Глава 3

Она выложила тушеные овощи на тарелку. В отдельную положила рис. Наполнила пиалу маринованными ростками бамбука. А хлеб, что сама испекла, завернула в бумагу, чтоб не размяк, но и не заветрился.

– С чего ты вдруг расстаралась? – спросила Гуля, восседающая на высоком табурете с любимым жасминовым чаем.

– Аша – жена хозяина. Хочу ее порадовать. – Это была правда, но не вся. Руслана слышала вчера через дверь, как Аша плакала. Ей стало жаль ее.

– Чем? Той же самой едой, но порционно разложенной?

– Таркари я готовила впервые, – Лана указала на овощи. – В этом блюде имбирь, и оно очень отличается от тех, что я подавала раньше. Да и хлеб такой не пекла. Этот чечевичный.

– Пакистанский шеф научил? Слышала, ты ходила на урок.

– На урок я ходила. И шеф многому научил. Но приготовила я блюда непальской кухни, потому что Аша из Катманду.

– Поверила в байку о богине?

– Почему байку?

– Прислугой была Аша в доме партнера хозяина. Унитазы чистила да грязное барахло стирала, другую работу ей не поручали. Аша – неприкасаемая.

– Это что значит?

– Каста такая у индусов. Самая низшая. Их представителей благородные господа даже не касаются. Отсюда и название.

– Поганый твой рот! – послышался громовой голос, а затем грохот. Это в Гулю полетело ведро. – Что ты несешь, паскуда?

Лана, успев отскочить, с ужасом посмотрела на Санти. Та влетела в кухню, потрясая шваброй. Выглядела она как воительница с копьем.

– И мать твоя из этих, – не унималась Гуля. – Вот вы и спелись.

Лицо Санти дрогнуло. В точку попала сиделка?

– Все я знаю о вас! Но у тебя-то хоть отец, русский, облагородил, а ее в рабство пакистанцам продал. Не богиней – рабыней была госпожа твоя.

– Вранье! Мерзкое, наглое… Как ты сама.

– Я не выдумала. Мне птичка на хвостике принесла.

– А мне кое-что о тебе. Нет у тебя никакого медицинского образования. Ты в ПТУ училась на маляра.

– Пошла ты! – рыкнула Гуля, но взгляд ее забегал.

– Ремонты ты всю жизнь делала в муниципальных зданиях, попала в дом инвалидов. Там осталась сиделкой. Но была уволена за грубое обращение. Из-за этого ты в Россию переехала с Украины, до того, как Крым нашим стал, и документики тут подделала, как и рекомендации. Думай теперь, как оправдываться перед Антоном будешь, потому что обо всем этом уже знает его ассистент.

Гуля подобрала ведро и швырнула его в ответ. Но в отличие от Санти попала в цель. Хрупкая горничная свалилась под ударом пластикового ведра. Лана бросилась ее поднимать, но женщина отмахнулась. Хотела подняться на ноги самостоятельно и отомстить обидчице, но та уже покинула кухню. А судя по хлопку – и квартиру, но уже спустя минуту.

– Враг обращен в бегство, – проговорила Лана.

– Далеко не убежит, – проворчала Санти. – Тут все ее вещи, вернется. И тут же получит расчет.

– Но Гуля отлично справляется со своими обязанностями.

– Антон не терпит вранья. Он уволит ее.

– Но откуда ты узнала правду?

– Это оказалась таким легким делом! Когда Гуля меня вконец достала, я связалась с ее одноклассниками в одноименной соцсети, расспросила. Странно, что агентства по найму персонала так не делают.

– Наверное, не хватает кадров.

– Гуля издевалась над больными людьми. Из домов инвалидов за мелкие проступки не увольняют. Может, Чапай такой злой, потому что она и ему причиняет боль?

– Думаю, он нашел бы управу на Гулю. – Лана указала на поднос. – Обед для Аши. Не хочешь отнести?

– Она не голодна.

– А я старалась, готовила овощи по-непальски.

– Ладно, отнесу их. И хлеб, уж очень пахнет вкусно. Авось поест.

Она взяла поднос и удалилась. Лана же занялась изучением холодильника, придумывая, что готовить на ужин. Мария заказала мало продуктов, и половина из них оказалась не лучшего качества. Чтобы купить хорошее, надо выбирать, домоправительница же сделала заказ по интернету. Не очень-то она старалась. Впрочем, как все в этом доме. Только Ильджас на совесть работал. Но лишь потому, что обожал свое дело.

«Кругом бардак, – вздохнула Лана. – Хочешь работать по-новому, а не дают. Придется мудрить, как в столовой, чтобы получилось вкусно. А я тут без году неделя!»

Вернулась Санти. Без подноса.

– Надеюсь, ты не поверила злобной стерве по имени Гульнара? – спросила Санти. Она взяла рис и стала клевать его, беря по зернышку-два.

– Я не знаю, кому верить, – честно ответила Лана. – История о богине мне с самого начала казалась какой-то фантастической…

– Но она правдивая. Аша была Кумари. Не главной, королевской, и все же одной из четырех. У нее есть фото и до сих пор хранится красное платье – единственная вещь, что остается на память о божественном прошлом.

– В нем она завлекала туристов в ресторан Фарида Гурмани? – Лана загуглила это имя, услышанное от помощника Антона Баттала. Оказалось, тот был известным на весь мир ресторатором.

– Да. С красным маникюром и педикюром. С жирными стрелками на глазах.

– Тогда почему Гуля называла Ашу неприкасаемой?

– Потому что дура. Это термин вообще из другой культуры. И моя мать, кстати, относилась к шудрам. Это слуги. А неприкасаемые вообще вне каст. Они в самом низу.

– Все это неважно. Мы живем в двадцать первом веке. – Лана подвинула Санти пиалу с бамбуком. Рис та уже склевала. – Почему Аша плакала вчера?

– Подслушивала? – сразу ощетинилась горничная.

– Забирала грязную посуду, пока ты где-то носилась. Через дверь было слышно.

– Аша несчастна, вот и плачет.

Слышать это было странно. Для нее тут все условия создали, живет не хуже, чем во дворце, и чем-то недовольна? Бесится с жиру, не иначе.

– Корову бы ей, а лучше двух, – пробормотала Лана.

– Чего-чего?

– Да это хохма такая. Бабке из деревни рассказали сюжет «Анны Карениной», она послушала и говорит…

– А, понятно. Только не понять вам тех бед, с которыми не сталкивались.

– У нас другие, – с легким раздражением ответила ей Лана. – Мужа найти достойного, работу, накопить денег на приличное жилье не с общей душевой, а своей собственной…

– Ты можешь иметь детей? – грубо перебила ее Санти.

– Да. – Осложнений аборт, сделанный в прошлом, не дал. Поэтому Лана все эти годы предохранялась.

– А Аша нет. Так что тебе не понять ее несчастья.

Но Руслана не дала себя смутить:

– У ее мужа есть сын. Попробовала бы с ним сблизиться!

– Он взрослый парень.

– В детдомах полно малышей. Пусть осчастливит одного или нескольких – не усыновит, но возьмет над ними шефство. Для этого придется из дома выйти, но это же ничего? Ходить Аша умеет, просто ленится. Как и языки учить. Лучше сидеть у телевизора, поедая сладости, чем делать что-то полезное.

Она сама не заметила, как начала осуждать Ашу. А ведь совсем недавно жалела. Сидит, бедная, в четырех стенах, от безделья мается. Поговорить, кроме горничной да редко бывающего дома мужа, не с кем. Друзей завести не может, детей тоже…

– Надо мне быть добрее, – осадила саму себя Руслана. – И понятливее. Человеку психику сломали еще в детстве. – Она тяжко вздохнула. – Не мне ее осуждать.

– Правильно говоришь. Я себя тоже одергиваю, когда думаю о тебе: здоровая бабища, с профессией, с живыми, любящими тебя родственниками, с жильем, пусть и плохоньким, а все жизнью недовольна. Мужика ей для полного счастья не хватает, видите ли.

– Я такого не говорила никогда.

– Тебя глаза выдают. Смотришь на них, как голодная на кусок мягкого хлеба. Гуля тебя шмарой считает, а ты просто несчастная. Не получается у тебя радоваться тому, что имеешь. Работу ты всегда можешь найти. И душ несчастный поставить. А с мужиками беда. Вот и смотришь на них, облизываясь.

– Нет, ошибаешься. – Она криво усмехнулась. – Я просто шмара.

Хотела добавить: «Так что сторожи от меня своего Герасима!», но не стала. Еще не хватало, чтобы Санти и в нее чем-нибудь запустила. Не ведром, так пиалой.

Из гостиной послышалось жужжание. Это Чапай ехал на своем чудо-кресле. В движение оно приводилось нажатием кнопки, но чудо было не в этом. И не в космическом дизайне. Кресло само огибало углы, останавливалось перед препятствиями, некоторые преодолевало. Благодаря тому, что одна рука Василия Ивановича действовала, он мог самостоятельно передвигаться по квартире, в том числе пользоваться лифтом.

Въехав в кухню, старик что-то сказал. Лана не научилась его понимать. Санти – да.

– Марии нет, она по делам уехала, – ответила она Чапаю. Тот издал очередной протяжный звук. – Ярослав где-то в доме. Поискать? – Василий Иванович кивнул. Санти удалилась.

– Хотите перекусить? – спросила Руслана.

Чапай указал на рот, затем опустил палец на шею.

– Пить хотите? – поняла Лана. – Сок, вода, чай?

Старик отверг все из предложенного.

– Компот вроде оставался.

Тут Чапай что-то замычал. Как поняла Лана, хотел он именно его.

Она налила компот в стакан, сунула в него трубочку, поднесла ко рту старика. Он начал, причмокивая, пить. Выдул все. Не отказался бы от добавки, судя по взгляду, но больше не осталось. Так Лана поняла, что нужно еще варить.

Вернулась Санти. За ней шел Ярик. На голове все те же наушники, в руке бутылка колы, но пустая. Он принес ее, чтобы выкинуть. Парень был на удивление чистоплотным. Никогда за собой не оставлял свинарника. Ел аккуратно, хоть и на ходу. Грязную посуду сам возвращал. Не то, что мачеха.

– Дед, ты чего хотел? – спросил Ярослав, взяв из холодильника целую бутылку. – Компьютер тебе нужен? – Он посмотрел на женщин. – Я его неправильно понял? Зачем деду…

Старик стал издавать громкие звуки. Кричать?

– Да, ему нужен компьютер, чтобы посмотреть диск, – перевела Санти.

– Ниче се… Диск! Они еще в ходу? – Парень крутанул крышку, порадовался шипению, после чего сделал глоток газировки. – Принесу, не волнуйся. Есть у меня древний ноутбук с дисководом.

Он ушел. Чапай укатил. А женщины вернулись к своим обязанностям.