Книга: Кишот
Назад: Глава одиннадцатая Доктор Смайл встречается с мистером Тайером, а Дедушка возникает из Прошлого, чтобы разрушить Настоящее
Дальше: Глава тринадцатая Кишот осваивается в Большом Городе; Санчо переживает множество Откровений и попадает в опасную для жизни Переделку
Глава двенадцатая
Череда абсурдных Событий во время короткой Остановки в Нью-Джерси
Повинуясь внезапному импульсу, Кишот съехал с шоссе на одном из последних поворотов перед въездом в тоннель.
– Не дело являться в великий город усталыми и в дорожной пыли, – сказал он Санчо, – переночуем здесь. Не расстраивайся. Судьба подождет нас до завтра.
Когда они ехали по плохо освещенной выездной дороге, внезапно из ниоткуда появилось что-то вроде облака густого тумана, и они чудом избежали аварии. Облако исчезло так же быстро, как появилось, и они увидели указатель, сообщавший, что они въезжают в город Беренгер, штат Нью-Джерси (население 12554 чел.).
– Тридцать лет назад в Нью-Джерси орудовали банды, которые держали в страхе всех темнокожих, – сообщил Кишот. – Будем надеяться, сейчас все по-другому, хотя бы в этом городишке.
Они зарулили на парковку придорожного мотеля “Ионеско” на Элм-стрит, удивляясь тому, что в городе не видно ни машин, ни пешеходов. Выйдя из машины, они услышали громкий трубный звук, доносившийся, похоже, с одной из соседних улиц.
– Что это такое? – спросил Санчо.
Кишот пожал плечами.
– Наверняка местные занимаются какой-нибудь самодеятельностью, музыкой там или театром, – сказал он. – Давай лучше думать о своих делах. Это всегда правильнее всего.
За стойкой регистрации в мотеле их приветствовал весьма привлекательный мужчина с редеющей седой шевелюрой и умным лицом грустного комика, говоривший по-английски с заметным восточноевропейским акцентом. Казалось, появление постояльцев изумило его.
– Прошу прощения, но не могу не спросить вас: вы въехали в город без каких-либо сложностей? – спросил он. Весьма неожиданная манера приветствовать гостей.
– Без всяких сложностей, – заверил его Кишот. – Мы свернули с трассы, следовали указателям, и вот мы здесь. А что, нам следовало чего-то опасаться?
– Да нет, ну что вы, – заверил его человек, который, похоже, был хозяином мотеля. Он немного тряхнул головой и неопределенно взмахнул рукой.
– Позвольте мне предложить вам удобный вариант проживания.
Пока Кишот заполнял регистрационную форму на двухместный номер с двумя кроватями, мужчина объяснил:
– Я здесь хозяин. Видите ли, сегодня мне несколько не хватает персонала.
Однако Санчо отчетливо слышал, что он пробормотал себе под нос:
– Они до сих пор не построили баррикады? Невероятно.
Юноша не мог промолчать.
– Мистер Джонс, – начал он.
Хозяин замотал головой.
– Моя фамилия Ионеско, – поправил он Санчо, особо упирая на ударный “э” и указывая на висящую на стене лицензию с фамилией владельца.
Да пожалуйста, подумал Санчо, зовитесь вы как хотите. Вслух же он спросил:
– Сэр, я слышал, вы что-то говорили о баррикадах?
Владелец мотеля “Ионеско” энергично замотал головой:
– Вам послышалось. Я сказал, что мы до сих пор не открыли бар. Мой бариста Фрэнк сегодня не вышел на работу.
Ничего подобного, подумал Санчо, но промолчал.
Хозяин мотеля начал вести себя еще более странно.
– Моя просьба может показаться забавной, но я очень прошу вас, джентльмены, позволить мне осмотреть ваши уши до того, как я выдам вам ключи.
– Уши? – уточнил Кишот в явном замешательстве. – С одной стороны, почему бы нет, у нас нормальные, даже, возможно, заурядные уши, с другой, это чрезвычайно странная просьба.
– Я искренне прошу меня простить, – залебезил мистер Ионеско. – Видите ли, в последнее время я изучаю физиогномику. Но все в порядке, все в порядке. Сейчас я вижу, что у вас обоих замечательные, совершенно человеческие уши.
– Вы сказали совершенно человеческие’? – уточнил Санчо.
