Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Нам хватило ума поднять потолочные балки на второй этаж, прежде чем мы обили его фанерой. Они были очень длинными, и вряд ли мы сумели бы затащить их по лестнице, а затем развернуть в комнате, чтобы потом прикрепить к верхней части стен. Балки лежали в трех упаковках в моей спальне, и Роман получил строгий наказ держаться от них подальше, как и от открытых окон, но теперь он, наконец, мог свободно бегать и играть на втором этаже. Наше облегчение сложно было выразить словами. Единственное, чего нам не хватало, чтобы сохранить дом сухим, это крыша.
Мы с Джадой провели вечер среды, передавая стропила Дрю, который оседлал середину стены между моей спальней и комнатой Романа. Поскольку это оказалось лучшее место в доме, чтобы подавать стропила наверх, мы решили поднять их все, а распределить по длине дома позже, когда будем прибивать их на место. Становилось темно, так что мы задались целью просто все поднять. Папа уехал домой, чтобы отдохнуть, и нам не терпелось к нему присоединиться. Мы работали при свете фар. К тому времени как мы затащили последнюю балку, наши мышцы стонали. И тут грянул гром и ударила молния. Мне была отвратительна мысль оставлять все эти дорогие балки прямо под дождем после того, как мы столько месяцев старались сохранить их сухими, но смонтированный дом пережил дюжины гроз. Мы отметили конец рабочего дня горстью сушеного мяса и отправились вниз.
Роман и Хоуп подметали внизу — бесконечная работа, потому что грязь, листья и опилки покрывали все заново каждый день. Роман раскидывал дюжину резиновых мячиков размером с четвертак по всему дому. Мячики сводили Хоуп с ума, но он так веселился, что никому бы не хватило духу велеть ему прекратить.
Херши валялась на боку в гостиной. На ее спине так навсегда и осталась проплешина, но никто об этом не упоминал. Мячик отскочил от ее бедра, но она едва пошевелилась. Старая добрая собака. Тут уж не поспоришь.
— Собери их все, Роман. Еще один валяется в прихожей, — сказал Дрю, протягивая руки, полные мячиков. Я ненадолго наивно поверила, что они прибираются, пока Роман не уронил красный мячик в руки Дрю с криком: «Внимание! Полетели!» Дрю со всей силы метнул мячики, и они разлетелись по комнате.
Роман завизжал от радости, бегая за ними и уворачиваясь, когда они летели в его сторону. Он был одновременно в ужасе и восторге. Мячики отскакивали от брусьев, каждый по своей дикой траектории, они били по нам и Херши и, наконец, все покатились по бетону, собираясь в самой низкой точке. Слишком яркие рабочие лампы, свисавшие с брусьев, удваивали и утраивали производимый мячиками эффект, отбрасывая резкие тени.
— Еще! — закричал Роман, протягивая зеленый и белый мячики Дрю. — Давай еще!
Хоуп закатила глаза, на ее вкус в этом было слишком много хаоса. А мы все подключились к игре, собирая мячики и отдавая их Дрю. Я поймала взгляд Хоуп и кивнула в сторону лестницы. Она пошла вверх, и я знала, что она будет в собственной комнате.
Дрю устроил еще несколько раундов расшвыривания мячиков, и все мы кричали и бегали сначала за ними, а потом от них, как Роман. Мы могли бы играть дальше, хотя мы устали и проголодались, но Хоуп вернулась, чтобы сказать, что дождь зарядил всерьез. Даже без крыши потребуется время, чтобы он добрался до нас через настил и залил основание дома. Но это произойдет, и в доме снова будет грязь, которую надо убирать. Мы поехали домой и всю дорогу обсуждали по кругу одну и ту же тему — как нам нужна крыша.
Джада была первой, кого стошнило той ночью, но Роман не сильно от нее отстал. Хоуп разболелась ближе к восходу, и я рада, что она хотя бы поспала. Дрю сказал, что хорошо себя чувствует, и пошел в школу. Я не могла его винить: я бы тоже сбежала подальше, если бы у меня был шанс. К полудню меня тошнило в перерывах между уборкой и раздачей имбирного пива.
Кишечный грипп длился чуть более двадцати четырех часов и оставил нас слабыми и жалкими. Папа избегал нас и каким-то чудом не заразился. Мой живот болел так сильно, что я почти забыла, как у меня болит спина. Дрю прятался от микробов в своей комнате и сумел от них уберечься. Было приятно снова слышать звуки стрельбы из автомата. У него уже очень давно не было возможности поиграть в компьютерную игру.
Я подумала о своих встречах с Бенджамином и осознала, что у каждого из нас было свое убежище. Джаду выручали ее куклы и игрушки, а Хоуп находила покой в рукоделье и скрапбукинге. Я почти простила Бенджамина за то, что он не помогал моим детям. Возможно, у каждого из них был свой Бенджамин.
Дождь шел обе ночи, пока мы болели, и большую часть пятницы. В субботу утром мы были бодры и веселы, хотя о хвостах пистолетом говорить не приходилось. Мы приехали в «Чернильницу», готовые к серьезной работе над потолком, чтобы начать устанавливать стропила, насчет которых у меня были кое-какие подозрения… Но все по порядку.
Дрю принес компрессор и пневматический молоток наверх, и я подошла к нему с гвоздями, разными инструментами и материалами.
— Вот дерьмо, — сказал он примерно тем же тоном, что и Хоуп внизу, когда она увидела, сколько там накопилось воды.
— Отстой, — продолжил он. — В смысле, вот это реально отстой.
Я посмотрела наверх и увидела, что все и правда плохо. Потолочные балки, которые мы подняли в среду, впитали столько воды, что стали тяжелее и мягче. Они прогнулись под собственным весом до такой степени, что больше напоминали издевательские улыбки, чем прямые как рельсы балки, которые были нам нужны. Возможно, если бы мы поставили их вертикально, а не положили… Возможно… Но у нас не было времени на догадки. Балки уже высохли на утреннем солнце.
— Как думаете, может, нам их перевернуть? — спросила я, хотя уже понимала, что это не сработает.
— Нам придется заказать новые балки, — сказал Дрю. — Выкинь эти. Они пропали.
У нас не было денег на покупку новых материалов. Одна длинная балка стоила куда дороже, чем две короткие той же длины, потому что ее нужно было вырезать из более длинного куска дерева.
— Нет. Мы будем работать с этими. Просто дайте мне минутку.
Дрю забрался наверх, качая головой и переворачивая балки вертикально, как они и должны были стоять.
— Давайте прибьем первую, а потом разберемся со следующими, — сказала я. — По одной за раз. Мы как-нибудь справимся. Может, выпилить разделители, чтобы удерживать их на правильном расстоянии друг от друга?
Папа сделал пару разделителей, и Дрю прибил их, чтобы они удерживали балку точно в сорока сантиметрах от первой. Мы прибили балку на место, и она встала прямо, несмотря на свою кривизну, так что мы повторили все это со следующей. Получилась масса лишней работы, и мы потратили куда больше дерева, чем планировали, но мы вставили разделители между всеми стропилами на задней половине дома за остаток этого дня и весь следующий. По нашей глупости работа заняла как минимум в четыре раза больше времени, чем должна была. Век живи — век учись.
Следующая неделя принесла серию гроз, которые поразили весь Средний Запад. К счастью, наши потолочные балки прочно стояли на своих местах и не должны уже были особо пострадать от непогоды. Другое дело — полы второго этажа. Мы уже заказали вишневый паркет и беспокоились, что фанера будет слишком сильно повреждена, чтобы стать надежной основой для пола.
Я, наконец, дозвонилась до Пита и призналась, что мне страшно смотреть, как дети карабкаются по стропилам — в некоторых местах в шести метрах над землей — и стыкуют балки крыши. Он согласился со мной и предложил прийти с Ре-Питом и еще одним парнем на выходные, чтобы доделать крышу. Я была в таком восторге, что забыла, как опасно верить словам Пита.
Торнадо прошел менее чем в миле от поместья «Чернильница» на той неделе, срывая крыши и раскидывая летние домики как хлебные палочки.
— Господь ненавидит трейлерные парки и Оклахому, — сказал мой отец. Знакомая поговорка заставила меня улыбнуться.
