Зебра

Задал зебре я вопрос: «Черный цвет на белом у твоих полос? Или белые они – только черный фон?» Зебриным ответом был я удивлен: «Ты всегда хороший – но плохой чуть-чуть? Или очень вредный – добрый лишь чуть-чуть?»

Шел Сильверстайн. «Вопрос зебры»

– Нам придется воспользоваться вертолетом, – раздался отчетливый голос Кобуса в двухполосной рации, лежавшей на приборной доске моего Ford Ranger. – Сейчас мы их ни за что не поймаем! Давайте снова соберемся в офисе за кофе, и я позвоню Жаку.

За 6000 рэндов в час вертолет значительно увеличивал расходы на любую операцию по поимке животного. Но в работе с дикими животными существует так много потенциальных ловушек и сложностей, что если вам нужен максимальный шанс на успех, то тогда, помимо прочего, следует опираться на реализм, практичность и эффективность. Иметь обзор с неба было логичным решением, которое давало много преимуществ, главное из которых заключалось в том, что рельеф местности и растительность в буше часто делали огромные участки территории недоступными для других транспортных средств.

Когда работаешь с дикими животными, то подобные пешие прогулки сопряжены с опасностью. А большинство крупных млекопитающих не боятся атаки с воздуха, так что зачастую к ним гораздо проще подобраться на вертолете. Поэтому в том случае, если это можно себе позволить и если это не простая операция на земле, вертолет становился неотъемлемым средством работы с дикими животными.

Объектом нашего поиска были два стада зебр на ферме, но за четыре часа мы лишь пару раз мельком видели их, после чего они скрылись в густом буше, так и не дав нам возможности выстрелить в них дротиком. Решение воспользоваться вертолетом было ожидаемым и в высшей степени разумным, а кроме того, я мечтал о кофе. Но до безумия обидным был тот факт, что на прошлой неделе мы легко могли подстрелить все двенадцать зебр. Они постоянно крутились рядом, либо паслись в полях, либо были на одном из водопоев на ферме. Но сегодня, когда мы отправились ловить трех животных из группы, их, конечно же, нигде нельзя было найти. Зато все другие животные на ферме радостно паслись у всех на виду: бентбоки, жирафы, гну, импалы, страусы и бубалы были представлены в изобилии… Но ни одной зебры и близко. Создавалось впечатление, что они узнали о наших планах и резко рассредоточились.

Но Кобус по своему долгому опыту знал, что так всегда и бывает. Не важно, насколько приручено животное или насколько легко его обычно найти, в тот день, на который намечена их поимка, они загадочно исчезают. Можно менять тактику поведения, транспортные средства, людей, звуки, режимы кормежки. Короче, все что угодно. Но ни одно дикое животное не даст тебе ни единого шанса.

А потому при ловле диких животных профессионалы стараются создавать для зверей минимум незнакомых ситуаций: всегда приближаться к ним на знакомом для них транспортном средстве со знакомым водителем и с одной стороны, к примеру. Однако бывает так, что подобная стратегия просто невозможна, и именно тогда ключом к успеху становится четкое понимание особенностей разных видов и предвидение их возможного поведения.

В сочетании с долей таланта это всегда дает хороший шанс побороться и чаще всего приносит удачу.

В то утро мы выехали рано утром на трех машинах с целью выстрелить транквилизатором и перевезти трех из двенадцати зебр, обитавших на ферме в 60 гектаров, где мы остановились. Это был очень маленький по африканским меркам заказник. Местность была холмистая, с несколькими высокими бесплодными горными вершинами и небольшим количеством хороших участков для выпаса. Эти факторы ограничивали численность животных, которых ферма могла достойно содержать, а тип флоры определял те виды, которые могли выжить.

Здесь росло много акаций и мимозы, что гарантировало хороший прокорм четырем жирафам – они были единственными на ферме, кто питался веточным кормом. Но когда дело касалось пасущихся животных, здесь уже начиналась конкуренция. И хоть разные виды травоядных имеют слегка отличные кормовые пристрастия, они все равно соперничают за пастбища. Выбор заключается в возможности держать больше животных разных видов либо меньше в рамках какого-то одного вида. То высокое биоразнообразие, которое способна поддерживать экосистема, всегда будет благоприятнее для монокультуры. А потому, чтобы можно было позволить себе содержать импал, гну, бентбоков, бубалов, антилоп-косуль и страусов, а также зебр, оптимальным количеством для данной территории было десять взрослых особей.

В настоящее время на ферме держали двенадцать взрослых зебр и одного малыша. Три самки были тяжело беременны. К тому же выдалось исключительно засушливое лето, дождей все не было, количество травы уменьшалось, а источники с водой высохли. Это означало, что воду нужно было завозить каждую неделю. Поэтому, несмотря на хорошее самочувствие зебр, на ферме был переизбыток животных. К тому же вот-вот должны были родиться три малыша. А значит, численность животных следовало урезать, не дожидаясь неминуемого соперничества за еду.

Тем временем нашелся покупатель, который хотел приобрести одного молодого зебренка и двух самок. И хотя еще три малыша были на подходе, и численность зебр все равно пришлось бы сокращать, это временно решало проблему.

У всех животных на ферме был свой привычный рацион, который каждый вечер дополнялся люцерновым сеном. Такой подход служил нескольким целям: приучить животных к людям, чтобы их потом было легче поймать; обеспечить легкий доступ для отслеживания состояния их здоровья, иметь возможность наблюдать магическое вечернее шоу. Но наш неудачный утренний вояж показал, что, сколько ни приучай их к человеку, они все равно оставались дикими.

Кобус протянул мне и Лауре кофе.

– Ну, вот вам и охота на диких животных! – засмеялся он. – Надейся на лучшее, рассчитывай на худшее. Они очень тонко все чувствуют.

– Я видел зебр несколько раз, – сказал я, – и даже попытался подойти к ним, но у меня возникло ощущение, как будто они знали дальность полета дротика и держались вблизи нескольких деревьев и кустов, чтобы сделать выстрел невозможным.

– Мы всегда стреляем, находясь в пределах зоны опасности для животного: это та зона, где они способны почувствовать опасность. Вот почему любое ружье с дротиком имеет дальность и точность выстрела в пределах этой зоны. Семьдесят метров – пожалуй, ключевое расстояние, и если ты находишься в этих пределах, то животные чувствуют тебя и при малейшем испуге убегут. Если тебе удастся попасть в них с дальней дистанции, что получалось у нас пару раз с использованием экспериментальной системы, то животное не среагирует. Они воспринимают дротик как укус назойливой мухи: махнут хвостом, а потом продолжают есть. Жираф, в которого мы попали, упал ровно под тем деревом, у которого он кормился. Это было необычайное зрелище.

Кобус, как всегда, был кладезем знаний, опыта и интересных историй, и эти жемчужины были бесценны.

– А что случилось с новой системой? – спросила Лаура.

– Деньги, политика… Позор. Была отличная система, грамотно сконструированная и тщательно продуманная, она позволяла сделать точный выстрел с расстояния до 100 м. Никаких 40 м, с которых ты еще можешь промахнуться!

– С этой системой мы могли бы сидеть в баре на базе и стрелять по зебрам, пока они щиплют траву, – сказал я задумчиво. – Ром с колой для меня и немного эторфина для зебры!

Мы все рассмеялись, прихлебывая кофе.

– А где студенты? – поинтересовался Кобус.

– Мы оставили их на базе, сказали взять себе напитки и отдыхать, – ответила Лаура.

– Я сказал Жаку прийти в два… Почему мы сначала не пообедали? С вертолетом мы найдем их быстро. Хотя все зависит от твоих снайперских способностей, – добавил Кобус, повернувшись и весело взглянув на меня. – Как насчет того, чтобы сделать это с вертолета?

От неожиданности я чуть не расплескал свой кофе. Я всегда хотел попробовать это, но подобный опыт казался мне далекой мечтой. Просто мне никогда не выпадало такой возможности. Возбуждение охватило меня, но почти сразу же мое сердце тревожно забилось из-за возможной неудачи и из-за того, что что-то пойдет не так.

Кобус, словно прочитав мои мысли, добавил:

– У тебя была масса опыта на земле. Ты знаешь, что делаешь, и потом, все мы когда-то начинали. Вот зебры, вот дротики, вот лекарства, Жак скажет тебе конкретно, что делать, и наведет тебя на животного. Здесь тебе успех гарантирован. Если с тобой хороший пилот вертолета и ты немного набил руку, то обычно с вертолета стрелять легче, чем с земли. Я знаю Жака более двадцати лет, и никто так филигранно не работает с животными, как он.

Его слова звучали убедительно, и, по логике вещей, он был абсолютно прав.

Я не мог желать более благоприятной ситуации для того, чтобы научиться этому делу. К тому же обстановка была максимально безопасной и спокойной, без напряга… И все равно мое сердце учащенно билось. Буду абсолютно откровенным: Жак, Лаура, Кобус, четырнадцать студентов и большая часть команды ловцов – все они будут зависимы от меня. Любой из них заметит малейшую мою ошибку, а страх может парализовать волю. Но такая возможность появилась, и я готов был ухватиться за нее обеими руками. И тут вспомнил, как прочитал где-то фразу: «Допуская для себя возможность ошибиться, никогда не забывай о том, что у тебя есть шанс отличиться».

– Спасибо, с удовольствием сделаю это, – ответил я.

Вернувшись на базу, я сидел, глубоко погруженный в свои мысли, и ел бургер, не замечая громких разговоров вокруг. Среди студентов поползли слухи, что они смогут полетать на вертолете, если останется время после поимки животных. «Отлично, – подумал я. – Если все пойдет не так, мне еще, помимо всего прочего, придется иметь дело с разочарованными студентами».

Это был шаг в полную неизвестность, которого я всегда боялся. Я вспомнил тот отчаянный страх, который испытывал перед первым прыжком с тарзанки, и первый раз, когда я прыгнул на крокодила, чтобы удерживать его. Но последующий ажиотаж и сохранившиеся незабываемые воспоминания о подобном опыте всегда заставляли меня признать, что первоначальный страх точно стоил того, чтобы его преодолеть. Поэтому я знал: что бы ни случилось, через несколько часов я приобрету бесценный опыт, и эта мысль заметно мотивировала меня.

От этих мыслей меня отвлек знакомый гул, и уже через несколько минут вертолет кружил над нами всего в ста футах. Несколько секунд спустя Жак приземлился на место кормежки, подняв облако пыли. Сколько бы раз я ни наблюдал эту картину, я всегда восхищался ею: вертолеты поистине были самым совершенным видом транспорта.

Двигатель заглох, лопасти замедлили ход, и пыль улеглась, открыв взгляду вертолет R44. Сняв гарнитуру и повесив ее на крючок над головой, Жак открыл дверь кабины и вышел, приветствуя Кобуса широкой улыбкой и крепким рукопожатием.

Повернувшись ко мне, Кобус представил нас друг другу.

– Думаю, мы дадим сегодня Джонатану возможность попробовать, – сказал он.

– Отлично, без проблем.

И, поняв друг друга без слов, что бывает, когда работаешь вместе многие годы, они вернулись к вертолету, сняли четыре двери и вынули две дополнительные канистры с бензином, поставив их неподалеку рядом с кустом.

Я же направился к своему пикапу, чтобы подготовиться и собрать оборудование. У меня была пара дротиков, еще два я взял у Кобуса. Всего у меня было четыре дротика для трех зебр. Я не был уверен, что этого будет достаточно, но Кобус развеял мои сомнения и сказал, что в случае необходимости можно всегда приземлиться и приготовить дополнительные дротики. Обычная процедура предполагала, что в вертолет берут дротики с запасом, но это, вероятно, было бы слишком для моей первой вылазки. И я не возражал.

Забрав ружье для дистанционной инъекции Dan-Inject CO₂ и контейнер с четырьмя дротиками, я подошел к вертолету, возле которого уже собрались студенты. Взяв у меня ружье, Кобус вкратце описал базовые элементы техники и правила безопасности. Пользоваться только нижней петлей ремня безопасности на сиденье, чтобы не ограничивать движения. Правая нога должна стоять на подставке, чтобы наполовину высовываться из вертолета, а левая нога должна быть закреплена под сиденьем пилота для удержания равновесия. Всегда держи ствол ружья снаружи вертолета, направляя его вовне и вниз. Жди команды пилота занять положение для стрельбы. Целься поверх вертолета, чтобы минимизировать воздействие нисходящего потока на дротик…

Я пытался запомнить все это, отложить в голове, чтобы потом повторить про себя, будучи уже на борту вертолета. А потом вдруг почувствовал легкое головокружение. А что если я случайно совершу какую-нибудь глупость и подвергну опасности жизнь Жака?

Он летал на вертолете уже более двадцати семи лет и никогда не попадал в аварию. Он сам обслуживал все свои вертолеты и знал в них каждую гаечку, болтик и винтик. В своей машине он мог контролировать все, за исключением меня. И если Жак разрешил пустить в кабину вертолета абсолютно незнакомого ему человека с ружьем, заряженным эторфином, то это говорило о безграничном доверии Кобусу.

Закончив инструктировать, Кобус повел студентов к машинам, оставив меня наедине с Жаком. Я забрался в вертолет, занял то место, которое совсем недавно занимал Кобус. Я был чуть пониже ростом, поэтому, поставив ногу на подставку, я оказался больше снаружи машины, чем внутри. Я еще раз проверил привязной ремень, он выглядел достаточно надежным. Осмотрев вертолет снаружи, Жак запрыгнул на сиденье. Он всегда был скрупулезен в проверке машины. И это неудивительно, когда у тебя такая профессия, где средний срок службы составляет шесть лет. Он жестом показал мне надеть гарнитуру и надел свою. И тут неожиданно внешний мир затих.

– Ты меня слышишь? – голос Жака звучал у меня прямо в голове.

– Да, отлично.

– Все хорошо? Ты доволен?

– Да, пристегнулся и устроился.

– Отлично! Так, чтобы ты знал, мы можем свободно переговариваться через это устройство. Они не слышат нас на земле, но я смогу общаться с ними на другой частоте. Все понятно?

– Понял, спасибо.

– Итак, ты же первый раз будешь стрелять с вертолета? Тебе нужно будет немного привыкнуть, но я помогу. Мы поднимемся и найдем группы животных, а затем я определю, в кого из них удобнее стрелять. Дальше главное в том, чтобы преследовать их, предугадывая их движения и высматривая впереди местность в поисках оптимального участка для выстрела. Я скажу тебе, когда заряжать, когда приготовиться, когда снять с предохранителя, а дальше дело за тобой.

– Ок, все очень понятно. А как ты предугадываешь их движения?

– У всех животных есть дорожки и тропинки, которыми они пользуются. Их часто не видно с земли, но с воздуха они как на ладони. Так что нужно следовать по ним, хотя здесь тоже нужен опыт и знания о движении разных животных. Летать – это самое простое!

Я наблюдал этих парней за работой с земли, и это всегда впечатляющее зрелище. Но теперь я увижу мастерство Жака с совсем иной стороны.

– И последнее. Убедись, что ты отвел ствол ружья в сторону от подставки для ног. Если дротик случайно выстрелит, то лекарство попадет мне в лицо. И если такое случится, то я подниму тебя на 5000 футов и к этому моменту буду уже без сознания, так что потом будешь разбираться сам!

В его смехе чувствовалось презрение к опасности, но я знал, что он не шутит.

«Тогда лучше всего не стрелять в подставку», – подумал я, нервно отводя ружье в сторону из кабины.

– Команда на земле, меня слышно, вы готовы?

– Слышу тебя хорошо, – раздался в рации чуть надтреснутый голос Кобуса.

– Ок, поднимем эту птичку в небо!

Жак уже щелкал переключателями на приборной доске, а потом с неожиданным ревом заработал двигатель, лопасти стремительно завращались, и мы с легким толчком оторвались от земли, мгновенно зависнув в паре футов от нее, а потом поднялись в воздух и накренились вправо. Это было невероятно будоражащее ощущение. Я почувствовал себя настоящим героем боевика.

Набрав высоту в пару сотен футов, мы направились к входным воротам на ферму, чтобы начать систематическое прочесывание ее территории. Хотя я довольно хорошо знал эту местность, сейчас она казалась мне совершенно незнакомой и чужой, и я быстро потерял ориентиры.

– Здесь есть дорожки, о которых я говорил, – сказал Жак, показывая направо.

Он был прав: они были видны как на ладони, хорошо просматривающиеся дорожки, идущие сквозь заросли кустарника, которые были едва заметны с земли.

Первыми мы увидели стадо имал и двух жирафов, объедающих верхние ветки кустов мимозы. Ни один из них нас не заметил. За холмистым участком на дальнем конце фермы мы обнаружили гну и бубалов. Всматриваясь вдаль вправо, я увидел всех студентов, собравшихся возле пикапов и трейлеров на месте кормежки. Их взгляды были устремлены на нас, и они даже не обратили внимания на страуса, неожиданно и стремительно перебежавшего дорогу слева от них. Вид был просто потрясающий.

Через несколько минут мы были у верхней границы фермы: чтобы пройти это расстояние пешком, потребовалось бы больше часа. Именно там мы в первый раз заметили одну группу зебр. Всего было семь животных, они прятались в густом буше на вершине каменистого холма, совершенно недоступные для автотранспорта. Это явно было одним из их тайных убежищ.

– Мы их видим, – доложил Жак на землю. – Я направлю их на открытый участок. Ждите. Конец связи.

– Принял, – ответил Кобус.

Оглянувшись назад в сторону площадки для кормежки, я заметил бурную деятельность: люди уже загружались в два пикапа. Мое сердце учащенно забилось. Экскурсия закончилась, и скоро придет моя очередь действовать.

– Я выведу их на открытую местность, – сказал мне Жак. – Видишь второго сзади? Это молодой зебренок, думаю, мы начнем с него.

Я восхитился его мастерством. Растительность была довольно густая, так что даже с воздуха их было трудно разглядеть. Я увидел одно достаточно крупное животное и предположил, что это беременная самка. Но в отношении пола остальных животных я терялся в догадках. Пролетев над ними и развернувшись, Жак стал снижаться, пока не опустился примерно на 50 футов над землей, направляя животных в сторону каменистого холма. Близость незнакомого летящего на них объекта заставила зебр сняться с места.

– Видишь дорожку, по которой они идут? Они уже здесь не в первый раз. Никогда не делай выстрела в такой ситуации.

Я увидел, что дорожка петляет из стороны в сторону по каменистой насыпи. Жак снизил скорость, следуя за животными, и все время наблюдал за ними и оценивал местность впереди.

– Они постоянно меняют направление, – продолжал Жак. – Идеальный выстрел будет на дорожке, которая идет прямо и под уклон. Их скорость замедлится, и ты сможешь подобраться к ним, выстрелив по прямой. У нас не всегда это получается, но сегодня получится. Когда они выйдут из кустов, то повернут налево, а потом направятся вон на то нижнее поле. – Он показал на открытый участок луга, отделенный от остального пространства рядом крупных кустов. – Потом я разверну их обратно, проведя с другой стороны кустов, и они направятся вереницей вверх по холму, и тогда ты выстрелишь. Можешь вставить дротик. Но будь предельно осторожен.

– Ок, спасибо.

До меня только сейчас дошло, что пока мы летели, он внимательно изучал местность, создавая в голове подробную карту со всеми дорожками и тропинками. Жак читал местность, как я бы изучал топографическую съемку. Но вместо дорог, тропинок и дорожек он видел маршруты импал, тропинки зебр и дорожки жирафов. Это был уровень мастерства, который я с трудом мог постичь.

Стараясь держать ствол ружья снаружи вертолета, я открутил запорный механизм и загрузил дротик в ствол. Плотно закрыв его и проверив надежность, я надавил на капсулу. Кобус сказал, что трех баров (бар – единица давления) будет достаточно для такого расстояния. Относительно низкое давление означало, что я буду стрелять с расстояния менее десяти метров.

Я приготовился, зебры пошли в точности по той дорожке, на которую указал Жак, и теперь были в открытом поле. Жак отстал, чтобы дать им возможность перегруппироваться.

– Ты готов? – спросил он.

– Загрузил и поставил на предохранитель.

– Отлично. Ты видишь, кто нам нужен? Второй с конца с левой стороны.

– Вижу.

– При любом раскладе он будет держаться позади, когда они станут обходить тот дальний куст, прежде чем направиться к холму. И потом ты можешь снять ружье с предохранителя. Я зайду низко. Делай выстрел, когда будешь готов. Не торопись, но и не затягивай. Через 50 метров они рванут налево, через холм в кустарник.

Сказав это, он стал снижаться, сделав крен вправо над крупной беременной самкой, которая была последней в группе. Это был умный маневр, потому что она вырвалась вперед, оставив молодого зебренка позади группы, резко рванувшей от нас.

– Ну вот, тот, самый последний, – добавил он.

– Вижу.

Зебры двигались именно по той дорожке, о которой Жак говорил в самом начале. И когда они свернули к холму, минуя последний куст, животные уже неслись галопом, выстроившись в одну цепочку. Жак стал снижать вертолет, пока мы не оказались всего в 10 метрах от земли. Прижав ружье к плечу, я нашел зебру в прицеле. Я старался выровнять его, пытаясь успокоить нервы и учащенное сердцебиение. Потом снял ружье с предохранителя, нацелил его на крестец зебры и спустил курок.

Но ничего не произошло. Я попытался сделать еще один выстрел, но было уже слишком поздно. Момент был упущен. Жак стал набирать высоту и ушел влево, а зебры разбежались в том же направлении и исчезли в густом буше. Я чертыхнулся. Должен был получиться идеальный выстрел, но произошла осечка.

– Не знаю, что случилось, – сказал я упавшим голосом, одновременно извиняясь и испытывая смущение.

– Какое давление ты установил? – спросил Жак.

– Кобус сказал три, я так и сделал.

– Установи четыре.

– Правда?

– У тебя был явный недолет, дротик попал в нисходящий поток.

– То есть ружье все-таки выстрелило? Я не почувствовал ничего и не увидел дротика, так что подумал, что произошла осечка.

– Нет, нет, ты выстрелил, просто он не долетел.

Я лишился дара речи и не знал, что и думать. Это было очень странное чувство. Я сотни раз спускал крючок и всегда понимал, выстрелило ли ружье. Но в данном случае ничего не почувствовал. Очевидно, гул вертолета заглушил звук, но с другой стороны, я и дротика не увидел. Поэтому был абсолютно уверен, что произошла осечка, но когда проверил ствол, дротика там не было. Жак оказался прав.

Я промахнулся из-за своей неопытности, и тут ничего нельзя было поделать. Это было неотъемлемой частью процесса обучения. Но я все равно чувствовал себя глупо и смущенно, остро осознавая ограниченное количество попыток, когда я могу промахнуться. Но следовало отвлечься от этих мыслей и двигаться дальше.

Сделав вираж над густыми зарослями кустов, где зебры нашли себе временное укрытие, Жак теперь изучал новую местность. Я попытался сделать то же самое – может быть, мне передались какие-то его навыки – и продумать следующий план атаки. За кустами земля шла под уклон, сливаясь с одной из проезжих дорог, которая пролегала вдоль горного хребта по центру фермы. На дальнем конце этой дороги вновь начинались поля, но теперь на открытом пространстве были разбросаны кусты акаций.

– Я направлю их на эту дорогу, а потом они пойдут к открытому полю, – сказал мне Жак. – Но деревья будут им мешать, так что они побегут вразнобой. Тебе придется действовать быстрее, так как я стану маневрировать между деревьями, поэтому не отвлекайся на остальных. Фиксируйся только на том, которого ты выбрал. Если поменяешь решение, то не попадешь, я тебе гарантирую. В этой группе два животных, которых мы можем взять, тот молодой зебренок и молодая самка, которая не похожа на беременную.

– Хорошо, – я обдумал все, что он сказал, сразу же приняв это на веру, но не понимал, как он мог определить возраст и пол животного с воздуха, но был уверен, что он прав.

Кружения вертолета над зебрами было достаточно для того, чтобы заставить их выйти из своего временного укрытия на тропинку. Я быстро перезарядил ружье и занял позицию, не зная, сколько у меня времени. И снова зебры повели себя так, как ожидалось: разделяясь у дерева на две группы, три помчались налево, а четыре – направо. Когда их снова стало видно, я усиленно пытался найти тех, которые нам были нужны, и совершенно запутался. А Жак нет: он преследовал группу из четырех животных.

– Зарядил? Задняя правая – молодая самка, я иду за ней. Только не мешкай.

Он снова стал снижаться, на этот раз вертолет слегка накренился вправо, чтобы обойти одно из высоких деревьев. Я видел, как наша тень стремительно приближалась с земли. Это означало, что мы летели к зебрам под едва заметным уклоном. И я понял, что теперь моя цель не крестец, а бедро. Я прильнул к прицелу, сняв ружье с предохранителя, и не теряя времени выстрелил.

В этот раз я смог проследить траекторию полета дротика. Но, к своему полнейшему разочарованию, увидел, словно в замедленной съемке, как он чиркнул по ее хвосту и исчез в траве. Я не принял в расчет другое положение вертолета и не смог направить дротик с опережением, чтобы компенсировать его рывок вперед.

Я закрыл глаза, откинувшись назад, и тут же проиграл в уме свой промах.

– Прости, – произнес я безжизненно.

– Не переживай, всем когда-то приходится начинать. К тому же это был сложный выстрел.

Его слова звучали по-доброму, успокаивающе, но я не мог не чувствовать, что он уже начинает расстраиваться. Я подумал, сколько еще понадобится попыток, прежде чем мне тактично скажут покинуть вертолет. Проклятье, я был чертовски уверен в том, что в следующий раз точно попаду.

– Думаю, мы оставим эту группу и поищем других, – сказал Жак, после того как доложил Кобусу о моем промахе. – Мы немного погоняли этих ребят, так что пора им дать отдохнуть.

Мы развернулись назад к главному входу на ферму и почти сразу же заметили другую группу слева от нас у нижнего водопоя. Находясь на высоте 200 футов, мы не представляли для них никакой угрозы, так что они не обращали на нас внимания. Жак сделал большой круг над пятью зебрами, чтобы оценить местность и в каком направлении лучше всего их преследовать. И хотя водопой окружало с десяток деревьев, дальше на 200 метров во всех направлениях тянулось пастбище. Еще дальше слева стояли гостиничные домики, а ниже – дома работников фермы, так что нам придется направить их обратно туда, откуда мы прибыли.

– Здесь можно сделать два быстрых выстрела, – заметил Жак. – Они пойдут цепочкой вдоль дорожки, ведущей от водопоя. И это будет твой первый шанс. Потом они ненадолго скроются в густом буше, но по другую сторону земля очень каменистая и открытая, с крутым подъемом на плато. Это заставит их двигаться медленнее, и ты сможешь сделать второй выстрел. Просто направляй ружье им на спины и целься на две трети впереди. Та скорость, с которой они понесутся, будет означать, что ты попал им в крестец, но если направишь чуть выше, то дротик попадет в мышцу спины.

– Понял, спасибо.

Он не только концентрировался на своей работе, но еще и отслеживал, что я делал не так, и учил меня это исправлять. Все, что я теперь воочию наблюдал, заставило меня увидеть этих парней в совершенно новом свете и восхититься иным уровнем мастерства.

Он сделал еще один полукруг, теряя высоту. Зебры наконец отреагировали. Две зебры подняли головы. Одна беспокойно сдвинулась, вторая издала предупредительный лай.

– Смотри, вон справа отдельно стоит молодой зебренок, еще две молодые зебры ниже водопоя и две беременные самки слева. Мы пойдем за теми двумя, что помоложе. Будем надеяться, что они останутся позади.

– Вижу их.

– Хорошо, тогда заряжай. Я сделаю круг и погоню их.

Я загрузил дротик, установил четыре бара давления, занял удобное положение. Сейчас я должен попасть. Когда мы достигли вершин деревьев, зебры бросились бежать, выстроившись в одну цепочку вдоль знакомой им дорожки.

– Она сзади.

– Я взял ее на прицел.

Снял с предохранителя. Я вел прицел от ее шеи назад и нажал на спуск. На этот раз я попал. Розовое перо дротика ярко выделялось на черно-белых полосках. Выстрел пришелся, скорее, в спину, чем в крестец. Но все равно это был хороший выстрел. Я мгновенно почувствовал радость и облегчение. Удар заставил зебру сбавить скорость, осмотреть себя, а потом свернуть направо, оставив группу. Но Жак проигнорировал ее и продолжил преследовать остальных животных.

– Хорошо сработано! Теперь перезаряди и готовься к следующему выстрелу.

Он связался с командой на земле, подтвердив выстрел, и сообщил им, что мы преследуем вторую зебру. Мы были всего в 20 футах от земли, когда группа животных исчезла в густом кустарнике прямо под нами.

В этот раз Жак не стал притормаживать. Пролетев над кустами, мы сразу же увидели, как из зарослей появилась первая зебра, выскочив на открытый каменистый участок.

– Она вторая с конца.

– Спасибо, – я уже успел перезарядить ружье, испытывая радостное возбуждение.

Однако теперь в первый раз за день зебры повели себя иначе, не так, как предсказывал Жак. Молодой зебренок повел их влево в сторону маленького открытого пятачка у подножия каменистого участка, ведущего в густую лесистую местность. Я подумал, что это, вероятно, было то место, где они прятались, когда мы начали наши поиски полчаса назад. Жак подправил курс.

– Будь наготове, но пока не стреляй.

Но было слишком поздно. Заряженный адреналином, я уже нацелился на молодую самку и нажал на спуск. Она изменила курс, и задняя часть туловища нырнула вниз при повороте тела, так что дротик прошел выше крестца.

– Извини, – промычал я.

– В этой игре нельзя слишком увлекаться. Нужно сохранять трезвую голову.

В первый раз я почувствовал раздражение в голосе Жака.

– Мы вернемся и найдем ту, в которую ты выстрелил.

Он начал набирать высоту и повернул налево, разворачиваясь к тому месту, где мы видели зебру в последний раз. Мы заметили, как полностью загруженные пикапы приближаются к нам по дорожкам со стороны площадки для кормежки. Я внимательно осматривал местность, ища знакомые черно-белые полоски. Жак заметил ее первым. Она семенила на одном месте, прямо под акацией. Лекарство уже начало действовать. Несколько мгновений спустя зебра упала.

Пикап остановился, и все вышли из машины. С высоты 100 футов они казались муравьями, бесцельно бродившими в высокой траве. Не имея такого обзора, как у нас, они не догадывались о местонахождении зебры, несмотря на то, что мы зависли прямо над ней. А потом неожиданно она отыскалась, и вся команда ринулась к ней, как мотыльки на пламя.

– Сколько у тебя осталось дротиков? – спросил Жак, набирая высоту и уходя от теперь уже найденной зебры.

– Ни одного.

– Ок, мы приземлимся и ты приготовишь, наверно, еще четыре. – Сказано это было вежливо, но я почувствовал нотки разочарования.

– Спасибо. – Я отчаянно хотел сказать ему, что мне понадобятся всего два, но понял, что во мне говорит гордость, и не стал с ним спорить.

Несколько секунд спустя мы приземлились на площадку для кормежки. Когда я уже собирался снять гарнитуру, чтобы выйти из кабины – двигатель еще работал, и лопасти вращались, – в наушниках раздался голос Жака.

– Не забудь выйти спереди вертолета, чтобы держаться подальше от черной лопасти несущего винта.

Я был благодарен ему за напоминание. Я, конечно, знал об этом, но был так поглощен мыслями о стрельбе, что едва обратил бы на винт внимание, – ошибка, которую делаешь лишь однажды.

Я вылез из вертолета и рванул обратно к фургону. Позади меня гудел вертолет, а прибывшая группа загружала в машину первую зебру. Хорошо, что у меня был большой опыт приготовления этих дротиков, потому что в такой спешке и с массой разных отвлекающих факторов мне было бы сложно вспоминать все необходимые шаги. Примерно через 10 минут были приготовлены все четыре дротика с той дозировкой, которую посоветовал мне Кобус, и я поспешил обратно к Жаку, забрался в кабину, и мы снова взлетели.

– Если я смогу выгнать их отсюда, – услышал я его голос в наушниках, – они направятся к каменистому участку, а потом на возвышенность… Тебе нужно постараться хорошо выстрелить в самку, а потом мы возьмем самца из другой группы. Ок?

– Конечно, – ответил я и почувствовал, что теперь знаю, что делаю. Если Жак был прав, и они шли в сторону горной тропинки, то это будет выстрел по прямой, без смены направления движения.

«Я точно попаду», – и я почувствовал прилив радостной решимости.

Жак летел намеренно низко над нижней границей леса, резко повернув и накренившись над оградой, идущей по периметру, где мы зависли в воздухе на мгновение почти вертикально к земле. Этот маневр нужен был для того, чтобы согнать всех зебр обратно к деревьям, которые располагались выше.

– Заряжай. Я полечу низко над этим участком, включив сирену. Это должно выгнать их оттуда, так что будь готов выстрелить.

– Сделаю.

Мне не нужно было повторять дважды, через несколько секунд ружье было заряжено. А в это время Жак стал снижаться, расположив вертолет горизонтально и низко над деревьями. Это движение напомнило ощущение от американских горок, когда меня подбрасывало на сиденье. Мне пришлось вжаться всем телом в дверную раму, так как моя правая нога соскользнула с подставки, но я быстро вернулся в прежнее положение, полностью высунувшись из вертолета и готовый последовать указаниям Жака. Пока мы летели над деревьями в сторону горной гряды, он периодически включал сирену – звук, который бы встревожил самых спокойных животных, – и, конечно же, группа зебр выскочила из укрытия впереди в 30 футах от нас.

– Она вторая спереди, – сказал Жак, мгновенно оценив и определив их. – Помни: все так же, как прежде. Целься в спину и стреляй, я подойду к ним, когда они начнут взбираться в гору.

– Понял.

И снова прогноз Жака оказался верным. Проигнорировав дорожку к водопою, которой они пользовались раньше, зебры направились прямо к горной тропинке и начали взбираться по ней. Я притянул к себе ружье, нашел в прицеле голову зебры и повел прицел вдоль спины, целясь слева от позвоночника ниже ребер. А потом нажал на спуск. Дротик попал в точности туда, куда я целился. Выстрел получился выше, пожалуй, сантиметрах в тридцати от ее крестца, и дротик воткнулся в мышцу сбоку от позвоночника. Но я бы предпочел это, чем целиться в крестец и промахнуться.

Мысленно поздравил себя. Потихоньку я начинал осваивать это дело.

«Не слишком хорохорься, парнишка, – сказал я сам себе. – Два из пяти – это все равно очень плохая стрельба».

Жак тут же связался по рации с Кобусом, чтобы сообщить об удачном выстреле. При этом он набирал высоту, уходя вправо, чтобы заставить отставших зебр догнать первых двух и вести их дальше на возвышенность. Кружа над ними, мы зависали в воздухе, чтобы дать им возможность перегруппироваться. Справа от нас в отдалении мы увидели движущийся пикап. Несколько минут спустя зебра начала семенить на месте, так как лекарство подействовало, и ее странное и необычное поведение заставило бежать трех других зебр. В этот раз наземная команда нашла ее быстро. Они начали медленно подбираться к ней, готовые приблизиться сразу, как только она упадет. Это было для нас сигналом. Мы улетели в поисках другой группы и последней зебры.

В этот раз их легко было отыскать. С того момента, как мы их покинули, они недалеко продвинулись: животные, очевидно, решили, что вертолет улетел, и теперь можно спокойно щипать траву на лугу. Но наш прилет заставил их снова бежать. Мы обнаружили их, когда они разворачивались обратно, обходя выступ скалы и направляясь в сторону полей, где я сделал свой первый выстрел.

– Я погоню их обратно через густой кустарник. И тогда они пойдут либо в сторону убежища, где мы их нашли в первый раз, либо рванут направо в сторону полей. В любом случае они выстроятся в цепочку. Когда появятся с другой стороны, вот тогда стреляй. Загружай.

Уже привычный к этой процедуре, я вдруг обнаружил, что успел загрузить дротик, даже не осознав этого, и мысленно прокручивал возможный будущий сценарий.

Я отрабатывал свой прием, отчаянно желая сделать еще один удачный выстрел.

Зебры зашли в густые заросли кустарника, но не стали там задерживаться, так как Жак настойчиво преследовал их. Уже примерно через тридцать секунд они появились по другую сторону чащи. Они стремились найти убежище, чтобы скрыться от нас в месте начала преследования.

– Похоже, он второй с конца. Ты готов? У тебя будет где-то около ста метров, прежде чем они свернут налево, а потом они снова двинутся в сторону леса.

– Все готово.

Я уже занял позицию, и когда Жак определил мою цель, взял ее на прицел. Животные двигались не спеша, но Жак смог подстроиться под них. Фактически эта местность была настолько открытой и свободной от деревьев, что он смог вести вертолет еще ниже, чем прежде, подходя так близко к последней зебре, что можно было выстрелить практически по идеальной горизонтальной линии. Если бы я целился вдоль спины животного, то угол был бы острым, и дротик мог отскочить. Так что вместо этого я нацелился в бедро задней ноги. Я понаблюдал за ней пару мгновений, убедившись, что это надежная, устойчивая цель, и спустил курок.

Время словно остановилось. Но когда вертолет неожиданно начал набирать высоту, а зебра свернула налево, я понял, что сделал выстрел в самый последний момент. Но это не имело никакого значения: было четко видно, как розовое перо дротика торчало из мышцы задней поверхности бедра.

– Хорошо сработано! Думаю, ты уже немного набил руку.

Теперь, когда работа была выполнена, и в моих ушах звенела похвала Жака, напряжение спало. Я мог расслабиться и полностью насладиться пережитым. Тот же самый восторг я испытал после первого успешного непростого случая отела и первого кастрирования самки по окончании ветеринарной школы. Это чувство восхитительной эйфории от того, что знаешь, что ты не дрогнул в трудной ситуации и вышел из нее, обогащенный новым опытом.

ЗЕБРЫ: КОРОТКИЕ ФАКТЫ

Equus quagga: саванная зебра.

Ареал: Восточная Африка, от юга Эфиопии к Ботсване и восточной части Южной Африки. Это самый распространенный вид из трех видов зебр, который чаще всего можно встретить в заказниках и зоопарках. Существует 6 подвидов.

Продолжительность жизни: 25–30 лет.

Среда обитания: луга и облесенные участки саванн.

Питание: зебры – травоядные животные, питающиеся преимущественно разными видами трав, но также употребляют в пищу кустарники, веточки, листья и кору деревьев.

Период беременности: 360–396 дней, обычно производят на свет одного детеныша.

Вес: около 30 кг при рождении, во взрослом возрасте достигают 175–385 кг.

Развитие: новорожденный малыш встает спустя всего несколько часов после рождения, а в возрасте одной недели начинает есть траву, но от матери его отлучают не раньше 7–11 месяцев. Молодые зебры покидают стадо, создавая группу одиноких самцов, когда их мать производит на свет нового детеныша. Но молодые самки остаются в стаде. И самцы и самки достигают половой зрелости примерно в 20 месяцев, но вполне пригодными для производства потомства самцы становятся только в 5 лет. Полностью выросшими они считаются примерно в 4 года. Но лишь 50 % детенышей достигают взрослого возраста из-за хищников, болезней или голода.

Температура тела: 37,6–38,6 °С.

Интересный факт: эмбриологические данные говорят о том, что зебры черные с белыми полосками, а не белые с черными, как считалось ранее. Выдвигался ряд гипотез, объяснявших этот окрас маскировкой, способом определять своего сородича, отгонять мух или защищать от жары. Есть доказательства в пользу каждой из этих теорий. Но и идея о том, что полоски помогают запутать хищников, когда им сложно вычленить одну конкретную цель среди массы мелькающих полосок, выглядит убедительно.

Охрана: мировая популяция саванных зебр составляет примерно 750 000 особей, а потому Международный союз охраны природы относит их к видам, близким к уязвимому положению. Их крайне привлекательная шкура – главная причина весьма активной охоты на зебр. А утрата естественной среды обитания также немало способствует сокращению их численности. И саванным зебрам повезло в том смысле, что теперь они стали защищенным видом: в настоящее время их популяция стабильна, и им практически ничего не угрожает. Но печальным остается тот факт, что самому крупному из трех видов зебр, пустынной зебре, обитающей в Кении и Эфиопии, повезло меньше. С 1970 года из-за утраты естественной среды обитания их популяция сократилась на 75 %. В настоящее время в дикой природе осталось 2500 пустынных зебр, и Международный союз охраны природы классифицирует их как «вид, находящийся на грани исчезновения». См.: .