– Разумеется, нет, – ответил хозяин мотеля. – Я сказал совершенно нормальные. В высшей степени нормальные уши. И носы ваши тоже естественно смотрятся на лицах.
– Теперь вы докопались до наших носов, – взорвался Санчо. – Может, нам лучше поискать другой мотель?
– Мне жаль, но вы едва ли найдете во всем городе много работающих мотелей, – сообщил хозяин. – Очень многие убежали из города. Я хотел сказать, уехали, – поправил он себя, – разумеется, уехали, я именно так хотел сказать, странно, если получилось как-то иначе. Население города, к несчастью, сильно сократилось. Раньше у нас останавливался паром на Манхэттен, но сейчас порт закрылся, и многим из-за этого пришлось уехать. С момента последней переписи в 2000 году население сократилось уже на семь процентов, а тогда насчитали 13501 человека. Могу я попросить вас, это будет самая последняя проверка, открыть рты, чтобы я мог взглянуть на ваши зубы.
Это было слишком даже для такого человека, как Кишот.
– Мы решительно не готовы выполнить вашу просьбу, – сказал он, поднимаясь. – Так что немедленно выдайте нам ключи, милейший, и давайте покончим с этим.
– Конечно-конечно, приношу свои извинения, – ответил Ионеско, выполняя требования Кишота. – Я уверен, что в последнее время вы не замечали никаких метаморфоз с зубами. Они у вас не росли?
– Что за вопрос, не росли ли у нас зубы? – Санчо был вне себя. – Вы что, подменяли баристу и нажрались?
– Я не мог сказать “росли”, – ответил Ионеско. – Я спросил, не болели ли у вас зубы. Вполне невинный вежливый вопрос. К примеру, в нашем роду все страдают наследственными зубными болями.
– Вы не сказали ничего похожего на “болели". Вы совершенно точно сказали “росли, – стоял на своем Санчо.
– Довольно, Санчо, не сейчас, – пытался закончить разговор Кишот. – Идем скорее в номер. Мне нужно поспать.
В этот самый момент вновь раздался громкий трубный звук; на этот раз трубивших было несколько, и они находились где-то совсем близко.
– А это что еще за дикий шум? – спросил Санчо.
Хозяин мотеля улыбнулся в ответ, но Санчо показалось, что улыбкой он пытался замаскировать нервный смех, даже страх.
– Горнисты, – пояснил он. – В нашем городе очень много заядлых горнистов, и они любят репетировать в дневное время.
– Что ж, – заметил Кишот, – лично мне они не кажутся великими виртуозами. Это страшная какофония, я очень надеюсь, что они не репетируют по ночам.
По дороге в Беренгер Санчо заметил, что по мере приближения к Нью-Йорку, в котором, как он считал, его странствие должно прийти к великому и счастливому завершению, прожитые годы опадали с Кишота, а его грудь снова наполнялась весельем и жаждой жизни. Он постоянно пребывал в благостном расположении духа, был неизменно весел, с радостью вступал с Санчо в жаркие споры о музыке, политике и искусстве и выглядел значительно моложе во всем, разве что колени болели и он продолжал прихрамывать на правую ногу. В его почтенном возрасте его, казалось, вообще не волновали вопросы о смерти, когда она может прийти и что бывает или не бывает после великого конца.
– Как-то я видел по телевизору, – делился он с Санчо, – как один известный режиссер давал интервью восторженной корреспондентке, которая спросила его, счастлив ли он, что после смерти продолжит жить в своих кинематографических шедеврах. “Нисколько, – ответил режиссер, – я бы предпочел продолжать жить в собственной квартире”. У меня похожий план. Если придется выбирать между неизбежно скучной смертью и бессмертием, я предпочту жить вечно.
Он также начал рассказывать Санчо истории из своей юности, в которых у него было много друзей, он путешествовал по миру и нравился многим женщинам.
– Ах, девчонки, какие девчонки! – орал он, непристойно ухмыляясь. – Наше поколение считало частый беспорядочный секс проявлением свободы, и я, как и все мои ровесники-мужчины, верил в эту свободу всем своим жадным сердцем!