Когда мы приехали в субботу утром, к моему удивлению, Пита мы на стройке не обнаружили. Дрю не удивился, но настроение у него испортилось, и работал он медленнее, чем обычно. За ланчем я все еще недоумевала из-за того, что Пит так и не приехал. Мы занялись креплением реек для гипсокартона и выметанием луж воды, но отсутствие помощников все равно раздражало. У меня была целая недостроенная крыша.
К тому времени как Пит позвонил в четыре часа дня, я уже не удивлялась. Кто обманет меня один раз… Ну ладно, это случалось куда чаще.
— Нам позвонили по поводу снесенных торнадо крыш, которые нужно было починить, так что мы занялись этим сегодня, — сказал Пит. — В тех домах все испортится, если мы не починим там крыши.
«Так и в моем тоже!» — захотелось заорать мне. Но Пит был не виноват в том, что я сглупила. Мне следовало заказать заранее подготовленные стропила для второго этажа, как я поступила с потолочными балками между этажами. На прочность конструкции это не влияло, но необрезанный материал, конечно, обошелся бы дешевле, если бы только у меня не сдали нервы. Мы уже делали стропила для мастерской, и казалось, что это не так уж и сложно. Но монтировать крышу на уровне земли для здания шириной четыре метра — совсем не то же самое, что делать крышу в шести метрах над землей для дома шириной десять метров.
— Мы придем утром и займемся вами, — сказал Пит. Но я была совершенно уверена: он просто говорил то, что я хотела услышать. И как бы я ни злилась на себя, я была права.
Отсрочка с крышей не просто раздражала. Я волновалась и чувствовала себя беспомощной. Мы работали месяцами над тем, чтобы набраться сил, а теперь это ощущение утекало у меня из рук.
Прошла неделя, и так как мы не приблизились к появлению крыши, мы решили расчистить стройплощадку, заваленную кусками дерева и бетона. В какой-то момент, катя мусор в тачке, я остановилась, чтобы хорошенько присмотреться к дому. Я смотрела на него все время, но на этот раз я посмотрела на него в упор, представив, что его фасад выложен кирпичом. Что-то было совсем неправильно. Что-то было не так.
Да, чертеж мы рисовали сами и об эстетике не очень-то задумывались, но я тщательно разметила места под окна, чтобы все шесть окон на фасаде размещались симметрично — как на бумаге, так и при монтаже стены. Но теперь у нас появилось большое, некрасивое пустое пространство между окном гаража и окном гостиной. С другой стороны, парадная дверь находилась точно между окнами библиотеки и гостиной. Вот что портило всю картину. Был один способ это исправить — добавить еще одно окно.
— Хоуп! — заорала я. — Хватай рулетку и иди в гостиную.
Она не задавала вопросов, пока я измеряла стену и намечала прямоугольник посередине между двумя окнами. Я отправила ее убираться на заднем дворе, а сама просверлила дыру в верхнем углу моего прямоугольника в гараже. Циркулярной пилы у меня не было, так что я вставила лезвие сабельной пилы в отверстие и прорезала линию ровно вниз. Угол получился кривоватым, но я справилась и просверлила две дырки в нижних углах, а потом остановилась, пытаясь понять, смогу ли я развернуть пилу, не сверля больше дыр, и решила, что не смогу.
В тишине, когда я уже выключила дрель и не включила пилу, я услышала крики:
— Мама! Стой! Ты что делаешь! Мама!
Я повернулась и увидела, что все дети собрались позади меня. Даже маленький Роман покраснел от крика, воздев обе руки в универсальном жесте «стоп».
— Что? — спросила я. — Что не так?
Дрю уставился на меня в изумлении:
— Что ты творишь? Ты не можешь просто взять и проделать дырку в стене! Ты с ума сошла?
Я отошла от стены и посмотрела на нее. Все получилось ровно. Я уже понимала, что все будет выглядеть идеально.
— Дом получается несимметричным. Нужно еще одно окно. Мы просто сделаем точно такое же наверху, в комнате Романа, — я показала на потолок.
Хоуп подняла брови, намекая, что крыша поехала не только у дома.
