Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Дети сказали, что им не давали домашнего задания, и я не стала проверять, хотя подозревала, что это не совсем правда. Нам нужно было выбраться, прочь из этого дома, прочь от старого образа мысли. Нам нужно таскать тяжести и чувствовать физическую и психологическую нагрузку, нам нужно помнить, что мы едим слона по частям, делаем невозможное, строим безопасное убежище.
Так что мы отправились на стройку, на этот раз с CD-плеером на батарейках из гаража. Колонки были маленькими и слабыми, зато Дрю записал жизнерадостный микс, и мы могли подпевать почти всем песням. Даже Роман танцевал под музыку, ступая по лужам и шепча себе: «Не испачкайся. Не лезь в грязь».
Херши поехала с нами, пусть это и означало, что к моменту возвращения она превратится в большой ком грязи. Ей было одиноко в доме. И хотя я не хотела признавать это вслух, но я переживала за старушку. Лениво виляя хвостом, она следовала за Романом, время от времени подталкивая его, как непослушного щенка.
Мы с Хоуп протянули неоново-розовые веревки между деревянными рамами, которые я вбила в землю у каждого угла. Затем мы подвесили уровень на веревку, чтобы отметить вершину первого ряда шлакоблоков. Участок для дома имел небольшой уклон — по крайней мере, он выглядел небольшим, — так что фундамент должен был оказаться выше всего в переднем углу под моей библиотекой и ниже всего в заднем углу под кухней. То, что казалось разницей всего в несколько блоков, пока мы прикидывали на глаз, после измерений превратилось в почти два с половиной метра. Это означало, что пол моей библиотеки будет начинаться почти в двух с половиной метрах над землей. Я такого не ожидала, и я начала волноваться за наш план выложить шлакоблоки и залить фундамент. Было слишком поздно делать другой тип фундамента, с деревянным полом и пустым пространством под домом.
Меня он не устраивал. В нашей жизни и так было слишком много пустоты, и мы нуждались в доме, прочно стоящем на земле. Мы нуждались в твердой почве под ногами.
Мы двигали шлакоблоки, пока солнце не село и у Романа за перепачканными грязью губами не застучали зубы. На обратном пути мы надели тапочки и всю дорогу распевали, потому что петь было весело, а сидеть в тишине — нет.
Роман отключился под мультики, после того как почистил зубы. Остальные дети отправились делать домашнее задание, которого им якобы не задавали, а я прилегла на диване в ногах у Романа со своим ноутбуком. Впервые за долгое время я серьезно продвинулась в моем романе. Произошло шокирующе жуткое убийство, которого я не планировала, и мне не хотелось думать, что бы это могло значить. Подсознательными мотивациями пусть занимаются профессиональные психоаналитики.
Я поняла, что ударно поработала в ночи, когда проснулась и увидела на экране три страницы, заполненные буквами «d». Почему-то я почти всегда зажимала клавишу «d», когда засыпала — нет, чтобы хоть раз вышло «z». Я отнесла Романа в свою кровать, поскольку уже отказалась от попыток приучить его спать в собственной кроватке. Спустя несколько месяцев или лет он сам начнет спать отдельно, но, возможно, пока никто из нас к этому не готов.
Я свернулась калачиком, мне хотелось спать, а не медитировать. Пусть я и чувствовала себя более уверенно и умиротворенно после того, как встречала Бенджамина, что-то в этом опыте все еще меня пугало, а сегодня во мне не было места для страха. Мы с ним заключили мир, но храбрость нельзя выиграть в лотерею, ее зарабатывают кропотливым трудом, который к тому же во многом похож на сизифов.
В понедельник я с удовольствием опустилась в мягкое кресло в своем кабинете и дала спине отдохнуть. Я радостно погрузилась в аналитический процесс написания кода. Но после того как я забрала детей из школы, мы поспешили на стройку и обсудили план подключения воды.
Я получила разрешение на водопроводные работы, и никто даже не удосужился проверить, могу ли я отличить один конец трубы от другого. Кстати, да, концы у труб не всегда одинаковые. Но, как и банк, управление по выдаче лицензий поверило в мои способности, и я снова углубилась в изучение видеороликов на YouTube.
Наконец я выяснила, что могу нанять бригаду с устройством для бурения, чтобы прокопать дыру под дорогой и подсоединиться к водопроводной линии города. Стоя почти по пояс в грязи, я старалась с самым профессиональным видом засунуть конец трубы под мышку, прижать ее коленями, а потом промазать фиолетовым клеем для ПВХ. В диаметре труба была не больше, чем садовый шланг, и это казалось мне подозрительным. Но я смотрела видео, читала статьи и даже спросила парней в хозяйственном отделе, и вывод был однозначным. Труб шириной с мяч для баскетбола, по которым, как я воображала, текли реки воды вдоль по улице и к моему дому, не существовало. Даже главная городская водопроводная линия на моей улице была толщиной всего с мою лодыжку.
Я ухитрилась проклеить еще метров восемь, прежде чем сдалась. Так что теперь у меня была неподключенная водопроводная труба метрах в семидесяти от фасада дома. Как бы вольно я ни подходила к определению успеха в те дни, вряд ли это можно было засчитать как победу. Что ж, не шаг назад, и на том спасибо.
Для следующего шага был нужен траншеекопатель, и мой старый друг-тракторист Джимми пообещал позвонить мне и подсказать имя парня, у которого есть этот агрегат.
Я все еще боролась с электриками — по телефону, потому что я до сих пор ни разу их не видела. Один раз они прокрались на стройку, пока меня не было, чтобы прикрепить предохранители во временной коробке, кривовато свисавшей с бруса, который я почти что вкопала в грязь. В городе им сказали, к какому столбу подключить мою линию, но человек, который владел землей вокруг столба, заблокировал подъездную дорогу запертыми воротами и отказывался пропустить электриков. Как бы я ни ненавидела конфликты, однажды мне придется с ним разобраться. Я представила себе, как начну разговор со слов: «Мне плевать, варите вы тут амфетамин или засаживаете поле коноплей, мне просто нужно кинуть провод вон на тот высокий столб. Клянусь, я ничего не видела и не слышала».
Как-то днем, пока мы с Романом ждали траншеекопателя, электрики чуть не довели меня до сердечного приступа, потому что проехали прямо позади меня. Двое работяг выскочили из машины и приземлились на широко расставленные ноги, дверь грузовика выпустила странное облако дыма, от которого меня чуть не закачало. Электрики, конечно, пребывали в прекрасном расположении духа — расслабленном и дружелюбном. Каждый из них держал в руках пачку кукурузных колечек с луковым ароматом.
Прожевав горсть колечек, тот электрик, что был повыше, сказал:
— Этот мужик в жизнь вас не пропустит. Никогда. Говорит, вы ему газопровод перережете, если докопаете до столба.
— Но выбора у вас нет. Город говорит, это ваш столб, так что это ваш столб, — добавил электрик, который был ниже и шире, и смахнул кукурузные крошки со своей фланелевой рубахи, на которую, судя по пятнам, просыпал их не в первый раз.
Я задрала брови и ждала, пока они сообщат мне что-нибудь новое, но нет, похоже, им было нечего сказать.
— Ну так, мы, наверное, тогда пойдем и поговорим с ним? Объясним ему все? Скажем, что он обязан нас пустить?
— Вас? — переспросил коротышка. — У вас говорящая мышь в кармане?
Электрики расхохотались так громко, что не заметили, как я облокотилась на бампер их грузовика и смахнула подступившие слезы.
— Мышь, — сказал Роман. — У нас есть мышь. Мяу.
Он посмотрел на их колечки, и я вдруг поняла, что он может надышаться дымом, стоя так близко, и отнесла его в мастерскую.
Электрики прогулялись, чтобы полюбоваться на столб, который на самом деле стоял прямее, чем любой из них. Херши следовала за ними, уничтожая след из крошек.
Поскольку мы еще не разобрались, как залить фундамент, а другие дела на стройке заканчивались, мне было нечем заняться, пока электрики делали свою работу. Я стерла грязь с гнутого куска металла, который выкопала Джада. Затем, наверное, потому что у меня было сильное желание кого-нибудь пристукнуть, я подтащила лестницу к двери мастерской, вытащила гвоздь из кармана — гвоздь Кэролин — и повесила гнутую железку над дверью. Это, конечно, не совсем счастливая подкова, но близко к тому. Гвоздь Кэролин теперь был важной частью нашей стройки. Ее жизнь напрямую соединилась с нашей.
— Вернемся на следующей неделе, — сказал худой электрик, обкусывая заусенцы. — Мы уже связались с компанией One Call, они наметят линии для прокладки.
— А вы его предупредите, — коротышка кивнул в сторону леса на дом соседа, который стал мне сильно напоминать домик, куда ведьма заманила Гензеля и Гретель.
Я кивнула, хотя не была уверена, что наберусь храбрости это сделать.
Роман жизнерадостно, как умеют только двухлетние дети, махал рукой на прощанье Труляля и Траляля, которые сдавали задним ходом, петляя по холму.
Кажется, ситуация начала выходить из-под контроля. Нас настолько парализовала мысль об укладке шлакоблоков, что мы без конца перетаскивали их с места на место каждый день. Пусть часть меня, склонная к перфекционизму, и дала мне разрешение на маленькие ошибки, я понимала, что фундамент — это не место для ошибок любой величины. Я все еще верила, что план «Б» — для слабаков, но уже готовилась мысленно принять этот титул.
По пути домой я позвонила Питу.
— Вы случайно не могли бы заехать и помочь нам начать укладывать блоки? — спросила я дрожащим голосом.
Он согласился встретиться со мной на стройке тем же вечером — и я ему поверила.
Я поверила ему и в следующие два раза, потому что плана «В» у меня тоже не было.
Оптимисты склонны верить в то, во что им хотелось бы верить, и пусть все варианты, которые куда больше похожи на правду, идут к черту. Но время от времени судьба улыбается нам, и мечты сбываются. В субботу утром, когда мы с детьми явились на стройку в рабочих костюмах, готовые трудиться весь день, но понятия не имея, чем заняться, Пит уже был на месте. Он прижимал телефон к уху и улыбался так широко, что я почти забыла о том, как он уже пару раз меня подводил. Он похлопал детей по плечам, как будто он знал их с тех пор, как они ходили пешком под стол.
— У вас тут самая большая проблема — это коммуникации. С электричеством все проще, а вода вам нужна, как ружье в яме с бешеным енотом. Без нее цемент у вас не получится.
Я уставилась на свои ботинки, чувствуя себя как автор, который сдал рукопись без знаков препинания. Я отвечала за коммуникации, и я провалилась. Более того, в случае с водой мне помешало только одно — мой страх. Несмотря на чувство стыда, я все равно не могла не улыбнуться, представив себе бешеного енота. Этот разговор настолько не походил ни на что в моей обыденной жизни. Я вообразила себе, как мой редактор говорит голосом Пита: «С запятыми все проще, а точки вам нужны, как ружье в одной яме с бешеным енотом», — и снова заулыбалась.
— …хорошо, что у вас есть это, — Пит показал на склон холма, где стоял дом моего соседа.
Я задрала брови, надеясь, что это была шутка.
— Тащите ведра из моего грузовика, ребятки! — закричал он, и ребятки послушались. — Наполните их водой из пруда. Нам нужно построить фундамент.
Хоуп и Дрю, не моргнув и глазом, начали таскать воду из пруда и натаскали куда больше, чем они осилили бы месяц назад. Мы немного окрепли, пока носили шлакоблоки, и грязь нас больше не пугала. Мы уже воображали себя практически профессионалами.
Пит показал на Дрю:
— Ты будешь замешивать. Вода, одна часть цемента на три части песка и потом еще немного воды в тачку. И мешаешь ее киркой, пока не получится арахисовое масло. Ясно?
Он не ждал ответа.
— Носи воду, Хоуп. Маленькая сестричка будет работать с мастерком. Мама — потому что она уже к этому привыкла — занимается всем понемножку. Если кто-то отстает, она помогает.
Мы работали медленно, но на удивление слаженно. Дрю устроился возле кучи песка, которую Джимми привез на задний двор. Мы накрыли песок огромным куском пластика, чтобы сохранить его чистым до смешивания, что было, конечно, пыткой для Романа. Я отметила угол для его игр, и мы с Дрю стали экспериментировать, пока наконец не довели превращение цемента в арахисовое масло до совершенства. Мы с Хоуп по очереди носили воду, и Дрю помогал нам, когда не нужно было размешивать цемент.
Я выложила дорожку из досок для тачки и катала ее, пока Джада и Пит медленно устанавливали один шлакоблок за другим на бетонную основу. Джада укладывала плюхи цемента на место узким мастерком, который напоминал лопатку для торта, и я гордилась тем, что она помогала нам без жалоб и страха. На ее щеках появились аккуратные полоски цемента, напоминающие боевой раскрас. Пит следовал прямо за ней, устанавливал каждый шлакоблок на цементную основу, промазывал его край цементом с помощью маленького мастерка, а затем выравнивал по неоново-розовой веревке, протянутой из угла в угол. На веревке был подвешен уровень, благодаря которому каждый ряд фундамента получался идеально ровным.
После того как мы поймали ритм, дело пошло быстрее, но понадобилось немало времени, чтобы ряды шлакоблоков высотой двадцать сантиметров образовали почти двухметровую стену. Мои плечи напряглись, пока я смотрела, как Пит продвигается на сантиметры вдоль почти двадцатиметровой стены дома и кропотливо работает в самой грязной части Чернильного ручья, протянувшейся почти на десять метров. Когда Пит достиг угла дома, он упер руки в бока и посмотрел на меня. Его раздраженный взгляд, наверное, как-то был связан с тем, что я нависала над ним и пыталась мысленно придать ему ускорение. И все же он не пугал меня: мужчина, стоящий на коленях, с руками на бедрах, не выглядит угрожающе, даже если он носит кепку задом наперед.
— Есть для вас работенка, — сказал он.
Что это, не появилась ли на его дружелюбном лице ухмылка кредитора?
— Вы сюда эти шлакоблоки подвинули? — он показал на блоки, которые мы неделю таскали по стройплощадке и аккуратно составили возле основания фундамента.