Наконец-то он начал говорить с Санчо о прошлом. “Девчонки” из его рассказов в голове у Санчо сливались в серую массу. Он заметил, что между всеми этими историями есть нечто общее. Почти всегда девушки быстро бросали Кишота, и их почти всегда звали самыми распространенными на Западе ничего не говорящими именами; Кишот никогда не упоминал, в каком городе произошла их встреча, на каком языке они говорили и каких религиозных взглядов придерживались – ничего такого, что делало бы их живыми. Создавалось впечатление, что он и сам знал их не очень хорошо. Было похоже, что он… Внезапно Санчо понял: все эти предшественницы мисс Салмы Р. были в его жизни такими же тенями, как и она, женщинами, с которыми он не был знаком, но полюбил на расстоянии. Возможно, это были и настоящие женщины, и те, чьи фотографии он видел в журналах. Возможно, он всех их выдумал. Возможно, все они – героини телевизионных передач.
Или он следил за всеми этими женщинами, или домогался их?
Или что похуже?
Что он за человек на самом деле?
Только об одной женщине Кишот рассказывал в совершенно ином ключе. Она жила в Нью-Йорке, и он с нежностью именовал ее “Женщина-Трамплин”. Она не была его бывшей пассией, а, похоже, существовала на самом деле, и Кишот совершенно не был уверен, что она будет рада видеть его снова. – Мы непременно заглянем к ней, – уверял он Санчо. – Если она согласится нас принять, поверь мне, это станет большой удачей для нас обоих.
Он никогда не называл ее имени и не рассказывал о ее жизни. Но было ясно, что эта женщина по-настоящему важна для него. Возможно, если они встретятся, кое-что из того, что сейчас окружено в жизни Кишота мистическим ореолом, станет понятным.
Санчо начал думать, что на самом деле Кишот был девственником, как и он сам. Порой ему приходила в голову и вовсе дикая мысль: если Кишот сумел вот так создать его, не значит ли это, что есть еще кто-то, кто в свое время создал и самого Кишота.
На следующее утро, пока Кишот спал, Санчо отправился бродить по улицам Беренгера в надежде разжиться чашкой кофе. В “Старбаксе” он столкнулся с парой людей, которые показались ему приятелями, ссорящимися из-за того, что один из них напился, хотя они собирались обсудить что-то важное.
– Вопрос в том, – говорил трезвый, – будет ли так теперь всегда или это какое-то временное отклонение. Мы должны разобраться в этом прежде, чем что-то покупать.
– Да это ж чертовы монстры, – спорил пьяный. – Такие вообще не должны жить. Ежу ясно, никто у них ничего покупать не станет.
– Господи, да никто не говорит, что мы обязаны у них что-то покупать. Вопрос в том, сможем ли мы вообще жить в таких условиях.
– То есть ты хочешь знать, насколько хороши будут здешние школы? И удобно ли будет до работы добираться? – не унимался пьяный. – Я говорю тебе, что это чертовы монстры, а ты переживаешь, не вырастет ли уровень преступности?!
Девушка за стойкой кафе внезапно подскочила, в буквальном смысле подпрыгнула вверх.
– Вы это видите? – вопила она.
Предметы на стойке тоже начали подпрыгивать.
– Небольшое землетрясение, – трезвый друг явно старался сохранять спокойствие.
– Никакое это не землетрясение, – заявил пьяный.
Санчо подбежал к двери и выглянул на улицу. Он увидел, что мистер Ионеско вышел из своего мотеля через дорогу от кафе и смотрит в том же направлении, что и он. Вскоре с диким грохотом из-за угла показался огромный мастодонт, М. americanum, живой и во плоти, хотя последних представителей этого вида видели в Северной Америке не менее десяти тысяч лет назад. Он энергично двигался по дороге, круша припаркованные машины и витрины магазинов. От ужаса Санчо замер на месте, не в силах шелохнуться.
– Господь Всемогущий! – завопил мистер Ионеско. – Фрэнки, это ты?
– С тех пор как я приехал сюда из Румынии, спасаясь от коммунизма, среди жителей Беренгера еще не бывало подобного раскола, – рассказывал мистер Ионеско.
Они втроем сидели в баре его мотеля и занимались тем, что им было сейчас больше всего нужно: распивали крепкие напитки. Ионеско пил водку, Кишот и Санчо – виски.