— Слишком поздно менять чертеж, — спорил Дрю. — Мы уже все смонтировали. Прибили фанеру. Ты не можешь просто начать резать в ней дыры!
От страха, что я свихнулась, он перешел к злости — ведь я испортила идеально ровную стену.
Я улыбнулась:
— На самом деле могу! Я могу просто выйти и прорезать дыру в стене и сделать в ней окно. Вот что я хочу сделать, и именно это я и сделаю!
Я истерически расхохоталась. Я снова чувствовала силу. На самом деле я никогда в жизни не чувствовала себя такой сильной, и я была готова начать пилить снова. Я подняла дрель и сделала дыру в пару сантиметров, чтобы можно было повернуть пилу.
— Выйдите во двор. Посмотрите на дом. Это окно должно быть здесь. Я серьезно. Пойдите, посмотрите.
Я отправила их наружу, страстно желая продолжить пилить и доказать, что я права. Они неохотно вышли, Роман тащился в хвосте, уперев маленькие ручки в бока, — так он подражал неодобрению старших. Прежде чем они завернули за угол, я запустила пилу снова, сделав почти ровный прорез вдоль стены, а затем залезла на лестницу, чтобы сделать последний прорез сверху.
Фанера выпала куда менее изящно, чем те куски, которые выпиливал цепной пилой сын нашего соседа. Этот получился куда тяжелее из-за вырезанного вместе с ним куска бруса. Я улыбнулась и помахала детям, высунув голову в окно:
— Видите, о чем я! Это именно то, что нам нужно.
Джада помахала мне, кивая и смеясь. Роман тоже, ведь что может быть смешнее, чем вырезать дыру в стене дома?
Хоуп и Дрю наконец согласились с тем, что я была права: дом просто не смотрелся бы без лишнего окна. Дрю вернулся, но все еще возмущался:
— Нам придется купить верхнюю балку для него. И костыли.
Я отошла, чтобы присмотреться к результатам своих трудов.
— Да, я могла бы наметить прорез немного лучше. Нам придется вырезать кусок повыше для верхней балки. Это будет непросто, так как тут прибита фанера.
Он кивнул:
— Но смотреться будет намного лучше. Я начну сверху.
Мы приближались к концу апреля без крыши, а банк собирался закрыть наш кредит менее чем через пять месяцев. Казалось, что закончить стройку почти нереально. Мы не могли заняться изоляцией, шкафами или полами до того, как появятся электричество и система кондиционирования. И, конечно, мы не могли провести электричество и систему кондиционирования, пока нет крыши. Но у нас было новое окно, а нет ничего веселее, чем схватить пилу и вырезать собственное окно прямо в стене, чтобы увидеть мир по-новому.
Облицовщики явились к концу недели. Мы сделали основание сами, и я знала, что оно было надежным, но я также знала: для фасада оно смотрится не очень-то эстетично. Так что я наняла бригаду рабочих, чтобы они обложили дом кирпичом по всему фасаду и отчасти по сторонам. Они также должны были сложить кирпичные ступени крыльца и колонны вдоль перил крыльца.
Мы все поражались тому, как быстро они работали. Они швыряли кирпичи работнику с носилками, который ловил их загорелыми руками, складывал и тянулся к следующей стопке, летящей в его сторону.
Пока рабочие трудились над фасадом, папа начал крепить сайдинг за домом, а затем построил трехстороннюю печную трубу для моего камина. Сайдинг осчастливил Джаду и Дрю. Это была быстрая работа, которая давала красивый результат. Прежде мы занимались внутренним скелетом дома. Но теперь мы перешли к отделке. Мы притворились, будто это значит, что мы почти закончили.
К тому времени как примерно весь сайдинг был прикреплен и кирпичи уложены, у папы почти кончились его лекарства. Он запланировал уехать, когда это произойдет, из-за сложного графика доставки интерферона.
Я немного запаниковала при мысли, что мне снова придется принимать решения самостоятельно. Пусть даже я все равно пришла бы к тем же выводам, было куда приятнее обмениваться вариантами и слышать, как кто-то, пусть даже непрофессионал, говорит, что я мыслю верно. Папа, без сомнения, чувствовал мою тревогу и взял на себя двойную нагрузку, оставаясь на стройке весь день, пока я была на работе, а дети в школе, а потом продолжая работать с нами и после заката.
Так что не удивительно, что за два дня до отъезда Джада вбежала в дом, чтобы позвать меня:
— Дедушка упал. Он поранился, — в ее глазах стояли слезы, а прижатые к губам пальцы совсем побелели.
Он снова залез на чертову лестницу, приделывая последний кусок сайдинга к трубе. Я так и не узнала, с какой высоты он упал и что повредил. Он добрался до кресла, которое кривовато стояло на куске бетона, и прижимал к себе руку, уже распухшую и такую изуродованную, что я захотела немедленно отвезти его в больницу.
— Просто немного подожди, — сказал он. — Я упал. Ничего не сломано.
Он дрожал, и его голос был высоким и тихим.
— Тебе нужно сделать рентген. У тебя может быть трещина в кости, а ты ее не чувствуешь.
— А, ты про руку? — он усмехнулся, но это было жутковато, а не смешно. — С рукой ничего страшного. У меня спина болит.
Когда он перевел дыхание, я проверила его спину и обнаружила на позвоночнике опухоль размером с теннисный мяч. Я никогда не видела ничего подобного и не понятия не имела, что это. Но я знала, чего папе может стоить такая травма. И это была слишком высокая цена за дом.
Мы с детьми умоляли и настаивали. Я даже пригрозила вызвать скорую помощь, и тогда он решил доказать мне, что способен дойти до машины на своих двоих. Возможно, я забыла упомянуть, но мой отец упрям. К счастью, я не унаследовала эту раздражающую черту.
Он принял три таблетки тайленола и улегся спать, как только мы вернулись домой. Потом он отдохнул еще один день, и мы сложили его вещи для поездки домой. Он все еще настаивал на том, что готов показаться только личному врачу, потому что так будет проще со страховкой. Я же настаивала, что ему нужен рентген и МРТ руки и спины. В шестнадцатичасовой поездке на север нет ничего приятного, но на этот раз она обещала оказаться адом.
Я сказала ему, что люблю его, поблагодарила за весь тяжелый труд, а потом расплакалась как ребенок, когда он уехал с холодильником сэндвичей с индейкой и кубиками чеддера.
Он позвонил мне, когда добрался до дома, и так никогда и не рассказал, какой диагноз поставил ему врач. Я радовалась, что он, по крайней мере, прошел осмотр, и надеялась, что он будет следовать рекомендациям, пока я командую на стройке. Даже несмотря на его помощь, мы все равно невероятно отставали от графика.
Мы с детьми провели еще несколько дней, расчищая стройплощадку. Камни и куски сайдинга мешали ходить, и я не хотела больше никаких травм.
Мы затащили все на свалку в темноте и тихо поужинали, на этот раз без сыра и индейки. Нам требовалось отдохнуть и от того, и от другого.
Я чувствовала себя бесконечно усталой. Моя спина только-только оправилась от нагрузки, а теперь протестовала после очередного дня, полного наклонов и подъемов. Я приняла тайленол и забралась в постель. Я не искала Бенджамина, и, как обычно, он уважал мои желания. Иногда мне был нужен его мир, неважно, какой ценой, а в другие дни он казался мне слишком фальшивым, словно страна сказок, куда могу попасть только я. Я считала, что это нечестно. Я хотела добиться покоя в реальной жизни, покоя, который я разделила бы с моими детьми. Они заслужили право жить нормальной жизнью, отбросив тот груз, который мы тащили. И если я не могла дать им покой, то и сама его не заслуживала.
Бенджамин был упрям, но не так, как я или папа. Он не спорил со мной. Он знал, как со мной обращаться, и он был терпелив.
Мы отдыхали от стройки пару дней, чтобы я смогла наверстать упущенное на работе, по крайней мере, так я себе говорила. Правда заключалась в том, что я была эмоционально и физически истощена. И, возможно, я снова боялась двигаться вперед.
Вечером в среду мы все отправились в «Чернильницу», чтобы наметить электрическую разводку. Я понятия не имела, смогут ли наши укуренные электрики подключить дом, не прикончив себя, но я уже заплатила им пятидесятипроцентный аванс — более пятисот долларов. Как часто бывало в моей жизни, ни пути обратно, ни выхода у меня не было.
Мы вместе прошли по дому, чтобы убедиться, что мы ничего не упустили. Каждый из старших детей вооружился собственным баллончиком краски. У Дрю была желтая, чтобы рисовать разводку на потолке. У Хоуп — красная, чтобы отмечать двойные выключатели для потолочных вентиляторов, и зеленая для одиночных светильников. Комбинации нескольких выключателей она отмечала красно-зеленым крестом. У Джады была белая краска — для розеток. Она впервые рисовала на стене, поэтому испытывала восторг любителя граффити, увидевшего чистый вагон. Каждый из них также взял кусок картона, чтобы не дать краске испачкать пол. По крайней мере, таков был план. Я шла за ними с планшетом, отмечая, какие лампы я уже купила, а какие нам еще нужны.
Комната за комнатой, мы расставляли воображаемую мебель и лампы, убеждаясь в том, что каждая комната идеально размечена. Когда мы зашли в последнюю — будущую гостиную, я встала на входе, наблюдая за работой.
— Ну и трудолюбивая леди, — сказал низкий голос за моей спиной.
Я подскочила, планшет со стуком упал на пол, и я одновременно бросилась за ним и развернулась к источнику голоса. Мои ноги запутались, и я упала на задницу с колотящимся сердцем и горящими ушами.
За порогом стояла троица юных латиноамериканцев, которых было видно только наполовину, потому что пол на полтора метра возвышался над землей, а мы еще не сделали ступеньки. Они стояли треугольником, и у каждого была удочка. Парень в вершине треугольника, запинаясь, извинялся, а пара высоких ребят по бокам смотрели на меня с искренним сочувствием и без капли насмешки, чего нельзя было сказать о моих хихикающих отпрысках.
Я подняла руки и постаралась улыбнуться:
— Я в порядке. Все в порядке. Вы меня просто застали врасплох, вот и все. Не знала, что кто-то тут есть.
— Да, мы собирались на рыбалку, — сказал лидер. — Сосед нам разрешил, — он показал кивком на пруд.
Мы видели, как они рыбачат, но никогда о них не задумывались. Еще мы видели, как они устраивают барбекю и слушают музыку четвертью мили ниже по дороге, поэтому предположили, что они проходят мимо нашего дома, чтобы добраться до пруда. Но я не подумала о том, что они проходили через наш задний двор. Я совсем забыла, что он был лишь полем несколько месяцев назад, поэтому рыбаки по привычке пользовались протоптанной тропой. Я не имела ничего против, просто меня было легко испугать.
— Мы тут сидим, смотрим на вас каждый день и говорим: «Вот это работящая белая женщина, в самом деле». Вы строите большой дом, да? — он снова склонил голову.
Я рассмеялась, пожалуй, громче, чем стоило, но я не могла сдержаться. Да, они меня напугали, но эта фраза была просто великолепна.
— Вы работаете на стройке? — я постаралась, чтобы мой голос звучал не слишком обнадеженно, но в душе молилась. Мне бы не помешали способные помощники.
На этот раз мне ответил высокий мальчик лет шестнадцати за спиной у говорившего, который выглядел на четырнадцать:
— О, нет. Мы ничего в этом не понимаем. Мы работаем в ресторане Чико на Седьмом шоссе. Хуан — повар. Может, как-нибудь зайдете? — спросил он.
— Я люблю ваш сырный соус! — сказала Хоуп.
Я кивнула, хотя я никогда не пробовала их сырный соус или что-либо другое.
— Удачи на рыбалке, — я показала на их удочки.
— Присоединяйтесь, — предложили они, помахали нам и ушли.
Дрю помог мне подняться на ноги, делая вид, что нелепого падения не было. Поскольку я глупо шлепнулась и чувствовала себя неловко от того, что три незнакомых подростка назвали меня трудолюбивой белой женщиной, я была рада забыть о произошедшем.
— Что у нас дальше по списку? — спросил Дрю.
Хоуп отметила последнюю розетку в гостиной, используя куда больше краски, чем требовалось. Мы чувствовали беспокойство.