Я кивнула. Медленно. Я примерно предполагала, что будет дальше. Похоже, мужчина и стоя на коленях все-таки может действовать на меня угнетающе.
— Слишком близко к фундаменту. Нам придется ставить леса для высотных работ. Сложно выровнять блоки выше пояса, так что придется полазить.
— Так что… — я показала на длинный ряд шлакоблоков. Более тысячи штук.
— Нам нужно все это передвинуть? — мой голос чуть не сорвался.
— Хм. Ну, где-то половину, — он встал на ноги и потянулся, посмеиваясь.
Почти все его предложения сопровождались смешками. И все же я не могла не заметить, что в некоторых ехидства было больше, чем в других.
— Видите вон тот корень? На собаку похожий? Начните укладку там.
Я повернула голову и прищурилась: корень, который Джада выкопала на нашей будущей кухне, и правда напоминал щенка. Я взяла блок из верхнего ряда и отнесла на новое место. Дрю задрал брови и покачал головой. Он как раз прикатил новую тачку цемента и переложил его на гнутый кусок фанеры, который Джада и Пит использовали как носилки для цемента. Мой мальчик был достаточно умен, чтобы знать, когда над ошибкой можно посмеяться, а когда лучше подождать с юмором, пока взбешенный человек не успокоится.
Мы работали, пока не стало совсем темно. Мы только начали второй ряд шлакоблоков, что было печально, особенно когда я посмотрела на отметку высоты у фасада дома. Кажется, этот этап строительства займет чуточку больше времени, чем выходные, которые я на него отвела.
Мы с Дрю вымыли инструменты в ледяной воде на краю пруда. Сосед Тимоти вышел и предложил нам подключить шланг к его насосу:
— Я использую колодец, только чтобы поливать деревья, так что я и не замечу, если вы подключитесь, тем более в это время года.
Мы рассыпались в благодарностях и запланировали вернуться к работе следующим утром.
Поездка домой прошла в тишине. Мы учились балансировать качели эмоций. С одной стороны, мы чувствовали, что чего-то достигли — ведь дом на наших глазах поднимался над землей. С другой стороны, мы стали осознавать невероятный масштаб задачи, от чего казалось, будто мы вышли на заведомо проигрышный бой. Ну и, конечно, не стоит забывать, что физически мы чувствовали себя так, словно враг столкнул нас с качелей и прыгал по нам три-четыре часа. Болело все. Было невозможно отличить мышцы от суставов. В теле как будто не осталось ничего, кроме боли, и где-то на задворках сознания смутный голос подсказывал, что утром нам станет еще хуже.
Идея построить целый дом за девять месяцев еще никогда не казалась настолько нереалистичной.
Позже на той же неделе к нам заехал инспектор из банка и сказал то же самое. Разумеется, я выразила крайний оптимизм в отношении наших навыков и целеустремленности, хотя мы никогда не были специалистами, и наша целеустремленность рассеивалась с каждой неделей работы.
Мы соединили четыре длинных шланга, чтобы протянуть их от насоса Тимоти к заднему двору, но давление воды получилось очень низким, так что дело почти того не стоило. Мы оставили шланг в ведре, чтобы оно постепенно набиралось, а сами тем временем носили тяжелые ведра воды из пруда, одно за другим. Но благодаря насосу число подходов сократилось примерно вдвое, так что все-таки он нам помог. Мы встретили февраль с полностью уложенными шлакоблоками, частично с помощью Пита и частично самостоятельно. Он работал за почасовую оплату, и к тому времени, как нам привезли гранитную крошку Donna Fill, чтобы заполнить все пространство, которое образовывали шлакоблоки, я осознала, что могла нанять бригаду, чтобы уложить кирпичи за два дня, примерно за те же деньги, которые я выложила, чтобы сделать это самостоятельно более чем за месяц. Я сказала себе, что это было отличное упражнение по укреплению характера, но лучше мне не стало.
Согласно моему тщательно составленному плану, мы уже должны были ставить стены. Вместо этого мы с благоговением смотрели на пирамиду гранитной крошки. Donna Fill — это побочный продукт, который остается при обработке гранита, серый порошок мельче песка, но крупнее талька. Нам завезли его двадцать семь грузовиков. Джимми сказал, что нам нужен маленький, а не большой грузовик, но мелочиться было не в моих правилах. Самосвал есть самосвал, и гора получилась очень большой. Наш ленточный фундамент образовывал яму, которую нужно было заполнить гранитной крошкой и плотно ее утрамбовать, прежде чем класть сверху бетонные плиты.
Мы назвали нашу пыльную гору мусорной и перетаскали ее по лопате за раз. Казалось невозможным, что мы сумеем перебросать столько грязи за всю нашу жизнь, но вы не представляете, на что способна целеустремленная женщина за шестнадцать часов работы.