– Не представляю, чем все это может закончиться, – продолжал владелец мотеля. – Кто будет застилать постели и пылесосить номера? В происходящем нет никакой логики. Совершенно нормальные люди, абсолютно нормальные – мои соседи, сотрудники отеля, одноклассники моих детей – за ночь перерождаются в мастодонтов! Просто так, на ровном месте! Предугадать, кто будет следующим, невозможно. Теперь вы понимаете, почему я хотел осмотреть ваши уши, носы и зубы? Искал, как я это называю, признаки мастодонтизма, хотя медициной и не доказано, что есть такое заболевание.
– А до появления мастодонтов люди жили в вашем городе счастливо? – поинтересовался Кишот.
Ионеско пожал плечами.
– Счастливо или нет, кто знает. Но они выглядели нормальными людьми. А теперь оказалось, что многие из них были мастодонтами в человеческой, так сказать, шкуре.
– Насколько многие? – поинтересовался Санчо.
Ионеско беспомощно взмахнул руками:
– Трудно сказать. После перерождения они в основном держатся вместе, у реки, мы туда больше не ходим, хотя раньше там рука об руку гуляли влюбленные, и люди приходили закусить хот-догом с содовой и полюбоваться закатом над водой. Иногда кто-то из них вламывается в город, как сейчас Фрэнки, – хотят посмотреть на свои старые дома, может, хотят, чтобы все вернулось, как было, а может, ненавидят свои прежние жилища за то, что они их больше не принимают, и хотят разрушить здесь все до последнего камня. В центре люди буквально сходят с ума от страха, все ищут друг у друга первые признаки перерождения, когда уши и зубы увеличиваются и появляются клыки. Как только ты превращаешься в мастодонта, не можешь здраво мыслить. Мастодонты отказываются признавать, что превратились в жутких сюрреалистических мутантов, проявляют злобу и агрессию, запрещают своим детям ходить в школы, отказываются признавать, что образование необходимо. Лично я считаю, что многие из них по-прежнему способны изъясняться на английском, но вместо этого они предпочитают реветь, как чертов горн. Когда это только начиналось, пара монстров пыталась убедить нас, что они – истинные американцы, в то время как мы – динозавры, которым давным-давно следовало полностью вымереть. Но потом они перестали с нами разговаривать, только ревут, как сломанный горн.
– Я слышал, как играют на горне, – сухо заметил Кишот. – Уверяю вас, он звучит несколько иначе, чем вы полагаете.
Ионеско и бровью не повел.
– Для меня слова горн и мастодонт неотделимы, – только и сказал он. – Больше тут и сказать-то нечего.
– Когда мы заселялись, – спросил его Санчо, – вы сначала сказали что-то насчет баррикад, а потом притворились, что такого не было.
– Здесь планируют сделать карантинную зону, – объяснил Ионеско. – Из-за мастодонтизма. Чтобы не позволить Соединенным Штатам Америки стать страной мастодонтов. Во всяком случае нам это обещали – на местном радио, из грузовиков городских властей через мегафоны, на сайтах официальных учреждений. Но вы здесь, а это значит, что никакие баррикады не были построены. И мастодонты, возможно, уже в тоннеле Линкольна, и теперь слишком поздно, уже все потеряно.
– Не все изменения обратимы, – начал рассуждать Кишот. – В какой-то момент наступает, если угодно, точка невозврата, пройдя которую нам придется признать, что мастодонты – такие же граждане, как мы сами, и начать строить с ними отношения, как бы враждебно они ни были к нам настроены, какими бы незаинтересованными и предвзятыми ни оказались. Хотя мы давно и много путешествуем, но ни разу нигде не слышали о подобных существах, а это значит, что, скорее всего, это проблема Беренгера, местного микрокосма, и если так, все под контролем, и Америка по-прежнему останется страной, которой была всегда.
– Но нам-то что делать? – Ионеско чуть не плакал. – Мой бизнес уничтожен, как и почти все в этом городе.
Не выпуская стакана с виски, Кишот поднялся на ноги. Его слегка покачивало.
– Теперь я вижу, что мы почти прошли четвертую долину, – патетически заявил он. – Ведь то, что мы считали своей реальностью, полностью перестало существовать, и теперь нашему взору открываются мрачные откровения о том, как все может обстоять на самом деле. Эти картины явлены нам, как я понимаю, поскольку они – важный этап Пути. Скинув пелену реальности, я, возможно, окажусь в том месте, где мне откроется дорога к моей Возлюбленной.
– Что он такое говорит? – уточнил Ионеско у Санчо. – Какую пелену? Мы здесь и так имеем дело с жутким массовым безумием, нам только его умопомешательства не хватало.
– Он всегда так изъясняется, – миролюбиво пояснил Санчо. – Не обращайте внимания.
– Пелена именуется словом майя, – продолжал Кишот. – Это сеть иллюзий, которая мешает нам видеть мир ясно. На самом деле то, что мы прежде ошибочно считали реальностью, всего лишь ошибка восприятия, обман зрения, вынужденного видеть мир через сеть майи. Но теперь, когда пелена майи спала с наших глаз, мы видим и чувствуем мир таким, каков он есть.
– То есть истинная реальность – это мастодонты? – уточнил Ионеско.
– Истинная реальность – это все, что нам предстоит преодолеть ради воссоединения с Возлюбленной, – пояснил Кишот.
Следующая ночь – по крайней мере для Санчо – прошла почти без сна, Кишот же спал крепко и безмятежно, даже похрапывал; утром юноша поднялся ни свет ни заря и тщательно, словно солдат перед дальним походом, оделся и собрался. Ионеско поджидал их в простенькой столовой мотеля.
– Ал фи, мой повар, сегодня не вышел на работу. Боюсь, он пополнил ряды ребят с хоботами. Вам придется довольствоваться яйцами, которые я приготовил лично.
Кишот завтракал с энтузиазмом, Санчо – без.
– А есть ли в Беренгере своя газета? – поинтересовался Кишот у мистера Ионеско. – Какие-нибудь “Беренгерские известия”, “Обозрение Беренгера”, “Беренгер и мир”, “Берен-герская правда” или “Смена Беренгера”? И пишут ли в ней что-нибудь о мастодонтах?
– Есть “Беренгерская газета”, – сообщил Ионеско. – Но ее печатная версия уже несколько лет как приказала долго жить. И я не уверен, что в последнее время кто-то обновлял ее электронную версию. Скорее всего, редактор столкнулась с такой же нехваткой персонала, как и я. Их офис тут рядом, чуть дальше по улице.
– Тогда, – Кишот внезапно вскочил на ноги и, угрожающе тыча указательным пальцем в небо, прокричал, – редакция газеты должна стать местом, где начнется сопротивление.
Перед зданием, в котором располагалась – точнее сказать, занимала пару комнат на втором этаже над лавкой мороженого, – редакция “Газеты”, уже собралась небольшая толпа; протестующие лакомились мороженым, похожие на сборище старых друзей, которые внезапно перестали доверять друг другу.
– Это противоречит любым нормам! – кричал мужчина в галстуке-бабочке с портфелем в руках. – Эти мастодонты носятся повсюду, как бешеные кони, и топчут все, что для нас свято, и среди них, Ионеско, твой бариста Фрэнки, поэтому мы считаем, что ты должен нести ответственность за весь ущерб, что он причинил.
Женщина в платье в цветочек, которая, по всей вероятности, приходилась Фрэнки матерью закричала в ответ:
– Это все потому, что люди вроде вас всегда свысока общались с моим Фрэнки, вот он и сломался. По-вашему, можно годами шпынять человека без всяких последствий? Это вы посеяли ветер, а теперь мы все пожинаем бурю!
Страсти накалились, толпа увеличилась, и все присутствующие поделились на два лагеря – противников мастодонтов, как мистер Галстук-бабочка, и сочувствующих мастодонтам, как миссис Платье-в-цветочек, несколько человек даже заняли откровенно промастодонтскую позицию.
– Система погрязла в коррупции, – кричал парень на велосипеде. – Если мы не можем этого изменить, значит, должны уничтожить. Грядет революция мастодонтов, и каждый из нас перед лицом истории должен честно выбрать, на чью сторону встать!
– Кто-нибудь встречал мастодонтов в зеленых костюмах? – вопрошал мужчина в коричневом костюме. – Говорят, они ходят на задних лапах, как люди. Я лично их не видел, но из надежных источников знаю, что они существуют. Я считаю, что это умеренные мастодонты, которые хотят жить среди людей, и нам нужно вступить с ними в переговоры, обсудить условия. Так кто-нибудь встречал таких?
– Видел одного издалека, – заявил местный пьяница, весьма продвинувшийся в своем деле за завтраком. – Но я принял его за тещу и решил не связываться.
Его реплику встретили смешками, свистом и даже криками “позор!” и проч., и пьянице ничего не оставалось, как отойти в сторону и опереться на фонарный столб.
