил Гедимин. Затем они вручили ему меч и возложили на его плечи мантию великого князя. Поляки проснулись от громких криков людей, приветствовавших своего нового монарха. Сенаторам были преподнесены богатые подарки, и им ничего не оставалось сделать, кроме как скрыть свои досаду и неудовольствие и ответить добрыми пожеланиями.

Задача, стоявшая перед молодым Казимиром, была непростой. Предыдущие войны с их бедами, преждевременные лютые морозы, неурожай, голод, мор и другие испытания постоянно упоминаются в летописях. Кроме того, многие регионы отказались признать его великим князем. Его не признал король, а поляки были всегда готовы поддержать его противников, чтобы расколоть Великое княжество и присоединить его по частям к Польше одну за другой. Вот почему Свидригайло получил от польского короля Волынь и часть Подолья. Михаил, сын убитого в Троки Сигизмунда, присоединился к мазовецким князьям и отдал им Берестье (современный Брест. – Пер.). Жемайтия, восставшая против Казимира, встала на сторону Михаила. Смоленск тоже восстал, но Иван Гаштольд – опекун великого князя и глава совета его магнатов всех умиротворил. Даже Михаил в конечном счете приехал в Вильну и заключил мир с Казимиром, получив от него те самые земли, которыми владел его отец Сигизмунд, пока не был убит.

Однако мир оказался ложным, потому что Михаил втайне гневался на Казимира и замышлял отнять у него трон любой ценой.

Однажды, когда великий князь учился охотиться, в лесу появились несколько сотен хорошо вооруженных всадников. Как только стало известно об их приближении, сын Ивана Андрей Гаштольд схватил юного Казимира и поскакал вместе с ним в Троки. Его отец Иван Гаштольд послал воинов выследить этих всадников. Одни были убиты, другие взяты в плен; среди последних были пятеро русских князей – братья Воложинские, которых убили тут же в Троки. Затем Гаштольд спешно уехал в Брянск на встречу с Михаилом. Но Михаил бежал в Москву, а его земли были немедленно конфискованы.

Со Свидригайло все было проще. Он покинул короля и присягнул племяннику Казимиру. Казимир оставил своего старого бездетного дядю Свидригайло в Волыни, отдав Киев со всеми его связями своему двоюродному брату Александру Владимировичу – внуку Ольгерда. Со Смоленском было не так просто, но он был сохранен для Великого княжества Литовского.

Едва Казимир, действуя через Гаштольда, принес мир своему княжеству и сохранил его целостность, как со стороны Польши пришли новые беды и опасности. Польско-венгерского короля Владислава – брата Казимира больше привлекали его королевство Венгрия и борьба с Турцией, и он оставил Литву и Русь в покое, но в 1444 г. этот молодой король пал под Варной, и его смерть разрушила недолгий союз между Венгрией и Польшей. Поляки провели свои выборы в 1445 г. и избрали своим королем Казимира. Так как союз с Венгрией был утрачен, то они еще больше желали наладить свои русско-литовские связи. Если бы трон занял король, не являвшийся потомком Ягайло, то все связи между Польшей и Великим княжеством Литовским были бы обрублены. Но так как избрание Казимира королем Польши давало шанс не только сохранить эти узы, но и слить Великое княжество Литовское с Польшей, то за его избрание были все поляки без исключения. Это желание поляков подчинить себе княжество и получить в его землях богатства и должности было неукротимым и вызывало на Руси сильное негодование, так как дворяне ценили свою независимость, а православное духовенство опасалось посягательств католической церкви.

Молодому Казимиру, привыкшему к Руси, нравились ее обычаи и язык. Кроме того, монарх имел власть на Руси, тогда как в Польше – никакой. Так что когда ему в первый раз предложили избираться королем, он ответил уклончиво, сказав, что гибель его брата все еще под сомнением. В конце концов поляки прибегли к дипломатии, чтобы заставить его. Они сделали вид, что собираются избрать королем мазовецкого князя Болеслава, и стали якобы готовиться к его коронации. Его избрание означало войну за земли, на которые претендовал Болеслав, и новую войну с Михаилом со стороны самого Болеслава. Перспектива двух войн и слова матери убедили Казимира. В июне 1447 г. он был торжественно коронован королем Польши в Кракове.

Время, последовавшее за избранием Казимира, было отмечено шумными заседаниями сейма. Поляки стремились превратить Литву и Русь в провинции своего королевства. Они претендовали на все Подолье и Волынь, а также земли в районе верховьев Буга. Федору Бучацкому удалось захватить несколько замков и разместить в них польские войска. Русско-литовские магнаты пришли в негодование. Они пылко отстаивали целостность своей страны на сеймах и требовали возвращения Подолья и Волыни в их прежнее положение. Они доказали, что с исторической точки зрения эти регионы, бесспорно, принадлежат им. Поляки ссылались на свои прежние завоевания, как они их называли, – на Городельскую унию и договоры с различными литовскими князьями. Литовцы отвергли все эти притязания и заявили, что из договора в Городло должны быть исключены определенные слова, касающиеся объединения Литвы и Польши, втайне вставленные в него без их ведома.

Положение короля было незавидным. Сначала он находился под влиянием Гаштольда и иже с ним, а также своих собственных чувств, но, как король, он был бессилен противодействовать требованиям польской знати, которая, помимо присоединения к Польше русско-литовских провинций, просила об утверждении определенных прав, дарованных Ягайло, и требовала еще и других прав, ограничивающих действия короля. В то время в Польше существовали две партии – сторонников Великой Польши и Малой Польши. Сторонники Великой Польши были в основном равнодушны к вопросам, связанным с Великим княжеством Литовским, потому что они были далеки от них. Малая Польша, наоборот, все усилия направила на их решение. Огромные земли, потрясающие карьеры и большая власть – все это можно было получить, присоединив к Польше литовские и русские провинции. Партию сторонников Малой Польши возглавлял канцлер Олесницкий. Он занимал первое место на всех советах, за ним стояла Краковская партия. Канцлера поддерживала королева-мать. Молодой король сделал много уступок Олесницкому, который сделал Сигизмунда великим князем Литовским и теперь развил бурную деятельность ради Михаила, понуждая короля отдать ему литовские земли и помириться с ним. Король не желал об этом слушать; он не забыл, что этот Михаил пытался убить его.

А Михаил, бежав от Гаштольда, какое-то время жил в Москве и с помощью монголов пытался захватить литовские земли. Его поддерживал Василий Темный, в то время как Казимир – противников Василия. Не добившись успеха, Михаил в конце концов уехал сначала в Молдавию, затем в Силезию, а потом вернулся в Москву. Но к этому времени Василий Московский уже договорился с Литвой и отказался в дальнейшем помогать Михаилу. В конечном итоге Михаил умер, как утверждается, от яда, данного ему каким-то настоятелем монастыря, такой силы, что князь умер мгновенно. Затем этот настоятель, испугавшись мести со стороны двоюродной сестры Михаила Софьи – дочери Витовта, тоже выпил яд и умер.

В том же 1450 году в Луцке умер Свидригайло. Преследуемый всю жизнь поляками, он питал к ним глубокую ненависть и взял со своих бояр клятву отдать землю только представителям великого князя Московского. После его смерти все населенные пункты от имени великого князя заняли русско-литовские гарнизоны. Поляки пришли в ярость и объявили войну, чтобы вернуть себе эти населенные пункты. Но противодействие короля и нежелание Великой Польши принимать участие в этой борьбе охладили пыл краковских государственных мужей, которые были вынуждены на время удовлетвориться словесными нападками на короля и жаркими ссорами с русскими и литовцами – представителями содружества в сейме. В конечном счете эти ссоры стали такими ожесточенными, что все, за исключением поляков, покинули сейм и тайно уехали из этого места в ночное время.

После этого король с большим трудом погасил острую ненависть и злобу обеих партий друг к другу, и на следующем сейме, в котором принимали участие одни поляки, он уступил, утвердив все потребованные от него права и дав клятву никогда не отчуждать от Польши никаких земель, когда-либо ей принадлежавших, в том числе земель Литвы, Молдавии и Руси. Что еще более важно, король обязался всегда держать при себе совет, состоявший из четырех поляков, и убрать всех литовцев, враждебно относившихся к Польше.

В 1455 г. умер кардинал Олесницкий; это случилось в то время, когда поляки начинали войну, оказавшуюся очень серьезной.

В Пруссии долгое время тянулся вялый и тяжелый конфликт между городами и светскими землевладельцами с одной стороны и орденом крестоносцев – с другой. Сохраняя за собой всю власть, орден возложил на народ бремя больших пошлин и налогов и мешал ганзейским городам в их торговле. Некоторые землевладельцы объединились против ордена в союз под названием Братство. К этому Братству присоединились почти все крупные торговые города. В борьбе, которая за этим последовала, папа римский и император встали на сторону ордена. Союз обратился к Казимиру и подписал договор, по которому прусские земли переходили в подчинение Польше, сохранив для себя различные привилегии в торговле, налогообложении и управлении.

Но теперь возникла необходимость защищать такое положение вещей. Немецкий орден, несмотря на свой упадок, все еще был силен и мог оказывать сопротивление долгое время и даже нанес Казимиру чувствительное поражение в 1454 г. под Хойницами. После этого война длилась с переменным успехом двенадцать лет. Затем орден, истощив свои силы, запросил мира и в 1466 г. получил его в Торуни благодаря содействию папского легата.

По этому мирному договору земли Кульма и Померании с городами Мариенбург, Данциг и Эльблонг отошли Польше, но Восточная Пруссия с ее столицей Кенигсбергом осталась у ордена, который вступил в определенные феодальные отношения с Польшей. Главная причина того, что война тянулась так долго и не закончилась полным подчинением ордена, крылась в ссорах и борьбе поляков с русолитовцами. Последние почти полностью устранились от участия в конфликте, и вся тяжесть войны легла на Польшу. И хотя один и тот же человек был и королем Польши, и великим князем Литовским, у него было так мало власти в Польше и ему так мешали партии, что он был не в силах заставить три страны действовать заодно. Польский историк XV в. Длугош утверждает, что в Великом княжестве русские и литовцы, противодействовавшие полякам, имели тайные отношения с орденом, с которым воевали поляки.

Первый князь Киевский был потомком Гедимина, и под властью великого князя такого же происхождения был и внук Гедимина Владимир Ольгердович. Во время его долгого правления с 1362 по 1395 г. старый город обрел в какой-то степени покой и значительно восстановился после страшного разрушения, которому его подвергли Батый и другие монгольские ханы.

Православный по вероисповеданию и русский по внешнему виду, Владимир заботился о Православной церкви в киевских землях и хотел, чтобы митрополит жил в этом древнем городе; вот почему он поддержал Киприана, когда Дмитрий не принял его в Москве. Когда Витовт стал великим князем Литовским, он выдворил Владимира из Киева и посадил его княжить в небольшом Копыльском регионе, а Киев в 1392 г. он отдал брату Владимира Скиргайло. Владимир прилагал много усилий к тому, чтобы получить помощь у московского князя Василия, но безуспешно, и последние годы своей жизни провел в Копыле. Скиргайло, который в делах был во многом похож на своего брата, прожил всего четыре года. После его смерти Витовт, который хотел разрушить старые порядки, не прислал в Киев никакого князя и управлял городом через своих наместников, первым из которых был его доверенный приближенный – князь Ольшанский.

В начале своего правления в качестве великого князя Свидригайло посадил в Киеве своего храброго помощника Юршу. Когда Сигизмунд изгнал Свидригайло из северо-западных земель, тот нашел себе прибежище в Киеве, и этот город стал центром большого политического раздела. Свидригайло, несмотря на свой официальный переход из православной в католическую веру, был привязан к старой церкви. Когда титул великого князя перешел к сыну Ягайло Казимиру, Свидригайло получил Луцк, а Иван Гаштольд – опекун Казимира счел необходимым сделать уступку боярам и русской стороне; вот почему он отдал киевские земли сыну Владимира Ольгердовича, князя Копыльского князю Александру по прозвищу Олелько. Так как Александр был внуком Ольгерда и женат на дочери великого князя Московского Василия, то он был человеком с положением, и Сигизмунд – сын Кейстута счел его опасным и заточил в темницу вместе с женой и двумя сыновьями. Александр оставался в заточении до тех пор, пока смерть не унесла Сигизмунда.

Александр правил пятнадцать лет в духе своего отца Владимира, умер в Киеве в 1455 г. и был похоронен в Киевском Печерском монастыре. Двое его сыновей Семен и Михаил хотели поделить между собой киевские земли, но Казимир запретил им это делать, сказав: «Ваш дед Владимир бежал в Москву и потерял свое право на Киев». И все же Казимир отдал Киев в управление Семену, а младшему брату Михаилу оставил в собственность Слуцк и Копыль. Семен правил в Киеве до самой своей смерти в 1471 г., и тогда право на Киев перешло к его брату Михаилу и его сыну Василию.

Но теперь король Польши чувствовал себя настолько сильным в Западной Руси, что решил нанести удар по этой системе и положил конец отдельному существованию Киева. Помня, что русско-литовские бояре требовали, чтобы он все время жил в Литве или присылал вместо себя вице-королей, указывая при этом на Семена, Казимир не только отказался отдать Киев одному из сыновей Александра, но и назначил вице-королем сына Гаштольда Мартина. Киевляне отказались принять этого человека, но Мартин пришел с войском, взял Киев штурмом и устроил себе резиденцию в так называемом Литовском замке.

Сын Александра Михаил находился в то время в Новгороде, куда Борецкие вызвали его в качестве наместника Казимира. Узнав о смерти своего брата Семена, он быстро выехал из Новгорода в Киев, но увидел, что там уже хозяйничает Мартин, и был вынужден взять Слуцк и Копыль. Эта потеря княжества нанесла ему глубокую обиду.

Казимир перенял методы Витовта и начал заменять князей на своих людей. Князья, разумеется, не уступали без борьбы. Возник заговор: во главе его стояли Михаил Александрович и его двоюродный брат Федор Бельский – тоже внук Владимира Ольгердовича. Планы заговорщиков нам неясны. Если верить одним историкам, они намеревались схватить Казимира, свергнуть его с трона или убить и сделать Михаила великим князем Литовским. По версии других, они планировали завладеть определенными восточными регионами и передать их под власть великого князя Московского.

Федор Бельский, который собирался жениться на дочери Александра Чарторыйского, пригласил короля на свою свадьбу. Король поехал, но заговор был раскрыт, и слуга Бельского под пыткой выдал все. Узнав об этом ночью, Бельский выпрыгнул из постели, полуодетый вскочил на коня и во весь опор поскакал к границе. Он благополучно доехал до Москвы и поступил на службу к великому князю. Казимир удерживал молодую жену Бельского в Литве, и Бельский нашел себе новую жену в Москве. Его соратники-заговорщики – князь Ольшанский и Михаил Александрович – были схвачены, привлечены к суду и получили смертный приговор. Казимир сразу же утвердил этот приговор, который был приведен в исполнение в августе 1482 г. перед Литовским замком в Киеве.

И хотя этот заговор окутан глубокой тайной – неясны цели и подробности, – очевидно, что по старому заведенному порядку был нанесен удар, от которого он не смог оправиться. Некоторые князья сохранили свои земли, но эти мелкопоместные правители, служившие стоящим над ними князьям, были уже не опасны для политического единства. Они с готовностью занимали высокие посты и с радостью получали доходы, идущие от них. Единственная опасность исходила от князей, земли которых граничили с московскими и которые имели возможность присоединиться к столице. Вот почему великий князь Литовский пытался удержать их с помощью особых договоров. Однако этим договорам цена оказалась невысока, и к концу правления Казимира некоторые из этих князей вышли из Литвы, чтобы присоединиться к Москве.

Смоленск был лишен своего старинного княжеского рода; городом, который был чем-то вроде краеугольного камня Литовского государства в северо-восточных регионах, управляли воеводы.

В годы правления Казимира IV произошло окончательное разделение Православной церкви на Руси на две части – восточную и западную. Исидор, теперь находившийся в Риме, но когда-то бывший митрополитом Руси, сыграл в этом свою роль. По желанию папы Каликста III он уступил своему ученику и другу Григорию право на часть Русской церкви, а именно девять епископств в Литве, Западной Руси и Польше, а бывший патриарх Григорий Мамма, тоже живший в Риме, в 1458 г. посвятил Григория в духовный сан митрополита Киевского, Литовского и всей Западной Руси. Король Казимир защищал Григория, но православные епископы и вообще православные люди были настолько против митрополита из Рима, что Григорий не поехал в Киев, а жил в основном во дворце Казимира и умер в 1472 г. в Новгрудке.

Два года спустя митрополитом стал епископ Смоленский Мисаил. Будучи противником объединения церквей, он получил утверждение из Царьграда и поэтому был принят всеми русскими в Западной Руси. С него началась непрерывная череда митрополитов Киевских, независимых от Москвы. Киев во второй раз стал церковным центром Западной Руси и благодаря рвению духовенства и народа снова постепенно возвысился.

В 1492 г. Казимир захворал во время своего приезда в Литву и поспешил вернуться в Польшу, но по дороге умер в Гродно. В своем завещании он предназначил своего второго сына Яна Альбрехта для польского трона, а третьего сына – для трона Литвы. Поляки и литовцы впоследствии утвердили каждого из них.

Во время правления Казимира в силу вошло Крымское ханство. Информация относительно происхождения этой крымской династии неопределенна и обманчива. Существует предание о том, что Черноморская Орда, раздробленная гражданской войной, после смерти Едигея выбрала ханом некоего Ази – одного из потомков Чингисхана. В детстве жизнь Ази была спасена в Литве, а воспитал его некий Гирей, имя которого Ази и члены его семьи взяли из благодарности. В некоторых летописях восшествие на престол нового хана указано во время правления Витовта и под его покровительством; согласно другим, это произошло при короле Казимире. Ясно одно, что этот Ази действительно жил в Литве и являлся потомком Тохтамыша, который, как известно, нашел себе прибежище в этих землях.

Согласно другой версии, когда усилились набеги монголов на Русь, приближенные посоветовали Казимиру посадить хана, преданного Польше, который был бы противником правителей Золотой Орды. Таким образом, была использована возможность создать монгольское государство на Черном море.

В 1446 г. король послал Ази-Гирея в Крым в сопровождении своих людей под командованием Радзивилла, и по его приезде мурзы провозгласили его ханом. Помимо населения Крыма, под властью Гирея была Ногайская Орда, которая располагалась на территории между Азовским морем и Днепром. Вообще, он считается реальным основателем Крымского ханства. Это отделение земель вдоль Черного моря от Золотой Орды на Волге сопровождалось борьбой, которая усилилась благодаря передавшейся по наследству ненависти между потомками Тохтамыша и Кутлуга.

Кучук-Мухаммед был внуком Тимура Кутлуга и имел обязательства перед королем Казимиром за свое избрание. Ази (Хаджи-Гирей) оставался верным королю всю свою жизнь и часто наказывал других монголов за нападения на русско-литовские земли. В то время особенно отличился такими грабительскими набегами Сеид-Ахмед, который, очевидно, правил в степях между Доном и Днепром. В 1451 г. Ахмед послал своего сына Мазовшу собрать дань. В июле он достиг Москвы и сжег ее окраины, но у стен города его люди были разгромлены русскими и в панике отступили, бросив все. На следующий год, пока люди Сеид-Ахмеда совершали набеги на Чернигов, Гирей внезапно напал на него самого и разбил его войско. В 1455 г. Сеид-Ахмед был вынужден искать убежища в Литве, но позднее был схвачен и брошен в темницу в Ковно (совр. Каунас. – Пер.), где и умер в заключении.

Генуэзские колонии чувствовали силу этой Крымской Орды, которая распространила свою власть на все степи к северу от полуострова Таврида и стремилась завладеть его юго-восточными берегами. Она сильно мешала генуэзцам, которые в конце концов были вынуждены объявить себя ее вассалами. Теперь хан перенес свою резиденцию в Бахчисарай в Южный Крым – город, существующий и по сей день. Этот первый крымский хан умер в 1467 г.

Власть крымского хана была ограничена несколькими родами, которые управляли судьбами ханства; пять из них были главными: Ширин, Барин, Кулук, Сулеш и Мансур. Их влияние чувствовалось в основном при выборе каждого нового хана. Так как у ханов было много сыновей, неопределенность порядка наследования вызывала ужасные ссоры и кровопролитие. Такие распри были частым явлением. Преемником Гирея, оставившего несколько сыновей, стал его старший сын Нур-Девлет, но позже трон получил один из младших сыновей хана Менгли-Гирей. Этот прославленный хан не раз испытывал превратности судьбы. Он садился на трон много раз, и каждый раз его сбрасывал оттуда соперник, но в конце концов он прочно завладел им с помощью османов.

В 1453 г. пала Византийская империя. Генуэзцы оказывали ей активную помощь в ее борьбе и поэтому жестоко пострадали от султана Мехмеда II, который в первую очередь разграбил Галату – генуэзское предместье Константинополя. В 1475 г. на Каффу (Феодосию) напал сильный турецкий флот. Внутренние разногласия, измена и глупость местной власти помогли туркам завладеть городом. Среди ограбленных и убитых купцов было много московитов. После этого турки завоевали итальянские Кумские колонии. Мы не знаем точно, какую роль сыграл Гирей в этих событиях; известно лишь, что вскоре он признал султана своим сюзереном, и в различных черноморских городах появились турецкие гарнизоны.

Крымские ханы, освободившиеся недавно от подчинения Сараю, попали под гораздо более крепкую власть османов, но Менгли-Гирей, полагаясь на султана, прочно воцарился и продолжил политику своего отца. Что касается Сарая, то Менгли-Гирей был его злейшим врагом и всегда старался помогать его противникам. Однако он не осуществил планы своего отца в отношении Литвы и Польши.

Никогда еще Литовское государство не получало таких страшных ударов, как от Менгли-Гирея, при котором Крымская Орда обрела тот грабительский характер, которым славилась на протяжении трехсот лет. Она особенно терзала русские земли, связанные с Польшей: захватывала огромное количество пленных, которых вывозила потом в качестве рабов как живой товар на османские рынки.

Со времен Гирея границы Руси заметно изменились. Ольгерд продлил эти границы в степь, а при Витовте они доходили до Черного моря. Витовт старался защитить южные земли от монгольских набегов, укрепляя старые крепости и строя новые. Он укрепил Канев, а ниже по течению Днепра основал Кременчуг и Черкассы. На главной переправе в нижнем течении Днепра он поставил сторожевые заставы. У берега моря он построил крепость, которая позднее превратилась в процветающий Очаков, и порт рядом с местом, где находится современная Одесса. В устье Днестра напротив Аккермана он оставил сильный гарнизон, а выше по течению – еще один (впоследствии это место стало известно как Бендеры. Кроме того, существовали и другие сторожевые заставы в степях. Но русско-литовское государство утратило эти свои границы во времена правления бездеятельного Казимира, который был больше озабочен ссорами с сеймом и бесконечными спорами между русскими и поляками, нежели укреплением этих границ. При нем Черное море было для государства потеряно; Менгли-Гирей завладел крепостями, построенными в степях и у моря. После этого огромные пустые пространства, получившие позднее название Дикое поле, пролегли между заселенными киевскими землями и Ордой на Черном море. Это Дикое поле стало местом битвы между киевскими колонистами и монгольскими головорезами. Казимир сделал злое дело для своих владений и для множества людей, когда посадил правителем Гирея.