Роман попал в рай. Он устроился в уголке с ведерком камней, которые Джада и Хоуп разрисовали в виде машинок. Они не были особо изящными, но когда они терялись в грязи, мы могли сделать новые, вместо того чтобы волноваться из-за стодолларовых машинок фирмы Matchbox, превращающихся в окаменелости в нашем фундаменте. Если мы с нашими лопатами подбирались слишком близко, Роман прогонял нас. «Это мой гранит», — говорил он, проведя границу вокруг устроенных дорожек, ям и холмов. Он был, наверное, единственным двухлетним ребенком на планете, у которого было слово «гранит» в активном словарном запасе и который при этом разбирался в строительстве крепостей из гранитной крошки, стабильности прорытых в ней тоннелей, а также ее способности поглощать машинки из камушков.
Для всех остальных это было серое проклятье песочного человека из ада. Пыль забивалась нам в места, в которые, казалось бы, никак не могла попасть. Пыль покрывала наш дом и машины. Она была у нас в волосах и глазах. Я даже нашла горсть гранитной пыли на дне моей сумки, когда искала жвачку, стоя в очереди в продуктовом магазине.
Нам понадобилось чуть более недели, чтобы заполнить пространство размером с подвал внутри наших стен из шлакоблоков, так что мы теперь могли ходить на уровне верхних блоков, где еще предстояло залить бетонный пол. Дальний угол фундамента оказался примерно в сорока пяти сантиметрах над землей, но со стороны фасада он возвышался почти на два с половиной метра. Мы еще не были готовы к бетону, сначала нам следовало утрамбовать гранит и проложить канализационные трубы.
Я арендовала вибратор для бетона Wacker, который нужно толкать перед собой, и позволила ему таскать меня по поверхности фундамента. Это устройство выглядело как газонокосилка-переросток, но весило под девяносто килограммов, и у него была гладкая вибрирующая поверхность, которая плотно утрамбовывала Donna Fill.
Дети таскали за мной ведра крошки и заполняли пустоты, которые образовывались после трамбовки. Мы натянули веревку вплотную к поверхности, чтобы найти все места, где нужно было добавить или убрать песок. Снова трамбуем, снова перекладываем горы пыли с одного места на другое и снова уминаем ее, пока фундамент не становится гладким, как роллердром моего детства. А теперь парное катание, дорогие гости!
Мы, наконец, прокопали траншею от улицы, чтобы подвести воду к дому, и приклеили вертикально идущую трубу, прикрутив к ее концу раструб. Мысль о том, что у нас на стройке появится питьевая вода, привела нас всех в восторг, так что я с большим энтузиазмом подсоединила шланг и открыла кран. С меньшим восторгом я побежала на улицу и открыла кран, о котором совсем забыла. Когда я сделала вторую попытку и направила шланг на дерево, шепотом ругаясь и молясь, Роман радостно захлопал в ладоши: «Мама писает на дерево!» Затем он замер, широко открыв глаза, вцепился руками в пояс штанов и начал подпрыгивать в знакомом танце «Мне очень-очень надо».
Дрю перекрыл шланг, и Роман занял мое место у дерева.
Пита давно не было видно, но я позвонила ему по поводу канализации. Я с ужасом думала о ее самостоятельной прокладке. Если бы я измерила что-то неправильно, наш туалет мог оказаться позади ванной, а стиральную машину пришлось бы ставить в прихожую. Мало того, неправильный угол трубы мог направить отходы в неправильную сторону, а именно — обратно в дом.
— Канализация — это просто, — объяснил мне Пит по телефону. — Помните только одно правило. Дерьмо плывет вниз. Если это учесть, все получится.
Мы справились с канализацией с небольшой помощью Пита и огромной помощью YouTube. Пит сказал, что зайдет за день до того, как к нам приедет инспектор, чтобы проверить водопровод.
Поскольку я все равно взяла отгул на полдня ради инспекции, я наметила на утро фотосессию: мне нужны были новые снимки для продвижения моей книги. Я встала рано утром, привела кудри в порядок и попыталась вспомнить, как делать макияж. Мои мысли явно витали где-то далеко, потому что фотограф упрекнул меня за отсутствующий взгляд. Он был моим давним другом, но финальная часть сессии все равно состояла из фальшивых улыбок и морщин от тревоги, переходящей в мигрень. Я выбрала фото почти наугад, выбежала из студии и затем вбежала обратно, потому что забыла сумку, телефон и диск с фотографиями.
К моему изумлению, я и правда обнаружила Пита на стройке, где он проверял трубы и настраивал какие-то заглушки. Каждый открытый конец, например у туалета, раковины и стиральной машины, нужно было закрыть на время до подключения. Затем мы заполнили трубы водой через открытый конец одной трубы, поднятой на шестьдесят сантиметров выше остальных, которые будет изучать городской инспектор.
По поверхности гранитной крошки были проложены большие белые пластиковые трубы, от которых отходили закупоренные ответвления, словно пачка соломинок в молочном коктейле. Инспектор должен был видеть, что уровень воды не меняется, а значит, у меня нет никаких протечек. Инспектор побродил вокруг и дал мне несколько советов по строительству, одновременно тонко намекая на то, что я, видимо, сошла с ума, раз пытаюсь построить дом с детьми. Я находилась на грани нервного срыва. Если бы он нашел утечку, то я бы понятия не имела, как ее устранить, кроме как вырезать неисправные части и затем вставить новую трубу, тем самым повысив риск других протечек, потому что каждая починка добавляет как минимум два новых соединения.
Мы прошли первую проверку, и я поймала себя на том, что хочу обнять инспектора.
К тому же он проверил наш счетчик, и оказалось, что у нас есть электричество. Я не знаю, как долго мы были подключены, потому что я не видела электриков после их явления с кукурузными колечками. Счетчик также прошел инспекцию, и теперь мы могли подключать к нему наши инструменты.
Мы пребывали в некотором шоке от того, каких усилий потребовал фундамент. Честно говоря, это была часть строительства, о которой мы вообще не думали, когда делали дом из палочек и рисовали чертеж. Но я знала, что с этого момента мы будем проводить куда меньше времени по уши в грязи и куда чаще тянуться вверх.
Самоподнимающаяся мука, в конце концов, сработала. Поместье «Чернильница» вырастало из земли как живое существо с важными задачами на уме. Прежде чем тем вечером поехать домой, все мы окунули руки в красную глину и сделали по отпечатку на шлакоблоках со стороны фасада. Разглядывая этот образец примитивного пещерного искусства на массивной бетонной конструкции, я улыбнулась.
— Мы сделали это, — сказала Хоуп.
— Своими руками, — добавил Дрю с полуулыбкой, которая была совершенно искренней.
Мы вернулись домой. Казалось, что наши мышцы болят меньше, чем весь последний месяц или год. Нет, кости, мускулы и связки по-прежнему ныли, но все мы начали понимать, что наше возрождение стоит этой боли.
В ту неделю я наняла двух незнакомых мастеров, чтобы они залили бетон. Я хотела, чтобы они его профессионально выровняли, потому что плиты я собиралась потом покрасить и превратить в пол. Работа мастеров стоила немногим больше, чем аренда инструментов, так что это имело смысл. Нам пришлось понервничать, когда самосвалы подъехали слишком близко друг к другу и бетон полился быстрее, чем мы могли с ним управиться. Но результат, на мой взгляд, получился близким к идеалу. Наш дом и мастерская обрели надежное основание, и мне начинало казаться, что мои отношения с детьми — тоже.
Меня завалили работой в офисе, так что всю следующую неделю я возвращалась домой с больной головой. Программирование помогало оплачивать счета и отвечало потребностям моего внутреннего технаря, но сложно разбираться в графиках и офисных дрязгах, когда спишь по три часа за ночь.
Здоровый это подход или нет, но молоток помогал мне справляться со стрессом. К счастью, мне хватало предметов, по которым можно было лупить молотком, не выглядя сумасшедшей. Дети взяли с меня пример и тоже предались трудотерапии. Поскольку большую часть времени она помогала им чувствовать себя лучше, а не хуже, я пришла к выводу, что метод работает.
Теплым январским днем, наевшись самых вкусных черничных пирогов на свете, мы надели рабочую одежду. Хоуп погрузила холодильник в багажник, а Дрю сложил инструменты. Херши уместилась сзади в ногах у детей, положив голову на колени Джады и следя за малышами.
Было что-то непривычное в том, чтобы приезжать и видеть гладкий ровный фундамент. Никто из нас по нему еще не ходил, и несколько минут мы стояли и наслаждались его видом, наполовину подозревая, что это мираж, и если мы на него встанем, то тут же провалимся.
Наконец мы вместе двинулись вперед, широко улыбаясь. Мы немалого добились. Стоя в двух с половиной метрах над землей и обозревая наше королевство, я чувствовала себя так, словно покорила Эверест. Дети кувыркались, кричали и ударяли о ладони друг друга бесчисленное количество раз. Но затем, как и покорители Эвереста, я столкнулась с опасностями спуска. Мы выбрались из грязи, но теперь нам было откуда падать. Роман мог свалиться прямо с края. Нам были срочно нужны стены. Мы решили возвести их, точно зная лишь одно: это окажется сложнее, чем выглядит на YouTube.
— Отойди, Роман. Отойди от края, зайка.
Я подбежала к младшему сыну. Дрю поймал его за одну руку, а затем, чтобы его утешить, посадил брата на плечи:
— Ого! Смотри, какой ты высокий! — сказал он.
— Я большой великий маленький великан! — Роман поднял руки вверх и зарычал.
— Нам нужно построить ограду вокруг фундамента, — сказал Дрю, глядя на двухметровый угол, где секунды назад бродил Роман. Сломанные кирпичи и осколки окаменевшего цемента усеивали землю.
— Нет времени на ограду. Давайте строить стены. Пока они не будут готовы, мы можем по очереди присматривать за Романом. Сегодня очередь Джады.
Я разложила копии наших карандашных чертежей на полу будущей прачечной комнаты. Дрю и Хоуп встали рядом со мной. Джада и Роман тем временем слезли с фундамента и пошли ловить головастиков в лужах.
— С чего мы начнем? — спросила Хоуп.
Я вытерла лицо рукой. Я понятия не имела, с чего начать.
— С библиотеки, — ответила я с фальшивой уверенностью. — В южной стене проложат трубы, так что мы точно знаем, где ее разместить.
Это, по крайней мере, было правдой. Большие белые трубы для канализационных стоков со второго этажа должны были пройти внутри стен. Мы вернулись к этой стороне дома. Дрю и Хоуп носили пояса с инструментами, и я застегнула свой, пока мы разглядывали канализационную трубу, торчащую из поверхности пола.
— У меня есть рулетка, — Дрю помахал в мою сторону строительной рулеткой.
— У кого меловой шнур? — спросила я.
— Джада! — завопила Хоуп — Нам нужен меловой шнур!
Джада виновато потупилась и побежала по грязи к дальнему углу участка, Роман поспешил за ней с пустым ведром и грязным сачком. Высунув язык, она развязала узел, которым меловой шнур крепился к толстому пекану. Даже в двадцати метрах от дерева я видела ярко-оранжевые кольца шнура, обмотанного вокруг дерева от земли и до высоты плеч Джады. Оставалось надеяться, что шнур не висел там во время дождя.
— Мы планировали примерно четыре метра, — я позвала Дрю в угол. — Отмерь и посмотри, как близко проходит труба, — я сделала карандашные отметки в трех точках и с удовольствием увидела, что мы почти совпали с чертежом. Но когда мы чертили, мы не знали, насколько толстыми будут трубы, так что мы промахнулись сантиметров на пять с каждой стороны. Эту стену нужно было делать из более толстого бруса, чтобы осталось место для канализационных труб, тянущихся от туалета.
— Больше никаких игр с инструментами, Джада. Это не игрушки! — Хоуп выхватила меловой шнур и очистила его от остатков грязи и коры, прежде чем смотать. — Спроси меня, если захочешь поиграть с инструментами. И даже если я тебе разрешу, их нужно класть на место в мастерской перед тем, как мы поедем домой.
Джада кивнула, все еще глядя себе под ноги.
— Можешь брать мои инструменты, — Роман, улыбаясь, протянул сестре свой грязный сачок.
— Если вы с Романом соберете ветки и плоды амбрового дерева, я потом устрою костер, — сказала я, зная, что эта идея ее порадует.
Дети убежали, петляя, чтобы как можно больше прыгать по лужам. Меньше часа на стройке, а их джинсы уже были забрызганы красной грязью от пяток до попы.
Хоуп смотала меловой шнур и потрясла чехол, чтобы заново покрыть шнур свежим мелом. Мы растянули шнур и наметили линии стен библиотеки, аккуратно оставляя места под распашные двери. Затем мы вернулись в прачечную и наметили стены и для нее. Там труба не совпадала с чертежом сантиметров на семь. С точки зрения начинающих строителей, все еще не конец света.
Я с воодушевлением двигала воображаемые стены туда и сюда, как гигантские шахматные фигуры. Детей тоже затянул этот процесс, они начали воспринимать дом как трехмерное пространство. К тому моменту как Джада и Роман захотели перекусить, все на первом этаже было размечено. Это заняло больше времени, чем я ожидала, но я твердо верила в правило «Семь раз отмерь — один раз построй». Ну или пару раз построй.
Дрю развел костер в кольце из камней, и мы уселись вокруг него с нашими сэндвичами, глядя в огонь и жуя в одном ритме с биением языков пламени. Я посмотрела вниз и увидела, что моя тарелка пуста, если не считать куска хлебной корки. Я щелкнула языком и кинула ее Херши. Она поймала угощение и посмотрела на Джаду, самый надежный источник падающей еды.
Роман задремывал в своем мини-шезлонге, умяв сэндвич и прикрыв глаза.
Я перенесла его на паллеты в мастерской. Херши с сожалением покинула еду, но пошла за мной и уселась возле Романа, чтобы его сторожить. Я села на канистру герметика для бетона и закрыла глаза. Мне была нужна всего секунда. Канистра закачалась, и я поняла, что заснула и едва не упала.
Дрю стоял в дверях.
— Мы можем сделать стену? — спросил он.
Я знала, что он чувствовал, я тоже нервничала.
— Нам нужно наметить окна и внешние двери. Потом мы можем попробовать смонтировать стену.
— Звучит легко, — сказал он, как будто мы уже не убедились, что тут ничто не бывает таким легким, каким кажется на бумаге.
Мы наметили для начала окна, перепроверив и перерисовав их размеры полдюжины раз. Внутренние стены могли гулять на несколько сантиметров, но окна видны со стороны, поэтому они должны были получиться идеальными. И поскольку я их еще не заказала, я не знала точных размеров наружных рам. Мы прошлись по всему дому и потом добавили двери и окно гаража, исключая навесные гаражные двери, потому что нужно было еще несколько звонков, чтобы с ними разобраться.
Количество решений, которые мне приходилось оперативно принимать, пугало меня. Тут не было других взрослых людей, у которых я могла бы спросить: «Ну как, вроде выглядит нормально? А вы как думаете?» Все зависело от меня, и я начала чувствовать тяжесть ответственности. Не нужно быть гением или лицензированным строителем, чтобы понимать, какую лавину неприятностей могут вызвать через несколько месяцев сделанные сегодня ошибки.
Дрю было важно доделать что-то до конца, так что мы смонтировали одну длинную — почти пять метров — стену библиотеки без окон. Мы использовали более широкий брус, чем в мастерской, для лучшей изоляции. Я делала пометки каждые сорок сантиметров на нижнем и верхнем брусе, пока Хоуп укладывала между ними брусья длиной два сорок, а Дрю прибивал их пневматическим молотком. Правда, мы не могли поставить стену вертикально, потому что не понимали, как закрепить одиночную стену высотой два с половиной метра, но даже когда она просто лежала на основании дома, это уже выглядело как прогресс.
Темнело, и Роман начал капризничать.
— Давайте поедем домой. Займемся стенами завтра. Может быть, поставим несколько на место.
Я хотела строить стены так же, как и Дрю, но очень слабо представляла себе, как делать углы, двери и окна. На нашем чертеже первого этажа было ужасно мало совершенно прямых стен.
— Не похоже, что мы что-то сделали, — сказал Дрю, когда мы выехали на дорогу.
— Иногда работа кажется невидимой, но лучше потратить время и все подготовить, и в следующие дни дело пойдет в сто раз быстрее.
Всю дорогу домой Роман называл вещи, которые видел из окна:
— Лошадь! Красный грузовик-вик-вик. Это пруд. Ребенок. Видите ребенка? Мотоцикл. Лошадь. Это школа. Школа.
Остальные молчали. Строительство было и физически, и морально тяжелой работой. Сами того не понимая, мы привыкли к комфорту работы в канавах и грязи, где не страшно упасть. Теперь, когда мы тянулись вверх, заново познавая себя, падение могло оказаться очень болезненным. И если всю вашу жизнь соседи по школьному автобусу ставили вам подножки, сложно поверить, что что-то изменится. Что в этот раз ты не упадешь. В этот раз ты будешь карабкаться выше и выше, пока не построишь собственный дом.
Пока дети мылись, я приготовила жареную курицу по-китайски с водяными орехами, потому что Джаду и Романа смешило то, как они хрустят. Это был один из тех вечеров, когда лишний смех не помешает. Мы все научились смотреть вперед, а не назад, но мы выбились из сил, и прошлое стало догонять нас и кусать за пятки.
Я оставила курицу томиться в духовке и сбегала в душ, пока варился рис. За последние семнадцать лет я стала экспертом по быстрому мытью.
Свежие после душа дети с влажными волосами ждали, пока я приду. Хоуп командовала Джадой и Дрю, они накрывали на стол и носили еду, пока она размешивала вишневый Kool-Aid.
— Сок есть? — спросила я.
Она покачала головой.
— Молоко? — но тут я сама покачала головой. Последнее молоко мы выпили на завтрак. Наш список дел был слишком длинным, и задачи в конце помятого листа начали отваливаться.
— Не наливай мне Kool-Aid, я буду воду. — Я подумала, что следующим у нас, наверное, кончится сахар.
Джада и Роман стояли на стульях, разглядывая блюдо с курицей, пока я заносила напитки.
— О-о-о, я вижу хрустяшки! — сказал Роман, захлопав. Тут прозвенел дверной звонок, и он подскочил, сделав такое лицо, словно хотел закричать: «У-и-и!» Роман прыгнул ко мне, и я едва успела поймать его одной рукой. Он раскачивался на руке, пока я не подхватила его за вторую. Я поцеловала его в лоб, и он уронил голову мне на плечо, крепко держась за меня.
Ощущение безопасности уже казалось близким и достижимым, но пока мы его не обрели. Сын соседей, который пришел предложить нам купить скидочные купоны, напугал нас, и мы встретили его побледневшими, с расширенными от страха глазами. Но только наши сердца колотились так, словно мы бежали марафон. Наши ноги твердо стояли на земле. Мы пускали корни.
Войти с помощью соц. сетей: