Хорек

Хорьки – это самые милые благородные любимчики в мире.

Д. Лоуренс

Я только что записала к вам пациента, которому срочно требуется помощь, – сказала Хейзел, просунув голову в дверь моего кабинета. – Это хорек. Судя по всему, он ведет себя очень странно, и хозяева обеспокоены, поэтому уже везут его к нам.

– Хорошо, спасибо, – ответил я, протирая стол для осмотра. Для меня стало уже привычным сценарием, когда срочный случай возникал в разгар рабочего дня. Все это было частью работы. Если весь ваш день расписан, тогда можно менять порядок приема по степени срочности. Отделения неотложной помощи у нас не было, так что иногда это означало, что остальным клиентам приходилось ждать. Но большинство людей относилось к этому с пониманием: если бы это было их животное, они тоже захотели бы, чтобы его осмотрели первым. Но в данном конкретном случае все складывалось удачно. У меня еще оставалось полчаса после приема очередного пациента, я надеялся, что не слишком отстану от графика. И с этой мыслью забыл о спешке и вышел в комнату для ожидания.

– Сэм Уайт? – спросил я. Единственным животным в помещении был шумный и возбужденный, немного пухлый шоколадный лабрадор, которого сопровождал мужчина лет тридцати, одетый в джинсы, рубашку и пуховик, и мальчик лет шести, выглядевший как мини-версия своего папы.

– Ну, давай, Джек. Мы должны отвести Сэма на укол, чтобы он перестал болеть.

– Можно я возьму его, папочка? – спросил Джек, клянча у своего отца, чтобы тот разрешил ему взять Сэма за поводок.

– Я поведу Сэма, а ты можешь вести меня, – предложил папа.

– Итак, Сэм здесь для повторной вакцинации и общего осмотра, правильно? – спросил я, когда мы все вошли в кабинет.

– Да, все так, – ответил мистер Уайт.

– Отлично, как он себя чувствует? Есть какие-то беспокойства или жалобы?

– В целом нет. Он чувствует себя хорошо. Мы хотим, чтобы он немного сбросил вес, но кое-кто очень любит делиться с ним своим обедом!

Я посочувствовал. Уже не в первый раз я слышал нечто подобное. Потом посмотрел на Джека, который обнял Сэма за шею и громко шептал ему:

– Все хорошо, Сэмми, доктор сделает так, чтобы ты не болел. – Стало понятно, что у этих двоих очень крепкая связь.

Я взял стетоскоп и наклонился к Сэму, чтобы познакомиться с ним и начать осмотр. Он отреагировал бурно и радостно, прыгнув вперед, бешено завиляв хвостом и лизнув меня в лицо. Увидев это, Джек сразу же начал смеяться и хихикать.

«Да, конечно, это было забавно, но не так смешно», – подумал я.

Джек продолжал истерически смеяться, после чего неожиданно выпалил:

– Сэм лизнул вам лицо после того, как полизал себе пи-пи!

Вероятно, это был не первый раз, когда меня лизала в лицо собака, которая только что привела в порядок свое хозяйство, но еще никогда не объявлял об этом чересчур внимательный и голосистый ребенок.

– Джек, успокойся, – сказал ему отец, сделав слабую попытку подавить смешок.

Джек шлепнул двумя ладошками, закрыв себе рот в рефлексивной попытке проявить вежливость. Но когда понял, что папочка тоже посчитал это смешным, сделал вывод, что ему в действительности ничего не угрожает, и продолжил хихикать.

– Я очень извиняюсь за своего сына, – сказал отец.

– Не переживайте, это было очень… забавно, – ответил я.

Весь остальной прием прошел гладко, но помня о замечании, сделанном ребенком, я все-таки вымыл лицо после их ухода. Когда вытирал лицо полотенцем, услышал дверной звонок, извещавший о прибытии больного хорька.

Я услышал голоса у стойки ресепшн, а потом вихрем в мой кабинет ворвалась молодая пара. У женщины в руках было зажато полотенце, в котором предположительно прятался хорек.

– Пожалуйста, сэр, вы должны нам помочь, пожалуйста, с Фредди что-то не так, я думаю, что он умирает.

Она положила полотенце на стол.

