Глава 24

Великолепные бастарды

Кит Харингтон снимает рубашку.

Весь день на актера сыпались удары: снимали сцену битвы Джона Сноу с войском Рамси Болтона. Кит совершенно разбит и весь в грязи. Наконец-то он смог стащить с себя испачканный костюм. Лиам Каннингэм, глядя на рельефные мышцы актера, съязвил: «Это он специально, чтобы нас побесить». Под костюмом грязи на Харингтоне тоже оставалось предостаточно. Вечером он выложил фото ванны, из которой только что вылез: вода была абсолютно черной.

Софи Тернер тоже пришлось помучиться ради «Престолов» и походить грязной. Санса Старк была столь долго лишена привычного комфорта, что в процессе съемок пятого сезона актрисе иногда неделями не разрешали мыть голову. «Когда принимаешь душ впервые после недели съемок в (искусственном) снегу, грязи, лошадином навозе и всякой гадости, которая набивается тебе в волосы – это потрясающие ощущения», – рассказывала Тернер.

Гигиенические невзгоды были самой легкой частью съемок «Битвы Бастардов», или, как ее называли, «ББ». Столкновение двух знатных домов севера, армии которых возглавляют Джон Сноу и Рамси Болтон, на тот момент должно было стать самым масштабным сражением в «Престолах». Эта серия понравилась и критикам, и зрителям и получила шесть премий «Эмми» – беспрецедентный результат. Энтони Коди из The Independent писал: «Возможно, это лучшая серия в истории телевидения. Я был просто потрясен». «ББ» также стала первым настоящим полевым сражением сериала – до этого создатели избегали таких битв по причине их логистической сложности и затратности.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК (РЕЖИССЕР): После «Сурового Дома» в офисах «Игры престолов» царил большой энтузиазм. Но все же было и ощущение, что «ББ» должна быть еще масштабнее. Я чувствовал, что от меня многого ждут, и спасался тем, что повторял как мантру: «Давайте просто снимем как можно лучше».

Для начала режиссер пересмотрел множество батальных сцен из военных фильмов.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Я пересмотрел все киносражения, которые смог найти, – и документальные тоже – в поисках примеров: что хорошо, что не очень, что отвлекает от происходящего, что не позволяет оторвать глаз от экрана. Отличным примером был фильм Акиры Куросавы «Ран».

Я подметил любопытный момент: с годами постановка сражений радикально изменилась. Раньше были все эти масштабные съемки кавалерийских атак с воздуха, плюс еще два момента: во-первых, все снимали живьем, никакой компьютерной графики, а во-вторых, когда лошади падали, часто было очевидно, что они действительно травмированы. Сейчас такое отношение к животным не прокатит – да и не хочется никому так снимать.

Кроме того, чем больше я смотрел, тем больше понимал, что съемки атак с воздуха – а раньше делали только так – несколько снижают напряжение. То есть ты как бы просто наблюдаешь за масштабом происходящего, но при этом не ощущаешь опасности, неизбежности столкновения с сотнями скачущих лошадей. Мне было интересно, что чувствует человек, находящийся в гуще этого месива. Всепоглощающий страх? Абсолютную ясность? Какие мысли проносятся в твоей голове в момент боя?

Тем не менее настало время, когда приходится заканчивать с исследованиями и думать, как рассказать хорошую историю.

Самый ценный ресурс для режиссера сериала – не деньги как таковые, а количество съемочного времени, которое эти средства обеспечивают. Сколько дней нужно снимать, чтобы показать битву со всех нужных ракурсов? Сапочник прочитал сценарий «ББ» и запросил двадцать восемь дней на съемку битвы. Продюсеры предложили двенадцать. После длительных переговоров и поиска способов сделать каждый дубль максимально эффективным сошлись на двадцати пяти днях.

Двадцать пять дней – столько на одну сцену в сериалах, возможно, никогда раньше не выделяли. И тем не менее этого, как обычно, оказалось недостаточно. Съемочная группа составляет план, но с появлением животных, дождей и непредвиденных сложностей эти планы летят к чертям. Во время съемок Сапочник каждое утро поднимался на вершину холма и, подобно генералу, обозревал поле битвы, «пытаясь понять, останется ли сегодняшнее расписание в силе».

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: А потом портилась погода, и с ней менялось все. Все наши продуманные планы разваливались на ходу, приходилось импровизировать. То, что все приходилось ежедневно тщательно планировать и при этом быть готовыми в любой момент отказаться от первоначального замысла, было только верхушкой айсберга. Мы боролись с временем, природой, усталостью и собой.

Проблемы начались с грунта на площадке (съемки велись в месте под названием Сейнтфилд).

КРИСТО ФЕРНЬЮМАН (ПРОДЮСЕР): Кажется, все просто – выходишь на поле битвы и сражаешься. Но все осложняется, если почва мягкая и неровная. Нам нужно было подготовить поле, чтобы на нем было удобно и людям, и животным, а на это уходит много времени и денег. Если выпустить всадников на что-то мягче асфальта, они увязают. А потом пошел дождь, который лил три первых дня: грунт превратился в скользкую жижу и так и не вернулся в прежнее состояние.

Кроме того, поле было чашеобразным, из-за чего превращалось в грязевое болото. Во время съемок пришлось распределить 160 тонн гравия вручную, используя тачки и лопаты (экскаваторами было бы быстрее, но они оставляют следы, которые заметны в кадре). Если сходишь с посыпанной гравием дорожки, сразу увязаешь в грязи. Захочешь вытянуть оттуда ногу – оставишь в жиже свой ботинок.

Поскольку для того, чтобы попасть на площадку или уйти с нее, нужно было подниматься и спускаться по скользкому склону холма, Сапочник позволял себе только один перерыв в день, чтобы сходить в туалет (возможно, это самый впечатляющий пример выносливости стойкого режиссера).

Кроме того, поле битвы нужно было декорировать фальшивыми телами людей и лошадей.

ДЕБОРА РАЙЛИ (ХУДОЖНИК – ПОСТАНОВЩИК): Была проделана огромная работа. Искусственные тела можно купить, но ведь к ним еще костюмы надо делать. А на бутафорских лошадях должна быть соответствующая сбруя. В итоге получается около 4000 долларов на каждого мертвого коня. Ну и конечно, дождь – все эти тела пропитываются водой, а их ведь надо двигать по полю туда-сюда. Это было очень тяжело физически.

Потом, конечно, были сложности с лошадьми…

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: С животными все занимает вполовину больше времени. Коням надоедают съемки, они пугаются, некоторые работают лучше, некоторые – хуже. Плюс им нужно отдельное место для отдыха. Забыл добавить: они ведь постоянно испражняются.

На самом деле, одной из самых сложных сцен были переговоры Джона и Рамси перед сражением. Заставить кучу лошадей стоять смирно и ничего не делать гораздо сложнее, чем скакать на них. Они все время писали и пукали, часто как раз в тот момент, когда Кит произносил свои реплики.

ЛИАМ КАННИНГЭМ (ДАВОС СИВОРТ): Я чуть не погиб во время Битвы Бастардов. Я, в принципе, нормально держусь в седле. И вот сижу я на коне, а у них был жутко дорогой операторский кран, с этой штукой, которую называют «русская рука». Он налетел на меня так – вш-ш-ш-ш! – а конь неожиданно захотел поиграть со своими приятелями и скакнул на метр влево, где как раз камера была. Мне чуть голову не снесло, вовремя пригнулся. Все перепугались, побежали ко мне. Тут винить некого. У лошадей это в характере.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: После каждого дубля у нас уходило двадцать пять минут на то, чтобы разровнять и досыпать искусственный снег и убрать отпечатки копыт. Сколько раз в день можно снимать конную атаку, если на то, чтобы привести поле в порядок, нужно в десять раз больше времени, чем на сам дубль? И еще: как сделать так, чтобы пятьсот человек массовки выглядели, как восемь тысяч, если ты снимаешь в поле, где нехватку людей никак не спрячешь? Съемки превратились в какое-то безумное уравнение.

Эти перерывы позволяли отдохнуть и членам съемочной группы. Во время передышек некоторые актеры играли в палатке-гримерке в классическую настольную игру «Риск» (с очень подходящим случаю описанием «Игра в завоевание мира»), Тернер пела популярные песни, необщительный Эйдан Гиллен находил тихое местечко и устраивался читать роман Дэвида Фостера Уоллеса, а продюсеры просматривали отснятый материал на мониторах в видеопалатке у холма, в компании пауков, которые приползали со склона и падали им на головы.

Сценаристы основывали первоначальную стратегию Джона Сноу и Давоса Сиворта на легендарном сражении карфагенского военачальника Ганнибала с римлянами. Полководец позволил превосходившему по численности войску римлян оттеснить себя, принял первый удар, а затем отправил часть воинов с флангов в тыл противника, таким образом взяв вражескую армию в тиски.

Однако после переговоров Рамси смешал Джону все карты: вместо того чтобы идти в атаку, он отправил вперед лишь одну пешку – плененного им Рикона Старка (Арт Паркинсон). Рамси приказал младшему из братьев Старк бежать к Джону, а затем начал стрелять в него из лука, пытаясь спровоцировать Сноу и заставить его напасть первым, поставив крест на первоначальной стратегии. Разумеется, Джон поступил именно так, как хотел Рамси.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Для Дэна и Дэвида было очень важно показать, как Рамси заманивает Джона в ловушку таким же способом, как Давос планировал разбить войско Болтонов.

КИТ ХАРИНГТОН (ДЖОН СНОУ): У него особо и выбора нет. Этот парень только что убил его младшего брата. Он знает, что делает, когда бросается в атаку, но ему все равно. Джон не боится смерти. Между правильным поступком и безопасностью он всегда, в 100 % случаев, выберет первое, за что мы его и любим. Им овладела ярость. Старки всегда дерутся яйцами, а не головой.

ИВАН РЕОН (РАМСИ БОЛТОН): Джон Сноу – полная противоположность Рамси. Они почти как инь и ян. Оба выросли в похожих условиях и при этом так разительно отличаются. Хоть они и враги, их объединяет то, каких почти небывалых для бастардов высот они достигли. И вот они сошлись в битве. Они совершенно разные, и при этом их судьбы потрясающе схожи.

Невзирая на героические усилия Джона Сноу, Рамси убивает Рикона. Младший из братьев Старк, которого продюсеры сначала вообще не хотели включать в сценарий, за все время сериала произнес всего несколько слов.

Атака Джона поставила его под удар, и шахматный король дома Старков неожиданно оказывается один перед тысячью всадников Рамси. Давос отправляет людей Джона поддержать командира. Вскоре Сноу попадает в центр хаоса, и камера следует за ним в течение минуты, крупным планом снимая, как он орудует мечом, уворачивается от ударов и продирается через мясорубку битвы.

КИТ ХАРИНГТОН: Я довольно быстро вхожу в режим ритмичного боя. Это был важный момент, потому что на открытом поле все по-другому, так всегда бывает. Это как танец – если танцуешь с душой, то будет видна разница между грандиозным кадром и «ну, нормально». Я всегда хочу, чтобы все было как надо и хорошо продавалось. Не хочу, чтобы потом монтажеру пришлось обрезать неудачный взмах мечом или блокирование удара. Я люблю непрерывное движение. Тяжелее всего было остановиться, когда Мигель сказал, что нужно двигаться дальше. Это самое трудное, когда тебе говорят: «Ничего, сойдет». Я хотел сделать как можно больше дублей.

ДЭВИД БЕНИОФФ (АВТОР ИДЕИ, ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОДЮСЕР): В последнее время стало трендом разбивать сцены драк на куски по четверти секунды, чтобы движения бойцов казались нечеловечески быстрыми. Конечно, можно использовать такие трюки, но люди отлично замечают подобную фальшь на экране. Было что-то завораживающее в этом шестидесятисекундном кадре, где Кит работает без дублера и все делает просто отлично.

ДЭН УАЙСС (АВТОР ИДЕИ, ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОДЮСЕР): В средневековой армии его бы, наверно, высоко оценили.

КИТ ХАРИНГТОН: Этот эпизод требовал длительной подготовки. Там три смены плана, но это один непрерывный кадр. Мы его распланировали и репетировали недели две. Это был самый длинный «однокадр», что нам доводилось снимать. Потом добавляются лошади, и все должно быть сделано с ювелирной точностью.

Но теперь, когда я буду смотреть эту сцену, я всегда буду видеть недочеты. Какие-то мелочи, удары мечом, которые я мог бы сделать лучше. Это всегда будет меня раздражать. Сама сцена мне очень понравилась, и для стороннего наблюдателя, думаю, она выглядит хорошо, но для меня это всегда будет сцена, где я недоработал. Думаю, и с другими моментами так же будет.

Отряд Джона оказывается в ловушке между растущей горой тел и армией Болтона, которая, подобно римлянам, выстраивает стену из щитов и копий. Брайан Когман окрестил это «престольной версией» мусорного пресса из «Звездных войн».

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Болтонская стена из щитов была удобным способом сымитировать маневр «клещи» (охват противника с обоих флангов) без использования лошадей, как планировалось в первоначальном сценарии. Кроме того, это позволяло избежать видов горизонта, а следовательно – использовать меньше бутафорских тел и не снимать глубокие задние планы, на которые денег не было. Еще мне очень визуально нравилась эта стена щитов, увенчанных красно-белыми крестами Болтонов. У них был такой страшный, фашистский вид.

ДЭЙВ ХИЛЛ (СОПРОДЮСЕР): Одной из причин, по которой это сражение выглядело так убедительно, был настоящий военный инструктор строевой подготовки, которого мы пригласили. Перед началом сезона он тренировал наших «солдат», формируя отдельные отряды, так что у каждого выработался уникальный стиль боя. Болтонцы, одичалые и северяне тренировались отдельно. После завершения съемок у каждой группы даже были отдельные вечеринки.

В перерывах между съемками инструктор разносил солдат, которые допускали ошибки. «Тут кто-то впервые щит в руки взял? – орал он после дубля, в котором стена щитов выглядела недостаточно ровно. – Нет таких! Полное дерьмо! Щиты должны стоять неподвижно!»

ДЭЙВ ХИЛЛ: Постановщику трюков все время приходилось сдерживать Кристофера, который обожал драки и реально заводился. «Кристофер, стой! Придержи немного!»

КРИСТОФЕР ХИВЬЮ (ТОРМУНД ВЕЛИКАНЬЯ СМЕРТЬ): Это как хэви-метал играть, только вместо гитары – меч, и ты не поешь, а орешь. Настоящий адреналин – пятьсот человек одеваются, как дикари, бегают, машут мечами, кричат и дерутся. Для современного человека это настоящий катарсис.

Съемки битвы были управляемым хаосом, однако способность Сапочника мгновенно адаптироваться к постоянно меняющимся условиям подверглась настоящему испытанию, когда выяснилось, что у него не будет достаточно времени на съемки ключевой сцены. В результате тысячи актеров и членов съемочной группы, которые привыкли следовать тщательно составленному плану, где все распланировано на месяц вперед, работали без сценария – довольно редкое явление в этом бизнесе.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Я понял, что мы не сможем доснять эту сцену, как планировалось. Постоянные дожди превратили поле в болото в девять дюймов (20 см) глубиной. Грязь была настолько густой, что замедляла все движения, и мы совсем пали духом. Мы все ребята закаленные, но когда тебе неделями хлещет в лицо дождь по тринадцать часов в день, и ты буквально жизнью рискуешь, когда ползешь на этот холм, чтобы попить воды или в туалет сходить, настроение понемногу портится.

ДЭЙВ ХИЛЛ: В сценарии была сцена, где Джон и Тормунд забираются на гору тел и стоят там, наблюдая за битвой с обзором в 360 градусов. Но чтобы это снять, надо было переодеть всю массовку и подготовить поле.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Джон должен был стоять на груде тел и обозревать поле битвы, не подозревая, что на него надвигается всадник с копьем наперевес. Сноу смотрит, как погибают его люди, и там должен быть момент, когда он думает: «Все пропало». В это время вверх по груде тел на него скачет всадник с копьем. В последнее мгновение гора трупов рушится и появляется великан Вун Вун, который встает между Джоном и всадником, бьет лошадь кулаком, скидывает вниз и спасает героя.

ДЭЙВ ХИЛЛ: Мигель сказал: «На эту сцену мне надо еще три дня». Но этого времени у нас не было.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Я написал Дэну, Дэвиду и другим продюсерам длинное письмо и предложил альтернативный вариант, с которым мы могли бы уложиться в оставшееся время – но работать придется без сценария. Я отправил сообщение и ждал ответа, причем был абсолютно уверен, что мне грозит выволочка за то, что я осмелился даже предложить подобное. Дэн и Дэвид хотят, чтобы все делали точно, как они написали, что и понятно. Если снимать то, что я предложил, то начинать надо уже на следующее утро. Я даже еще не продумал до конца, как и что мы будем делать, просто понимал, что нужен запасной план.

ДЭЙВ ХИЛЛ: Мигель написал: «А что, если Джона собьют с ног? На него постоянно наступают, он задыхается, и получается такая клаустрофобная сцена? Как будто его вот-вот затопчут насмерть его же люди».

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Не прошло и пятнадцати минут, как я услышал, что мне пришло новое сообщение. Дэн и Дэвид ответили, что хотя это хреново, что не получится снять задуманное, они понимают, что мы в кризисной ситуации, и полностью доверяют мне – типа, давай делай. Такое доверие ни за какие деньги не купишь. Эта большая честь, когда продюсеры тебя поддерживают, хотя ты собираешься импровизировать при таких высоких ставках.

И снова благодаря творческому решению неожиданной проблемы появилась по-настоящему культовая сцена.

КИТ ХАРИНГТОН: В последний момент Мигель нашел гениальное решение, и в итоге все получилось лучше, чем планировалось. Конечно, когда по тебе бегает толпа северных ирландцев общим весом в тонну, приятного мало. Но результат оказался достойным.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Никаких спецэффектов, никакого сражения, просто блестящая игра Кита и сумасшедший ракурс сверху, когда он пытается выбраться на поверхность.

КИТ ХАРИНГТОН: Мне всегда очень нравился этот ракурс сверху (когда Джон выбирается наверх из массы сражающихся), потому что это перекликается со сценой в конце пятого сезона, когда люди поднимают Дейенерис на руки и зовут ее матерью. Для Джона это противоположный опыт – ему приходится пробиваться наверх, тогда как ее поднимают, что много говорит об их судьбах.

КРИСТОФЕР НЬЮМАН: Возможно, это крест самого добродетельного персонажа сериала – Джону Сноу все достается с боем.

БРАЙАН КОГМАН (ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ СОПРОДЮСЕР): Мне всегда казалось, что Джон чувствует, что живет как бы взаймы, что его вообще не должно здесь быть и он не заслуживал воскрешения. Накануне битвы он говорит Мелисандре: «Если я погибну, не возвращай меня». Я думаю, часть его души хочет умереть до конца сериала, и все, что происходит после его воскрешения, ведет к этому. Поэтому момент, когда сражающиеся буквально погребают его под собой, а потом он вырывается наверх, получился очень мощным.

В целом, мне кажется, тонкость игры Кита после воскрешения Джона сильно недооценивают. Было много вялой критики в духе «он такой же, каким и был», но это не так. Если присмотреться, это очень тонкая, искусная игра. Джон не такой человек, чтобы обсуждать произошедшее. Можно даже сказать, ему стыдно, что он воскрес.

КИТ ХАРИНГТОН: Там есть такой потрясающий диалог, когда Мелисандра спрашивает Джона: «Что ты видел?», а тот отвечает: «Ничего, совсем ничего». Это прямая отсылка к нашему глубочайшему страху, что после смерти ничего нет. Для меня это самые важные слова во всем сезоне. Джон кое-что понял про свою жизнь. Ее нужно прожить, потому что другой не будет. В «Битве Бастардов» у него было желание снова уснуть, но он собирает все свои силы и вырывается из лап смерти.

В последнюю минуту Джона Сноу и его сподвижников спасает своевременное появление рыцарей Долины – это произошло благодаря Сансе, которая втайне от Джона отправила Мизинцу ворона с просьбой о помощи. Но битва еще не закончена. Рамси бежит в Винтерфелл, и Джон бросается в погоню.

ДЭЙВ ХИЛЛ: Иногда какая-нибудь мелочь дается гораздо труднее, чем можно себе представить. Помните сцену, где Джон бросается на Рамси во дворе замка? По сценарию Сноу поднимает с земли щит и бежит на Рамси, отбивая щитом его стрелы. И вот начинаются съемки и нужно определиться, чей это будет щит. Одичалых? Болтонов? Старков? Гловеров? Крейга Мейзина? У всех этих щитов разная форма, разные рукоятки. Нам пришлось попробовать все, чтобы понять, что Кит сможет быстро надеть на руку и при этом обеспечить себе достаточную защиту. Кроме того, нужно было какое-то очевидное объяснение, почему этот щит там валяется.

Схватив щит с символом дома Мормонтов, Джон, наконец, настигает Рамси, сбивает его с ног и осыпает жестокими ударами ненавистное самодовольное лицо.

ДЭЙВ ХИЛЛ: После такого сражения Джон Сноу, наверное, самый уставший человек в мире. Как нам продать идею, что изможденный воин, который действует только за счет ярости и адреналина, при виде Сансы перестает колошматить врага, которого собирался забить до смерти, потому что осознает, что Рам-си принадлежит не ему? Было очень сложно изобразить эмоции уставшего, обезумевшего от ярости, почти утратившего самоконтроль человека, который внезапно снова взял себя в руки. Конечно, можно подумать: «Да ладно, просто один мужик мутузит другого», но даже в этот момент мы стараемся рассказать целую историю.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Мы избивали Рамси целый день. Это было похоже на странный сон. Мы с Китом обсудили, что в этот момент Джон должен почувствовать тщетность своей победы. Он переживает кризис в этом сезоне. Его вера в человечество пошатнулась. Он устал жить и сражаться, но умереть у него тоже не получается, поэтому Джон растерян и не находит себе места.

КИТ ХАРИНГТОН: Он избивает Рамси, почти убивает его, и ему на это плевать. Нам стоит бояться Джона больше, чем его врага, потому что это уже не тот герой, которого мы знаем. Он похож на молотилку.

ДЭЙВ ХИЛЛ: Кит должен был только притворяться, что бьет, но после съемок Иван говорил: «Не, пару раз он мне врезал». Так что несколькими синяками Ивана он наградил.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: В этой сцене есть странный момент, когда Иван перестает кривиться от ударов и неожиданно расслабляется и отдается процессу. На экране это выглядит так, как будто мы использовали цифровой эффект, чтобы изменить его выражение лица, но на само деле все сделано вживую. Даже как-то не по себе становится.

СОФИ ТЕРНЕР (САНСА СТАРК): Мне очень понравилась идея, что Рамси уничтожит именно Джон. Но потом я подумала: «Нет, Сансе нужно, наконец, кого-нибудь убить, и это должен быть Рамси». Когда Кит говорит: «Он твой», я сразу такая: «О да».

Джон отдает Рамси Сансе. Бастарда Болтона связывают и оставляют на псарне в компании его любимых собак, которых он морил голодом, чтобы потом скормить им врагов. Вместо этого Санса натравливает псов на своего мучителя. Отец Рамси, Русе Болтон, предрек его судьбу, сказав: «Заслужишь славу бешеного пса – готовься разделить собачью долю: тебя выведут на задний двор и прирежут на корм свиньям».

ИВАН РЕОН: Мне позвонили Дэн и Дэвид и говорят: «Рам-си получит Железный Трон, правда здорово?» Я сказал: «Ему конец, да?» Было очевидно, что он должен умереть, что еще ему оставалось? Это вполне обоснованный финал. Джон Сноу должен победить, иначе в мире не останется надежды. Любопытно, что это нечестная победа. Если бы не рыцари Долины, для него и его войска все было бы кончено. Поэтому Рамси, наверное, все равно считал, что одержал верх. Он был настолько высокомерен и уверен в себе, что до самого конца думал, что выкрутится.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Не самая приятная сцена для Ивана. Он провел ночь привязанный к стулу, вымазанный липкой бутафорской кровью, окруженный собаками, которые в реальности выглядят страшновато. Кроме того, мы не знали, последний это у него съемочный день или нет, и он был немного растерян – все-таки столько лет в сериале.

ДЭЙВ ХИЛЛ: Собак нелегко разозлить. Кроме того, правила техники безопасности запрещают актеру находиться в одном загоне с животными, которые будто бы бросаются на него. Но в итоге мы все отлично смонтировали.

Как пишет Variety, изначально эта сцена должна была быть еще более жестокой – планировалось показать, как собаки рвут в клочья лицо Рамси.

ИВАН РЕОН: Мне повезло – моему персонажу устроили отличные проводы. Это жуткая смерть, в которой есть и доля иронии – он ведь так носился с этими псами. Кроме того, это интересный сюжетный ход для Сансы. Рамси говорит: «Я – часть тебя» (Реона передергивает). Это ужасно, но, возможно, он действительно нанес непоправимый вред. Он оставил свой след, и, может быть, в Сансе что-то надломилось.

СОФИ ТЕРНЕР: Он буквально разрушил ее реальность. Рамси так ужасно мучил ее, что она уже не сможет вернуть былую невинность. Он оставил на ней свою печать – и физически, и психологически.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Должен признаться, что у меня было желание вызвать сострадание к Рамси (во время сцены смерти) в лучшем стиле «Престолов», где все вечно переворачивается с ног на голову. Но Дэн и Дэвид дали мне ясно понять, что не хотят никакого сочувствия для этого персонажа. В каком-то смысле я согласен: это не место для нравственной двусмысленности. Рамси должен был умереть, причем страшной смертью. Это то, чего ждали от нас зрители.

Для меня самый впечатляющий момент сцены – это визг резаной свиньи, который издает за кадром Рамси, когда Санса уходит. Это звук разорванной трахеи, если человек или животное еще живы и пытаются набрать воздух в легкие.

И еще момент, когда Санса поворачивается, чтобы уйти, но останавливается и снова заглядывает в псарню. Это мой любимый кадр из всех, что я снял в этом году.

ДЭЙВ ХИЛЛ: Выражение лица Сансы, покидающей псарню, – это Софи, и только она. В сценарии этого не было. Мы заметили эту улыбку в одном из дублей, и Дэн с Дэвидом сразу такие: «О, вот это прямо здорово».

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: «Битва Бастардов» рассказывает о возвращении к жизни в последнюю минуту, о том, как вновь обретаешь желание жить. Снять эту серию казалось невыполнимой задачей, но потом начались съемки восьмого сезона…