Администрации этого было достаточно. Уэйкфилду пора было уйти. Осталось определиться, как же его уволить. Через несколько дней после получения отчетов по слушанию из Вашингтона, округ Колумбия, менеджеры University College начали обсуждать способы реализации этого плана.

В 20:27 5 апреля 2000 года, за тринадцать часов до слушания в кабинете 2154 с участием конгрессмена Бертона, Марк Пепис получил факс.

Он сам выступал от демократов на подобных слушаниях. Солсбери более семи лет работал гастроэнтерологом и всю свою трудовую жизнь боролся с кризисом вакцинации. Дэвид знал, что доктора без пациентов попросили воздержаться от публичных выступлений.

Доверие родителей к MMR в Британии скатилось, как грузовик, теряющий сцепление с дорогой, со склона ледяного холма. Это было медленное, но верное продвижение к катастрофе. Показатель иммунизации детей к двухлетнему возрасту упал с пикового значения в 91,8 % (до выхода Newsnight) до 87,6 %. С ростом когорты восприимчивых детей неизбежно приближались и вспышки болезней.

Уэйкфилд согласился провести проверку по «золотому стандарту», чтобы подтвердить или опровергнуть свою гипотезу. Но он все еще не предоставил Пепису никакого протокола, да еще и проигнорировал напоминание ректора и президента. «Прошло три месяца с тех пор, как я написал вам, – отметил 16 марта Крис Ллевеллин Смит, – прошу Вас прислать мне отчет о ходе работы над предложенным исследованием, если возможно, в течение следующей недели». Уэйкфилд ответил, что любые «дальнейшие сообщения» по этому вопросу должны осуществляться через профсоюз, Ассоциацию преподавателей университетов.

Пепис был прав. Уэйкфилд не собирался выполнять проверку. Он отказался от явно заманчивого предложения.

Итак, теперь на сцену должна была выйти Сара Брант – начальник отдела кадров лондонского University College, состоящего из пятидесяти человек. Штаб-квартира отдела располагалась в Блумсбери. Саре было поручено уволить Уэйкфилда из учебного заведения как можно быстрее, с наименьшими затратами и минимальными негативными последствиями.

Для Пеписа Уэйкфилд был пустой тратой времени и средств. Не просто врач без пациентов и учитель без учеников, он даже не был ученым, а вел себя как фанатик и оппортунист. «Он не занимается клинической работой и, насколько мне известно, не преподает, – писал Пепис Бранту и коллегам в записке, которую мне впоследствии удалось прочесть. – Я считаю, что его деятельность серьезно подрывает репутацию нашего учреждения».

После просмотра его исследований менеджеры были шокированы. В то время как газеты превозносили Уэйкфилда как возродившегося Галилея, а матери иногда рыдали, чтобы добиться встречи с ним, никто не обращал внимания на документы, которые можно было запросто проверить (в отличие от статьи в The Lancet о двенадцати детях). Наиболее технически сложным оказалось исследование Кавасимы и соавторов, опубликованное в не самом популярном журнале Digestive Diseases and Sciences, где имя Уэйкфилда идет вслед за пятью японскими врачами. Статью выпустили в том же месяце, когда проходило слушание. Первый автор, токийский педиатр Хисаси Кавасима, цитируемый в плане Immunospecifics, не просто сообщает о геноме вируса кори в крови детей, но и утверждает, что последовательности A, G, C и T соответствуют штамму из вакцины.

«Девять детей с аутистическим энтероколитом, подтвержденным с помощью илеоколоноскопии и гистологического исследования, были зарегистрированы в Великобритании, – говорится в статье. – У всех пациентов наблюдалась подвздошная лимфоидная гиперплазия и неспецифический колит». Среди этих пациентов с положительным результатом был в том числе Ребенок номер Два, случай которого был приведен в качестве ведущего примера в коллективном иске Ричарда Барра. И для сторонников Уэйкфилда эта семистраничная статья была близкой к триумфу. «Доктор Кавасима из Японии подтвердил, что обнаруженный вирус попал в организм пациентов из вакцины MMR, – сообщил бывший обозреватель USA Today. – Это просто бомба!»

Однако любой вирусолог мог заметить несоответствие невооруженным взглядом. Кавасима не только использовал ту же технологию, что и Чедвик (что противоречит аргументу о том, что она недостаточно чувствительна), но и запутался в последовательностях. Во-первых, они не соответствовали ни одной вакцине, используемой в Великобритании. Во-вторых, они не соответствовали друг другу. Это и вправду «бомба».

Геном вируса кори состоит из почти 16 тысяч нуклеотидов, которые (при преобразовании из нативной РНК в ДНК) могут быть выражены определенными последовательностями A, G, C и T. Чтобы продемонстрировать, что штаммы соответствуют таковым в вакцинах, Кавасима напечатал части генома, иногда дважды у одного и того же пациента. Но когда ученые сравнили повторяющиеся последовательности, они обнаружили, что нуклеотиды изменились. A стало C, G стало T, T стало G и так далее.

«Аномалии такого характера обычно возникают в результате перекрестного заражения», – говорится в обзоре экспертов.

Также были рассмотрены два отчета, которые Уэйкфилд опубликовал со своим другом Скоттом Монтгомери. Это был эпидемиолог, который не только стал соавтором статьи с вопросительным знаком, но и выступал вместе с ним перед профессорами и докторами на мероприятии в Королевской коллегии хирургов. Как и Кавасиму с соавторами, его статью можно было проверить и без личных данных пациентов. И в ней тоже было обнаружено перекрестное заражение, но происхождение могло быть только человеческим.

Доклады Монтгомери были опубликованы в разделе писем в The Lancet и на пяти страницах израильского журнала. Оба содержали диаграмму («Временные тенденции аутизма») с двумя крутыми линиями, идущими снизу вверх и слева направо. Они были наложены на два ранее опубликованных графика из Калифорнии и Лондона. В текстах утверждалось, что графики показывают, как пики аутизма с разницей в 10 лет в двух станах «совпадают с введением MMR». Но пики не совпадали. MMR была лицензирована в США не за 10, а за 17 лет до того, как она появилась в Великобритании. Более того, данные из Калифорнии были искажены. И, что было наиболее важно, с точки зрения менеджеров, сам график был подделан.

Как и в статье с вопросительным знаком, диаграмма сравнивала несопоставимые данные. Две восходящие линии выглядели похожими только потому, что ученый удалил слово «зарегистрированный» из выборки пациентов и преобразовал график с того, чем он был на самом деле – с отражения подъема количества детей, получающих поддержку в государственных центрах (хорошие новости) – в предполагаемый рост заболеваемости аутизмом (плохие новости).

«Количество [зарегистрированных] детей с аутизмом»

Кто был виноват? Точно сказать невозможно, но Уэйкфилд продолжал распространять среди родителей свое мнение, даже после того, как его вывели на чистую воду.

К тому времени, как личное дело Уэйкфилда попало на стол Бранта в Блумсбери, подобные казусы стали обычным явлением. А позже другой ученый, Том Макдональд, профессор иммунологии и декан факультета исследований в Barts и в Лондонской школе медицины, заметил еще одно поразительное несоответствие. На двух фотографиях, опубликованных в American Journal of Gastroenterology для сравнения «нормальной» тонкой кишки (ели быть точнее, терминального отдела подвздошной кишки) и «тяжелой» лимфоидной гиперплазии подвздошной кишки у пациента после введения MMR, были проставлены дата и время. Оказывается, снимки с эндоскопа были сделаны с интервалом менее двух минут и, следовательно, их можно было получить только у одного и того же пациента.

Я признаю, что Уэйкфилда нелегко смутить. Мне кажется, у него просто нет совести. Но отказать университету выполнить свою работу и доказать, что утверждения, которые к настоящему времени терроризировали целое поколение, не ошибочны? Что эти ляпы (или что бы это ни было) случайны? Заявить, что проверка по «золотому стандарту» исследований нарушает его «академическую свободу»? Шли месяцы. Последней каплей стало письмо Ллевеллину Смиту в сентябре 2000 года, подтверждение того, что он не будет реализовывать проект, на который согласился. Уэйкфилд написал: «Мои соавторы и коллеги единогласно решили, что только мы сами должны определять наши исследовательские цели, проводить должным образом рассмотренные и одобренные исследования, а также решать, когда представлять работу на рецензирование».

Два месяца спустя он проигнорировал и просьбу прекратить публичные заявления. Уэйкфилд появился в программе «60 минут» телеканала CBS еще одна попытка прославиться.

