Глава 2

Она лежала на диване, закинув ноги на спинку, и играла на губной гармошке. Не той, что принадлежала Дэвиду, ее она берегла, как память. Для себя Карина купила другую. Того же производителя, похожую по форме, дизайну. Дэвид говорил, что такие дают лучший звук и идеально прячутся что в руку (гармошку он использовал как утяжелитель кулака во время драк), что в карман.

По квартире разнесся звонок. Отложив гармошку, Карина пошла открывать.

– Жора, что с тобой? – обеспокоенно спросила она, увидев на пороге очень бледного брата. – Тебе плохо?

– Нехорошо.

– Ноги болят?

Он мотнул головой и прошел в дом.

– Есть что выпить?

– Шампанское, – ей подарили его в качестве презента. Но повода выпить пока не находилось.

– А покрепче?

– Бабушкина настойка.

– Налей, пожалуйста, я пока в уборную схожу.

Карина очень удивилась, но возражать не стала. Бабушкина настойка была на чистом спирте. Травы и ягоды заливались им, чтобы получилось то, что она называла лекарством. Можно сказать, панацеей, потом что рекомендовалась она и при простуде, и при давлении, и при суставной боли. Взрослые ее принимали внутрь перед едой, залпом.

Детей ею натирали. Подросткам давали разбавленную облепиховым соком до двадцати градусов. Бабушка была заслуженным доктором СССР и с ней никто не спорил. Даже матери двенадцатилетних девочек, которые после лекарства становились пьяненькими.

Перед смертью бабуля наделала много настойки. Чтобы хватило всем родственникам. А рецепт оставила маме Карины, как самой толковой. Но как та ни старалась, не могла его повторить. На вкус настойка получалась похожей, но магических свойств не имела. Не вылечивала она никого. Поэтому остатки истиной панацеи, бабушкиной, в семье берегли.

Карина достала бутылку и две стопки, решила составить компанию брату. Памятуя о том, что настойку нужно хорошо закусывать, поставила в микроволновку долму. Готовила, естественно, не сама, а мама. Та раз в неделю передавала дочке сумку с домашней едой. Считала, ни одно ресторанное блюдо, а тем более то, что готовят на кухнях супермаркетов, не сравнится с домашней стряпней. Карина не спорила, ела и хаш, и форшмак. Но скучала по блюдам Евгения Кулика. По ее мнению он был богом кулинарии!

– Вкусно пахнет, – сказал Жора, зайдя в кухню. Его волосы были влажными надо лбом. То ли вспотел, то ли умылся. – Долма тети Лизы, ее не спутаешь ни с чьей.

– Сейчас еще салат порежу, – это Карина умела. Мельчить овощи и складывать их в тарелку. Хотя по мнению родственниц даже это она делала неправильно. Нарезка их не устраивала. Не красивая.

– Я сыт. – Он потянулся к стопке.

– Постой! Я достану закуску. Хочешь, чтобы бабушка в гробу перевернулась? – Она вынула из микроволновку блюдо с долмой. – А вот теперь давай выпьем.

Он кивнул и опрокинул стопку.

Карина передернулась, только глянув на него. А Жора даже не поморщился. Но от него уже пахло, когда пришел. Хотя пьяным не был.

– Может, расскажешь, что с тобой? – спросила Карина, понюхав настойку и отставив.

– У меня дилемма, сестренка. Не знаю, говорить человеку правду или продолжать скрывать ее.

– Первое, – без раздумий ответила Карина и принялась-таки за салат. Красиво-некрасиво, а овощи она настрогает и заправит сметаной.

– А если не просто ранит, а перевернет всю жизнь человека?

– Тем более.

– Мне бы твою уверенность…

– Человек, которому ты хочешь открыть ее, близок тебе?

– Очень. Я люблю его.

– Тогда ты просто обязан сказать ему правду. Я бы была оскорблена, если б узнала, что ты скрываешь от меня то, что важно для меня.

– Серьезно? – Он налил себе еще настойки. – Тогда получай: твой Дэвид жив! – И опрокинул стопку в рот. – Не было никакого кораблекрушения.

– Как это? – Нож сорвался. Благо, не прорезал руку, только холщовую скатерку.

– Ему заплатили за то, чтобы он отстал от тебя.

– Кто?

– Семья твоя, естественно. – Жора подвинул к себе блюдо с долмой. Неидеальная хозяйка Карина не поставила порционных тарелок. Ладно, вилки достала. – Думаешь, никто не знал о вашем романе? За тобой всегда присматривали.

Карина плюхнулась на стул, взяла стопку, поднесла ко рту, но перед тем как выпить, спросила:

– Кто надоумил всех разлучить нас?

– Бабушка Марианна.

Та, что должна была ее понять? Женщина, которая потрясла устои? Любимая родственница? Та, в чьей квартире живет Карина и чью настойку она собиралась выпить, чтобы она, как положено панацее, залечила душевную рану?

– Что, все еще нравится правда? – спросил Жора и отобрал у сестры стопку, видя, что она намерена выплеснуть содержимое.

– Когда она тебе стала известна?

– Спустя годы. Моя мама проболталась. Забыла, что я не в курсе, и стала говорить, что мы все сделали правильно. Да, Карина не нашла себе мужа, но разве лучше было бы, выйди она за этого проходимца? Он все равно бросил бы ее, оставив с детьми, с кредитами…

– Сколько Дэвиду заплатили?

– Какая разница?

– Мне интересно, сколько я стою.

– Тридцать тысяч фунтов.

– Боже, – прошептала Карина. – В Лондоне на эти деньги не купишь даже комнату.

– Дэвиду нужен был трейлер. В нем можно жить, путешествовать. В оправдание ему скажу: согласился он не сразу, только после угроз. Пришлось подключить дядю Сосо, близкого к криминалу человека.

– Нет, я не верю во все это! – мотнула головой Карина. – Во-первых, бабушка не могла так поступить. Она сама вышла замуж против воли родителей.

– Их не устраивало лишь то, что он еврей. Но тот был стоматологом-протезистом. А твой Дэвид кем? Грузчиком. – Жоре стало жарко, он стянул кардиган, бросил его на пол. – И все равно Марианна сомневалась. Она не болела, когда тебя вызвали. Чувствовала себя не очень, но это для восьмидесятипятилетней женщины норма. Увидев твое глупо-счастливое лицо, бабушка поняла, надо действовать. Тебя она больше всех нас любила, вот и решила вмешаться в твою судьбу.

– Но друзья Дэвида тоже думали, что он умер!

– Нет, они ему подыгрывали. Ты им не нравилась.

Карина резко вскочила и побежала в уборную. Ее вырвало.

Вот что имел в виду брат, когда говорил, что правда может не просто ранить, но перевернуть жизнь. Вниз головой – это не только ее физическое состояние сейчас (она так и оставалась над унитазом), но и эмоциональное.

– Все еще стоишь на своем? – через дверь крикнул Жора. Голос его дрожал. Брат опьянел и разволновался.

– Да. Правда важна.

– И что ты будешь с ней делать?

– Смиряться. – Карину вырвало еще раз. Почувствовав облегчение, она почистила зубы, умылась холодной водой. – Но лучше бы ты открыл мне правду сразу, как узнал ее.

– И что бы это изменило?

– Я начала бы действовать раньше.

– Эй, ты чего задумала? – Жора принялся неистово стучать в дверь. Уже не подумал ли, что сестра хочет на себя наложить руки?

Карина отперла замок и вышла из ванной.

– Я найду Дэвида, – сказала она.

– Зачем?

– Для начала, чтобы проверить, сколько правды в твоих словах.

– Как ты поймешь? Только не говори, почувствую. Ты лишена женской интуиции, как и кулинарных способностей. Поэтому тебя так легко обманули и чуть не выдали замуж за повара.

– То есть с Глебом меня тоже не просто так познакомили?

– Все держали за вас кулачки. Но ты не среагировала на его вялые ухаживания, он обиделся и запил. И дяде Абраму пришлось уволить Кулика. Он, кстати, на основе реальных событий придумал прекрасную легенду. Всем рассказал о романе с дочкой хозяина ресторана, в котором шефствовал, о гневе отца, мести, разлуке с любимой, ее предательстве…

– Я тебе эту историю рассказала! – рявкнула Карина. – Ты намеренно уводишь меня от важной темы. Что мне до Кулика? Умер и ладно. Главное, жив Дэвид. И я его найду.

– Хочешь обмануться еще раз или позволить разбить свое сердце на мелкие кусочки?

– Я должна его увидеть и точка. Не во снах, не в ряби на поверхности Северного моря, не в облаках, на которые мы вместе смотрели, валяясь на траве Гайд-парка, не в воспоминаниях, рождающихся звуками губной гармошки… В реальности! – Тут ее взгляд наткнулся на игрушечного мишку, так и сидящего на тумбочке в прихожей. – Жора, а если это он?

– Кто? Дэвид? Ты видишь его не только в мутных водах, но и в белом плюше?

– Это он присылает мне презенты. Как же я раньше не догадалась? Только Дэвид знает меня настолько хорошо…

– Это ерунда какая-то, – пробормотал Жора. Он пьянел на глазах. Что не удивительно, ведь бабушкиной настойки можно было выпить максимум тридцать четыре миллилитра (две стопочки по семнадцать) и при этом требовалось хорошенько закусить.

– В сборнике нет ни одной современной песни. Только те, что мы слушали вместе!

Она так распалилась, что не сразу услышала звонок телефона. Пиликал ее сотовый.

– Здравствуйте, Карина.

– О, Антон, добрый день. – Рыжов-старший звонил ей крайне редко. Виделись они за тот период, что она учила его сына английскому, всего дважды. При приеме на работу и в конце учебного года. Тогда ее пригласили к столу, чтобы его отметить.

– Не хотите немного подзаработать?

– Дать дополнительные уроки Ярославу?

– Нет. Он пусть отдыхает до конца лета. В субботу в моем доме состоится прием. Будет много иностранных гостей, и мне потребуется переводчик.

– Баттал не может? – Антон привлекал его раньше.

– Да, улетает на родину в пятницу. Так что, не откажете? Сами знаете, как я не люблю чужаков в доме.

– Конечно.

– Спасибо большое. До встречи.

Карина отключилась и коротко хлопнула в ладоши. Антон Рыжов тот, кто может ей помочь с поисками Дэвида и получением срочной визы в Великобританию. У него связи и доброе сердце.

Когда она вспомнила о брате, тот сидел на полу. Сполз по стене, не в силах больше стоять. Бабушкина настойка свалила бы и здорового, у Георгия ноги будто из мясорубки. Он даже в море купается в штанах. Не хочет привлекать внимание к своих страшным шрамам, шишкам, вздувшимся венам. Представить трудно, каково ему в дождливую погоду. Карина ломала ногу, и ту крутила периодически так, что хотелось выть.

– Пойдем, я уложу тебя, – сказала она Жоре и стала его поднимать.

– Ты все неправильно поняла, – пьяно пробормотал он.

– Да, да, как скажешь.

– Я не то хотел…

– Завтра, Жора договорим. Хорошо?

– Не то! И не тебе…

Карина уложила его на диван. Сверху накрыла пледом. Потом сходила на кухню и принесла брату воды. Проснется, захочет пить.

– Я хотел открыть правду не тебе, – сказал Георгий вполне отчетливо и тут же засопел.