Потрясенный таким неожиданным натиском, я какое-то мгновение приходил в себя, а потом осторожно развернул полотенце и обнаружил лежащего навзничь крупного самца хорька соболиного окраса. Движение моей руки заставило его непроизвольно дернуться и поднять голову в попытке встать. Когда ему удалось встать, его голова начала слегка покачиваться из стороны в сторону, причем настолько неконтролируемо, что когда он попытался идти, то потерял равновесие и упал плашмя, уткнувшись мордочкой в полотенце. Настроенный решительно, он снова предпринял попытку встать и пойти, но это закончилось с тем же результатом. А потом в третий раз. Наблюдать это было тяжело.

– Как давно у него подобное состояние? – спросил я.

У меня были довольно скромные знания о хорьках, и мне никогда еще не приходилось видеть подобное. Мужчина с женщиной переглянулись, а затем ответил мужчина:

– Мы нашли его в таком состоянии, но еще этим утром он чувствовал себя отлично, – он посмотрел на свою спутницу, ища у нее поддержки.

– Да, все правильно, – сказала она быстро. Их поведение было странным, и я никак не мог понять, в чем дело. – С ним ведь все будет хорошо? Пожалуйста, сделайте все что нужно, это наш ребенок.

– Я не могу сказать точно, никогда не видел ничего подобного у хорьков. Затем я начал рассуждать вслух, представляя возможные картины:

– Странно, очень странно, такое острое начало болезни…может быть, он проглотил что-то, какое-нибудь токсичное вещество? – Как только я это сказал, картина сразу же стала проясняться. – Он у вас живет в клетке или просто бродит по дому?

Они снова посмотрели друг на друга, а потом хозяин ответил:

– Да, у него есть клетка, в которой он сидит ночью или когда мы уходим. Но если мы дома, то просто отпускаем его. Он очень общительный, и привык находиться с нами в одной комнате. Так что обычно мы знаем, чем он занимается.

На этот раз его ответ прозвучал более естественно, и он не стал искать одобрения у своей девушки. Они что-то скрывали, я в этом не сомневался, но вот что?

– А сегодня он гулял по дому? И не заметили ли вы, чтобы он съел что-нибудь запретное? – спросил я.

– Гм, ну, – начал он.

– Он поправится? – перебила его девушка.

«Да, здесь явно что-то не так», – подумал я. Случай напоминал токсичное отравление, но что? Возможно, шоколад, но он вел себя слишком сонно. Виноград вызвал бы острую почечную недостаточность, и тогда у него были бы боли, а не сонливость. Кроме того, если все обстояло именно так, тогда почему они вели себя настолько скрытно? Что же это могло быть? Такое ощущение, как будто он напился. Нужно прощупать дальше.

– Я, честно говоря, не уверен. Если бы было известно, что он съел, тогда бы это помогло мне разобраться получше. А вы не можете вспомнить поточнее?

– М-м, ну… – промолвил он снова.

– Стив, ты должен рассказать ему. Просто расскажи ему, ему нужно знать. Если Фредди умрет, это будет полностью твоя вина! – воскликнула она.

– Гм, ну, как сказать, ладно… – начал он. – Я зашел в гости к друзьям, так, поиграть в компьютерные игры, так, и м-м… я взял Фредди с собой, потому что Джесс не было дома, а я не хотел оставлять его одного. Ну, в общем, мы играли в Call of Duty, и Фредди залез в рюкзак моего товарища, который тот оставил на полу…

– Он съел марихуану, – выпалила Джесс, и повернувшись к Стиву, выдала ему тираду: – Не могу поверить, что ты оставил травку в своем рюкзаке на полу, пока вы с Майком играли в свои тупые компьютерные игры. Конечно, он легко добрался до нее, ты идиот!

– ДЖЕСС! – оборвал ее Стив, напуганный, что она выдала слишком много информации. – Это были наркотики моего друга, ясно? – произнес он виновато, ища поддержки у Джесс. – Я не знал, что они у него, ведь так?

– Мне все равно, я больше не собираюсь покрывать тебя. Ты позволил ему съесть твою травку, ты идиот, полный конченый идиот! Глупец, и если ты попадешь в беду, то это будет справедливо. Не знаю, что я нашла в тебе. А если Фредди умрет, я не знаю, что сделаю!

Теперь все стало понятно. Лежавший передо мной хорек был просто обдолбан, причем очень сильно! С подобным, конечно, я сталкиваюсь в первый раз. Я вспомнил, что в ветеринарной школе мы учили, какое влияние оказывает марихуана на собак, но не на хорьков. Хотя, по логике, симптомы и лечение должны быть одинаковыми. Ключевой вопрос, который определит будущий прогноз его болезни, заключался в количестве съеденного наркотика. Если он не пришелся ему по вкусу, несмотря на привлекательный запах, и он всего лишь немного погрыз, тогда все будет хорошо. Хорек наверняка поспит какое-то время, но должен полностью оправиться. Если же он конкретно приложился, тогда это, несомненно, станет последней трапезой в его жизни.

Домашний бурный спор, который начался у меня на глазах, вовсю продолжался.

– Послушайте, я не собираюсь заявлять на вас в полицию, – вмешался я. – Мне просто нужно точно знать, какое количество наркотика он съел и в каком виде, чтобы понимать его дальнейший прогноз и дальнейшие действия.

– Ну, Стив? – произнесла Джесс осуждающе, повернувшись к нему. – Сколько у вас оставалось с субботней ночи?

– Не строй из себя невинную овечку, Джесс. Ты тоже приложилась немного. – Стив явно не доверял мне, и теперь, когда ему придется во всем сознаться, он наверняка потащит Джесс за собой.

– СТИВ, просто скажи ему!

– Хорошо, хорошо. Не думаю, что он съел много. Я слышал копошение в рюкзаке, но не придал этому большого значения. А потом вспомнил о травке и сразу же рванул к рюкзаку и вынул его оттуда. У него был слегка испачкан нос, но не похоже, чтобы из сумки пропало слишком много травы. Я считаю, что он вообще пробыл там недолго.

– Ну, это хорошо. Если вы говорите правду, то прогноз должен быть вполне оптимистичным. Но понадобится поддерживающая терапия до тех пор, пока не исчезнут все симптомы. Мы поставим ему капельницу, подержим в тепле и последим за его состоянием.

– Так, значит, с ним все будет в порядке? – спросил Стив с некоторым облегчением в голосе.

– Ну, не могу быть до конца в этом уверен. Мне никогда прежде не доводилось сталкиваться с подобным. Но знаю, что похожие инциденты у собак редко заканчиваются летальным исходом. И, конечно же, все зависит от того, какое количество наркотика он съел.

– Он и вправду съел немного. Я уверен в этом, – сказал Стив, чувствуя, что если убедить Джесс в выздоровлении Фредди, тогда он, возможно, избежит неминуемого наказания.

– Спасибо вам, сэр, – произнесла теперь Джесс. – Просто сделайте все что нужно для Фредди, он нам так дорог.

Я распечатал форму информированного согласия и обсудил стоимость лечения. Это был один из тех случаев, когда денежный штраф мог служить дополнительным сдерживающим фактором от повторения подобного эпизода в будущем.

– Лучше заплати за лечение, чем за свою очередную нычку, – сказала Джесс Стиву, подписывая форму согласия.

– Я заберу его прямо сейчас и начну лечение, позвоню вам позднее и сообщу новости. Но полагаю, что он пробудет здесь пару дней. – Я забрал сверток со стола.

Джесс перегнулась и поцеловала Фредди в голову, которая торчала из полотенца.

– Этот человек сделает тебе лучше, Фредди, – сказала она. А потом, повернувшись ко мне, добавила: – Спасибо, сэр, пожалуйста, присматривайте за ним, я знаю, что он попал в лучшее место.

– Мы сделаем все что сможем, – уверил ее я и, проводив до дверей Джесс и Стива, направился в препараторскую. Я не сомневался, что взаимные упреки продолжатся в машине по пути домой.

Хизер распаковывала хирургические инструменты, чтобы отправить их в автоклав для стерилизации. Она взглянула на меня немного озадаченно, увидев у меня в руках какой-то сверток.

– Это хорек? – поинтересовалась она. – Что с ним? Что нам нужно делать?

– Никогда не догадаешься.

– Что? – спросила Хизер, расчищая стол, чтобы освободить для хорька пространство.

– Он обдолбан! Добрался до запасов марихуаны своего хозяина.

– Ты шутишь! – ответила Хизер и расхохоталась. Но потом, когда я раскрыл полотенце, и она увидела его раскоординированное атактическое пошатывание, добавила: – Бедный малыш, каковы его шансы?

– Ну, они считают, что он съел немного, так что все должно быть хорошо. Собаки обычно легко восстанавливаются. Но я никогда прежде не слышал о хорьках, наевшихся марихуаны. Посмотрим. Думаю, у него все пройдет через день-другой.

– Какой идиот оставил ее там, куда хорек мог добраться?

Я объяснил, что произошло.

– Хорек, естественно, подумал, что рюкзак – хорошее для него убежище, а потом не смог устоять перед манящим запахом!

– Невероятно. Так каков план?

– Капельница. Положим его в темное, теплое и тихое место, чтобы минимизировать любые внешние воздействия, и просто подождем и посмотрим.

– Хорошо, мы можем отправить его в кошачье отделение, там есть матрац с подогревом. Там пока нет кошек, так что будет тихо, и я положу полотенце рядом с его клеткой. – Она уже начала ориентироваться в ситуации.

– Отлично, спасибо.

– Тебя кто-то ждет из посетителей? – спросила она.

Я сверился с расписанием, заглянув в компьютер, стоявший в углу комнаты. Следующий клиент через десять минут.

– Желтый внутривенный катетер, полагаю? Хартмана или хлорид натрия?

– Да, желтый и хартмана, 250 миллилитров.

Цвет катетера означал размер: розовый или зеленый предназначался для собак, голубой для кошек, желтый для котят, щенят, а в данном случае для хорьков.

Разложив все необходимое оборудование и установив капельницу, Хизер одной рукой удерживала Фредди, а другой отвела его переднюю левую ногу, которую я обстриг и промыл, а потом аккуратно вставил внутривенный катетер. В нормальном бодрствующем состоянии провести с хорьком подобную процедуру было бы невозможно, не оказавшись многократно покусанным. Но Фредди почти не оказывал никакого сопротивления. Я соединил катетер с капельницей, а потом примотал и закрепил иглу на лапе.

– Ты взвешивал его? Какую скорость подачи ему установить?

– Нет, извини. Тут все должно быть в порядке, он не обезвожен, но не сможет пить, пока не поправится.

При нормальных обстоятельствах для такого маленького животного, как хорек, скорость подачи лекарства составляла 60 мл на кг веса животного в сутки.

– В кошачьем отделении есть весы. Давай отнесем его туда, а потом я положу его в клетку, – сказала Хизер, поднимая Фредди, все еще завернутого в свое полотенце.

Я взял стойку с капельницей и подвешенными пакетами с лекарством. Они были соединены с трубкой, которая проходила через помпу, четко контролировавшую, какое количество жидкости вводится в час. И мы направились в кошачье отделение, находившееся за соседней дверью.

Уложив Фредди в затемненную клетку, снабдив его теплым матрацем и подоткнув несколько полотенец, чтобы он нечаянно не ударился о стены в своем невменяемом состоянии, я еще раз проверил капельницу и вернулся в кабинет, чтобы продолжить принимать пациентов по списку.

Все остальные случаи в тот день были не столь экзотичны: собака с чесоткой, хомяк с опухолью, пара вакцинаций собак, кошка с аллергией на блох и страдающая запором курица. Закончив все эти дела, я вернулся, чтобы проведать Фредди. На цыпочках зашел в кошачью палату, стараясь двигаться бесшумно, чтобы не напугать его посторонними звуками. Тихонько подойдя к клетке, осторожно вынул полотенце, чтобы оценить его состояние. Я расслышал нечто, похожее на свистящее посапывание. Какое-то мгновение мои глаза привыкали к темноте, но когда я адаптировался, то увидел Фредди. Он лежал на животе, уткнувшись мордочкой в полотенце, со свернутым набок носом и раскинутыми ногами. И я понял, что шум, который я слышал, на самом деле был храпом. Он выглядел так мило, но находился в полнейшей отключке, в самом настоящем коматозном ступоре.

И в нем он пребывал два последующих дня, почти не двигаясь, громко храпя и периодически слегка приподнимаясь на звук открываемой дверцы клетки, когда в нее заводили и выводили хвостатых пациентов. А может быть, он предпринимал попытку узнать своих хозяев, пришедших проведать его: хорек явно выглядел довольным, пребывая в каком-то странном, полуобморочном сонном состоянии.

На третий день, когда я пришел на работу, дежурившая ночью медсестра сообщила, что наш пациент, похоже, отходит от своего продолжительного сна. Я пошел к нему, чтобы проверить его, и эта новость подтвердилась. Он действительно проснулся и был активен, бегая по клетке в поисках выхода.

– Доброе утро, Фредди? Как прошла твоя сиеста?

– Может быть, дать ему немного корма? – спросила Джулия.

– Да, это было бы неплохо. Он уже вполне проснулся для того, чтобы поесть.

– А что ему предложить?

– Лучше всего кошачий корм, пакетик чего-нибудь.

Через несколько минут Джулия вернулась с маленькой миской корма. Когда она открыла дверцу клетки, реакция Фредди ошеломила. Не успела Джулия поставить миску с кормом, как он мгновенно развернулся, воткнулся в миску и в считанные секунды проглотил все до последнего кусочка. После чего начал бешено кружить по клетке в поисках добавки.

– Думаю, что он голоден, – сухо прокомментировала Джулия.

– Полагаю, это они называют «пробило на хавчик».

– Забавно. Может, дать ему еще?

– Да, почему бы и нет. Положи ему еще столько же.

Когда Джулия вернулась, Фредди уже залез на дверцу клетки в нетерпеливом ожидании новой порции еды. Смотреть на это без смеха было невозможно: без всяких околичностей он просто погрузился с головой в миску и сожрал все, похрюкивая.

– Мне кажется, он чувствует себя получше, как думаешь? – спросил я.

– Думаю, да.

Мы отсоединили его от капельницы, пока она не пала жертвой его голодных спазмов, а потом я позвонил хозяевам.

– Хорошие новости. Фредди проснулся и выглядит вполне здоровым. Так что вы можете прийти и забрать его. О, и я должен поблагодарить вас за то, что просветили меня. Никогда прежде мне не приходилось наблюдать состояние, когда «пробивает на хавчик», и теперь могу с полной уверенностью сказать, что хорьки тоже испытывают его.

ХОРЬКИ: КОРОТКИЕ ФАКТЫ

Mustela putorius furo: хорек.

Ареал: хорек – это одомашненный вид черного хорька, который встречается на всей материковой части Европы и на большей части территории России.

Продолжительность жизни: 6–10 лет.

Среда обитания: в дикой природе хорьки обитают преимущественно в лесах, но также встречаются везде, где живут объекты их охоты: мыши, крысы, маленькие птички, пресмыкающиеся или земноводные.

Питание: хорьки ведут ночной образ жизни и являются безусловными всеядными, съедая свою мелкую добычу целиком, вместе с костями, перьями и шерстью. У них нет слепой кишки, поэтому они не способны переваривать растительную пищу.

Период беременности: 42 дня, в выводке бывает от 3‑х до 7 детенышей.

Вес: при рождении весят 10 г, во взрослом возрасте достигают веса 0,7–2 кг.

Развитие: новорожденные хорята появляются на свет с закрытыми глазами и ушами, они абсолютно беспомощны. В 5 недель у них открываются глаза, и их отлучают от матери. В 3 месяца они уже независимы, а в 4 – полностью взрослые. Но и самцы и самки достигают половой зрелости примерно в 7 месяцев.

Температура тела: 37,2–40 °С.

Интересный факт: у самок индуцированная овуляция, что означает, что они овулируют, только когда спариваются. Неудачное спаривание приводит к удлинению периода гона, а соответствующее повышение уровня циркулирующего эстрогена – к опасной для жизни апластической анемии. В этом случае самец может быть вазэктомирован, чтобы спаривание происходило, но при этом овуляция не будет сопровождаться рождением потомства.

Охрана: в развитых странах численность хорьков высокая. Их держат в качестве домашних питомцев или в сельской местности для охоты на зайцев. Они выгоняют соперников из нор, где их поджидают сети. Их дикий собрат, черный хорек, признан Международным союзом охраны природы видом, находящимся под угрозой исчезновения. В 1987 году было объявлено об исчезновении данного вида в дикой природе. Но программа по разведению животных в неволе, запущенная Службой охраны рыбных ресурсов и диких животных США, позволила постепенно восстановить их численность в восьми западных штатах. В настоящее время насчитывается свыше 1000 рожденных в дикой природе особей, представляющих 18 популяций. См.: .