Через пять недель после этого Брант написала собственную «статью» на три страницы – «Г-н Эндрю Уэйкфилд – увольнение по взаимному согласию».

Был разработан план, как руководство университета будет выдерживать неизбежный шторм. Лоррейн Фрейзер из Mail on Sunday перешла в Sunday Telegraph, и она точна должна была рассказать об увольнении. Итак, на третьей странице документа был список из семи имен, семи должностей, с семью пунктирными линиями для подписей, будто она планировала казнь диктатора какого-то государства. Документ перемещался от президента и ректора до вице-проректора (представителя администрации) и директора по планированию и управленческим счетам между Хэмпстедом и Блумсбери в период с ноября 2000 года по январь 2001 года, пока все пунктирные линии не заполнились подписями.

План был окончательным. Но казнь могла затянуться. В то время в академических кругах наниматель заключал контракт с такой гарантией занятости, что на увольнение мог потребоваться почти год. Были наняты сторонние юристы. Бухгалтеры приступили к работе, проверяя расходы Уэйкфилда. Его попросят объяснить длительное отсутствие на рабочем месте и поездку в США. И даже его фирменный бланк – печатная бумага, на которой он писал, – будет тщательно изучен на предмет нарушений.

Переписка Уэйкфилда давно вызывала недоумение. Теперь она рассматривалась как улика. Обычно врач или ученый, как почти любой офисный персонал, подписывает рабочие письма кратко. Саймон Марч, например, который обследовал большинство детей для статьи The Lancet, подписывался как «д-р Саймон Марч, старший преподаватель». Но Уэйкфилд даже в пределах школы был помпезен.

В конце концов, он был всего лишь лабораторным исследователем среднего звена. Но его явно не устраивало такое положение дел. Он создал личный бланк. После названия школы, университета, кафедры и центра гастроэнтерологии он добавлял подпись:

«Группа по исследованию воспалительных заболеваний кишечника.

Директор А. Дж. Уэйкфилд, MB BS, FRCS»

Бумага все стерпит. Но, как будто этого было недостаточно, чтобы получатели поняли, с кем имеют дело, под подписью было напечатаны еще 32 слова, которые, при необходимости, могли занять строчку или две. Тем не менее, он добавил абзацев, чтобы выглядело повнушительнее.

«А. Дж. Уэйкфилд, FRCS

Лектор по экспериментальной гастроэнтерологии в отделениях клинической медицины и патоморфологии

Достопочтенный консультант по экспериментальной гастроэнтерологии в Royal Free NHS Trust, Хэмпстед

Директор исследовательской группы по воспалительным заболеваниям кишечника»

Брант написала Уэйкфилду, что он покинул отделение патоморфологии в марте 1998 года и поэтому должен перестать так подписываться. Он не имел права на аббревиатуру FRCS (сотрудника Королевской коллегии хирургов) с 6 июля 1996 года, когда ушел в отставку, удерживая гонорары. «Достопочтенный консультант» было лишь любезным званием, не имевшим большого значения за пределами здания школы. И последняя строка (повторенная сверху страницы) была раскритикована еще во время подачи заявки на профессуру, когда секретарь школы Брайан Блатч сказал ему: «Группа по изучению воспалительных заболеваний кишечника не является отделением школы, и я не помню, чтобы вам присваивали звание директора».

Неплохая самооценка, не так ли? По всем признакам, Уэйкфилд считал себя особенным. В 2001 году он это еще раз продемонстрировал. Вместо того чтобы согласиться доказать свои утверждения, он со своим любимым помощником стал соавтором другой статьи, которая была настолько ошибочной, что даже я обнаружил несоответствия. Номинально статья была опубликована в феврале 2001 года в недолговечном журнале под названием Adverse Drug Reactions and Toxicological Reviews, тираж которого составил всего 350 экземпляров. Однако за месяц до этого Уэйкфилд отдал ее в печать через некоммерческую организацию под названием Visceral, которую он создал, чтобы получать деньги за пределами медицинской школы.

Фрейзер из Telegraph был заранее подготовлена:

Кто-то другой из Daily Mail подхватил:

Но обеспокоенные родители Британии не имели ни малейшего представления о том хламе, который скрывался за заголовками. Новая статья оказалась независимым научным обзором объемом в девятнадцать страниц. В соавторстве с Монтгомери (которому, согласно официальным документам, будет выплачено почти 90 тысяч фунтов стерлингов в поддержку иска Барра) Уэйкфилд разродился опусом «Вакцина против кори, паротита, краснухи: мрачная правда».

Конечно.

Никакого исследования не было. Статья представляла собой агитационную брошюру, оформленную в доказательном стиле. Утверждая, что они рассматривали предварительные лицензированные исследования по безопасности вакцины, проведенные в период 1960–80-х годов, авторы сделали вид, будто давно знали, что объединение трех компонентов несет в себе риски.

Правительственная служба безопасности осудила Уэйкфилда и Монтгомери путем публикации пятнадцатистраничного анализа. Но «Мрачную правду» можно было бы раскритиковать гораздо проще. В документе была приведена таблица, якобы суммирующая шесть исследований. И после того как я заказал стопку заплесневелых томов из библиотеки, обнаружил, что ни одно из них не было передано правдиво.

В электронном письме Монтгомери, состоящем из 2000 слов, я сравниваю строку за строкой, например:

(b) Что касается второй статьи (автора Стоукса, от 1971 года), Вы указываете в таблице, что было исследовано 228 пациентов, в том числе 77 из США, и 106 невакцинированных детей из контрольной группы, а продолжительность наблюдения составила 28 дней. Это не так. В статье сообщалось о 685 детях, в том числе 228 из США, а в контрольной группе был 281 ребенок. Продолжительность наблюдения составила от 6 до 9 недель.

Или вот еще:

(d) Что касается четвертой статьи (автора Шварца, от 1975 года), Вы указываете в таблице, что исследование не имело статистически значимых результатов. Но авторы так не считают. Исследование показало, что вакцина MMR имеет такой же профиль побочных эффектов, что и моновалентная противокоревая вакцина.

Монтгомери ответил из шведского Karolinska Institute, где он работал с тех пор, как покинул Хэмпстед. Несмотря на то что был указан соавтором, он отказался комментировать статью «Мрачная правда или поддельный график из Калифорнии. Было бы неуместно рассуждать или комментировать конкретные аспекты работы, в которой я не участвовал и которая не входила в мои обязанности», – написал Монтгомери.

Похоже, Уэйкфилд считал, что правила к нему неприменимы, будь то исследования или закон. Медицинские агентства негодовали по поводу ущерба, нанесенного «Мрачной правдой», а профессора Хэмпстеда жаловались на его необъяснимые отлучки с рабочего места и на регистрацию патентов на имя Royal Free без ведома и разрешения менеджеров.

Со своей стороны, Уэйкфилд пригрозил сообщить о Пеписе в британский медицинский орган контроля и подать в суд на профессора за клевету. Затем, в кратком электронном письме Брант в июле 2001 года он раскрыл личность, стоящую за харизматичной маской:

Кратковременная пауза наступила в сентябре 2001 года, когда во вторник одиннадцатого числа в Лондоне был объявлен траур. Пройдут недели, прежде чем внимание переключится с Нью-Йорка и нападения на Всемирный торговый центр. Но затем стычки с Уэйкфилдом возобновились. Он подписал «взаимное соглашение» и ушел из школы. В обмен на это ему передали патенты на тесты, лечение и вакцины, вместе с суммой, которую Пепис считал чрезмерной. 14 ноября Уэйкфилд на глазах жены подписал документ – 25 страниц, означавших конец его карьеры в академических кругах. После вычета налогов и отчислений он получил выплаты в 109 625 фунтов стерлингов (около 178 тысяч фунтов стерлингов, или 223 тысяч долларов США на момент написания этой статьи) плюс бескровное увольнение из школы. «Как руководитель группы он продемонстрировал способность вызывать энтузиазм у своих коллег, – говорится в характеристике. – Он опубликовал работы в таких журналах, как Gastroenterology и The Lancet, и был востребован как докладчик». Школа согласилась ничего не говорить о причине его ухода, то есть об отказе проводить исследование. Но Уэйкфилд тут же дал интервью Фрейзер, надев маску, которая должна была ему хорошо послужить в США, когда он намеревался заработать там состояние.

«Меня попросили уйти, потому что результаты моих исследований не пользуются популярностью».