Глава 25
Ойро

Первую попытку встретиться со мной Айла предпринимает на третий день. Вначале я переживала, что времени мне не дадут вовсе. Предполагала, что Даян не послушает Самию, вернётся и заберёт меня домой не спрашивая, но я недооценила брата. Он не появился ни через час, ни через два, ни даже в последующие дни.

В первый день я просто много спала, восстанавливая силы. На второй начала есть и ходить, часами бездумно гуляя по дворцу Астары. В основном я бродила вместе с Суа в качестве чуткого и молчаливого компаньона. В другое время я разговаривала с Хёрин о Юне, она тяжело переживает утрату, а я только рада узнать о нём больше, сожалея, что мы успели увидеться лишь дважды.

Благодаря тёплому климату Теялы сады во дворце медленно зеленеют и расцветают первыми весенними цветами. Хёрин дала мне традиционное теялийское платье персиково-серых оттенков, и я с благодарностью его приняла, чувствуя себя потерянным ребёнком в доме дальних родственников. Хотя в этом есть какая-то доля правды. Даже внешне я кажусь себе чужой, мне странно смотреть на своё лицо, где оба глаза имеют одинаковый тёмно-коричневый оттенок, но Даян сказал правду. Это глаза нашего отца. Даяну и Айле достались мамины.

– Вы и шагу дальше не ступите. Не заставляйте меня вас позорить и вышвыривать из дворца силком, – твёрдым тоном высказывается Шиун.

Привлечённая недовольством теялийского принца, я иду на голос. К счастью, не успеваю свернуть в последнюю арку, – ответ Айлы звучит раньше, и я моментально замираю на месте.

– Ты не можешь препятствовать в моём желании увидеться с сестрой, – резче, чем когда-либо отвечает Айла Шиуну. – Не смей держать её здесь насильно.

– Я и не держу. Это мой дворец, а Ойро – мой гость.

– Тогда дай пройти!

– Нет.

Я прислоняюсь к стене, продолжая подслушивать. Мне хочется выйти к сестре и самой её успокоить, но я сдерживаю это желание, зная, что ещё рано.

– Хоть ты этого и не понимаешь, но я делаю это ради твоего же блага, Рушан.

По спине поднимается дрожь. Отпрянув от арочного проёма, я отхожу подальше, теперь вдвойне страшась желания выйти и увидеть пришедших. Рушан если и находится там, то молчит.

– Я провожу вас к выходу, – тем же не терпящим возражений тоном произносит Шиун.

Айла что-то отвечает, но я как можно быстрее ухожу в другой конец дворцового комплекса, чтобы вновь попытаться справиться со своей проблемой. Каждый день я пробую притягивать тени, но отзываются единицы. Остальные я тяну насильно, но стоит мне ослабить хватку, и они как угри расползаются и прячутся, сливаясь с тенями от деревьев.

Эта беспомощность душит меня, будто я лишилась части себя. Смогу ли я как раньше призвать сумерки посреди ясного дня? Смогу ли питать своих друзей, придавая им сил? Или позвать обычные тени, если мне понадобится их защита?

Вспоминаю о теневом псе, который постоянно ходил за мной в детстве. После возвращения домой я продолжала его чувствовать. Он сопровождал меня, но уже бесформенный. Сливался с окружающими тенями. Я уверена, что именно он каждый раз давал мне подсказки. Однако теперь ощущение его присутствия ушло.

Этот вопрос становится раздражающим, беспрерывно крутится в голове всё быстрее, превращаясь в круговорот, от которого меня начинает тошнить.

Я сворачиваю в уже хорошо знакомый сосновый сад и одёргиваю многослойную юбку, когда та неудобно цепляется за ноги при быстрой ходьбе. Подхожу к деревьям, хватаюсь за отбрасываемые стволами тени и намеренно сильно тяну весь имеющийся полумрак на себя, стремясь создать привычный туман тьмы. Раньше даже при свете дня это не создавало сложностей, но теперь тени цепляются за стволы, растягиваются, почти болезненно трещат, словно имеют тела. Сопротивляются, не желая идти ко мне, но я упрямлюсь и до боли во всех мышцах тяну на себя.

– Ради всех Первых, оставь их в покое! – приказным тоном останавливает меня Шиун. – Будь у них рты, они бы уже вопили. Я наблюдаю за твоими тщетными попытками не первый день, и мне это порядком надоело.

Принц никак не пытается смягчить свои слова, а правдивость услышанного лишает меня сил. Я невольно ослабляю хватку, и тени моментально ускользают.

Шиун стоит на расстоянии нескольких шагов, сложив руки на груди. Нынче он чаще носит традиционные одежды красных тонов, что придаёт ему какой-то воинственности. Но принц выглядит удивлённым, когда я не отвечаю никакой колкостью, а просто побеждённо опускаю руки.

– Ты! – хлёсткий возглас ошарашивает меня. Шиун порывисто тычет в меня пальцем, и я в недоумении отступаю на шаг. Принц весь ощетинивается, будто моя покорность оскорбляет его в разы больше моих привычных саркастичных ответов. – Твоя скорбь и разочарование отравляют сам воздух в этом дворце. Вся моя еда отдаёт горечью из-за твоих эмоций, я словно ем грязь! – продолжает отчитывать Шиун, морщась на последних словах. – Сама говорила мне полагаться на семью, но стыдишься рассказать о своих трудностях. Просить помощи не стыдно, Ойро.

– Ты можешь помочь? – с сомнением спрашиваю я.

Принц моментально берёт себя в руки, поправляет накидку на плечах, возвращая лицу непринуждённое выражение, и окидывает меня взглядом с головы до ног.

– Это не просьба, но уже неплохо, – одними губами натянуто улыбается Шиун. – Не узнаю, пока не попробую.

Собеседник делает взмах рукой, приглашая следовать за ним. Он приводит меня в скромный павильон, помимо стука бамбуковой музыки ветра и щебета птиц здесь тихо, а в помещении витает успокаивающий аромат благовоний. Суа, раскладывающая специальные подушки для сидения на полу, неуверенно поднимается с колен. Она явно не ожидала нас увидеть.

– Для начала тебе поможет Суа, – поворачивается в мою сторону Шиун. – Хочешь преодолеть свои трудности – делай всё, что она говорит. И никаких теней. Не принуждай их.

Ничего более не объясняя, принц уходит и со стуком захлопывает створчатые двери. С сочувствующей улыбкой Суа готовит для меня подушки, а потом часами учит успокаивать сознание, медитировать и избавляться от всех мучающих мыслей. Вначале сидеть часами на одном месте кажется не просто утомительным, но даже ещё более раздражающим, однако на Суа я не срываюсь. При одном взгляде в её оленьи глаза я моментально стыжусь своей вспыльчивости и с недоумением ищу хоть какие-то признаки того, что именно в ней спрятан Дар забирать чужое – самая пугающая способность. Среди всех потомков именно Суа остаётся самой невинной и бесхитростной.

Последующие три дня я делаю всё, что говорит принцесса, несмотря на скептические мысли о бесполезности данного занятия. У меня намечаются вялые успехи, но настоящую пользу от наших упражнений я ощущаю, когда на шестой день разлуки начинаю искренне и со всей глубиной скучать по близким. Чувство моей любви вновь затмевает все мои страхи и обиды. И именно в этот момент приходит Айла. Даже Шиуну не удаётся задержать мою сестру, уверенно врывающуюся в дворцовый павильон.

– Клянусь, Ойро, я более и дня не вытерплю, если ты меня не простишь! – почти на одном дыхании выпаливает она, с грохотом распахивая дверь. – Я с места не сдвинусь, пока мы не помиримся! Нет, Шиун, отстань! – шикает на принца Айла, когда тот пытается взять её под локоть и вывести из помещения.

Я поднимаюсь с мягких подушек, понимая, что не злюсь на неё уже несколько дней, хотя тени по-прежнему идут на мой зов нехотя. Я прекратила их принуждать, и это действительно хоть немного да подействовало, они всё ещё обижены, но более не огибают меня столь категорично. Однако благодаря силе контроля я легко чувствую беспокойство легиона, изредка, как в пустоту, посылаю им покой, лишь касаясь пальцами земли под ногами. Но это временная мера, совсем скоро потребуется решение посерьёзнее.

– Если нужно, отдай его мне обратно! Отдай этот дурацкий контроль! – она протягивает мне руку, иногда встряхивая её, прося ухватиться за её ладонь.

Её предложение хоть и искреннее, но наивное, ведь мы обе знаем по старым записям, что отданное вернуть нельзя. Как оказалось, можно отдать обратно украденный Дар, как это сделал Рушан, но при добровольной передаче способностей нельзя повернуть содеянное вспять.

Я слегка наклоняю голову, разглядывая Айлу. Её платье в порядке, но вот причёска немного растрепалась. Вероятно, Даян оставил сестру прямо у главных ворот и остальной путь она бежала, чтобы как можно быстрее рассказать мне о своих муках совести. Я улыбаюсь и крепко сжимаю Айлу в объятиях, невольно вспоминая, как она и Рушан спорили, кто может мной владеть и кому из них я принадлежу больше. Мне жаль, что я её расстроила и мучила на протяжении всех этих дней, но мне нужно было побыть одной.

– Ты не злишься? – настороженно бормочет она в моё плечо.

– Ш-ш-ш… я думаю.

– Думаешь о том, злишься на меня или нет?

– Думаю, удавить тебя в объятиях или нет, – ласково тяну я, а сестра начинает вырываться из моей хватки.

Я сильнее, чем Айла, поэтому специально держу её какое-то время, растягивая удовольствие от её беспомощного барахтанья. Шиун и Суа не вмешиваются, а просто наблюдают за этой нелепой сценой. Когда я отпускаю, волосы Айлы в ещё большем беспорядке, поэтому я прикрываю улыбку широким рукавом верхней накидки, как часто делает Суа.

– Ты одна или и Рушана привела? – Шиун внимательно следит за нами.

– Пока одна, Рушан присоединился к Анису и направляется сюда с нашими и вашими воинами. Если не считать сегодня, то им осталось примерно два дня.

– Хорошо, не хочу пропустить, как Ойро будет отчитывать нашего брата, – в хищной улыбке Шиуна слишком много язвительного предвкушения для его миловидной внешности.

– Побойся, Шиун, а то он передумает и нацепит на голову твою корону, – парирует Айла, а ухмылка принца быстро меняется на кислое выражение лица.

Айла остаётся с нами на весь день и ночь. Мы много смеёмся, рассказываем новости, сестра откровенно сознаётся, что вытрясла воспоминания у Дарена. Однако, судя по пересказу, друг сдержал обещание и не позволил ей узнать о моих трудностях.

Как только речь заходит о Дарене, Суа активнее задаёт вопросы, временами краснея. Шиун недовольно бормочет об «очередном кахари», а мы с сестрой так активно расписываем красоту Дарена и его доброе сердце, что принц не выдерживает и под наш смех покидает помещение, оставляя нас втроём. Айла откровенничает насчёт Эола, рассказывает о его трудностях с Даром Света, и теперь сказанные слова Демьяна становятся понятнее. Я не могу удержаться от чувства сожаления, не представляя, как можно жить под постоянным светом. Но иногда при разговоре о младшем Квинтилии меня настораживает, что Айла охотнее упоминает о его положительных качествах.

На следующее утро я провожаю сестру к появившемуся Даяну, который собрался забрать Айлу в Паргаду. Он расслабленно улыбается, видя, что наши отношения наладились.

– Ты готова идти домой, сестрёнка? – он протягивает мне руку, но я отступаю на шаг.

– Скоро. Через два дня.

Даян понимающе кивает.

– Тогда увидимся через два дня.

Оговорённые дни тянутся немыслимо долго. Солнце словно издевается надо мной, лениво поднимается с востока и медленно катится по небосводу, насмехаясь над моим нетерпением, заставляет измучиться уже к полудню.

Несколько раз на дню я возвращаюсь на тренировочную площадку. Вначале наблюдаю со стороны, но в итоге, устав от бездействия, прошу Шиуна потренировать со мной стрельбу из лука. Тот, может, и удивлён, но я забираю оружие из его рук прежде, чем он успевает возразить. Принц оказывается хорошим учителем, но не скупится на едкие замечания, поэтому я красноречиво намекаю ему, что они с Рушаном истинные братья. Теялийский принц хмурится. При каждом упоминании Рушана Шиун теперь реагирует по-разному, словно сам не может определиться, что чувствует по поводу наличия брата. Моя язвительная ухмылка сползает с лица, когда он достает тонкую бамбуковую палку и слегка бьёт меня ей по рукам или ногам. То мой локоть не на нужном уровне, то стопа не так повёрнута, то спина недостаточно прямая. Из-за этой палки мы не раз переругиваемся, пока я не выхватываю её и не ломаю. Однако Шиуна не запугаешь, с невозмутимым видом он достаёт новую розгу.

– Не смей ко мне с этим подходить, – предупреждаю я, с ненавистью глядя на палку. – Я тебе не кобыла, чтобы меня погонять.

Он, разумеется, меня не бьёт, но его слабые тычки позорные и раздражают.

– Для кобыл мы подобные не используем, – деловито парирует собеседник.

– Сам догадаешься, куда я засуну тебе этот прутик, или подсказать? – холодно предлагаю я.

Шиун фыркает, но возвращает палку обратно в специальную корзину.

– Ты действительно очень похожа на Даяна. И как среди вас и ваших Назари, Айле удалось вырасти такой нежной и утончённой, – причитает принц, разочарованно оглядывая меня. В ответ я наклоняю голову, решая не расстраивать собеседника тем, насколько плохо он знает Айлу. – И, похоже, занятия с сестрой ни капли не улучшили твою осознанность и раздражительность.

– Очень даже помогли, – возражаю я. – Теперь я раздражаюсь осмысленно.

Шиун передразнивает демонстративно натянутой улыбкой, но больше ничего не говорит.

Анис и Рушан задерживаются в пути на лишний день. На третий день после разговора с сестрой, уже близко к закату, Суа находит меня в тайном саду, где в последние время я полюбила читать, сидя в маленькой беседке в центре озера. Здесь имеется небольшой стол, на котором слуги предусмотрительно оставили для меня сухофрукты. Я часто сижу на перилах, опираясь плечом о столбик, подпирающий изогнутую крышу. Несмотря на то что традиционные юбки не самая удобная одежда для такого сидения, я наловчилась. Я не сразу замечаю приближение теялийской принцессы из-за своих распущенных волос, закрывающих обзор, поэтому едва не падаю назад прямо в воду, стоит Суа внезапно появиться передо мной. Её белая блуза и юбки цвета бледно-зелёного яблока с утончённой вышивкой бросаются в глаза. Я всё никак не пойму, как девушке удаётся всегда оставаться настолько опрятной. На подоле ни единого пятна.

– Они прибыли, Ойро! – Она такая весёлая, смотрит на меня своими счастливыми глазами так, что я теряюсь в глубине её радости. – Даян перенёс всех ваших солдат в Илос, но к ужину вернётся. Сейчас Анис, Рушан и Дарен моются с дороги, а после мы сможем вместе поужинать.

Дарен. Мои губы растягиваются в снисходительной улыбке, мне становится ясна причина её бурной радости. Но Суа слишком стеснительная, и я не стану шутить на эту тему.

– Они в порядке?

– О да! Шиун и Рушан уже успели поцапаться, – с лучезарной улыбкой активно кивает девушка.

Критерий, по которому она оценивает нормальность, вызывает у меня смех, но на душе становится легче от того, что Рушан ведёт себя как раньше. Мои руки слабо подрагивают, я закрываю книгу. Сильно сжимаю пальцами кожаный переплёт, стараясь сделать волнение менее заметным.

– Что ты читаешь? Это же сборник стихов самого Шейна! – восклицает она, отвечая на свой же вопрос.

– Да, не знала, что он был… поэтом.

– Ещё каким! Судя по его творчеству, он был романтиком. Хотя это неудивительно, если он, как и Шиун, обладал эмпатией, – восхищается принцесса.

– Твоего брата как раз романтиком не назовёшь.

– Он пытается это скрывать, – хитро улыбается Суа, бесстыдно сдавая старшего брата. Она вновь опускает взгляд на книгу. – Но ты же не любишь поэзию.

– Не то слово, насколько её не люблю, – криво улыбаюсь я.

– Ты можешь пока остаться здесь, я позову, как только они закончат, и мы будем готовы ужинать. Наверное, ещё час или два.

Я успеваю рассеянно кивнуть вслед принцессе. Суа не бежит лишь потому, что это не полагается благородным теялийцам, но идёт к выходу из сада довольно быстро.

Через час я погружаюсь в чтение любовной поэмы, которую Шейн посвятил своей дражайшей невесте Иён. Утыкаясь в книгу, быстро перелистываю страницу, доходя до момента их…

– …тайная встреча под вишней?

Меня окутывает запах океана. Чужие тёмные волосы падают вперёд, и пара прядей касается страниц, когда Рушан наклоняется, чтобы прочитать. Я так сильно вздрагиваю от неожиданности, что второй раз за последние пару часов начинаю заваливаться назад, но в этот раз обе мои руки с силой сжимают книгу, и я не успеваю ухватиться за столбик.

Моё падение останавливает Рушан. Он не обнимает меня, вообще не касается, лишь одной рукой крепко хватает книгу, в которую я вцепилась мёртвой хваткой. Именно она не даёт мне упасть.

Я смотрю на Рушана, он так близко, что, будь его глаза тёмного цвета, я бы увидела своё отражение. Я не замечаю в его взгляде былой вины, горя или боли, которые плескались там перед нашим расставанием. Передо мной привычный мне Рушан с твёрдым упрямством в серых глазах. Он пришёл, чтобы храбро встретить мою бурю негодования лицом к лицу с высоко поднятой головой. И я вся напрягаюсь от притяжения, которое он оказывает на меня, просто будучи рядом. Стараюсь дышать медленнее, не давая сердцебиению взять верх над рассудком.

Я рассматриваю его наряд, чёрная шёлковая накидка очень похожа на ту, что носил Юн при нашей первой встрече. Вспоминаю, как увидела Рушана в традиционной одежде перед празднованием Ёнчо, тогда я решила, что он похож на теялийского принца. Как же недалека я была от истины, потому что он и есть теялийский принц. Будь у его отца законные жена и наследники, то кахари был бы бастардом. Но, если Хоа любил маму Рушана, то кто знает, как всё могло сложиться, проживи он дольше.

– И правда. Твои глаза теперь, как у твоего отца, – задумчиво тянет кахари и немного отстраняется, но продолжает крепко держать книгу на случай моего падения.

– Это плохо? – мой голос хрипит от долгого молчания.

– Нет. Очень красиво.

Опять он говорит комплименты с таким серьёзным выражением лица, что я не знаю, что ответить.

– Ты… что-то хотел? – Я с трудом сглатываю. За эти дни я множество раз прокручивала в голове нашу встречу, пыталась не забыть, что хочу сказать, а теперь всё вылетело из головы.

Рушан снисходительно улыбается, как делают взрослые, когда ребёнок задаёт неверный вопрос.

– Много чего. Но вначале я отвечу на все твои вопросы.

Он помогает мне захлопнуть книгу, но не забирает её из моих рук, позволяя той лечь на мои колени.

– Спрашивай всё, что пожелаешь, принцесса.

– Твой отец и вправду старший наследник Хоа Юн?

– Да.

– Ты соврал мне в ответ на вопрос о твоих родителях?

– Про отца – да. Про мать я рассказал правду.

Он мог сказать, что соврал частично, что просто недорассказал. Но Рушан пришел сюда, готовый полностью принять моё разочарование, поэтому отвечает откровенно и прямо. И его упёртая решимость сильнее притупляет мою обиду. Мне кажется, эти дни неведения были для него худшим наказанием, и даже если я начну его ругать – это уже не более чем пустяк для кахари.

– Значит, мы родственники?

– Нет, – отрезает он. – Прошло больше тысячи лет, принцесса. К нынешнему времени в потомках нет по-настоящему родственной крови, разве что наши Дары связаны. Они идут от самих Первых. Если твой вопрос в этом, то – да, в нас родственный Дар Первых. Мой идёт от Шейна.

– Почему ты не рассказал мне раньше?

– Я – Назари. Мне не хотелось быть кем-то другим и тем более поднимать вопрос о моей королевской родословной. Я желал быть только собой. А зная Калануа, не хотел, чтобы ты чувствовала вину, что ради вас я отказался от кровных родственников, хотя мог уйти, потому что кровь Первых сильнее долга Назари. К тому же Дар забирать чужую силу и жизнь… я боялся, что это может вас напугать и оттолкнуть.

– Зачем ты рискнул собой?

– Увидел шанс. Я считал, что мне хватит сил. Искренне так думал… и ошибся. Не наступит и дня, когда я перестану сожалеть о боли, которую тебе пришлось испытать из-за моей глупости.

Я растерянно киваю, впервые разрывая зрительный контакт. Смотрю на свои пальцы, бездумно скольжу взглядом по вышивке на юбке. Он думал, что Дар отбирать чужую силу мог нас напугать. Хотя в действительности меня тревожит лишь мысль о том, что самого Рушана могло и не быть в наших жизнях.

– Если бы твой отец был жив, то ты никогда бы не стал Назари, – тихо выговариваю пугающую меня мысль, хотя глупо бояться того, что не произошло, но мне нужно озвучить страх, чтобы от него избавиться.

– Ойро…

– Никогда бы не жил с нами и не знал нас.

Я не задаю новых вопросов, а Рушан молчит в ответ, не опровергая, что это было возможно.

– Почему твоя мама не рассказала Хоа о своей беременности? Он ведь был жив тогда.

– Насколько я понял по рассказанной мне истории, она не знала, кто он, – Рушан задумчиво поправляет складку на моём рукаве, прежде чем продолжить. – Они познакомились в университете в Илосе. Хоа любил Паргаду и, чтобы быть свободнее, будучи в городе, представлялся чужим именем. Они с самого начала знали, что у них нет будущего, так как оба обладали Дарами, но из-за моей мамы Хоа очень часто приезжал в Илос. И они скрывали свои отношения. Смена власти произошла неожиданно, прошлый король умер и Хоа взошёл на престол. По подсчётам Юна, меня зачали вскоре после этого.

– Он действительно любил твою маму, раз рискнул увидеться с ней после коронации. Вряд ли она была простым увлечением.

– Возможно. Юн рассказывал, что его брат годами отказывался от предложений брака. Вплоть до того, что у самого Киана Юна родился первенец, а Хоа всё никак не мог найти невесту. После коронации он приезжал попрощаться, а я получился неожиданным прощальным подарком, – Рушан вяло улыбается одними губами, я не успеваю возразить его скептицизму, потому что он продолжает: – Узнав о беременности, мама испугалась, понимая, что им не скрыть нарушение закона. Она приняла лучшее решение – спрятать меня, даже от отца. Ведь неизвестно, как он мог отреагировать.

– Если Хоа был хоть немного похож на Юна, то он бы…

– Принял меня? Сделал бы наследником? – подсказывает Рушан, когда я неуверенно запинаюсь. – Хоа, возможно, и принял бы меня как сына, но не здешние министры, генералы и советники. Я – кахари, Ойро, – ласково напоминает он, словно я ребёнок, который всё никак не хочет уяснить простую истину. – И был первенцем короля. Наёмники от местной знати прирезали бы меня в колыбели ещё до года. Даже если бы я вырос и официально отказался от престола, всю мою жизнь меня бы пытались убить, переживая, что я могу передумать.

Я понимаю его правоту, но внутри всё равно растёт желание опровергнуть предположение этой жуткой судьбы.

– После того как Хисара забрал меня в Назари, моя мама вначале была убита горем, но поняв, что я под защитой Калануа, она решила отыскать Хоа. Без бремени ребёнка-кахари, возможно, она рассчитывала на второй шанс. И только тогда она узнала его настоящее имя. К тому времени мне почти исполнилось пять, сам Хоа был мёртв, а Теялой правил Киан Юн. Перед своей кончиной мама рассказала обо всём твоему отцу.

Рушан замолкает, а я нервно тереблю книгу в руках, прекрасно помня, что Шайда покончила с собой. Повисшая тишина начинает гудеть. Я хочу утешить Рушана, но его выражение лица остаётся спокойным, и мне известно, что жалость он ненавидит.

– Я пришёл к тебе из-за этого, – меняет тему кахари, и я прослеживаю за его взглядом.

Кольцо Пустыни. Меня бросает то в жар, то в холод, пока он задумчиво вертит его на пальце, а затем медленно снимает. Не отдаёт мне, а кладёт на свою ладонь, протягивая передо мной.

– Ты дала мне два варианта. Либо оставить себе навсегда, либо отдать тебе обратно, делая вид, что я его никогда и не брал.

– И каково твоё желание? – спрашиваю я.

– Я хочу оставить его себе навсегда, – кахари смотрит на меня в упор, уверенный в своём решении. – Но теперь я должен дать выбор тебе. Ты можешь оставить его или забрать обратно.

Одни из последних строчек в книге Сайласа сами всплывают у меня в голове. Мог ли он говорить обо мне? Ведь я не приняла жертвы Рушана и Айлы. А может, речь о моей собственной жертве тенями?

Внутри что-то закрылось, как раньше, что-то похожее на стену, ранее отделяющую мои воспоминания. А теперь… стена, которая заперла меня саму и тени. Должна ли я принять всё случившееся и просто пойти дальше? Может ли быть настолько простым необходимое решение?

Кольцо Пустыни нередко называют Сердцем Пустыни. Я не должна его принимать?

Выкидываю все эти мысли из головы, потому что и так приняла решение ещё два дня назад, наблюдая, как время смеётся надо мной, растягиваясь. Молча забираю кольцо с ладони. Рушан хочет что-то сказать, но я беру его левую руку и надеваю кольцо обратно ему на палец.

– Если хочешь оставить себе навсегда, то нет смысла спрашивать меня. Свой выбор я сделала, отдав его тебе. Я злилась на тебя. Ненавидела твоё решение, твою глупость, твою жертву нашим будущим, потому что, отдавая это кольцо тебе… я ждала, что это будущее будет настолько долгим, насколько мне позволено жить, – без возможности остановиться признаюсь я, и с каждым словом становится легче, будто груз и оковы вновь спадают с меня, и я могу дышать.

Рушан перехватывает мою ладонь, мягко сжимая пальцы, не давая высвободить руку. Его протяжный выдох говорит мне больше, чем любые слова. Я тянусь, чтобы коснуться его волос, а кахари стремительно подается вперёд и придвигается так близко, что я ощущаю его дыхание на своих губах. Слышу, как его пальцы до скрипа сжимают дерево столбика, на который я опираюсь плечом. Рушан не волнуется и без прошлых сомнений, прохладными пальцами дотрагиваясь до моей шеи. Они зарываются в волосы, касаясь моего затылка. Его губы едва задевают мои, вырывая у меня нетерпеливый вздох. Назари прислоняется своим лбом к моему.

– Я не хочу больше скучать по тебе, Ойро. Просто всегда будь со мной, – просит Рушан, а я почти успеваю произнести его имя.

– Кхм… я пришёл позвать вас обоих на ужин, братишка.

Мы замираем. Рушан закатывает глаза, на мгновение улыбается, поглаживая мою щёку, а потом нехотя выпрямляется, чтобы повернуться к незваному гостю.

– Ты доиграешься, Шиун.

– Теперь я знаю, что ты намного чувствительнее, чем казалось, поэтому игра на струнах твоей нежной души дарит мне удовольствие, – теялийский принц говорит это обыденным тоном, касаясь пальцами свежих листьев на ветке ближайшего дерева. Шиун не смотрит в нашу сторону, всем видом показывая, что молодые почки в разы занимательнее нас.

Принца, похоже, ни капли не смущает, что он на полголовы ниже своего брата, да и по комплекции Назари крупнее. Рушан протягивает мне руку, помогая спуститься с перил.

– Когда-нибудь ты получишь удовольствие от моего пинка под зад, – одними губами натянуто улыбается Рушан, и теялийский принц лениво поворачивает голову, демонстративно копируя улыбку Назари. – А если не перестанешь глазеть на мою невесту, то и раньше получишь.

Я проглатываю смешок от услышанных слов и делаю непонимающий вид, когда вроде бы случайно наступаю Шиуну на ногу, проходя мимо. Принцу удаётся сохранить безразличие на лице, а Рушан закидывает руку на мои плечи, уводя в сторону главного дворца, где планируется ужин.

Эта трапеза мне чем-то напоминает самую первую встречу с семьёй прошлой осенью. Особенно, глядя как Анис, пытаясь подняться нам навстречу, путается в своих же длинных ногах и чуть не падает при всех. Я не ругаюсь на него, позволяя в этот раз мять мне щёки, но Рушан бьёт его по рукам, приказывая прекратить.

На этот ужин пришли все, включая Айлу и Самию. Хёрин улыбается уже более открыто, чем раньше, постепенно отходя от горя, настигшего её семью. Лишь иногда каждый из нас с тоской смотрит на место во главе стола, где раньше сидел Юн. Но Шиун сообщает, что весной намерен провести коронацию и это место займёт он, став королём Теялы.

В сумраке вечера, освещенном только светом факелов, стоя у подножия лестницы главного дворца, мы прощаемся. Ненадолго, меньше чем через неделю мы вновь встретимся все вместе, включая потомков Исара и Каида. Айла отвлекает Шиуна разговорами, пока Дарен весело болтает с принцессой Суа и даже на мгновение касается её пальцев. Прежде чем уйти, Шиун сам хватает меня за локоть, поворачивая к себе, и шепчет на ухо то, что, как я думала, он не решится сделать.

– Я подумал про легион, Ойро… Про огонь Теялы. И над твоими словами, – его речь тянется как мёд, оставляя сладкий привкус, но она более не пьянит, не туманит разум, и я просто продолжаю слушать. – Я хочу попросить тебя стать моим запасным планом. Встать рядом со мной, когда мне понадобится помощь… А она мне понадобится.

Я кладу ладонь на его руку, которая держит мой локоть, и сжимаю, кивая. За эти дни мы не раз обсудили проблему легиона, и я ошиблась, думая, что мы не пришли к единому решению. Однако, если Шиун готов рискнуть, то…

– Я помогу. Встану рядом, и ни тебе, ни мне не придётся встречать их в одиночку.

Он благодарно улыбается и отпускает, наблюдая, как я вместе с семьёй ухожу домой.

Даян переносит нас на первый этаж дворца в Паргаде, и я полной грудью втягиваю родные запахи. Брат едва успевает потрепать меня и Айлу по волосам, как Рушан пальцами обхватывает мою ладонь, пододвигая к себе.

– Надеюсь, вы нас извините.

– С чего это ты такой вежливый? – удивляется Анис и округляет глаза, когда мы исчезаем.

Рушан переносит нас на второй этаж в коридор прямо перед поворотом к комнатам Назари. Я не успеваю ничего спросить, как его губы накрывают мои, пока я прижимаюсь к прохладному камню стены спиной. Благо здесь нет ни слуг, ни стражи. Коридоры Назари не охраняют, считая, что они сами могут о себе позаботиться. Поэтому никто не видит, как я случайно задеваю столик со стеклянной вазой, и Рушан только чудом успевает спасти изысканную утварь.

Аккуратно и бесшумно кахари возвращает вазу на столик, а потом не даёт мне опомниться, вновь прижимая к стене. Не разрывая поцелуй, он переносит нас в его спальню. Вот тут реакция его подводит, и мы случайно опрокидываем один из его маленьких металлических столов, но, к счастью, на нём не было ничего, кроме нескольких кинжалов в ножнах. Рушан не обращает внимания на погром, просто поднимает меня за талию и сажает на невысокий комод у стены. Из моего горла вырывается стон, когда губами кахари спускается на шею. На мне традиционное теялийское платье, Рушан нетерпеливо дёргает завязки на моей блузе и приспускает её, открывая плечи.

Мои губы начинают болеть. Кахари прикусывает их, оттягивает, а следом извиняется прикосновением языка, но я сильнее прижимаюсь к нему, обнимая за шею. Он замедляется, утолив первый голодный порыв. Его руки двигаются по моему телу настойчивее, но уже не так беспорядочно. Он целенаправленно поднимает несколько слоёв юбок, добираясь до открытой кожи ног. Проводит пальцами по колену, пуская волну жара по моему телу, ведёт выше и вскидывает на меня удивлённый взгляд, пальцами натыкаясь на перевязь с кинжалом.

– Ты… полна сюрпризов, – улыбается Рушан белоснежной улыбкой, пока ловко расстёгивает ремни. Он достаёт кинжал, подаренный Назари отцом, который я так и не успела вернуть.

– Я носила его, чтобы ты мог забрать.

Он отходит, чтобы зажечь один из светильников. Откладывает кинжал на соседний диван и сразу возвращается. Рушан вновь затягивает меня в долгий, сладкий поцелуй с привкусом сушёной хурмы, поданной нам на десерт после ужина.

– Странный выбор места хранения кинжала для такого платья, принцесса, – со всей серьёзностью говорит Рушан, глядя в глаза, а затем стягивает моё нижнее бельё, не предпринимая попыток снять с меня всё остальное.

– Знала, что там ты найдёшь его быстрее всего, – в привычной кахари снисходительной манере отвечаю я, но при этом сглатываю сухость в горле, чувствуя знакомый трепет в животе.

Рушан усмехается. Подтягивает меня за бедра ближе к краю комода, от чего я цепляюсь обеими руками за мебель, чтобы не упасть. Он задирает юбки до колен, а я напрочь забываю все слова и как вообще разговаривать или просто моргать, глядя как Рушан опускается на колени.

– Даян сказал, что я должен вымаливать твоё прощение, и, поверь, ты вряд ли выйдешь отсюда, пока я не буду уверен в том, что ты больше не злишься, – в его словах нет никакого сожаления или угрозы, одна наглость и обещание.

Он закидывает мою левую ногу себе на плечо, а правую крепко держит рукой. Рушан ещё не успел коснуться, а по телу уже проходит волна дрожи, догоняемая поднимающимся жаром. Он наклоняется и неторопливо оставляет поцелуи на внутренней стороне бедра. Я хочу что-то сказать про кровать, но все слова превращаются в смущённое лепетание, переходящее в протяжный стон со всхлипом и его именем. Я сжимаю рукой его волосы и откидываюсь назад, не замечая, что сильно ударяюсь затылком о стену, когда он пальцами сильнее стискивает бедро, а его язык касается чувствительных мест. Я вообще ничего не замечаю из-за тяжелого дыхания, новых приятных ощущений и Назари, который стоит передо мной на коленях и заставляет меня краснеть.