— Мы все больше затягиваем из-за крыши, — я подняла руку, увидев его взгляд. — Нет. Мы не будем пытаться сделать ее сами, — я закусила нижнюю губу, боясь того, что могу сказать. — Почему бы нам не начать прокладывать водопровод?
— Как? — спросил Дрю.
Я понятия не имела. Я перелистнула страницы на планшете и прошла к гаражу, где основная линия трубопровода выходила из-под фундамента и основания дома.
— Это будет легко. Мы просто проведем трубу отсюда, куда поступает вода, и проложим трубы везде, где она нужна. Доведем трубы до чердака, где поставим нагреватель, а оттуда обратно вниз пойдет горячая вода. Я отмечу, сколько поворотов нам надо. Разумно?
Я решила не смотреть, как они на это отреагируют.
В колонке с левой стороны листа я нарисовала соединительные трубы в виде буквы «Т» и знаков плюса (позже я узнала, что они называются тройниками и четверниками). Под ними я написала: «кран», «смеситель», «туалет» — и указала все устройства, к которым нужно подвести воду. Я показала таблицу детям.
— Видите? Мы просто будем ставить галочки напротив каждого пункта, а потом я возьму список с собой в хозяйственный магазин. Я нашла один в Литл-Рок, мне там дадут скидку, если я покажу мое разрешение.
Я сомневалась, что все продумала, но мы посмотрели несколько видео о водопроводе и решили использовать металлопластиковые трубы, так что у меня было смутное представление о процессе и о том, как выглядят детали.
Мы подсчитали галочки, и хотя обычно мы не заканчивали работу так рано, у нас осталось не так уж много дел. По дороге домой все сидели тихо. Приближающийся срок сдачи вызывал у нас тревогу. В строительстве дома хуже всего было ждать, когда другие люди сделают свою часть работы. Когда мы сами с чем-то не справлялись, мы были к себе куда снисходительнее.
Мы подъехали к дому, в котором жили, но в котором не чувствовали себя дома. Я не остановилась возле почтового ящика и поспешно заехала в гараж.
— Мне нужен отпуск. Хочу туда, где очень много солнца и песка, — сказала я вполголоса. «И очень много текилы», — хотелось мне добавить. Я никогда особо не любила алкоголь, но в тот момент это казалось отличной идеей. Прошло больше года с тех пор, как я последний раз выбиралась в свет, чтобы выпить коктейль и съесть тарелку фахитас. Я не могла вспомнить, когда последний раз смотрела фильм в кино. Какой-то из первых фильмов о Гарри Поттере, четыре или, может, пять лет назад?
— У меня есть песок, — сказал Роман. — Возьми оранжевую лопатку.
Я улыбнулась ему в зеркало заднего вида, пока остальные дети выбирались из машины. Они тоже не ходили в кино, на свидания и не ночевали у друзей. Мы поставили свои жизни на паузу, потому что работали безумно долго и тяжело. Мы так много отдавали в надежде на небольшой шаг вперед. Почему другим людям все давалось так легко? У других женщин были мужья, которые им помогали или хотя бы платили алименты, поддерживали своих детей. У других женщин были подруги, большие семьи и сбережения.
Мне достались потрясающие родители, и они поддерживали меня, но они жили слишком далеко, чтобы стать частью нашей повседневной жизни, к тому же у них были собственные призраки, с которыми они боролись, и будущее, о котором мечтали. Моя мама искала способ раньше уйти на пенсию, чтобы больше путешествовать и чаще встречаться со своей родней в Висконсине. Она немало пережила, и, как бы усердно она ни работала, на ее пути постоянно вставали преграды и препятствия. Я страстно хотела, чтобы она смогла сделать передышку. Она так многого достигла, но всегда работала ради кого-то еще. Пришло время ей пожить для себя самой.
Дети переоделись в пижамы и скрылись в своих комнатах. Я позвонила маме и села на крыльцо, чтобы она рассказала мне, что все будет хорошо. Все будет прекрасно, я и сама в это верила.
— Тебе нужно иногда устраивать себе маленький отпуск, — сказала мама. — Помнишь, как бедно мы жили, когда ты была подростком? Несколько лет мы едва не умирали от голода. Если бы не бесплатные завтраки в школе, я думаю, мы бы не справились. Но мы и тогда находили способы повеселиться.
Жилось нам и правда несладко. Я была настолько истощенной, что засыпала в классе. Мальчики в старших классах показывали мне фотографии анорексичных женщин и насмехались: «Похоже на тебя, Кара?» Они смеялись, подталкивая друг друга локтями. Они, возможно, не засмеялись бы, если бы увидели, как я прячу в сумку пакетики кетчупа, чтобы съесть их на ужин. Даже когда мама делала большую кастрюлю супа из макарон, купленных со скидкой, и помятых овощей, я старалась не есть слишком много, чтобы и ей оставалось. У нее не было бесплатного завтрака каждый день, как у меня. У нее даже не было пакетиков кетчупа.
Летом и по выходным я играла в игру, о которой никогда ей не говорила. Я называла ее игрой в два часа. Если я могла удержаться и не съесть всю полагавшуюся мне еду до двух часов дня, тогда я могла заснуть ночью. Это было упражнение в экстремальном самоконтроле, потому что я просыпалась без сил, с острой болью в животе, и иногда я думала, не разъест ли желудочный сок во мне дыру. Мне было проще, когда я могла погрузиться в книгу. Собственных книг мне не покупали, но мы регулярно ходили в библиотеку, и до двух часов дня я притворялась, что истории не хуже еды.
— Нам с детьми гораздо лучше, чем приходилось вам, — сказала я с заплаканными глазами. Стоило ли мне жаловаться? Я позволила себе забыть, как далеко мы ушли. — У нас с едой все в порядке. И у нас есть отопление. Помнишь, как нам было холодно? Туалет замерзал. И бедный маленький Снупи не мог даже выпить воды, потому что она замерзала прямо в миске.
Мама засмеялась:
— Мы спали под полудюжиной одеял, и ты завязывала капюшон на голове на ночь. Помнишь? Наружу торчали только нос и рот. Но мы все равно устраивали себе отпуска. У нас были вечерние посиделки по пятницам, когда мы смотрели благотворительные фильмы PBS на том старом телевизоре с вечными помехами.
— «Доктор Кто»! — сказали мы в унисон.
— Мы вместе собирали орехи, — напомнила мне мама.
— Я это ненавидела. Мне было жутко стыдно бродить с ведром орехов по территории колледжа. Наверняка я возмущалась.
— Мы смеялись над этим, — сказала мама. — Правда, я тоже была не в восторге. Но орехи можно было есть.
— И дарить их на Рождество бабушке и дедушке, — сказала я. — Мы делали что могли. И мы много смеялись.
— Не беспокойся так сильно из-за мелочей. Ты отлично справляешься, и я очень тобой горжусь.
Я вернулась и обнаружила, что Джада и Роман играют в боулинг на Wii. Игра, возможно, началась весело, но перешла в споры и топанье ногами.
— Хотите пойти прогуляться? — спросила я.
— В темноте? — удивленно спросила Джада.
— Конечно. Когда я была маленькой, мы гуляли в темноте постоянно. Мы будем загадывать желания на падающие звезды и скажем «Доброе утро» ночным животным.
— Я пойду! — сказал Роман, выбежав на ступеньки.
Хоуп и Дрю остались в своих комнатах, наслаждаясь тишиной в одиночестве. Но Джада присоединилась к нам, как и Херши. Мы воображали, как волшебные существа бродят в высокой траве и как ленивые опоссумы и броненосцы шуршат в лесу.
— Я загадал большую лягушку! Большую, как я! — кричал Роман звездам.
— Фу, — сказала Джада. — Подумай, какие ей нужны большие жуки! Я хочу попасть в баскетбольную ассоциацию. Или отправиться в Африку. Или в Индию.
— Тогда я хочу в Диснейленд, — сказал Роман.
— Я хочу иметь четырех детей и волшебный дом, который называется поместье «Чернильница», — сказала я, когда пришел мой черед кричать Большой Медведице.
— Мама! У тебя уже это есть! — сказал Роман.
— Вот видишь? Я же говорила, что желания всегда сбываются.
Войти с помощью соц. сетей: