Между 1680 и 1730 годами, в самый холодный цикл малого ледникового периода, температуры резко снизились, а период вегетации в Англии был на пять недель короче, чем в самые теплые десятилетия ХХ века. В Британии и Нидерландах снег зимой лежал 20–30 дней, а не 2–10, как на протяжении большей части XX столетия. Зима 1683/84 года выдалась настолько холодной, что в некоторых районах на юго-западе Англии земля промерзла на глубину более метра, а вдоль юго-восточного побережья Англии и у северных берегов Франции появились полосы морского льда. Льды также лежали в 30–40 км от голландского побережья. Многие гавани были настолько забиты льдом, что судоходство по всему Северному морю прекратилось.

Зимы 1683/84 и 1684/85 годов. Данные взяты из работ Хьюберта Лэмба «Climate Present, Past, and Future» (2 vols. London: Methuen, 1977) и «Climate, History and the Modern World» (London: Methuen, 1982).

Погода в окрестностях Исландии теперь была исключительно суровой. Морские льды часто блокировали Датский пролив даже летом. На протяжении большей части 1695 года льды сковывали все исландское побережье, полностью остановив движение судов. Прибрежный промысел трески прекратился: рыба могла уйти в более теплые воды, а островитяне располагали лишь открытыми лодками и пользовались примитивными способами лова. Несколько раз в период между 1695 и 1728 годами жители Оркнейских островов у берегов Северной Шотландии с удивлением наблюдали плывущих на каяках инуитов. В один памятный день человек на каяке, продвигаясь к югу, добрался до реки Дон близ Абердина. Эти одинокие полярные охотники, вероятно, проводили по нескольку недель на больших льдинах. Еще в 1756 году льды окружали значительную часть Исландии на протяжении 30 недель в году.

Холод гнал огромные стаи сельди от норвежских берегов на юг, в Северное море, поскольку эта рыба предпочитает температуру воды между 3 и 13 °C. Пока норвежцы несли убытки, от наплыва сельди выиграли английские и голландские рыбаки. Эта рыба не впервые приходила на юг. В 1588 году, во время предыдущего похолодания, британский географ Уильям Кемден отмечал, что «эта сельдь, которая во времена наших дедов кишела только возле Норвегии, теперь… каждый год собирается большими косяками у наших берегов». Возрождение рыболовства, как и изобретение простых ветряных насосов для осушения низменностей, во многом обеспечило успех Голландии в борьбе за независимость. Но из-за частых штормов и подъема уровня моря многие береговые укрепления были разрушены, а сельскохозяйственные угодья затоплены. В Норвегии вегетационный период сократился еще сильнее, чем на юге, и повсюду наступали горные ледники. Однако норвежцы сумели извлечь выгоду из похолодания. Жители многих прибрежных деревень покинули свои поля и начали строить корабли, чтобы экспортировать древесину из близлежащих лесов. Между 1680 и 1720 годами Норвегия создала большой коммерческий флот, специализирующийся на торговле лесом, что изменило экономику южной части страны.

Отступление ледника Франца-Иосифа на Южном острове Новой Зеландии, 1865–1965 годы. С 1960-х фронт ледника отступил еще дальше (перерисовано из источников правительства Новой Зеландии; см. также Jean Grove «The Little Ice Age»).

Холодные арктические воды двигались на юг, до самых Британских островов. Возле Фарерских островов полностью прекратился тресковый промысел, поскольку температура поверхности моря там снизилась и была на 5 °C ниже нынешней. Как и в 1580-х, между 50° и 61–65° северной широты возник крутой температурный градиент, который время от времени порождал ураганные ветры, гораздо более сильные, чем те, что случаются сегодня в Северной Европе. Последствия похолодания ощущались на огромных пространствах не только Европы, но и всего мира.

Ледник Франца-Иосифа в новозеландских Южных Альпах спускается в глубокую долину, окруженную крутыми скалистыми склонами. Эти склоны поднимаются к вершине горы Тасмана (3 494 м над уровнем моря). Тропа к ледовому фронту извивается по бесплодному дну долины, пересекая быстрые ручьи, питаемые тающим ледником. Чтобы подняться к леднику, нужно преодолеть массивы твердой породы, стертые до бугорков грубыми обломками, которые собрал ледник, наступая и отступая вдоль долины. Достигнув фронта ледника, вы смотрите вверх на бледно-зеленую реку льда, сверкающую на солнце, – микрокосм ледниковых флуктуаций малого ледникового периода.

Ледник Франца-Иосифа постоянно пребывает в движении. Девять столетий назад это был лишь ледяной островок на снежнике. Затем началось похолодание малого ледникового периода, и ледник устремился по склону в долину, уничтожая обширные дождевые леса. Лед крушил все на своем пути, ломая гигантские деревья как спички. К началу XVIII века фронт ледника Франца-Иосифа находился в 3 км от Тихого океана. Неудержимый поток льда стрелой несся к побережью.

Сегодня ледник Франца-Иосифа отступает, как и другие новозеландские ледники. Каждый год тысячи туристов поднимаются к нему, чтобы дождаться заката и насладиться видом розовеющих горных пиков, когда на склоны внизу ложатся густые багровые тени. Туристический маршрут пролегает по каменистой местности, которая в течение всего XVIII и в начале XIX века была полностью покрыта льдом. Здесь можно увидеть, как ледник реагировал на сильные холода двухвековой давности, за которыми последовало современное потепление. Знаки вдоль тропы отмечают места, где конечные морены продвинулись на максимальное расстояние, а затем фиксируют отступления и флуктуации ледника после 1850 года. Ледник неуклонно отступал примерно до 1893 года, когда внезапным рывком вперед разрушил туристическую тропу. В 1909 году сообщалось о его продвижении со скоростью до 50 м в месяц. Затем ледник Франца-Иосифа снова отступил, а в 1920-х восстановил почти половину утраченной ранее площади. К 1946 году ледник был по меньшей мере на километр короче, чем три четверти века назад. Тенденция наступлений и отступлений сохраняется и по сей день, причем отступления длятся дольше.

Новозеландские Альпы – одно из немногих мест на планете, где ледники вклиниваются в тропические леса. Именно здесь, у подножия ледника Франца-Иосифа, я понял, что малый ледниковый период в своем апогее был поистине глобальным явлением, а не проблемой одних лишь альпийских крестьян на другом краю света.

Активное наступление ледника Франца-Иосифа пришлось на конец XVII – начало XIX века, как и в европейских Альпах, где ледники заметно продвигались вперед примерно в 1600–1610 годах, затем с 1690 по 1700 год, в 1770-х и около 1820 и 1850 годов. Ледяные щиты на Аляске, в канадских Скалистых горах и на горе Рейнир на северо-западе США расширялись одновременно. В одно и то же время в течение XIX века ледники разрастались на Кавказе, в Гималаях и Китае. Керн из ледника Куэлкайя, расположенного в южной части Перуанских Анд, свидетельствует о многочисленных сильных похолоданиях с 1500 по 1720 год и длительных засухах с холодными циклами между 1720 и 1860 годами.

Как видно на примере ледника Франца-Иосифа, циклы наступления и отступления ледников не имели четких временных границ. Зачастую они были скоротечными и всегда различались по продолжительности. Не совпадали и периоды максимального продвижения льдов в разных регионах. В Европе и Северной Америке северные ледники значительно расширились в конце малого ледникового периода и вскоре отошли назад. (За исключением Исландии – ее ледники достигли наибольшего размера в конце XIX века.) Напротив, более южные ледники, как в Новозеландских Альпах, начали наступление рано, а затем отступали и вновь возвращались на прежние позиции, прежде чем резко уменьшиться к концу XIX – началу XX века.

Похолодание затронуло не только ледники, но и снеговую линию в горах, которая была ниже, чем сегодня. Весной снежный покров держался дольше. В Эквадорских Андах высокие горы всегда были покрыты снегом, по крайней мере до конца XIX века. В Шотландии путешественники сообщали о постоянном снежном покрове на склонах Кернгорма на высоте от 1200 до 1500 м, а значит, температура там была на 2–2,5 °C ниже, чем в середине XX века. Путешественник Джон Тейлор из окрестностей Дисайда писал около 1610 года: «…старейшие из ныне живущих людей никогда не видели на вершинах этих холмов ничего, кроме снега, как летом, так и зимой». Понижения температуры всего на 1,3 °C (примерно такое было зафиксировано тогда в Центральной Англии) оказалось достаточно, чтобы граница снежного покрова в горах Шотландии опустилась примерно до 1200 м, а в некоторых тенистых долинах сформировались ледники.

Похолодание повлекло поразительные изменения в биосфере, о которых мы можем догадываться по нынешнему распространению животных и растений. Береза и сосна осваивали новые территории, когда вблизи северной границы лесов становилось теплее, а при понижении температуры отступали. Эти процессы не всегда протекали быстро. Между 1890-ми и 1940-ми годами САО пребывала в положительной фазе, что обеспечивало мягкую погоду и постоянные циклоны в Северной Европе. В эти благоприятные годы ареалы многих европейских птиц расширились на север, поскольку птицы очень чувствительны к глубине и устойчивости снежного покрова, к продолжительности лета и зимним температурам. Ареалы обитания других животных также зависят от доступности их привычного корма. Например, в Британии между 1920 и 1950 годами резко сократилась численность тупиков, потому что виды рыб, которыми они питались, предпочитают более холодную воду. После 1950-х температура моря упала, эти рыбы (песчанки) вернулись, и северные колонии тупиков восстановились.

В первой половине XX века в Исландии гнездились все виды европейских птиц, среди которых – черноголовые чайки, ласточки, скворцы и дрозды. Еще более удивительна история канареечного вьюрка – птицы, которая в XVIII веке обитала на солнечных лесных опушках по всему Западному Средиземноморью. К 1876 году эти птицы заселили бóльшую часть Центральной Европы; теперь канареечный вьюрок выводит птенцов намного севернее – в Нижних Землях, на севере Франции и в Скандинавии. Когда в 1960-х в северных широтах немного похолодало, такие виды, как полярная сова, мигрировали на юг, чтобы гнездиться на Шетландских островах, а в Шотландию с севера вернулась черноклювая гагара.

Все эти изменения, как и те, что коснулись мотыльков и бабочек, незначительны по сравнению со смещением ареалов обитания разных видов животных, которое должно было произойти в самые холодные годы малого ледникового периода. Заметили ли тогда люди эти сдвиги? Если не считать важных промысловых видов, таких как сельдь и треска, подобные наблюдения никто не вел, по крайней мере о таких записях современным ученым ничего не известно. Но если люди все же замечали, как постепенно менялся вокруг них растительный и животный мир, то едва ли многие из них догадывались об уменьшении количества солнечных пятен между 1645 и 1715 годами.

Пятна на Солнце – явление хорошо известное. Сегодня солнечная активность регулярно нарастает и убывает приблизительно в течение одиннадцатилетнего цикла. Никто до сих пор до конца не объяснил, от каких сложных процессов зависят эти циклы, а также их максимумы и минимумы. Обычно в годы минимумов наблюдается около шести пятен, причем в некоторые дни и даже недели новых пятен не появляется (крайне редко – в течение целого месяца). За два последних столетия лишь в 1810 году не отмечалось совсем никакой солнечной активности. Так или иначе почти полное отсутствие солнечных пятен в разгар малого ледникового периода обращает на себя внимание.

Периоды XVII и начала XVIII века были эпохой великих научных открытий и расцвета астрономии. Астрономы, изучавшие Солнце, также обнаружили первую щель в кольце Сатурна и открыли пять спутников этой планеты. Они наблюдали прохождение по солнечному диску Венеры и Меркурия, регистрировали солнечные затмения и вычислили скорость света, рассчитав точные параметры орбит спутников Юпитера. В XVII веке были опубликованы первые подробные исследования, посвященные Солнцу и солнечным пятнам. В 1711 году английский астроном Уильям Дерем обратил внимание на «большие перерывы», когда между 1660 и 1684 годами не наблюдалось никаких солнечных пятен. Он довольно едко заметил: «…пятна едва ли могли ускользнуть от взора стольких наблюдателей Солнца, которые неустанно подглядывали за ним в телескопы… по всему миру». К большому сожалению современных ученых, до 1774 года солнечные пятна считались не представляющими интереса облаками на Солнце, поэтому мы не знаем, насколько регулярно за ними наблюдали.

Период между 1645 и 1715 годами также примечателен тем, что в эти годы было гораздо меньше сообщений о северных и южных полярных сияниях, чем ранее или позднее. С 1645 по 1708 год в небе Лондона северное сияние не наблюдалось ни разу. Когда оно возникло 15 марта 1716 года, не кто иной, как королевский астроном Эдмунд Галлей, написал об этом доклад, поскольку не видел ни одного такого сияния за всю свою научную жизнь, а ему тогда было уже 60 лет. На другом краю земли, в Китае, Корее и Японии, между 28 годом до н. э. и 1743 годом н. э. солнечные пятна наблюдались невооруженным глазом в среднем 6 раз за столетие, предположительно во время максимумов солнечной активности. С 1639 по 1700 год не было зафиксировано сообщений ни о солнечных пятнах, ни о северном сиянии.

В 1890-х астрономы Густав Фридрих Вильгельм Шпёрер и Эдвард Уолтер Маундер обратили внимание на длительный период отсутствия солнечных пятен в конце XVII – начале XVIII века. Если верить наблюдениям тех времен, солнечная активность полностью прекратилась на 70 лет: эта ситуация кардинально отличалась от той, что наблюдается сегодня. С тех пор этот период известен как «минимум Маундера».

Позднее Маундер отметил ряд любопытных фактов. Во-первых, за 70 лет, между 1645 и 1715 годами, было замечено очень мало солнечных пятен. Во-вторых, почти половину этого времени (с 1672 по 1704 год) на северном полушарии Солнца пятен не наблюдалось вовсе. Между 1645 и 1705 годами на Солнце была замечена только одна группа пятен. Наконец, общее число пятен в эти 70 лет было меньше, чем сегодня возникает за один год высокой солнечной активности. Маундер часто цитировал ученых того времени, в частности французского астронома Пикара, написавшего в 1671 году, что он «был рад обнаружить солнечные пятна, которых не видел годами, сколь бы много времени ни уделял наблюдениям». Сам Маундер отмечал, что эта явная аномалия в истории Солнца могла иметь серьезные последствия для погоды на Земле – возможно, гораздо более серьезные, чем последствия обычных одиннадцатилетних циклов солнечной активности.

Уточненные исторические записи об известных полярных сияниях, обнаруженные наблюдения за солнечными пятнами ученых Востока и анализ годичных колец деревьев подтвердили существование минимума Маундера. Радиоуглеродная датировка годичных колец – ценный источник информации о колебаниях солнечной радиации. Углерод-14 образуется в атмосфере под действием космических лучей, на которые в свою очередь влияет солнечная активность. Когда количество солнечных пятен достигает максимума, Земля получает меньше космической радиации и количество изотопа С14 в древесине снижается. Во время минимума цикла космические лучи интенсивнее бомбардируют планету, и количество С14 возрастает. Датированные последовательности годичных колец однозначно подтверждают падение уровня С14 на пике солнечной активности в период между 1100 и 1250 годами – самый теплый отрезок средневекового климатического оптимума. Уровень углерода-14 значительно повысился между 1460 и 1550 годами, когда солнечная активность уменьшилась (минимум Шпёрера), затем на короткое время упал, прежде чем снова резко вырасти между 1645 и 1710 годами. Максимум был достигнут примерно в 1690 году. Это отклонение настолько ярко выражено, что его называют «флуктуация Де Фриза» в честь голландского ученого, который впервые его заметил. Эта аномалия почти точно совпадает по времени с минимумом Маундера.

Существует ли связь между солнечной активностью и малым ледниковым периодом? Несомненно, наблюдается почти идеальное совпадение между основными глобальными температурными сдвигами за последнюю тысячу лет и колебаниями уровня С14 в годичных кольцах деревьев. Это означает, что долгосрочные изменения солнечной радиации могли серьезно влиять на климат Земли десятилетиями и даже веками. Конечно, солнечная активность никогда не была постоянной. За последнюю тысячу лет ее колебания были гораздо более сильными, чем в наши дни. Возможно, мы никогда не установим прямую связь между Солнцем и кратковременными климатическими изменениями, но существуют убедительные свидетельства связи между долгими периодами низкой солнечной активности и пиками малого ледникового периода.

Среднестатистический европеец мог жаловаться на холодные зимы и внезапные всплески жары, особенно если был фермером, зависящим от капризов погоды, но его страдания меркли на фоне ужаса тех, кто жил под сенью Альп.

Угроза наступления ледников существовала уже давно. Суеверные люди качали головами, когда лед разрушил часовню Святой Петрониллы. Эта мученица почиталась в Альпах еще с XI века, поскольку считалось, что она излечивает от лихорадки. Часовня находилась в Гриндельвальде, у подножия Айгера, в тени ледника, и одинокий монах служил там еще в 1520 году. Поколение спустя Ханс Ребманн, настоятель монастыря в Туне, писал: «На склоне горы [Айгер] в Сент-Петронилле когда-то была часовня, место паломничества. Но теперь там навис огромный ледник и полностью скрыл это место». Местная легенда гласит, что в ясный день сквозь лед можно было даже увидеть вход в часовню.

Альпийские ледники, которые постоянно наступали между 1546 и 1590 годами, вновь решительно двинулись вперед в 1600–1616 годах. Деревни, располагавшиеся в Альпах со времен Средневековья, были разрушены или оказались под угрозой уничтожения. Стоимость земли в опасных районах упала, как и церковные доходы от десятины. Прежде, в период отступления ледников и относительного спокойствия, предприимчивые фермеры расчищали землю в километре от того, что казалось им неподвижными ледяными стенами. Теперь за эту авантюру расплачивались их потомки. Их дома и имущество оказались на грани уничтожения.

Неотвратимый натиск льдов продолжался. Ледник Вернагт в Восточных Альпах в 1599–1600 годах быстро продвигался вперед, и за огромной ледяной плотиной сформировалось целое озеро. Когда эта плотина обрушилась 10 июля 1600 года, мощные потоки талой ледниковой воды затопили поля, мосты и проселочные дороги. Общий ущерб от этого наводнения составил 20 тысяч флоринов. Ледник продолжал расти, и следующей зимой вновь образовалось озеро. К счастью, в теплые месяцы вода постепенно ушла.

С 1627 по 1633 год семь холодных и влажных летних сезонов подряд вызвали стремительное наступление ледниковых фронтов по всем Альпам, сильные камнепады и наводнения, уничтожавшие деревья, усадьбы и мосты. Между 1628 и 1630 годами Шамони лишился трети своих земель из-за льда, снега, обвалов и наводнений, а оставшиеся территории пребывали в постоянной опасности. В 1642 году ледник Де-Буа продвигался «на расстояние мушкетного выстрела ежедневно, даже в августе». В молебственные дни народ собирался на торжественные шествия, прося Бога о защите от льдов. В 1648 году жители деревни уговаривали местного сборщика налогов принять во внимание «ущерб от наводнения и другие недавние потери в упомянутом приходе». К тому времени вблизи ледового фронта крестьяне сажали только овес и немного ячменя на полях, которые значительную часть года были покрыты снегом. Их предки платили десятину пшеницей; теперь же местные жители получали только один урожай из трех, и даже в этом случае зерно сгнивало после жатвы. «Люди здесь так плохо питаются, что выглядят хмурыми и несчастными, и кажется, что живы они лишь наполовину».

Разумеется, бедствия, сопровождавшие наступление ледников, воспринимались как Божья кара. Когда ледник Де-Буа угрожал перекрыть реку Арв, жители Шамони отправили глав общин к епископу Женевскому – сообщить о бедственном положении. Они рассказали ему о постоянной угрозе со стороны льдов и спросили, не наказывают ли их Небеса за грехи. В начале июня 1644 года епископ лично возглавил процессию примерно из трехсот человек к месту, где «великий и ужасный ледник» угрожал деревне Ле-Буа. Прелат осенил крестом грозную стену льда, затем повторил ритуал на другом леднике, близ поселка Ларжантьер, и еще на одном, над Ле-Туром, и на четвертом – в Ле-Боссоне. Эти деревни оказались в тисках движущихся льдов, которые сегодня лежат в километре от них. К счастью, обряды подействовали. Ледники медленно отступали до 1663 года, но оставляли за собой истерзанную и опустошенную землю, на которой уже ничего не могло вырасти.

Алечский ледник начал наступать несколько позже, чем ледники возле Шамони. В 1653 году встревоженные жители деревни Натерсер отправили делегацию в иезуитскую общину в Сидере, прося о помощи и выражая готовность покаяться и совершить другие «деяния добрых христиан». Отцы Шарпантье и Тома целую неделю читали в Натере проповеди, а затем возглавили шествие к леднику в четырех часах ходьбы оттуда. Люди брели под дождем с непокрытыми головами, непрерывно распевая псалмы и гимны. Перед ледниковым фронтом иезуиты отслужили мессу и прочли проповедь: «Были использованы самые важные молитвы». Они окропили ледник святой водой и поставили рядом образ Святого Игнатия. «Он был похож на изображение Юпитера, отдающего приказ о перемирии, – только не своему разбитому воинству, а ненасытному леднику». Иезуитская защита сработала. Говорят, что Святой Игнатий «заставил ледник замереть».

Казалось, ледники временно отступили, но вскоре они вновь пошли в атаку, заставив жителей Шамони и прочих мест возобновить молебны и проповеди. Лед нависал отовсюду. В 1669 году посетивший эту местность сборщик соляного налога писал своей подруге: «Я вижу здесь горы, очень похожие на Вас… пять гор, с головы до ног из чистого льда, чья холодность непоколебима». Период 1670-х ознаменовался максимальным за все Новое время продвижением ледников в Восточных Альпах, особенно ледника Вернагт, зарисованного монахом-капуцином, посланным туда молить о божественной милости. Когда расширившийся ледник заблокировал долину Рофенталь, обезумевшие крестьяне заподозрили в колдовстве случайного бродягу, схватили его и сожгли на костре. Пять лет подряд ледяная плотина рушилась, а потоки воды затопляли равнину. Язык ледника не отступал более чем на несколько метров вплоть до 1712 года.

Бедствия продолжались. В июле 1680 года озеро Маттмарк, перегороженное растущим ледником Аллалин, вышло из берегов и затопило лачуги на окрестных горных пастбищах. Лето было очень жарким, вода прорвала подтаявшую ледяную запруду и опустошила долину. Жители дали обет в течение 40 лет воздерживаться от пиров, празднеств, танцев и карточных игр, чтобы не гневить Небеса. Летописец из Цурбрюггена отмечал, что «люди всегда очень умны и предусмотрительны, когда беда уже случилась – когда понесла лошадь или когда ледник вырвался за границы».

После 1680 года ледники немного отступили. Епископ Женевский Жан Д’Арентон писал о признательности жителей Шамони за визит его предшественника. Они же за свой счет пригласили к себе этого пожилого человека [предшественника], чтобы тот увидел, как грозные льды отошли назад примерно на 80 шагов. В оговоренное время старец посетил деревню и повторил священнодействие. «Я благословил это место… Ледники удалились на одну восьмую лье от того места, где были раньше, и перестали сеять хаос, который сеяли прежде». Однако это отступление было небольшим и не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило в последние полтора столетия. По словам Ле Руа Ладюри, это было «всего лишь отклонение, небольшой локальный спад в рамках долгосрочной тенденции». Улучшение обстановки не помешало жителям Шамони обратиться к своему суверену, королю Сардинии, с просьбой снизить налоги, и их мольбы сопровождались душераздирающими описаниями потоков воды, рушащихся скал и наползающего льда.

Даже с учетом этого временного отступления альпийские ледники во времена короля Людовика XIV были намного больше, чем сегодня. В 1691 году Филибер Амеде Арно составил описание альпийских вершин и перевалов. Талантливый специалист, военный инженер и опытный скалолаз, он бóльшую часть жизни инспектировал горные укрепления, защищавшие Савойское герцогство. Любознательный Арно собрал группу альпинистов – троих охотников «с кошками на ногах и крючьями и ледорубами в руках», чтобы проверить слухи о существовании древнего, свободного ото льда прохода через Альпы из Савойи в Шамони. Несмотря на новейшее снаряжение, альпинисты вынуждены были повернуть назад, когда лед преградил им путь. Во времена Арно ледники спускались в Валь-Вени и другие альпийские долины, где в наши дни сохранились только морены. Льды отступили далеко в горы, и перевал очистился.

В 1716 году жители Шамони снова сетовали на бездействие властей, наводнения, вызванные ледником, и угрозу уничтожения, нависшую над деревней. Ледник Гурглер в долине Эцталь сформировал большое озеро, которое вскоре достигло тысячи шагов в длину и пятисот в ширину. В 1718 году местные крестьяне провели церемониальное шествие к леднику и отслужили мессу на скалистой площадке у края ледяного щита. Обряд не принес видимого результата, но озеро больше не заливало нижележащие земли. Инициаторы процессии слышали о катастрофе, которая годом ранее постигла поселок Ле-Пре-дю-Бар в Валле-д’Аоста. Двенадцатого сентября деревня исчезла под вызванным ледником оползнем, настолько внезапным, что, по слухам, были раздавлены даже птицы, сидевшие на деревьях. В том же году фронт ледника Триоле обрушился каскадом из воды, льда и камней, которые со страшной силой устремились вниз, похоронив «в своих недрах все движимое имущество, сто двадцать быков и коров, сыры и семерых людей, которые погибли мгновенно».

Максимум пришелся на период между 1740 и 1750 годами, когда богатые туристы открыли для себя альпийские ледники. Первым иностранным туристом, посетившим Шамони, стал в 1741 году английский аристократ Джордж Уиндем. Он прибыл в этот регион с некоторым опасением, поскольку ему говорили, что «мы едва ли найдем в здешних краях все необходимое для жизни». Его компания путешествовала с тяжело гружеными лошадьми и палаткой «для нашего удобства». Уиндем писал, что из самой деревни ледниковые фронты «выглядели как белые скалы, или скорее гигантские глыбы льда». Проводники говорили ему, что ледники «разрастаются с каждым годом». Уиндем осторожно пробирался к ледяному фронту по каменной осыпи и сухой рыхлой земле. Год спустя французский путешественник Пьер Мартель поднялся к истоку ручья Арвейрон у подножья ледника Де-Буа. «Он течет из-подо льда через две ледяные пещеры, подобные хрустальным гротам, где, как говорят, живут феи… Их причудливые своды высотой более 80 футов представляют удивительное зрелище… Можно прогуляться под ними, но это опасно, поскольку сверху иногда отваливаются куски льда». Пещера Арвейрон стала популярной туристической достопримечательностью, гротом, «высеченным рукой природы в огромной ледяной скале». При разном солнечном освещении цвет льда менялся от матово-белого до прозрачного и «зеленого, как аквамарин». В течение следующих полутора столетий ледник Де-Буа отступал, и примерно в 1880 году пещера исчезла.

Ледники расширялись и в других местах. В Норвегии между 1742 и 1745 годами они продвинулись на несколько километров дальше своих нынешних границ, разрушив фермы и уничтожив драгоценные летние пастбища. Исландские ледники также наступали, и это наступление усугублялось извержениями вулканов – как в Эрайви в 1727 году, когда ледник Скейдарарйёкюдль сотрясался, «извергая из-под своего основания бесчисленные реки, которые появлялись и исчезали почти мгновенно». Очевидцам приходилось спасаться на песчаных холмах, и еще несколько месяцев никто не мог добраться до этих мест.

Ледниковый «прилив» в Альпах продолжался примерно с 1590 по 1850 год, прежде чем началось отступление, длящееся и по сей день. Эти два с половиной столетия апогея малого ледникового периода совпали с важнейшими переменами в европейском обществе.