Редактор газеты, нервная молодая женщина, недавно занявшая эту должность, когда ее поднаторевшая в редакторском деле тетка ушла на пенсию, спустилась к собравшимся в надежде их успокоить, однако ее появление только подлило масла в огонь.
– Почему на вашей странице нет ни слова о постигшем нас кризисе? – потребовал от нее объяснений мистер Галстук-бабочка. – Это противоречит любым нормам!
Редактор строго взглянула на него.
– Потому, – сказала она, – что это нормальная практика для любого ответственного издания. Мы не должны предоставлять террористам кислород публичности.
Услышав слово “террористы”, все разволновались, в особенности разошелся парень на велосипеде, который к этому моменту успел спешиться.
– Они не террористы, дура, – орал он на редакторшу, – они истинные патриоты Америки!
– Ситуация, очевидно, выходит из-под контроля, – заявил Кишот мистеру Ионеско. – Пора мне взять бразды правления в свои руки и привести людей к какому-то решению. Но вопрос о том, каким может быть это решение, должен признаться, ставит меня в тупик.
Все это время Санчо был погружен в беседу с молодой академического вида дамочкой в очках и медицинском халате. И вот теперь, к немалому удивлению Кишота, не он, а Санчо взял бразды правления в свои руки: он поднял вверх руку, неожиданно командным тоном призвал к тишине, а сам, вместе с Дамочкой в медицинском халате, забрался на ближайшую скамейку.
– Мастодонты – существа из далекого прошлого, – начал он. – Я очень сомневаюсь, чтобы многие из нас, в особенности молодые люди, мечтали вернуться в каменный век. Тогда мастодонты исчезли – мне рассказала об этом эта девушка в медицинском халате, – потому что люди уничтожили их во время охоты. Вот вам и одно из возможных решений. Нужно начать охотиться на мастодонтов.
Кое-кто из толпы одобрительно закивал, раздались даже робкие призывы:
– Охотиться на мастодонтов! – Но в отсутствие широкой поддержки они быстро стихли.
– Либо, – продолжил Санчо, – нам стоит поблагодарить мою подругу за то, что ей удалось найти лекарство.
В этот момент Дамочка в медицинском халате вытащила из кармана небольшую мензурку с прозрачной жидкостью и подняла ее над головой, чтобы все могли рассмотреть.
– Зафиксированы случаи, – громко и твердо начала она, – частичного перерождения, существуют мастодонты с присущими человеку признаками, к примеру, мастодонты в зеленых костюмах являются прямоходящими, как и мы, есть также случаи, что трансформация, которая внешне выглядит полной, оказывается полностью обратимой. Простой выстрел дротика с лекарством может вылечить их.
– Стрелять дротиками! – заревела толпа. – Стрелять дротиками!
– Должна вас предупредить! В тех случаях, когда процесс зашел слишком далеко, лекарство не сможет его остановить. В подобных случаях мастодонт, вернее, мутант, умрет.
– Это означает убить или вылечить? – уточнила Редактор.
– Убить или вылечить! – начала скандировать толпа. – Убить или вылечить!
Сторонники мастодонтов сохраняли молчание, возможно, в знак согласия, а может, просто от осознания собственной малочисленности.
Первой в либеральном ключе высказалась миссис Платье-в-цветочек.
– Убивать их – неоправданная жестокость, – прокричала она. – Еще позавчера они были частью нашего общества. Я не хочу, чтобы мой Фрэнки умер! – разрыдалась она.
Все кинулись ее утешать. Но тут земля задрожала, раздался громкий трубный звук, и люди в ужасе разбежались во все стороны. С грохотом приближавшийся к ним перерожденец принадлежал к тому самому легендарному виду мастодонтов в зеленых костюмах, не утративших способность к прямохождению. Стоящее на двух лапах существо казалось больше и страшнее своих четвероногих собратьев и не проявляло какой бы то ни было склонности к умеренности: оно в буквальном смысле раздавило кафе-мороженое и расположенный над ним офис газеты, после чего с гортанными криками отбежало на безопасное расстояние.
– Какое красноречивое доказательство моей теории об умеренных мастодонтах, – заявил Мужчина в коричневом костюме. – Считаю, мы должны стрелять в них отравленными дротиками.
– Я не говорила об отравленных дротиках, – начала протестовать Дамочка в медицинском халате, но ее никто не слушал. Люди, вновь собираясь в толпу, требовали:
– Отравить дротики!
– Отлично, – прокричал Кишот, забирая бразды правления в свои руки. – Я готов лично произвести первый выстрел.
Оказалось, что лаборатория, в которой Дамочке в медицинском халате удалось создать лекарство, находится буквально за углом. Все быстро устремились туда. Санчо и Дамочка в медицинском халате зашли внутрь здания и вынесли несколько ружей, заряженных иглами с лекарством. Когда оружие было разобрано, толпа двинулась к реке, на берегу которой мастодонты обитали двумя отдельными группами: прямоходящие мастодонты-зеленокостюмники слева и четвероногие мастодонты-традиционалисты справа. Такое впечатление, что им нет друг до друга никакого дела, подумал Санчо, но, похоже, их объединяет то, что мы волнуем их еще меньше.
По пути к месту скопления мастодонтов Санчо посетила еще одна тревожная мысль. Какой же это странный город, думал он, где все так удачно расположено рядом – мотель, кофейня, кафе-мороженое, редакция, лаборатория – и группа ярких запоминающихся образов то врывается сюда и орет, то неожиданно убегает, но снова возвращается, чтобы поорать еще, как будто они действуют по чьему-то сигналу или согласно известному всем, кроме него и Кишота, сценарию. Миссис Платье-в-цветочек, к примеру, вовсе не находится в том состоянии, в каком находилась бы мать, если бы ее ребенок на самом деле превратился в мастодонта, да и все остальные с психологической точки зрения выглядят, прямо скажем, неубедительно. Слишком уж стильно смотрится все происходящее для того, чтобы быть правдой.
Однако Кишот предупреждал его, что реальность – точнее то, как они ее представляли – начнет медленно исчезать, и эта театральность лишь свидетельствует о том, что трансформацию переживают они сами.
Когда все собрались – расположившиеся на возвышении у воды люди сверху вниз взирают на ужасающих мастодонтов, в костюмах и без костюмов, стрелки прицеливаются, Кишот вскидывает свое ружье вместе с остальными, – Санчо внезапно понял, что их проверяют, хотя неясно, кто и зачем, и закричал Кишоту:
– Не стреляй!
Тут началось настоящее светопреставление: мастодонты поняли, что подверглись нападению, а жители Беренгера стали в ужасе палить куда бог на душу положит – кто в воздух, кто в сторону мастодонтов, кто друг в друга, люди бежали и кричали, мастодонты – в зеленых костюмах и на четырех лапах – наступали, а Кишот с Санчо внезапно вросли в землю на пустом пятачке земли между надвигающимися чудовищами и разбегающимися людьми; мистер Ионеско на бегу тыкал в их сторону пальцем и гаденько смеялся; ну вот, подумал Санчо, похоже, здесь все и закончится, но в этот момент сцену затянуло незнамо откуда взявшееся облако тумана, а когда оно рассеялось, от беренгерской бойни не осталось и следа, как и от самого Беренгера, а они на “крузе” сворачивали с шоссе. Кишот то ли только что произнес, то ли заканчивал произносить фразу: “усталыми и в дорожной пыли. Судьба подождет нас до завтра”. Туман быстро рассеялся, и перед ними возник дорожный указатель, на котором значилось “Вихокен, Нью-Джерси” (население 12554 чел., численность населения сократилась на 7 процентов со времени переписи 2000 года, когда она составляла 13501 чел.), а никакого захваченного мастодонтами Беренгера, Нью-Джерси, попросту не было – ни в прошлом, ни в будущем, никогда.
Кишоту удалось совладать с управлением, повернуть и съехать на обочину. Он тяжело дышал и был весь покрыт испариной. С выпученными глазами не успевший ничего понять Санчо врезался головой в спинку переднего сиденья.
– Что с нами было? – наконец спросил он.
Кишот покачал головой.
– Теперь, когда мы скинули пелену, – ответил он слабым голосом, – я полагаю, нам не стоит ждать видений и прочей фантасмагории.
Назад: Глава одиннадцатая Доктор Смайл встречается с мистером Тайером, а Дедушка возникает из Прошлого, чтобы разрушить Настоящее
Дальше: Глава тринадцатая Кишот осваивается в Большом Городе; Санчо переживает множество Откровений и попадает в опасную для жизни Переделку
