21 Октября

Острая стадия мирового финансового кризиса, судя по всему, началась. И практически любому человеку крайне интересно узнать, как же именно будут развиваться события. И возникает три естественных вопроса. Первый: доколе это безобразие будет продолжаться? На этот вопрос примерный ответ дать можно: острая стадия кризиса займет от нескольких месяцев, если новое американское руководство окажется по-настоящему «брутальным» и отменит эмиссию долларов вообще, до двух-трех лет.

Второй – что делать? Универсальных рецептов в такой ситуации дать невозможно.

И третий – когда же наконец мировые власти поймут, что происходит, и начнут что-то улучшать? Финансовый капитализм, завоевавший мир последние 25 лет, жестко контролирует все властные структуры во всем мире. И в результате государственные деятели почти всех стран мира пытаются любой ценой сохранить ту модель, в рамках которой они получили власть. Беда только в том, что ее разрушение уже предопределено объективными экономическими законами, а значит, продолжая такую политику, они волей-неволей усугубляют сам кризис.

Классическим примером являются недавние предложения Европы по заключению новых Бреттон-Вудских соглашений. Предложения эти появились так неожиданно не случайно: есть многие основания считать, что США начали разработку планов смягчения кризиса у себя в стране за счет Европы. И выступления Саркози и других европейских лидеров – это требование немедленно включить их в процесс разработки антикризисной политики.

Разумеется, реально никаких соглашений типа «Бреттон-Вуд» сейчас быть не может. Просто потому, что эти соглашения закрепляли после кризиса и войны позиции уже стабильной валюты (доллара), а сегодня, на фоне острого спада, такой валюты просто быть не может. Подобные соглашения заключаются на выходе из кризиса, до которого еще много лет, если не десятилетий. Но заявку на участие нужно подавать уже сейчас, и именно сейчас предъявлять аргументы в пользу своей роли в современной экономике.

А Россия… А что Россия? Наши руководители уже месяц говорят «А», то есть констатируют, что США не справились и что нужно преодолевать кризис совместно. Беда только в том, что сказав «А», они не говорят «Б», то есть не предъявляют ни понимания причин кризиса, ни реальных предложений по его преодолению. Это естественно: финансовую и экономическую политику в нашей стране определяют исключительно либерасты, последователи «монетаризьма-либерализьма», и они категорически отказываются понимать и обсуждать реальные, структурные проблемы современного кризиса.

Еще совсем недавно, в середине лета, они категорически отрицали саму возможность начала кризиса в США (хотя он, пусть и не в острой форме, шел уже почти 8 лет). Сейчас, конечно, продолжение такой риторики невозможно, но либерасты перестроились: теперь они говорят о том, что «дно» кризиса уже позади и вот-вот, вот сейчас, все снова станет хорошо, и их бредни снова будут считаться верхом экономической мысли…

А авторитет России на мировом пространстве тем временем по мере развития кризиса все падает и падает. И с этим нужно что-то делать, потому что наш собственный кризис, связанный с тотальным недокредитованием экономики, организованным теми же либерастами, будет много сильнее мирового. Да и политические проблемы, связанные с экономическим спадом, тоже не за горами. В общем, как говорится в старом анекдоте: «Если после пятой, а то и десятой перестановки кроватей в публичном доме эффективность и качество его работы не повышается, то необходимо менять контингент»…

2009 Год

Прогноз

11 Января

По традиции открывается настоящий текст анализом прогноза предыдущего, на прошедший, 2008 год. Который, в свою очередь, начался с констатации того факта, что элита «западного» проекта не только осознала неизбежность кризиса, но и начала говорить о нем открыто. И хотя в качестве «официальных» причин кризиса на тот момент выдвигались исключительно проблемы на рынке ипотечного кредитования, в нашем прогнозе уже были отмечены проблемы с кредитными СВОПами. Именно эти деривативы стали ключевым элементом развития кризисных процессов в феврале – марте прошедшего года, когда, в процессе обострения проблем, связанных с рынком ипотечных ценных бумаг, стало понятно, что страховые компании не могут в полном объеме нести ответственность за свои обязательства по этим бумагам, находящимся на их балансе. Наиболее остро этот вопрос поднял губернатор штата Нью-Йорк Эллиот Спитцер, который потребовал от компаний, зарегистрированных в его штате, в течение двухнедельного срока увеличить свои уставные капиталы, дабы обеспечить положительность собственного капитала. За что мгновенно поплатился своим местом.

Причина такой реакции той части американской элиты, которая связана с финансовым сектором, с экономической точки зрения совершенно понятна. Дело в том, что крупные страховые компании, многие из которых зарегистрированы в штате Нью-Йорк, имели (и до сих пор имеют) высший рейтинг по оценкам всех крупнейших рейтинговых агентств. Снижение его было категорически необходимо с точки зрения объективных финансовых показателей и абсолютно недопустимо на практике, поскольку это автоматически повлекло бы за собой снижение рейтингов всех ценных бумаг, риски по которым были застрахованы в этих компаниях. В том числе и не имеющих никакого отношения к ипотеке. В частности, это бы привело к запрету пенсионным фондам приобретать и владеть большей частью этих бумаг, что повлекло бы за собой их массовую распродажу и, соответственно, резкое падение цен.

В результате падение рейтингов страховых компаний практически неминуемо вызвало бы тотальный обвал всех финансовых рынков. И из двух зол финансовая элита выбрала, по ее мнению, меньшее, после чего будировать эту тему было, что называется, чревато, в чем и убедился губернатор (теперь уже бывший) штата Нью-Йорк и бывший гроза Уолл-стрит Спитцер.

Но наложение запрета на обсуждение темы возможной нехватки капиталов страховых компаний и механизмов определения их рейтингов, которые, естественно, остались максимально высокими, поставило всю финансовую элиту перед другой проблемой. Фактически весной 2008 года мировая общественность признала, что независимой (то есть не связанной с субъективным мнением самих финансовых институтов) системы оценки финансовых рынков больше не существует! Это принципиальный момент, один их главных итогов прошлого года, который напрямую не был отмечен в прогнозе, что является некоторым его недостатком. Как следствие, мир вообще, а США особенно (в связи с тем, что кредитный мультипликатор в этой стране один из самых высоких в мире) оказались в тисках одного из самых мощных кризисов взаимного недоверия и, соответственно, ликвидности, уж коли секьюритизация (то есть получение кредита под залог ценных бумаг) была последние годы одним из главных источников наличных денег для практически всех коммерческих структур.

А ведь с учетом колоссального объема американских финансовых рынков, которые много лет ускоренно росли, и по сравнению с рынками реальными, и по сравнению с ростом ВВП отсутствие системы оценки рисков делает совершенно невозможной более или менее нормальную экономическую деятельность. Даже при благоприятных условиях 90-х – начала 2000-х годов некоторые деривативы оценивались исключительно в рамках математических моделей, поскольку реальных рынков для них не существовало. А в условиях уже начавшегося кризиса, когда многими бумагами перестают торговать из-за отсутствия спроса, когда волатильность рынков резко растет, финансовая система начинает отвечать постоянно нарастающими дисбалансами и общим падением стоимости активов (при регулярно возникающих и столь же быстро лопающихся «пузырях» на отдельных рынках) без такой системы ни работать, ни даже просто существовать невозможно. В этой ситуации можно вполне уверенно утверждать, что с весны 2008 года современная мировая финансовая система фактически завершила свое существование.

Отметим, что именно этот момент вызвал начало кризиса в нашей стране, но подробнее мы это обсудим в прогнозе для России.

Вторым принципиальным моментом, занимающим важное место в прогнозе, было рассуждение о взаимоотношении Европы и США в рамках системы «Атлантического единства». Эти отношения действительно играли крайне важную роль в ушедшем году, однако следует отметить, что в реальности только к концу года США сумели «сломать» активность Евросоюза в части попыток заменить доллар на евро в мировой финансовой системе. Еще летом, как раз тогда, когда в условиях острого кризиса ликвидности все основные страны мира, и в первую очередь США, понижали учетную ставку, Евроцентробанк ее повышал.

Единственной причиной такого поведения могло быть желание предложить миру альтернативу доллару, прежде всего в его статусе мировой торговой валюты, а впоследствии, возможно, и в статусе резервной валюты, и даже единой меры стоимости. Но для реализации такого плана необходимо было «пережить» тот период, когда доходы от европейского экспорта в США и другие страны (которые, в свою очередь, экспортируют в США) уже упали, а дополнительные доходы от перехода мировой торговли на евро еще не поступили. Может быть, если начавшийся кризис действительно был бы чисто финансовым, такой план и имел право на существование. Но, как это следует из разработанной нами десять лет назад теории, кризис этот структурный, а значит, характерной его чертой является быстрое падение совокупного спроса, прежде всего в США, а затем и во всем мире. И скорее всего, денежные власти Евросоюза, продолжающие исповедовать монетарные принципы, не учли этого обстоятельства. Как следствие, быстрое падение европейского экспорта и последовавшие за ним депрессионные явления (в прошлом году впервые с момента введения евро ВВП еврозоны за III квартал уменьшился) вынудили руководство ЕС отказаться от своих амбициозных планов. Что и было оформлено осенью, когда, за несколько дней до саммита G20 в Вашингтоне, состоявшегося 15 ноября, Европа подписала капитуляцию, снизив учетную ставку. И продолжила снижать ее и в дальнейшем.

Еще одной важной составляющей частью прогноза были рассуждения о позиции Китая и начале его программы переориентации на внутренний спрос с целью компенсировать падение спроса на китайский экспорт в США. Соответствующий процесс занял серьезное место в мировой экономике, но, судя по всему, и Китай не ожидал такого быстрого падения совокупного спроса в США. В результате экономические показатели этой страны к концу года резко ухудшились.

Еще одним важным элементом прогноза были рассуждения о том, как именно денежные власти США будут перераспределять риски внутри банковской системы США. До недавнего времени «неприкасаемыми» в США были крупные банки Уолл-стрит. Напомним, что единственный за последние годы министр финансов США, который не был до этого руководителем банка «Голдман Сакс», О’Нил, был уволен с характеристикой: «за недостаточный учет в своей политике мнения финансовой элиты» (читай: банков Уолл-стрит). Однако в нашем прогнозе на 2008 год говорилось о том, что в условиях начинающегося кризиса не исключено, что акцент в политике США будет сделан на сохранение мелких и средних региональных банков, которые принципиально важны для сохранения стабильности американской финансовой системы. Именно это и произошло в прошедшем году: массовые банкротства крупнейших банков США с одновременным открытием «кредитного окна» ФРС для мелких и средних банков, гибель самой системы инвестиционных банков Уолл-стрит (которые, собственно, и были акционерами Федеральной резервной системы США) стали знаковыми событиями, продемонстрировавшими принципиальный слом всей финансовой модели, созданной в 1944 году в Бреттон-Вуде. Можно добавить и одно из последних интервью вот-вот вступающего на должность президента США Б. Обамы, в котором он требует радикального пересмотра всей системы финансовых регуляторов в США. Среди которых, как известно, видное место занимает Федеральная резервная система, независимостью которой так гордились либералы 90-х годов.

Дальнейшие рассуждения в прогнозе касались развития ситуации исходя из предположения, что в 2008 году кризис не войдет в острую стадию. Основания для таких расчетов были: и неготовность администрации Буша, и необходимость подготовить «антикризисную администрацию», и, главное, наличие ресурса для того, чтобы оттянуть начало острой стадии кризиса на 2009 год. Собственно, в прогнозе было написано, что отказ от такого сценария возможен только в двух вариантах. Первый: денежные власти США вообще не имеют никакой антикризисной стратегии, и развитие событий происходит, что называется, ситуативно. При этом любая неосознанная ошибка как раз и может стать причиной обвала. Второй: напротив, они, наконец, полностью осознали, что базовый «сценарий 1929 года», в рамках которого моделировались события еще в начале прошлого года, в текущей ситуации нереализуем, то есть кризис из-за структурных явления будет куда более сильным. А значит, его необходимо провести как можно быстрее (разумеется, качественно к нему подготовившись), чтобы минимизировать его последствия в производственной и управленческой инфраструктурах. Да и чисто политический фактор тут играет важную роль – чем быстрее произойдет падение, тем быстрее можно будет начать переход к росту.

Реальное развитие ситуации показало, что, скорее всего, у американской элиты нет ни понимания реальных причин кризиса, ни, соответственно, адекватного антикризисного сценария. Почему нет – это вопрос отдельный: то ли компетентность экспертов сильно «хромает», то ли произошел серьезный раскол элит, который не позволяет найти консенсус по выработке конструктивного подхода к проблеме. Во всяком случае, внешне не заметно, чтобы в США (да и во всем «западном» мире) появились официально признанные эксперты, которые были бы способны выйти за пределы монетаристских догм и понять реальный масштаб происходящих событий.

Но в любом случае, уже в самом начале президентской выборной гонки в США из нее выбыл самый компетентный антикризисный управляющий – Джулиани, а затем спор шел между ветераном холодной войны, самым старым в истории претендентом на место в Белом доме, Маккейном и «сладкой демократической парочкой» – Обамой и Х. Клинтон. Последняя явно представляла собой попытку «реинкарнации» администрации Клинтона со всеми ее клептократическими замашками, построенными на «неисчерпаемых» ресурсах разграбляемых остатков СССР. А вот Обама казался символом перемен, что и позволило ему выиграть предвыборную кампанию.

Но еще до этого в США началась острая стадия кризиса. «Ящик Пандоры», то есть прорыв инфляции в потребительский сектор, открылся в августе 2007 года, и к сентябрю года прошедшего инфляция достигла достаточно приличных значений – в промышленном секторе существенно выше 15 %, а в потребительском – около 10 %. В условиях кризиса доверия и активности ФРС и казначейства США по вложению в экономику как можно большего количества денег для борьбы с кризисом ликвидности такую ситуацию (при все возрастающей инфляции) можно было пытаться затянуть еще на какое-то время, но произошел, что называется, «несчастный случай».

Секретарь казначейства (министр финансов) США Г. Полсен решил поддержать республиканского кандидата Маккейна и использовал для этого два инструмента. Во-первых, он начал снижать мировую цену на нефть, которая росла все лето. Напомним, эта цена формируется на финансовом рынке нефтяных фьючерсов, который во многом контролирует инвестбанк «Голдман Сакс», который ранее возглавлял Полсен. Во-вторых, он начал поднимать курс доллара относительно других валют, для чего совершил турне по всему миру, предлагая главам центробанков разных стран покупать доллары (Россию, кстати, тоже посетил). Видимо, доводы Полсена оказались убедительными, мировые центробанки начали скупку доллара США, и тот стал расти. И, теоретически, такая комбинация позволила поднять рейтинг республиканской администрации среди избирателей, поскольку понижала цену бензина и уменьшала стоимость импортных товаров, китайских в первую очередь.

Реальность же, как это часто бывает, оказалась несколько иной. Вывод центробанками большого количества долларов с рынков и резкие колебания цен на ранее стабильно росший актив (нефтяные фьючерсы), которые испугали руководителей крупных фондов, в свою очередь заморозивших большое количество наличных долларов «до лучших времен», вызвали резкое обострение кризиса долларовой ликвидности. Основными его жертвами стали банки, особенно крупные, и домохозяйства. Последние в условиях инфляции были вынуждены резко сократить свой спрос, который уже нельзя было компенсировать все возрастающими кредитами, в частности из-за резко усложнившихся условий секьютеризации задолженности. И как следствие, кризис в США начал приобретать ярко выраженные дефляционные черты: с резким спадом спроса, последующим падением производства и цен производителей.

Отметим, что все исследования начала периода Великой депрессии, сделанные в рамках монетарной парадигмы, говорили о том, что этот кризис начался из-за ошибки ФРС, которая «необоснованно» ужесточила денежную политику. Сейчас ФРС денежную политику формально ослабляла (ставку опущена фактически до нуля), но острый кризис ликвидности, организованный Полсеном, наложившийся на и без того уже существующий кризис доверия на финансовых рынках, стал аналогом такого «ужесточения» денежной политики, поскольку доступность денег резко уменьшилась. Так что начало кризиса удивительно напоминает события тех лет.

Фактически сегодня можно уже смело говорить, что острую стадию кризиса, которая, как и в 1929–1933 годах, состоит в быстром падении совокупного спроса, остановить уже невозможно. Но если тогда реальный экономический кризис начался весной 1930 года, а минимум был достигнут уже через два года (во второй половине 1932 года), то сейчас кризис затянется на более долгий срок. И потому, что в его течение вмешиваются структурные проблемы (то есть накопленный в производственных и инфраструктурных предприятиях за почти три десятилетия избыточный спрос), и потому, что власти США из политических соображений, максимально оттягивают его продолжительность.

И вот здесь самое время перейти собственно к прогнозу на 2009 год. Все тенденции, изложенные в предыдущем прогнозе, относящиеся к острой стадии кризиса, остаются в силе, но главные из них стоит повторить. И в первую очередь ту проблему, которая стала очевидна весной предыдущего года. А именно разрушение системы оценки финансовых рисков и страхования финансовых активов. С точки зрения общеэкономической, это означает, что система рефинансирования убытков компаний и перенесения их «на потом» работать перестает. А значит, прятать убытки в балансах, относя на все более и более дальние (с точки зрения цепочек секьютеризации) деривативы, становится для предприятий все более сложным, а затем будет и вовсе невозможным.

И в этом смысле начавшийся 2009 год станет годом признания убытков компаний. Этот процесс начался уже в прошлом году, но его масштаб и скорость сильно вырастут в этом. Проблема состоит в том, что вся мировая экономика на протяжении десятилетий строилась на эмиссионном стимулировании спроса, а значит, в условиях быстрого его спада становится убыточной практически полностью. Некоторым аналогом тут может выступить ситуация в России в начале 90-х годов, когда требовалась радикальная перестройка системы управления и планирования практически всех предприятий. Теоретически, поскольку главной проблемой современных корпораций являются накопленные за последние десятилетия долги, можно было бы предложить их обесценение путем быстрой инфляции, однако сейчас этот механизм работать не будет, поскольку он одновременно обесценивает и совокупный спрос. А значит, такое развитие событий ставит под угрозу все инфраструктуру, что производственную (причем как товаров, так и услуг), что посредническую, рассчитанную на значительно больший объем работы.

В последнее время эту проблему решало государство, которое, фактически, брало на себя все убытки, покрывая их частично из бюджета, частично из эмиссии. Поскольку альтернативы не видно, то этот процесс будет только усугубляться. А значит, «парад девальваций» национальных валют будет продолжаться не только для того, чтобы поддержать спрос на продукцию национального производства, но и для того, чтобы взять на себя убытки национального производителя. Понятно, что для каждой конкретной страны это не может продолжаться бесконечно, причем чем меньше страна (с точки зрения масштабов экономики), тем быстрее она в этой ситуации должна будет признать суверенный дефолт. И, скорее всего, именно в наступившем, 2009 году, мы увидим на первом этапе единичные, а потом все более и более частые суверенные дефолты.

Отметим, что существует и другой подход к убыткам, а именно тот, который принят в США, для которых важнее сохранить жизнедеятельность предприятия, чем доходы кредиторов. То есть, государства могут и не закрывать свои предприятия в рамках «жесткого» банкротства, а просто списывать их в процессе банкротства ускоренного. Беда только в том, что такая политика на фоне постоянно падающего совокупного спроса будет достаточно малоэффективна по чисто экономическим причинам. Не говоря уже о том, что такие методы работают, когда речь идет об индивидуальных случаях, когда же банкротства становятся массовыми, то они могут только обрушить всю систему кредитования экономики. Отметим, что сами денежные власти США в прошлом году активно поддерживали как раз кредитную систему. Вопрос только в том, что они будут делать, когда масштаб признаваемых убытков резко возрастет.

Попытки регулировать процесс банкротств экономических агентств будут, но реального эффекта они не дадут. Даже в СССР 80-х, где планирование было естественным образом «вписано» в экономическую жизнь, где под него были выстроены колоссальные институты, имеющие полный спектр специализации, система планирования уже начала давать сбои. Главным образом. по причине отсутствия внятных целей. Что уж говорить про современные США и другие «западные» страны, в которых системы планирования в основном корпоративные. Они изучают, как правило, финансовые показатели и не используют межотраслевой баланс (который рассчитывается, но как инструмент идейно чуждый монетаристскому сознанию игнорируется). Не говоря уже о том, что все эти инструменты имеют смысл только в условиях, когда более или менее внятно прописаны среднесрочные цели. А какие цели сегодня могут быть у США? К каким показателям они должны стремиться? Какие из их технологий могут выдержать и сохранить рентабельность при двукратном падении спроса, а какие лучше сразу закрывать, поскольку для них предельным уровнем падения спроса является процентов 20? Это все вопросы, которые власти «западных» стран даже публично ставить боятся, не говоря уже о том, чтобы начать (вчера!) действовать в соответствии с ответами на них!

Соответственно, вырисовываются два принципиальных сценария поведения правительств в уже начавшемся году. Первый: быстрое банкротство предприятий, оздоровление их балансов с резким ухудшением финансовых показателей государств. Второй – балансирование на грани массовых банкротств с точечной поддержкой отдельных предприятий и отраслей и максимально «здоровыми» валютой и бюджетом.

Оба сценария имеют преимущества и недостатки. Первый позволяет активизировать экономику государства, автоматически (за счет падения национальной валюты) поддерживает внутреннее производство и экспорт, существенно увеличивает прозрачность экономических отношений, уменьшает коррупцию. Негативные факторы этого сценария состоят в резком падении уровня жизни населения, высоком уровне социальной напряженности, высокой вероятности суверенного дефолта.

Второй сценарий позволяет максимально оттягивать потенциальный социальный взрыв, а также поддерживать относительно высокий уровень национальной валюты. Это ухудшает экспорт, но зато привлекает «бегающие» по миру свободные капиталы, что позволяет временно затыкать дыры в экономике. Кроме того, дорогая валюта позволяет национальным финансовым институтам заниматься активной экспансией в соседние регионы. Недостатком этого сценария является то, что он губит высокотехнологическое производство, разрушает институциональную структуру экономики и поддерживает коррупционные механизмы во власти, то есть, по большому счету, ослабляет государство в долгосрочной перспективе.

Разумеется, в «чистом» виде ни один из этих сценариев, во всяком случае в крупных государствах, реализован не будет. Но кое-какие акценты в рамках прогноза расставить можно. Первый сценарий, который, вообще говоря, более свойственен англо-саксонской хозяйственный системе, на нынешнем этапе ей как раз совершенно не нужен. Если бы Обама действительно хотел перемен (под лозунгом которых он и был избран), тогда да. Но вся его администрация, практически полностью состоящая из коррупционеров времен Клинтона, всем своим видом демонстрирует, что собирается затягивать сложившуюся ситуацию до конца. Тянуть и тянуть, максимально растягивая удовольствие, распределять бюджетные деньги и контролировать мировую финансовую систему. Кроме того, такой сценарий позволяет держать жизненный уровень населения США и не допускать серьезных социальных выступлений (хотя по ряду данных, власти страны к ним готовятся). Разумеется, все это возможно только до некоторого момента, но я предположу, что наступит он уже за пределами 2009 года, хотя некоторые эксперты считают, что резкие события начнутся уже этой осенью.

Это означает, что власти США в этом году будут сохранять достаточно высокий курс доллара, развивать программы точечной поддержки отраслей и предприятий, увеличивать дефицит бюджета, максимально поддерживать спрос за счет увеличения социальных программ и дотируемых кредитных программ. Все это будет сопровождаться активной риторикой о необходимости «на время» затянуть пояса, поскольку выход из кризиса начнется «не позднее» IV квартала этого года или I квартала следующего. Во внешней политике США будут прилагать максимальные усилия для того, чтобы сохранить status quo, хотя бы в части обеспечения свободной конвертации доллара во всех странах, где это будет возможно.

А вот в Европе все гораздо сложнее. Во-первых, потому, что Евросоюз и составляющие его страны существуют отдельно. Во-вторых, потому, что есть еще зона евро, которая управляется независимо. Наконец, в-третьих, потому, что в ЕС есть страны-экспортеры, и страны-импортеры. Теоретически, странам экспортерам, в первую очередь Германии, нужен слабый евро. Однако может оказаться, что в рамках усиления своих позиций в Европе Германию как раз вполне устроит усиление евро, поскольку другие страны ЕС будут испытывать куда большие трудности, и позиции Германии, прежде всего ее банков и компаний, будут существенно усиливаться. В таких условиях Германии выгодно держать свои компании, во всяком случае, часть из них, «белыми и пушистыми», чтобы никто не мог остановить их «победную поступь» по континенту. По этой причине есть серьезные основания считать, что Германия будет ресурсами государства вытаскивать часть компаний и банков, чтобы облегчить их экспансию на территорию Европы. А вот по отношению к «чужим» компаниям, в том числе не немецким и, быть может, не французским, Германия (читай: ЕС и Евроцентробанка) будет максимально жесткой, в том числе и для того, чтобы легче было брать их под контроль.

Отметим, что в наступившем году все большую роль в мировой экономике будут играть государства – в противовес транснациональным корпорациям, в частности банкам, которые диктовали условия предыдущие десятилетия.

Что касается Юго-Восточной Азии, то здесь все будет определяться главным обстоятельством: отношениями Японии, Китая и Южной Кореи. Если они договорятся о сотрудничестве и создании единой валюты, то доллар резко потеряет влияние в мире, и распад на валютные зоны произойдет практически мгновенно. В этом случае существует вероятность, что США объявят дефолт по доллару и перейдут на новую валюту («амеро»), хотя не исключено, что момент для такой трансформации уже упущен.

Если же договориться не удастся или будет принято решение отложить конкретные действия на какой-то срок (следующий год), то страны ЮВА будут максимально оттягивать момент принятия «резких» решений и играть, что называется, «вторым номером».

Завершая прогноз, должен сказать несколько слов о наиболее вероятном развитии событий с точки зрения макроэкономики. ВВП США, скорее всего, по итогам года упадет процентов на 10–12. Аналогично упадет в США и совокупный спрос. Падение это не будет устойчивым – во втором квартале может быть даже небольшой рост, если активность новой администрации по поддержке спроса будет достаточно высокой. Соответственно, к середине года доллар может припасть относительно других валют, а вот к осени должен начаться новый острый «приступ» кризиса. Велика вероятность, что к этому времени новое американское руководство будет активно создавать в мире очаги локальной напряженности, на которые можно будет списать внутренние проблемы.