Когда Далай-лама встретился с президентом Нельсоном Манделой вскоре после окончания апартеида, он был глубоко впечатлен тем, что Мандела не испытывал никакой ненависти по отношению к людям, много лет державшим его в тюрьме. Созданная по его инициативе Южноафриканская комиссия по установлению истины и примирению, которую возглавил давний друг Далай-ламы архиепископ Десмонд Туту, собрала тысячи свидетельских и признательных показаний о всевозможных зверских преступ­лениях в период апартеида.

Лишь некоторым из преступников, чья вина была доказана, была дарована амнистия. Но, без всяких сомнений, проводимые комиссией расследования позволили предотвратить волну насилия, движимого желанием мести. Убежденность Манделы в том, что ни в коем случае нельзя допустить проявление личной мести против белого меньшинства, которое раньше находилось у власти (а также против тех, кто с ним боролся), стала главной движущей силой в преодолении глубочайшего социального раскола.

Общество, которое пережило кровавый конфликт или политический режим наподобие апартеида, «все испещрено ранами», говорит Далай-лама. Вот почему такой процесс по установлению истины и примирения «крайне необходим и очень эффективен для лечения этих ран».

Полное разоблачение преступлений с обеих сторон — как злоупотреблений со стороны тех, кто проводил в жизнь политику апартеида, так и жестокостей со стороны тех, кто восставал против него, — создает ту прозрачность, в которой так нуждается израненное общество, говорит Далай-лама.

Он решительно выступает за подобную открытость в привлечении должностных лиц любого ранга к ответственности за свои преступные деяния. На первый взгляд это может показаться банальной идеей, но меня поразила стоящая за этим побудительная причина: это сострадание.

В отличие от стереотипного представления о сострадании как о благотворной, но кроткой и мягкой доброте, Далай-лама считает, что подлинное сострадание должно быть сильным — он даже называет его «мускулистым» (muscular compassion). Он рассматривает публичное разоблачение преступлений как проявление именно такого рода деятельного сострадания, которое принимает форму принудительного действия ради исправления совершенных несправедливостей.

Его позиция в чем-то сродни позиции выдающегося деятеля разоблачительной журналистики Эптона Синклера, а также непримиримого борца с коррупцией Папы римского Франциска. Он призывает нас к моральной ответственности во всех сферах общественной жизни. Везде, где существует серьезный недостаток этики, мы видим «грязную политику, грязный бизнес, грязную религию и грязную науку», говорит Далай-лама.

Его острое неприятие несправедливости вкупе с призывом разоблачать и противодействовать любым неправомерным деяниям, кем бы они ни совершались — банками, корпорациями, политиками, государственными чиновниками или религиозными деятелями, — является уникальной формой проявления сострадания, которой я меньше всего ожидал от Далай-ламы.

По его словам, деятельное сострадание опирается на три ключевых принципа: справедливость (равное отношение ко всем людям), которая, в свою очередь, зависит от прозрачности (честности и открытости) и подотчетности (ответственности за свои проступки).

В отсутствии деятельной силы, способной им противостоять, несправедливость и коррупция будут процветать.

Однако мы можем исправить только то, о чем мы знаем. Поэтому нам нужна прозрачность, которая должна быть подкреплена подотчетностью. Они дополняют друг друга. Подотчетность невозможна без полной прозрачности. Прозрачность же без подотчетности беззуба.

Сострадание в действии

Далай-лама называет себя «простым монахом» и, несмотря на свои путешествия по миру и окружающую его свиту и тело­хранителей, ведет спартанский образ жизни, соблюдая строгий режим дня. Он живет в бедном квартале и спит в маленькой комнатке со скудной меблировкой, как и подобает монаху. В теплую погоду он ходит дома в шлепанцах, наподобие тех, что носят бедные индийские крестьяне, и в старых, потертых футболках.

В этом он особенно близок Папе римскому Франциску, который также ночует в обычной комнате для гостей, а не в роскошных папских апартаментах, ездит на малолитражном автомобиле и предпочитает скромный титул «епископ Рима» напыщенному «Папа римский». И усилия Франциска, направленные на то, чтобы сделать Церковь более активной в оказании помощи бедным и бесправным, напрямую резонируют с идеями Далай-ламы.

Призыв Франциска к церковнослужителям отказаться от прежней роскоши и стать образцом аскетизма — вместе с выдвинутым им лозунгом «бедная Церковь для бедных людей» — так обрадовал Далай-ламу, что он написал Папе письмо с выражением своего восхищения. Религиозные лидеры, по словам Далай-ламы, должны следовать своим собственным учениям, подавая пример смирения и простоты жизненных привычек.

Другим шагом, побудившим Далай-ламу написать еще одно письмо с похвалой, стало решение Папы Франциска лишить полномочий немецкого епископа Франца-Петера Тебартца ван Эльста, получившего прозвище Роскошный епископ за то, что он потратил на обустройство своей частной резиденции больше 43 млн долларов, снабдив ее бронзовыми оконными рамами, ванной стоимостью 30 тысяч долларов и роскошным парком за 1 млн долларов. В своем втором письме Далай-лама выразил Папе Франциску признательность за «его жесткую позицию в отстаивании подлинного учения Иисуса Христа».

Комментируя суровые действия Папы в отношении этого погрязшего в роскоши немецкого священнослужителя, Далай-лама сказал: «Коррупция не обходит стороной даже служителей религии». А во время выступления в Бангалоре (Индия), заметил: «Отсутствие этики у духовных лиц чревато катастрофическими последствиями».

Деятельное сострадание, по словам Далай-ламы, означает не только облегчение страданий других людей, но и борьбу со злом — а именно противостояние несправедливости и защиту человеческих прав. И такое сострадание, хотя и ненасильственное, может носить весьма активный и решительный характер.

«В современном мире мы видим много обмана, насилия и притеснений, — говорит Далай-лама, — поэтому альтруизм и сострадание приобретают все большее значение». Однако он добавляет: «Недостаточно просто испытывать сострадание. Мы должны действовать».

Конструктивный гнев

Как-то одна женщина, социальный работник, рассказала Далай-ламе следующую историю: некоторое время назад рабочая нагрузка на социальных работников стала почти непосильной. На каждого из них приходилось такое количество обращений, что они были просто не в состоянии помочь всем нуждающимся. Обеспокоенные судьбой детей, которые нуждались в их помощи, социальные работники провели серию митингов и добились снижения рабочей нагрузки.

Как сказала эта женщина, «мы не могли мириться с таким положением дел». Гнев помог им мобилизоваться и добиться устранения несправедливости.

Далай-лама считает, что конструктивный, правильно направленный гнев может быть полезным. Нравственное негодование может побуждать к позитивным действиям.

Он не осуждает безоговорочно любое проявление гнева, как я этого ожидал. Как и в случае спокойствия, он различает разные виды гнева.

Когда мы возмущаемся несправедливостью, он призывает нас задействовать позитивные аспекты гнева (такие как интенсивный фокус, прилив сил и решительный настрой), которые могут сделать наш ответ на несправедливость более эффективным. Но это становится невозможным, если мы позволяем нашему гневу выйти из-под контроля. В этом случае интенсивный фокус превращается в одержимость, прилив энергии — в неконтролируемое возбуждение, а решительность — в жес­токость.

Важно не просто действовать. Важно и то, как действовать.

В целом Далай-лама выступает за уменьшение деструктивных эмоций, включая гнев. «Терпимость означает, что мы должны избавиться от гнева и ненависти. Но если какой-либо человек причиняет вред нам самим или другим людям, а мы ничего не делаем в ответ, этот человек может почувствовать свою безнаказанность и усугубить свое негативное поведение».

«Таким образом, мы должны проанализировать ситуацию и, если она требует каких-либо контрмер, предпринять их без гнева. На самом деле действия, не мотивированные гневом, как правило, оказываются гораздо более эффективными — когда мы спокойны, у нас гораздо больше шансов попасть прямо в цель!»

Но если в той или иной ситуации мы не способны сохранить спокойствие, Далай-лама советует нам «правильно направить» наш гнев, предприняв необходимые действия для защиты себя и других людей от угрозы или несправедливости, но не позволяя гневу перерастать в неконтролируемую ненависть.

«Постарайтесь сохранить спокойствие ума, изучите ситуацию, а затем примите меры противодействия. Если вы оставите неправомерные деяния без ответа, тем самым вы позволите им продолжаться и, возможно, набирать силу. Следовательно, подлинное сострадание предполагает, что вы должны их остановить».

Наше сострадание должно охватывать всех людей. «Даже если поведение человека носит деструктивный характер, — говорит Далай-лама, — необходимо проявлять заботу о его благополучии. Но при этом вы должны постараться помочь ему прекратить такое поведение».

Один из способов направить свой гнев в конструктивное русло — сохранить чувство сострадания по отношению к этому человеку, даже если нам придется решительно противостоять его поступкам. Это подводит нас к ключевой проблеме: умению разделять между тем, что человек делает, и самим человеком.

Это означает, что мы должны противостоять неправильным поступкам, но любить самого человека — и приложить все усилия к тому, чтобы помочь ему изменить его образ действий. Даже если мы возмущены его поступками, Далай-лама призывает нас сохранять сострадание к совершившему их человеку.

«Истинный смысл прощения, — объясняет он, — состоит в том, чтобы не переносить неприятие поступков человека на самого человека».

Посвятив много часов сравнению различных методов работы с эмоциями, Далай-лама и Пол Экман сошлись на том, что ключевым моментом во всех них является умение провести различие между человеком и его поступком. Именно такой когнитивный прием психологи рекомендуют как наиболее эффективный способ управления негативными эмоциями наподобие гнева.

Далай-лама приводит еще один довод в пользу такой ментальной стратегии. Когда нам нужно противостоять какому-либо негативному действию, мы можем действовать гораздо более эффективно, если наш разум не будет затуманен нашими собственными деструктивными эмоциями.

Надо признаться, у меня тоже есть мой личный bête noire (объект ненависти, как называют это французы) — человек, который в свое время втянул меня в крупную сделку, закончившуюся банкротством. При одном только воспоминании о нем меня начинает трясти от гнева. Но я заметил, что после ежедневных медитативных практик я стал способен более спокойно и трезво размышлять обо всех перипетиях, приведших к провалу сделки, и о самом человеке, отделяя его действия от него самого.

Сила альтруизма

С тех пор как Далай-лама еще ребенком услышал о Махатме Ганди, он был вдохновлен этим человеком. Хотя они никогда не встречались, Далай-лама называет Ганди «личным наставником».

Многие аспекты жизни Ганди резонируют с его собственной жизнью, начиная с личных усилий Ганди по сдерживанию негативных сил человеческой природы и раскрытию всего потенциала позитивных сил. Роднит их и простота образа жизни, присущая Далай-ламе и в свое время характерная для Ганди. И, наконец, их объединяет общее дело — стремление помочь бедным и угнетенным.

Как и Ганди, Далай-лама стремится культивировать отношение ненасилия и сострадания в своих ежедневных духовных практиках: «Причина — вовсе не в святости или священности чего-либо, а в практической пользе».

Он также высоко ценит ту настойчивость, с которой Ганди пытался донести до людей послание о важности кристальной честности. «Его практика ненасилия была всецело основана на силе истины».

Эта сила проявляется, например, тогда, когда мы сталкиваемся с трудностями или препятствиями. «Наши внутренние мотивы должны быть кристально честными, правдивыми, искренними и альтруистичными, — говорит Далай-лама — Благодаря силе альтруизма мы сможем преодолеть любые преграды. Но если мы лицемерны, говорим одно, а делаем другое, наше внутреннее «Я» становится слабым, и нам может не хватить сил, чтобы противостоять трудностям».

Кристальная честность побуждает нас говорить правду власть имущим. В общественной жизни это означает приверженность полной прозрачности, стремлению к тому, чтобы ничто не было скрыто от глаз людей. «Внешне люди, как правило, стараются соблюдать приличия, вести себя благопристойно. Но под этой оболочкой могут скрываться совсем другие вещи, — говорит он. — Прозрачность выступает как эффективное средство сдерживания неблаговидных мотивов».

Он говорит, что журналистам, как никому другому, требуется «длинный нос», чтобы вынюхивать, что происходит за кулисами и в кулуарах. Но при этом они должны не столько охотиться за сенсациями, сколько предоставлять широкой общественности объективную информацию обо всем, что происходит под поверхностью.

«В странах со свободой слова средства массовой информации могут быть реальной действующей силой. Но в странах с жесткой цензурой это невозможно. В настоящее время ситуация в этой области очень непростая».

Далай-лама заявляет, что растущий разрыв между богатыми и бедными «абсолютно аморален». Во время своих визитов в Африку и Латинскую Америку он видит, в каком отчаянном положении находятся бедные люди, и возлагает вину за это на процветающую коррупцию.

Далай-лама прямолинейно заявляет: «Коррупция — это рак». Коррупция порождает бедность и не позволяет ее преодолеть. Например, очень часто средства, пожертвованные для помощи бедным, оседают в карманах богатых.

Далай-лама выступает за непримиримую борьбу с коррупцией во всех сферах общественной жизни. Он видит ее основной причиной крайний эгоцентризм, отсутствие какой бы то ни было заботы о благополучии других людей. По его мнению, проблема начинается с современного образования, которое учит нас думать о личном успехе и богатстве, а не о моральных принципах. В результате люди считают: «Главное в жизни — это богатство и власть». Многие современные бизнесмены и политические лидеры являются продуктами этой системы, говорит он, и ведут себя соответствующим образом.

В качестве наглядного примера пагубности коррупции он приводит Игры Содружества, проходившие в Индии в 2010 году. Эти Игры подверглись острой критике в национальной прессе — журналисты раскрывали вопиющие факты о прикарманивании подрядчиками огромных сумм денег, массовом выселении бедных людей из их жилищ, опасных условиях работы и широком использовании детского труда. Также поднимался вопрос о том, почему страна с таким количеством живущих в нищете граждан тратит миллиарды долларов на спортивное мероприятие.

«В Индии такие скандалы — привычное дело, — говорит Далай-лама. — В стране слишком много самоуспокоенности. Что им нужно, так это честное, прозрачное и жесткое руководство. Тогда, я думаю, Индия сможет встать на путь изменений — трансформировать саму себя».

Я вспомнил эти слова Далай-ламы, когда недавно читал о «темном пуле», организованном одним крупнейшим британским банком. Эта частная торговая площадка якобы была создана с целью защитить крупных инвесторов, таких как пенсионные фонды, от финансовых «хищников», использующих высокочастотные трейдинговые «машины» (компьютерные программы).

Высокочастотный трейдер мгновенно видит цену по покупку, которую предлагает более медленный крупный инвестор, за наносекунду приобретает такие акции по более низкой цене и тут же перепродает их по более высокой цене этому покупателю. Результат: более медленные инвесторы платят за акции больше, чем могли бы.

Генеральный прокурор штата Нью-Йорк обвинил этот британский банк в обмане пенсионных фондов: хотя банк утверждал, что он защищает фонды от хищнических операций, на самом деле он пригласил в свой пул тех самых сверхбыстрых трейдеров, чтобы увеличить свои комиссионные доходы.

Эти тайные манипуляции, как и многие другие серые зоны финансового сектора, стали достоянием широкой общественности во время финансового кризиса 2008 года. Как сказал об этом «темном пуле» один профессор права, специализирующийся на банковской сфере: «Я думаю, урок здесь прост. В темноте всегда проворачиваются темные дела». «Этот банк, — добавил он, — лгал своим клиентам. Он не защищал их, а зарабатывал на них деньги».

По мнению Далай-ламы, финансовый кризис 2008 года вывел на поверхность не только отсутствие моральной ответственности и ключевую роль жадности как двигателя недобросовестной спекуляции, но и процветание коррупционных практик. И, разумеется, Далай-лама не одинок в своем мнении о том, что в культуре современной финансовой отрасли имеется серьезный этический пробел.

Некоторые используют термин «бандитский капитализм» для описания того, как неэтичный и откровенно незаконный бизнес может процветать при полном отсутствии прозрачности. Будь то привлечение близких родственников высокопоставленных политиков, щедрые выплаты политическому руководству или разграбление природных ресурсов, такой бизнес способен выжить только в «полной темноте».

«Будьте прозрачными, — посоветовал Далай-ламе группе бизнесменов. — Прозрачность создает доверие».

Дефицит эмпатии

На встрече с группой китайских студентов, проходящих обучение в университетах штата Нью-Йорк, Далай-лама сказал: «Вы должны поддерживать вашего нового президента Си Цзиньпина в его усилиях по борьбе с коррупцией. Это очень смелый, замечательный человек, но он нуждается в общественной поддержке».

Вспоминая свою встречу с Мао Цзэдуном в Пекине в 1950-е годы, Далай-лама с улыбкой сообщил мне: «Поскольку Будда был противником кастовой системы, даже Мао признал его заслуги. Он назвал его настоящим революционером, боровшимся за социальную справедливость».

Это замечание напомнило мне о состоявшемся много лет назад разговоре с Джоном Огбу, нигерийским антропологом из Калифорнийского университета в Беркли, который приехал для проведения полевых исследований в маленький городок в цент­ральной Калифорнии, где я вырос. Я был шокирован, услышав о теме его исследования: де-факто существующей здесь кастовой системе.

Он обратил мое внимание на то, что в моем родном городе этнические меньшинства живут в одной его части, а белый средний класс — в другой и такая же сегрегация наблюдается и в школах. Он считал это фактическими «кастовыми» границами. И я не мог с ним не согласиться. Что меня поразило больше всего, так это то, что этот очевидный факт до сих пор ускользал от моего внимания, хотя я прожил в этом городке много лет. Я попросту не задумывался об этом.

В нашей повседневной жизни мы легко перестаем замечать социальное неравенство, автоматически следуя привитым нам с рождения негласным культурным нормам и убеждениям. Следовательно, одна из важных форм прозрачности — выводить на поверхность эти принимаемые как данность предрассудки и скрытые формы дискриминации, например, как это давно уже делается в отношении прав женщин и различных меньшинств.

Невидимость социальной несправедливости порождает равнодушие, особенно среди тех, кто находится у власти (те, кто страдает от несправедливости, разумеется, осведомлены о ней очень хорошо). Исследования показывают, что такое равнодушие начинается на межличностном уровне и создает невидимый барьер для проявления заботливого отношения к людям в целом.

Как показала серия экспериментальных исследований, проведенных психологом Дачером Келтнером из Калифорнийского университета в Беркли, при непосредственном общении человек с более высоким статусом, как правило, обращает гораздо меньше внимания на человека с более низким статусом, и наоборот.

Так, в ходе пятиминутной встречи двух незнакомых людей более богатый человек намного меньше использовал зрительный контакт, кивки и смех — показатели вовлеченности, — чем менее богатый человек. Аналогичную тенденцию исследователи обнаружили и в Нидерландах: когда двое незнакомых людей рассказывали друг другу о печальных моментах в своей жизни, более влиятельный человек также проявлял больше равнодушия. В то же время Келтнер обнаружил, что бедные и менее влиятельные люди чутко настроены на других людей, как стоящих выше них на социальной лестнице, так и находящихся на одном с ними уровне.

Такая же разница в уровне эмпатической сонастроенности была обнаружена и внутри организаций, когда исследователи сравнили способность представителей высокого и низкого социального ранга определять чувства своего собеседника по выражению его лица. Во время общения начальников и подчиненных первые не только проявляли меньше внимания к своим собеседникам, что выражалось в более короткой продолжительности зрительного контакта, но и чаще их прерывали и завладевали разговором.

Это объясняется тем, что люди, живущие в стесненных и нестабильных финансовых условиях, — например, мать-одиночка, которая работает на двух работах и вынуждена оставлять своего трехлетнего ребенка под присмотром соседки, — зависят от хороших отношений с другими людьми, чья помощь однажды им может понадобиться. «Они понимают, что нуждаются в окружающих», — сказал мне Келтнер.

В отличие от этого, более состоятельная мать-одиночка может нанять для своего трехлетнего ребенка няню или отдать его в центр дневного пребывания детей. Такая независимость, считает Келтнер, является одной из причин, почему богатые люди могут позволить себе не обращать внимания на других людей — что влечет за собой равнодушие к их нуждам и страданиям.

Когда я рассказал о результатах этих исследований Далай-ламе, он добавил еще одно осложняющее обстоятельство: последователи некоторых религий считают, что социальный статус определяется кармой (или судьбой), следовательно, богатые люди заслуживают своего богатства, а бедные люди — своей тяжелой доли, поэтому им не нужно сопереживать и помогать.

Каковы бы ни были истоки такого отношения — негласно существующая кастовая система, вера в свою «избранность» или убеждение в том, что «так Бог устроил мир», — оно препятствует состраданию и становится оправданием для бездушия. «Вот как религия может усугублять эту проблему», — говорит Далай-лама.

Люди, которые игнорируют бедственное положение других, объясняя его божественной волей или кармой, добавляет он, «глубоко заблуждаются».

Мало того, мы должны не просто чувствовать сострадание, но и действовать в соответствии с ним. «Можно тысячу раз повторить слово "равенство", — говорит Далай-лама, — но при этом поступать совершенно иначе». Проблема заключается в том, что, если у людей, принимающих решения в политике и бизнесе, отсутствует способность к сопереживанию, они не способны в полной мере понять, как их решения отразятся на менее благо­получных их согражданах.

Неравенство между богатыми и бедными или социально незащищенными слоями населения становится невидимой, но неос­поримой нормой. Неравный доступ к власти воспринимается как нечто само собой разумеющееся, особенно со стороны элит, которые пользуются ее преимуществами. А те, кто живет в бедственных условиях, не имеют доступа к власти и, следовательно, к принятию решений, которые могли бы улучшить их условия жизни.

Между тем общества нужно оценивать не по тому, как они относятся к власть имущим, а по отношению к тем, кто от власти далек, — будь то из-за своей расы, вероисповедания, пола, уровня дохода или классовой принадлежности, в том числе и принадлежности к еще не родившемуся поколению.

Ганди особенно болезненно переживал равнодушие элиты к бесправным и неимущим. Среди записей, найденных после его смерти в 1948 году, имелся такой совет: «Вспомните лицо самого обездоленного и несчастного человека, которого вам довелось видеть, и спросите у себя, принесет ли тот шаг, который вы собираетесь предпринять, какую-либо пользу этому человеку».

Выводы Келтнера подтверждают важность совета Ганди: образ нуждающегося человека может придавать интимность этому акту и пробуждать эмпатию, которая является лучшим противоядием от равнодушия. Когда мы сопереживаем человеку, мы можем лучше понять, что ему нужно, — и принять более правильное решение.

Структурная несправедливость

Далай-лама называет таких людей, как Ганди, Мандела, Вацлав Гавел и Мартин Лютер Кинг, образцами выдающихся государственных деятелей, чьим главным движущим мотивом было сострадание. Сочетание их политической активности с приверженностью ненасилию, говорит он, не делало их слабее, а, на­оборот, придавало им еще больше смелости и решительности, чем в том случае, если бы они делали ставку на силу.

«Ненасилие вовсе не означает, что мы должны пассивно смиряться с несправедливостью, — сказал Далай-лама, выступая в Нью-Дели. — Мы должны бороться за свои права. Мы должны противостоять несправедливости, потому что, если мы не будем этого делать, тем самым мы будем потворствовать насилию. Ганди был убежденным сторонником ненасилия, но при этом не был готов мириться с существующим положением дел. Он боролся с ним, но делал это, не причиняя никому вреда».

Знание того, что мы отстаиваем правду, добавляет Далай-лама, придает нам спокойствие и силу; к тому же в этом случае время и справедливость находятся на нашей стороне. Люди прибегают к насилию только тогда, когда у них нет надежных аргументов. Спокойствие и ненасилие являются признаками истинной силы.

При этом законы необязательно являются гарантией справедливости, отмечает Далай-лама. Коррумпированные или тоталитарные правительства зачастую оправдывают свои действия существующими законами, умалчивая о том факте, что эти законы применяются в интересах правящего класса. Чтобы законы обеспечивали подлинную справедливость, они должны быть применимы ко всем в равной мере и должны защищать права каждого человека.

Некоторые формы несправедливости настолько глубоко укоренены в нашем обществе и культуре, что при помощи одной только прозрачности их не преодолеть. Например, несмотря на десятилетия осведомленности, во многих странах мира по-прежнему сохраняются такие проблемы, как более низкая оплата труда женщин и представителей меньшинств, наличие «стеклянного потолка» (негласного барьера, ограничивающего их карьерный рост), и другие явные и неявные формы дискриминации, включая такие вопиющие, как кастовая система.

В некоторых случаях несправедливость встроена в сами наши социальные структуры. Ее проявления могут быть настолько естественной частью нашей повседневной жизни или быть так широко распространены внутри организации или правительства, что никто не чувствует себя ответственным за то, чтобы открыто их озвучить и выступить против них.

Вот история со знакомым сценарием, произошедшая в одной автомобилестроительной компании. Компания регулярно получала отчеты о том, что в их автомобилях имеется дефект, приводящий к гибели людей. Однако она упорно заверяла общественность, что никаких поводов для беспокойства нет. Компания признала проблему лишь несколько лет спустя, после того как этот дефект привел к гибели еще большего количества людей.

«Я предполагаю, что каждый из сотрудников компании, который так или иначе был причастен к этой проблеме, сам по себе является честным и этичным человеком, — прокомментировал эту историю один из внешних наблюдателей. — Но все вместе они действовали в высшей степени бездушно и неэтично».

Мы видим подобные примеры по всему миру, когда хорошие, казалось бы, люди попадают в испорченную систему, где царит коррупция, сговоры и т.п., и начинают вести себя недостойным образом.

Например, мы видим ежедневное уничтожение природы в результате печальной комбинации таких факторов, как принятие коррумпированными правительствами решений, тайно финансируемых заинтересованными сторонами; хищническая деятельность и разграбление природных ресурсов частными компаниями; а также непреднамеренное загрязнение окружающей среды токсичными отходами, производимыми промышленностью. Бюрократия тоже может выступать как негласный механизм несправедливости и эксплуатации.

«Солнечный свет, — как сказал судья Верховного суда США Феликс Франкфуртер, — это лучшее дезинфицирующее средство». К сожалению, сегодня на деятельность наших элит, включая высокопоставленных политиков и руководителей корпораций, уполномоченных принимать важнейшие решения, проливается слишком мало такого «солнечного света».

Слишком мало света проливается и на тех, от кого зависит формирование наших культурных убеждений и ценностей и установление норм, то есть на религиозных деятелей, авторов, кинопродюсеров и влиятельные фигуры в мире СМИ. Между тем все эти люди и группы могут стать значимыми силами на службе у добра и справедливости.

Безупречность

Когда я спросил у Далай-ламы, куда он собирается направить свою часть средств, полученных от продажи этой книги, он назвал свой фонд — Dalai Lama Trust. Средства из этого фонда идут на финансирование широкого спектра проектов — от оказания помощи пострадавшим от тайфуна на Филиппинах через организацию Красного Креста до разработки учебного плана для тибетских монахов в университете Эмори.

В Индии, как и в Великобритании, слово trust («доверие») ассоциируется с благотворительной организацией. Далай-лама не знал о том, что в Соединенных Штатах слово trust может быть использовано в названии любого коммерческого или инвестиционного фонда, целью которого является не благотворительность, а получение прибыли. Узнав об этом, он предложил переименовать свой фонд в Charitable Trust — Благотворительный фонд, — чтобы подчеркнуть его миссию.

Его обеспокоенность тем, что люди могут ошибочно счесть его фонд средством самообогащения, свидетельствует о присущем Далай-ламе стремлении к безупречности. Он хочет полной прозрачности, справедливости и подотчетности во всем, что он делает, и призывает к тому же всех нас.

На встрече из серии «Ум и жизнь», посвященной состраданию в экономических системах, он живо заинтересовался результатами исследования, о которых сообщил экономист Эрнст Фер из Цюрихского университета. В ходе этого исследования люди играли в игру, где могли проявлять либо эгоистичное, либо альтруистичное поведение. Поначалу большинство людей были склонны делиться друг с другом, но, если они видели, что кто-то из игроков проявляет жадность, они тоже начинали действовать эгоистично.

В то же время, после того как в игру вводилось правило, предусматривающее некое наказание за жадность, — то есть когда люди понимали, что несправедливые поступки влекут за собой ответственность, — их поведение менялось к лучшему. Они начинали сотрудничать друг с другом.

Подобное происходит повсюду, где группа людей имеет доступ к какому-либо открытому для общего пользования ресурсу, например, к пресной воде. Если ничто не ограничивает эгоистичное поведение людей, то этот ресурс неумолимо будет уничтожен или исчерпан.

В работе эколога Гаррета Хардина, посвященной «трагедии общин» (этот феномен также называют «трагедией ресурсов общего пользования»), высказывается пессимистичный взгляд на способность людей справедливо делиться друг с другом. Хардин утверждает, что жадность и корыстолюбие являются мощными мотивами, побуждающими людей брать больше, чем причитается им по справедливости. Он приводит в пример жителей деревни, которые пасли свой скот на общинном пастбище и в конце концов его уничтожили.

Но более внимательный взгляд показывает, что в истории есть немало примеров того, как люди налаживали сотрудничество для лучшего управления ресурсами общего пользования — лесами, пастбищами, рыбными ресурсами, ирригационными системами и т.д., — чтобы ограничить индивидуальную жадность и ущерб, который она может нанести. Это также представляет собой пример применения сострадания на практике, поскольку в данном случае мы видим заботу об интересах всех людей.

«Нам всем необходимо осознать одну важную вещь — человеческое счастье имеет взаимозависимую природу, — написал Далай-лама в предисловии к биографии Махатмы Ганди. — Наше собственное счастливое и успешное будущее во многом зависит от других. Поэтому помощь другим людям, принятие во внимание их прав и потребностей — это не только вопрос ответственности, но и залог нашего собственного счастья».

Видение Далай-ламы открывает перед нами глобальную долго­срочную стратегию. Когда мы (или будущие поколения) научимся ограничивать наш эгоизм и лучше управлять нашими деструктивными эмоциями, при этом достигая все более высоких уровней сострадания, могут произойти глубокие социальные изменения. Мы сможем создать системы, в которых прозрачность, справедливость и подотчетность станут неотъемлемыми качествами.

Давайте посмотрим, что это может означать в сфере экономики.