Осел

Надеюсь, ты слышал это? Она назвала меня благородным боевым конем. Она считает меня конем.

Осел из «Шрека»

– Э то Джон, из ослиного питомника, – раздался в трубке знакомый уилтширский акцент.

– Здравствуйте, Джон, как поживаете?

– О, очень хорошо, сэр, очень хорошо, спасибо. Как вы? – прозвучал привычный ответ.

Представитель «потерянного поколения», для кого манеры значили все. Мне всегда было неловко, я испытывал естественное почтение к джентльмену, который обращался ко мне с подобным уважением. Хотя в глазах Джона я, как ветеринарный хирург, заслуживал уважения и в свою очередь восхищался и безмерно уважал Джона за то, что всю свою жизнь он беззаветно и скромно занимался брошенными животными, в частности, ослами. Именно это взаимное уважение было центральным в наших рабочих отношениях и служило на пользу козлам, свиньям, овцам, собакам, кошкам и 120 осликам в питомнике, который учредил Джон более тридцати лет назад.

– Хорошо, спасибо. Обычная проблема: не хватает часов в сутках!

– Да, Джон, действительно, когда дело касается заботы о животных, здесь всегда так много дел.

– Могу я вам чем-то помочь?

– Джон, проблема с Полианной. Она снова хромает на обе передние ноги. Еще я переживаю за ее участие в опере «Кармен», она состоится через пару месяцев. Полианна должна быть полностью готова к данному сроку. Это ее последнее выступление, и они будут убиты горем, если она не сможет выйти на сцену.

Полианна была, вне всяких сомнений, звездой и публичной персоной ослиного питомника. Джон отыскал ее в 1997 году на скотном рынке в Сейлсбери в очень плохом состоянии, брошенную и больную. Ее явно ждала печальная участь оказаться на скотобойне. Потрясенный ее состоянием, Джон тут же купил ее и забрал к себе домой. Ему понадобился огромный труд, чтобы завоевать доверие, а еще потребовалось длительное хирургическое лечение, чтобы восстановить ее ноги. Но после нескольких месяцев бережного ухода Полианна пришла в себя, и теперь с Джоном они уже стали неразлучной парой. Жаждущая внимания, вскоре она стала желанной участницей рождественских утренников, представлений на Вербное воскресенье и всех других мероприятий, где требовались ослики. Она олицетворяла собой саму идею ослиного питомника: обретение дома брошенными животными, где о них заботятся, растят и учат заново доверять людям.

Полианна оказалась такой прирожденной артисткой, что после ее выступления на одном мероприятии на нее обратило внимание агентство, поставляющее животных-артистов на телевидение, в кино- и театральную индустрию. Ее первой профессиональной ролью стало участие в постановке оперы «Паяцы» в Королевском театре в Ковент-Гарден вместе с Пласидо Доминго. В одном, ставшем знаменитом, эпизоде она даже «переиграла» его, громко проревев из-за кулис, когда он исполнял одну из арий. В результате знаменитый певец назвал ее «великой похитительницей сцен».

Тем не менее Полианна имела успех, и когда для оперы «Кармен», которую в 2006 году ставила Франческа Замбелло в честь 60-й годовщины основания Королевского оперного театра, искали осла, Полианна стала главным кандидатом.

И на протяжении девяти лет Полианна ежегодно появлялась в прославленной постановке оперного шедевра Бизе, но в 2015 году было решено показать представление в последний раз. Полианна была так популярна среди публики и труппы, что о ее неучастии в «Кармен» даже речи быть не могло.

– Думаю, что у нее снова воспаление копыта, но в этот раз хуже прежнего, – продолжал Джон. – Я попытался перевести ее в стойло из загона, но у нее такая боль, что она даже не хочет двигаться.

– Бедная Полианна! У меня несколько дел на утро, но я смогу прийти к вам днем, около трех. Удобно?

– Это будет идеально, спасибо, сэр.

– Отлично. Пока же дайте ей полпакета обезболивающего, а примерно через час посмотрите, сможет ли она перейти в стойло.

Здесь, конечно, сказывались последствия многолетнего плохого ухода за животным, поэтому Полианна периодически страдала от приступов ламинита, болезненного воспаления мышц, которые соединяют роговую стенку копыта с челночной костью. За долгие годы Джон научился справляться с этими внезапными обострениями болезни с помощью комбинаций обезболивающих препаратов, диеты и использования более глубокой подстилки в стойле в течение пары недель. Однако время от времени боли были такими сильными, что ей требовалось интенсивное лечение, которое занимало гораздо больше времени. Если в этот раз все обстояло именно так, то сам собой возникал естественный вопрос: сможет ли Полианна выдержать двухчасовое путешествие на грузовике в Королевский оперный театр через два месяца? Так что я полностью разделял тревогу Джона и молился, чтобы все обошлось.

Было уже примерно в районе трех, когда я въехал на Олд-Дидкот-роуд и свернул к ослиному питомнику. Джон уже ждал моего появления и вышел, чтобы открыть мне. Ему было глубоко за семьдесят, но он все еще находился в прекрасной форме, что не особо удивляло: он был настоящим тружеником, столь фанатично преданным своим осликам и другим животным, что воспринимал свою работу как приятное хобби. Я был уверен в том, что за тридцать два года работы, с тех пор, как был основан этот питомник, он мог посчитать количество своих выходных на пальцах обеих рук.

Когда я вылез из машины, Джон приветствовал меня знакомой широкой улыбкой и крепким рукопожатием. Одетый в привычные тяжелые черные высокие ботинки, коричневые вельветовые брюки, клетчатую рубашку, серый вязаный джемпер с V-образным вырезом без рукавов и свою любимую кепку, он был настоящим сельским джентльменом. Хотя его одежда, как и руки, могла рассказать о многолетнем тяжелом труде и жизненных тяготах.

– Добрый день, сэр. Спасибо вам огромное за то, что приехали.

– Мне приятно помочь вам, Джон. Ну, как она?

– О, не очень хорошо… совсем не хорошо.

– Вы дали ей обезболивающее и удалось ли вам вывести ее из загона?

– Да, я дал ей полпакета «Бьют», а потом мы с Линдой примерно час назад смогли завести в стойло, но ей все равно невероятно больно.

– Ну, тогда давайте посмотрим на нее.

Мы направились к старому покосившемуся деревянному сараю рядом с помещением для персонала, который использовали в качестве медпункта. Он был весь в паутине. В сарае находился загон для овец и козлов, а на четырех квадратных тюках с соломой гнездились куры. Одинокий фермерский кот выглядывал из-за мешка с кукурузой. В углу лежали шпагат для обвязки тюков и пустые мешки для кормов. Возникало ощущение, что ты попал в какую-то забытую эпоху. И именно поэтому данное место было самым моим любимым во всем питомнике. И здесь я, конечно же, проводил большую часть времени.

Полианна находилась в первом из двух стойл. Несмотря на обезболивающее и толстый слой подстилки из соломы под ногами, она явно испытывала боль. Она стояла, вытянув передние ноги вперед и опираясь на пяточную часть копыт – типичная поза при ламините. Не было ни намека на дружелюбное любопытное обнюхивание, которым она обычно встречала гостей, когда я перешагнул метровое ограждение из нержавеющей стали и зашел к ней в загон. Уши ее были опущены, а глаза набухли, подчеркивая испытываемый ею дискомфорт.

– Теперь я понимаю, что вы имели в виду, Джон. Она и вправду страдает.

– Это худшее состояние, которое мне приходилось наблюдать за последние 18 лет.

Джону никогда не свойственно было преувеличивать, и слова эти были произнесены с тяжелым сердцем. Я нагнулся, чтобы проверить ее пульс на пульсометре. Пульс был частым, к тому же копыта были заметно горячими. Я хотел поднять ей ноги, чтобы рассмотреть подошвы копыт, но она настойчиво сопротивлялась тому, чтобы перемещать вес дальше на уже болезненную ногу: это могло вызвать у нее еще больший стресс.

– Да, снова приступ ламинита, и судя по степени болезненности, я думаю, ей нужно сделать рентген ноги, чтобы исключить более серьезное заболевание.

– Как скажете, – ответил Джон.

– Я мог бы взять на время наш аппарат в лечебнице, но не смогу привезти его до четверга, это самое раннее. Так что лучше всего я направлю ее к специалисту, чтобы уже запустить весь процесс не теряя времени.

Если ее челночная кость вращалась или сдвигалась внутри копыта, то тогда состояние Полианны было крайне серьезным, и в этом случае потребуется интенсивное лечение с привлечением коваля. Единственный способ точно оценить, было ли вращение кости, – сделать рентген ног. Работа простая, но так как животное испытывало сильную боль, его нельзя было везти, а значит, рентген надо было делать в питомнике, для чего и нужен был переносной аппарат.

Недалеко отсюда была очень хорошая клиника для лошадей, там работал опытный коваль, который мог разобраться с ее ногами и дать лучший шанс на скорую реабилитацию.

– Я сейчас позвоню им, – объяснил Джону, – и узнаю, сможет ли кто-то выехать к вам и сделать рентген сегодня днем. А потом мы получим у них результаты. Я же пока дам ей успокоительное и еще немного обезболивающего, наложу на копыта временные смягчающие подушечки. Надеюсь, это немного поможет ей.

Вернувшись к машине, я сделал звонок, захватил перевязочный материал и мягкие прокладки, а также набрал в шприцы пару препаратов, которые потом ввел. Несколько минут спустя Полианна была уже достаточно сонной, так что мы смогли поочередно поднять ей передние ноги, чтобы я примотал к ним набивку. Десять минут спустя работа была завершена.

– Я вам очень обязан, – сказал Джон, протягивая мне чашку кофе. – Вы знаете, что Полианна значит для меня. Они, конечно, все особенные, но у меня никогда не было такой ослицы, как она… Она действительно особенная, именно так.

– Кто-то приедет к вам сегодня в промежутке между пятью и пятью тридцатью, – сообщил я, прихлебывая кофе.

– Очень хорошо, очень хорошо, спасибо вам.

– Они сообщат мне результаты, и тогда мы заберем ее оттуда. Но прежде я еще вернусь к ней, чтобы проверить состояние. Думаю, что они управятся с ней.

– Верно, Джон.

Итак, выпив кофе и привычно с удовольствием поболтав с Джоном, я попрощался и пошел к машине.

В тот же вечер мне позвонил ветеринар с результатами рентгена Полианны. Он сказал, что в обеих ее ногах наблюдалось едва заметное вращение челночной кости. Но, к счастью, в ближайшее время ей не грозила опасность того, что кость пробьет копыто.

Ей потребуется определенное корректирующее лечение с целью выправить и восстановить функции, и на это уйдет время. Но он с оптимизмом заметил, что к спектаклю она точно будет в форме. Это были радостные новости, и хотя он уже сообщил обо всем и успокоил Джона, я решил позвонить ему сам и проверить.

– Привет, Джон. Я только что говорил с ветеринаром. Похоже, у нас и вправду очень хорошие новости.

– Да это так, Джон. Я испытываю глубокое облегчение и очень благодарен вам за помощь. Все идет по плану, не позже чем через шесть недель она вернется домой, – в его голосе уже не было прежнего беспокойства. – И еще, Джон. Так как это последний год, когда она выступает, я буду очень рад, если вы сможете составить нам компанию на одном из представлений и побыть с нами за кулисами.

– С большим удовольствием, спасибо!

– Тогда договорились! Это самое меньшее, что могу я сделать для вас. Я попрошу Венди отправить вам список возможных дат, и вы дадите мне знать, в какой день будет удобно.

– Отлично. Я и вправду очень хочу сходить на представление.

– Хорошо. Это нечто особенное, так что, думаю, вы простите мне мой наряд. – Он засмеялся. – Я выгляжу по-особенному, когда при полном параде.

– Буду ждать информации от Венди. Спасибо, Джон. И дайте мне знать, если потребуется какая-то помощь Полианне. Но, похоже, она сейчас в хороших руках.

Спустя пару недель медленного прогресса Полианна неожиданно преодолела кризис, а через месяц она уже снова трусила по полю, словно ничего и не было. И, к всеобщему удовольствию, «артистка» была готова вернуться на сцену.

Венди прислала мне список дат, когда Полианна будет выступать, и я с удовольствием отметил, что как раз в один из этих дней буду в Лондоне: приятный способ завершить рабочий день.

И вот в холодный бодрящий вечер вторника в ноябре я сворачивал с Боу-стрит на практически пустынную Флорал-стрит. Припаркованный у высоких черных двойных дверей служебного входа старый, переделанный под фургон для лошадей Ford Transit выглядел явно неуместно. Двери были такими высокими, что в них легко прошел бы и жираф. На входе стоял охранник, глянувший на меня подозрительно, когда я направился к трейлеру. Но тут из ближайшей двери появился Джон, вытиравший рот платком.

– Вы как раз вовремя, Джон, – сказал он, пожимая мне руку. – Я только что имел удовольствие отужинать в ресторане Королевского театра. Вы поели? Если нет, они вас накормят. Поели? О, очень хорошо, очень хорошо. – Он повернулся к трейлеру. – А как насчет тебя, Полианна, не пора ли тебе перекусить перед началом представления?

Трейлер затрясся, когда ослица топнула внутри, реагируя на знакомый голос.

– Ты была очень терпеливой девочкой, как всегда.

Он начал отпирать засов на задней дверце трейлера.

– Вы готовы заводить ее внутрь, Джон? – неожиданно подал голос охранник.

– Да, пожалуйста, Кейт, – крикнул Джон в ответ.

– Заметано! – он повернулся к переговорному устройству на стене, – Лифт для Джона и Полианны, они идут на сцену.

Джон тем временем опустил трап и поднимался в трейлер.

– Джон, вы не поможете мне донести этих кур до лифта? – спросил он, протягивая мне клетку с двумя живыми курицами.

Слегка озадаченный, я сделал то, что он просил. Когда вернулся к трейлеру, то заметил, что Полианна теперь вела себя нетерпеливо, топая и ревя.

– Все хорошо, моя девочка, я уже иду, – успокоил ее Джон, протягивая мне вторую клетку с курицами. – Джон, не закроете ли трейлер?

Он протянул мне ключи, а сам забрался обратно в трейлер, отвязал и вывел Полианну по трапу. Это было такое непривычное зрелище, что мой мозг с трудом воспринимал такую картину: осел, трусящий по улицам Лондона. Я поднял трап, закрыл дверцу и запер трейлер, а потом присоединился к Джону у лифта. Это уже начинало напоминать какую-то буффонаду. Я был в лифте в Королевском оперном театре с четырьмя курицами и ослицей… Хорошее начало для анекдота. Кейт закрыл за нами двери и, нажав на кнопку, отправил нас на тот этаж, где находилась сцена.

Помощник режиссера, одетая в черные джинсы и футболку, с планшетом, рацией и наушником, тепло приветствовала Полианну.

– Вот она! – сказала она, когда открыла двери лифта, игнорируя Джона и меня. – Я скучала по тебе, Полианна.

В ее голосе была заметна нежность, когда она чесала гриву Полианне, которая реагировала с не меньшим чувством, кивая головой и тычась в руку помощницы режиссера. Но потом она стала обнюхивать ее карманы в поисках угощения. У них явно уже установились определенные традиции.

– Хорошо, хорошо, сейчас дам, – сказал она, доставая из кармана морковку, которую ослица тут же взяла. – Ты любишь меня только за мои угощения, да, Полианна? – спросила она с притворной обидой. Теперь, когда они поприветствовали друг друга, женщина обратила внимание на нас. – Добрый вечер, Джон. У вас то же место, как обычно, дайте мне знать в случае, если вам что-нибудь понадобится.

– Спасибо, Эмили. Как всегда, я понял! Могу я представить вас Джону? Он ветеринар Полианны. Он не мог пропустить ее последнего выступления в этом сезоне.

– Добро пожаловать, рада познакомиться. Уверена, что Джон покажет вам закулисье. Но если вам что-то понадобится, дайте мне знать. Вы можете свободно смотреть спектакль из-за кулис. На полу вы увидите ленту. Того, кто заступает за эту линию, видно публике, так что я попросила бы вас ни в коем случае не выходить за нее.

Джон сошел с платформы лифта, ведя Полианну, я следовал за ним с клеткой в руках. Когда мы вышли из-за черного занавеса, нас окружила шумная людская кутерьма, и стало понятно, что мы уже фактически за кулисами. Справа от меня была сама сцена, но большие, высотой 40 футов декорации загораживали вид. Высокий потолок был весь в лесах, на которых можно было повесить и перемещать осветительное оборудование. По полу во всех направлениях тянулись кабели, закрепленные в определенных местах пленкой, чтобы люди не споткнулись о них. На полу в разных местах были написаны мелом сообщения, инструкции и указания. Какая-то дама занималась кронштейном, на котором висели костюмы, и столом с реквизитом. Множество людей, одетых в черное, как Эмили, были заняты каждый своей работой. С этой стороны пространство за сценой в ширину казалось примерно футов 15. Где-то посредине был сооружен загон размером 6 на 6 футов с подстилкой из соломы и ведром воды. Рядом с ним висела вешалка с костюмом Джона. Он открыл загон, и Полианна с привычной готовностью зашла в него. Дама, занимавшаяся реквизитом, подошла к нам.

– Добрый вечер, Джон. Ваш костюм готов. Вы хотите, чтобы вам помогли сегодня одеться?

– Спасибо, Мэри, я справлюсь сам.

– Без проблем, – ответила она, вернувшись к своему столу.

– В самом начале я привык каждый вечер одеваться, как какой-то граф, – прошептал он мне. – Все это было так странно, но теперь мне все это знакомо и я предпочитаю делать все сам. Он начал обустраивать гнездышко из соломы для Полианны и распаковывать ее сумку со щетками. А я тем временем вернулся к лифту, чтобы забрать вторую клетку с курицами.

– Там маленькая поилка и бутылка с водой, так что можно налить воды курам в обеих клетках, – проинструктировал меня Джон.

Когда мы расположили своих питомиц в их временном прибежище, рабочие сцены, заметив наше присутствие, стали подходить и с радостью приветствовать Полианну. Было очевидно, что она весьма популярное дополнение к представлению. Один пожилой мужчина неожиданно появился с двумя полными полиэтиленовыми пакетами – в одном лежали сладости, в другом – яблоки, морковь и прочие ослиные деликатесы.

– А вот и ваши запасы на вечер, Джон.

– Спасибо вам от всего сердца, сэр, – поблагодарил его Джон, принимая пакеты. А потом повернулся ко мне и прошептал:

– Это Ричард, он каждый раз так. Приносит нам все эти сладости. Я их не могу съесть, но он настаивает, чтобы мы забрали домой и раздали нашим волонтерам в питомнике, и, конечно же, Полианна получит свой отдельный пакет.

А затем чуть более серьезным тоном добавил:

– Как видите, каждый здесь готов избаловать ее, и мне приходится отслеживать, что она ест, чтобы не набрала лишний вес.

На этот раз среди маленькой толпы доброжелателей появилась некая леди, которая, судя по ее внешнему виду, не относилась к техническому персоналу.

– Привет, Джон, все хорошо? – спросила она, прежде чем повернуться к Полианне.

Джон поднял на нее взгляд, а когда узнал, его лицо озарилось приветливой улыбкой.

– Привет, Кей, все отлично. Позволь представить тебе Джона, он наш ветеринар. Я решил привести его и показать нашу звезду за работой!

Он повернулся ко мне:

– Кей – агент Полианны, та, что ввела нас в этот мир почти двадцать лет назад, можешь в это поверить?

– Приятно познакомиться, – сказал я, пожимая ей руку.

– Как замечательно, что вы смогли прийти в этот вечер. Вы должны пойти и посмотреть на Луи, доброго великана, он еще одна звезда нашего шоу.

– Да, Луи – красавец, – согласился Джон. – Кстати, Кей, ты не против побыть с Полианной минутку-другую, чтобы я смог показать Джону, как тут все устроено?

– Конечно, без проблем, – ответила Кей и мгновенно переключила свое внимание, начав суетиться вокруг Полианны, которую теперь больше интересовало ее гнездышко из соломы.

– Идем, Джон, еще только 18.30, так что у нас уйма времени, чтобы осмотреться, прежде чем я начну готовиться.

Сначала он подвел меня ближе к краю безупречно подготовленной сцены, где маленькая команда рабочих сцены завершала последние приготовления. Огромный темно-красный занавес был опущен, и из-за него из зрительного зала пока еще доносился слабый шум. Первые зрители, которые уже прибыли, наверняка заполняли бары и рестораны, а не свои места. Я заметил на полу желтую ленту, о которой упоминала Эмили. Несмотря на то что она находилась примерно в метре от выхода на сцену, отсюда все равно было видно больше половины сцены. За линией в углу стояло шесть стульев, выставленных в два ряда по три.

– Вы обязательно должны смотреть представление отсюда, – сказал мне Джон. – Это места для особых гостей артистов.

Затем он повел меня обратно мимо загона Полианны к задней правой части сцены, откуда открывалось гораздо большее пространство. В центре огороженного канатом участка стоял огромный, величавый, черный, как уголь, жеребец шайрской породы. А его хозяйка причесывала и прихорашивала его.

– Добрый вечер, Саманта, как поживаете? – спросил Джон, приветствуя ее и представляя нас друг другу.

– Это товарищ Полианны, Луи, – сказала она мне. – Эти двое участвовали в каждом представлении «Кармен», начиная с самого первого, верно, Джон?

– Да, правда, и они оба обожают свою работу.

– Какое красивое животное, – сказал я, погладив лошадь.

– Спасибо, он – настоящая звезда, и это не только мое мнение. За все девять лет ни разу не сделал ни одного неверного шага.

– Луи играет лошадь, которая принадлежит возлюбленному Кармен, тореадору Эскамильо, – объяснил Джон. Он должен провезти Эскамильо по сцене, пока тот исполняет арию «Тореадор». Впечатляющее зрелище.

Я задумался о том, много ли оперных певцов способны предположить, что их профессиональная карьера будет связана с выступлением верхом на лошади. Мы оставили Луи, и Джон повел меня обратно. Только сейчас я полностью оценил, насколько велико пространство сцены. Но как только я подумал об этом, мы достигли ее задника и вышли в огромный дверной проем. Когда мы проходили, я догадался, что мы находимся на другой громадной сцене. А позади нее была сооружена третья с целым набором декораций: тронный зал, балкон, большие картины, впечатляющие расписные галереи.

– Это невероятно, Джон, – сказал я потрясенно. – Я даже не догадывался, что пространство за сценой такое обширное.

– Да, это пространство даже больше передней части сцены, это очевидно. И эти сцены установлены на гигантском вращающемся механизме, так что части пола или даже целые декорации можно менять в паузах между актами или спектаклями. Здесь может одновременно храниться множество различных декораций, а это означает, что в театре могут идти в одно время несколько разных постановок. В конце 1990‑х здесь был проведен масштабный капитальный ремонт, и именно тогда была внесена масса разных усовершенствований. Ну, думаю, мне пора готовиться, а Полианна уже ждет, когда я ее причешу, – закончил он, напомнив мне снова о цели нашего присутствия здесь.

Мы пустились в обратный путь и обнаружили Кей сидящей на стуле рядом с загоном и занятой беседой по телефону. А Полианна довольно тыкалась мордой в сено.

– Спасибо, Кей, – поблагодарил ее Джон, забирая с вешалки свой костюм. – Я, пожалуй, пойду переоденусь.

– Хотите, я причешу Полианну, пока вы переодеваетесь? – спросил я.

– Если есть желание, то вы мне очень поможете, спасибо.

Он исчез, отправившись искать свободную гримерную среди лабиринта коридоров, комнат и офисов, расположенных под сценой.

Я забрался в загон к Полианне и принялся вычесывать ее. Она мгновенно среагировала, оставив свое гнездышко и повернувшись лицом к сцене с навостренными ушами.

Кей засмеялась:

– Она прекрасно понимает, что происходит, не правда ли?

– Абсолютно, она – настоящая артистка, разве нет? – ответил я.

– Должна сказать, что по работе я занимаюсь самыми разными животными, но Полианна – одна из моих любимиц, большой оригинал. Я уверена, Джон рассказал вам о том вечере, когда «Радио Три» записывало оперу «Паяцы» с Пласидо Доминго, и Полианна выдала сильнейший рев во время дуэта. Джон сгорал со стыда, но все остальные посчитали этот эпизод забавным.

– Да, он рассказывал мне, но я не знал, что это произошло, когда BBC вела трансляцию.

– О да. После спектакля люди начали выстраиваться в очередь за кулисами, чтобы Полианна оставила им отпечаток копыта в их программках. Это было что-то немыслимое. Джон отнесся ко всему спокойно, в своей манере.

– Забавно, – задумчиво произнес я. – Настоящая знаменитость.

– Кто? – спросил Джон, неожиданно появившись. Теперь он был одет, как простой испанский крестьянин: в старые ботинки, кожаные гамаши, фланелевые брюки, белую рубашку и серый жакет.

– Полианна, – ответила Кей. – Я только что рассказывала Джону о том, как публика привыкла выстраиваться в очередь за ее автографом.

– О да, – хохотнул Джон. – В первый раз это стало для меня настоящим сюрпризом, но вскоре мы уже вошли во вкус. Ее копытное масло работало, как чернила.

– Думаю, вы не могли с этим смириться, – усмехнулся я.

– Ну, что скажете? – спросил нас Джон. – Сойду я за испанского крестьянина?

– Вы, несомненно, выглядите, как настоящий персонаж. Но в чем заключается ваша роль? – спросил я, только сейчас осознав, что фактически не знаю сюжета.

– Ну, в первом акте это уличная сцена, и мы появляемся на сцене. Полианна везет две плетеные корзины с кувшинами вина, а я разгуливаю по сцене, предлагая их сельчанам. Потом в третьем акте мы бродим по полю битвы. В этот раз плетеные корзины полны боеприпасов, и я продаю их вместе с Полианной каким-то цыганам, которые уводят ее.

– Не могу дождаться начала представления, – сказал я.

– Ну что, пойдем, Полианна, пора надеть на тебя твою амуницию.

Кулисы стали наполняться артистами, многие из которых хотели поприветствовать Полианну. А по ту сторону занавеса уже явственно слышался шум: зрители занимали свои места. Раздалось объявление: «Десять минут до начала».

Я уже был весь в предвкушении начала действа, а члены труппы явно относились к происходящему, как к еще одному рабочему дню: кто-то беспечно играл в телефоне, кто-то болтал. Теперь Полианна несла две корзины, закрепленные на специально сделанной сбруе с незаметным мешком сзади, чтобы ловить случайно упавшие предметы. Но за девять лет никаких подобных инцидентов не возникало. Джон надел свою простую широкополую шляпу и взял в рот трубку.

– Пять минут до поднятия занавеса, всем занять свои места, тишина за сценой, спасибо.

Все тут же послушно отложили свои телефоны. Одни артисты отправились к сцене, в то время как другие встали за кулисами, ожидая своего выхода в том же расслабленном состоянии. Я восхитился тому, как четко и профессионально все было организовано. Да, это Королевский оперный театр, так что тут не было ничего удивительного.

Оркестр заиграл, занавес поднялся, началась опера, и я тайком прокрался вперед, чтобы смотреть из-за кулис прямо у сцены. Зрительный зал был забит, все 2256 мест заняты. Я испытывал волнение, просто стоя за кулисами, даже не на сцене.

Я был всего в полуметре от огней рампы. И мне ничего не стоило выйти на сцену, помахать зрителям или отвесить поклон. Это было то же самое головокружительное чувство, которое испытываешь, стоя на крыше высокого здания и представляя, что прыгаешь вниз. Несколько минут спустя я уже начал привыкать к моему тайному пункту наблюдения, наслаждаясь предоставленной мне уникальной возможностью.

Вскоре Полианна и Джон вышли на сцену в первом акте, а потом так же скоро вернулись со сцены, исполнив, как всегда безукоризненно, насколько я мог судить, свои роли. Я вернулся на прежнее место, чтобы присоединиться к ним. Джон сразу же снял с Полианны ее «наряд», чтобы дать ей немного отдохнуть: ведь они не понадобятся до конца первой части спектакля. Полианна, уже привыкшая ко всему этому, снова устроилась в своем гнездышке.

В конце второго акта опустился экран, означавший антракт. Шумная суматоха зрителей перекрывала любой шум за сценой, и теперь мы снова могли говорить нормальным голосом.

– Думаю, можно выпить кофе. Не хотите? – спросил Джон. – Если вы побудете с Полианной, я выскочу и возьму.

– Да, конечно, спасибо.

Джон исчез вместе с большей частью труппы, направившейся в гримерные. Несколько человек остались, чтобы пообщаться с Полианной. Она обернулась к ним, приветствуя своих поклонников. Похоже, ее не утомляло внимание. Рабочие сцены принялись менять декорации для второй части спектакля, действуя на сцене и в кулисах.

Вскоре вернулся Джон с кофе.

– Ну как, пока нравится? – спросил он, протягивая мне один стаканчик.

– Все действо просто восхитительно. Я так до конца и не верю, что нахожусь за кулисами Королевского оперного театра, – признался я. – Это все немного нереально.

– По окончании спектакля, когда все уйдут, вы должны выйти на сцену. Это невероятное чувство, когда разглядываешь весь зрительный зал, стоя на сцене. И только тогда ты понимаешь, насколько уникально это место.

– Я обязательно так и сделаю.

Допив кофе, Джон снова занялся подготовкой Полианны, а к сцене потянулись артисты, несколько человек были одеты в другие костюмы.

– Пять минут до поднятия занавеса к началу второго действия, пожалуйста, займите свои места.

И снова все члены труппы мгновенно заняли свои места, и несколько минут спустя вступил оркестр, заиграв красиво и мощно. Занавес поднялся, и началось второй действие.

И опять я смотрел часть спектакля из-за кулис, хоть уже немного устал от ограниченного вида. Я пообещал себе, что если в продаже еще остались билеты на последние представления, обязательно приду и посмотрю спектакль из зрительного зала, как полагается. Когда опера достигла своей кульминации, я побрел вдоль кулис к заднику сцены, где Саманта держала под уздцы Луи для Габора Бретца, игравшего Эскамильо. Он уже взобрался на него, чтобы выехать на сцену для грандиозного финала.

Когда отзвучали финальные аккорды, публика взорвалась от восторга. Артисты несколько раз вышли на поклон, а потом занавес опустился, и все закончилось. И сразу же за кулисами развернулась активная деятельность: рабочие сцены принялись разбирать декорации. Оперу «Кармен» покажут теперь только в субботу, пока же Королевский балет представит постановку «Ромео и Джульетта», так что все следовало разобрать, чтобы подготовить новые декорации. Я в изумлении наблюдал за четкостью хода всей операции. Спустя примерно двадцать минут упорядоченного хаоса сцена была пуста, и теперь стало заметно, насколько обширно в действительности общее пространство. Занавес снова подняли. Нашим взорам открылся теперь уже пустой зрительный зал. Я нерешительно покинул свое место рядом с загоном Полианны и двинулся к сцене, разглядывая кресла партера, бельэтаж, балкон и амфитеатр. Джон был прав: это зрелище действительно захватывало дух. Я подумал о том множестве всемирно известных балерин и оперных певцов, которые выступали прямо на этой сцене. А потом задумался: а скольким ветеринарам посчастливилось стоять там, где стою я?

ОСЛЫ: КОРОТКИЕ ФАКТЫ

Equus africanus asinus: осел.

Ареал: в мире существует 185 различных пород ослов. Но самые большие их популяции находятся в Африке, Азии и Латинской Америке. Все они происходят от теперь уже находящегося под угрозой исчезновения африканского дикого осла, который обитает в Египте, Судане, Эфиопии и Сомали.

Продолжительность жизни: 30–50 лет.

Среда обитания: от природы они тяготеют к сухому или полусухому климату. Но их выносливость и пригодность в качестве рабочей скотины означает, что животные адаптировались к жизни почти в любых климатических условиях.

Питание: ослы травоядные, они, как правило, питаются травой и кустарником. И хотя их пищеварительная система напоминает лошадиную, она работает более эффективно, позволяя им выживать даже на самом скудном рационе.

Период беременности: 11–14 месяцев.

Вес: новорожденные ослята весят 8–16 кг, во взрослом возрасте достигают 80–480 кг в зависимости от породы.

Развитие: несмотря на то что самка может войти в период гона уже спустя 9 дней после рождения малыша, она не станет спариваться, пока ее детенышу не исполнится примерно 6 месяцев, тогда его отлучают от матери.

Самцы достигают половой зрелости примерно в 10 месяцев, самки – в 2 года. Но взрослыми и те и другие становятся к трем годам.

Температура тела: 36,2–37,8 °С.

Интересный факт: осла использовали в качестве рабочей скотины еще 5000 лет назад. После человека это самая дешевая рабочая сила в сельском хозяйстве.

Охрана: во всем мире насчитывается 40 миллионов ослов, 96 % из них обитают в неразвитых странах. В 2006 году 27 % мировой популяции ослов обитало в Китае, но сейчас это количество уменьшилось до 7,5 % в силу того, что возросла потребность в ослином мясе и желатине из ослиной шкуры, «эцзяо». За него платят примерно 300 фунтов за 1 кг. Это привело к экспорту ослов из Африки, где их, прежде чем продать, часто держат в невыносимых условиях. Организация Brooke – потрясающая благотворительная организация, которая делает все, чтобы облегчить страдания ослов и мулов в странах третьего мира: . Питомник The Island Farm Donkey также проводит замечательную работу по уходу за брошенными животными на территории Соединенного Королевства: .