Вместо ловли блох

Обезьяны посвящают уйму времени ловле блох. Безусловно, чистка шерсти друг друга для них важный социальный ритуал. Не говоря о том, что жизнь без кусачих паразитов гораздо приятнее.

Именно таким образом у обезьян принято выказывать расположение друг к другу и укреплять отношения. Ловля блох у них – то, что называется «социальной смазкой». Но у людей то же самое достигается несколько иными способами. Не думаю, что кому-то из коллег понравится, если я войду в комнату отдыха и предложу поискать у них блох.

Почему же этот способ «социальной смазки» исчез на каком-то из этапов человеческой эволюции? То, что у нас нет меха, – лишь часть ответа, потому что и без меха многим далеко не сразу удалось избавиться от назойливых паразитов. Очень может быть, что и по сей день нам было бы приятно, если бы оставшуюся волосатой часть тела время от времени ласкали чьи-нибудь ловкие пальцы. В особенности если бы мы проводили много времени в лесу или степи, где так просто подцепить насекомых. Тем не менее мы от этого отказались. Что касается обезьян, то у них, как уже говорилось, «социальная смазка» играет в этом процессе не меньшую роль, чем блохи.

Что же используют люди в качестве «социальной смазки»? Каким образом удостоверяют социальные отношения и выказывают расположение друг к другу? Ответ прост, достаточно заглянуть в служебное помещение в обеденный перерыв. Мы разговариваем. Люди используют язык в тех же целях, что и обезьяны чистку шерсти, – без учета самих блох, конечно.

Мы болтаем, сплетничаем о друзьях и знакомых. В большей части наших разговоров нет никакой информативной ценности. Это болтовня ради болтовни. Классическая тема подобной бессмысленной беседы – погода.

Обезьяны посвящают много времени чистке шерсти друг друга. У видов, живущих большими группами, на это должна уходить большая часть дня. За один сеанс можно вычесать блохи только у одного друга, причем это занятие никак не совместить с каким-нибудь другим. Поэтому по мере прибавления друзей время, потраченное на укрепление социальных отношений, катастрофически растет.

Люди живут куда более масштабными группами, у них больше друзей и сильнее запутаны социальные отношения. У меня в фейсбуке, к примеру, 521 друг, и почистить шерсть каждому не хватит и суток. Я уже не говорю о многочисленных друзьях, коллегах и знакомых, которых нет в фейсбуке. Даже с учетом того, что у многих из них волос осталось не больше, чем у меня (что должно значительно ускорить очистку), такое все равно невозможно. И вряд ли было возможно во времена охотников и собирателей, круг общения большинства которых насчитывал не меньше 100–200 друзей и соплеменников. Поэтому людям и понадобилась другая «социальная смазка».

Британский ученый Робин Данбар увидел в этом главный стимул развития языка. Согласно его модели, мы развили язык, чтобы иметь возможность вести светскую беседу, которая и есть наша «социальная смазка». Ведь сплетни за чашкой кофе отнимают куда меньше времени, чем чистка шерсти. Тем более что болтать можно группами, а это дает возможность удостоверить отношения одновременно со множеством людей. То есть в этом качестве светская беседы гораздо эффективнее.

Но Данбар полагает, что поначалу ловля блох у людей сопровождалась чем-то вроде пения или, скорее, бессловесного мычания. Звук был частью «очистительной процедуры» и со временем полностью ее вытеснил – осталось одно мычание, без чистки. Постепенно бессловесное пение трансформировалось в передачу сообщений, которые и положили начало языку.

Гипотеза Данбара смыкается с музыкальной, о которой шла речь в отрывке с «конкурсом певцов». С той только разницей, что у Данбара другое распределение гендерных ролей. Ведь роль в «светской беседе» одна и та же и для мужчин, и для женщин. А значит, это шаг в правильном направлении. Правда, здесь остается открытым вопрос о механизме перехода от красивой, но бессмысленной песне к не столь мелодичному, но более содержательному языку. Для этого были нужны какие-то дополнительные стимулы.

Что же касается сроков, Данбар полагает, что светская беседа заменила ловлю блох около полумиллиона лет назад. Я бы отодвинул нижнюю временную границу несколько дальше.

Эта теория выдерживает «тест шимпанзе». Поскольку у шимпанзе нет странички на фейсбуке, он может позволить себе чистить друзей старым, проверенным способом. Но вопрос остается открытым в отношении бабуинов. Почему они, живя в сообществах по несколько сотен голов, не развили альтернативного ловле блох способа «социальной смазки»?

Социальный контроль

Самый обыкновенный обеденный перерыв. В самом обыкновенном офисе. В ничем не примечательном городке посредине Швеции. Тоненькие ручейки сотрудников со всех концов офисного здания неспешно вливаются в служебное помещение и толпятся возле кофейного автомата. Здесь быстро завязываются разговоры. Многие хотят высказаться и ищут слушателей. За половину рабочего дня накопилось много интересных тем. Поскольку рассказчиков гораздо больше, чем слушателей, уровень шума в кабинете зашкаливает.

– На прошлой неделе я помогла ей, когда был завал. А вчера, когда мне понадобилась помощь, она просто-напросто смылась пораньше. Хотя и видела, какая груда писем у меня на столе.

– И со мной было то же. Она обещала подменить, когда мне потребуется пораньше забрать детей из садика. Ну, а потом, конечно, обо всем забыла. Думаю, что это шеф на нее так дуется?

– Ну что ты… За кем, за кем, а за шефом она следит. Интересно, что у них было в пятницу после работы?

– Да уж, что было, то было… Но не думаю, что это только между ними. Знаешь, что я думаю…

Голоса стихают, и мы не слышим, о чем дальше идет речь. Но сплетня быстро передается от одного столика к другому.

* * *

Распускать злые слухи друг о друге – особенно за глаза – еще одно направление активного использования языка. Большая часть того, что говорят люди, – сплетни в той или иной их форме. Многие смотрят на сплетников сверху вниз, но факт остается фактом – сплетня обладает важной социальной функцией.

Взаимопомощь и совместная работа, как мы уже убедились, необходимы для развития языка. В то же время с ними не так все просто с точки зрения дарвинизма. Взаимопомощь – это прекрасно, но какие перспективы для любителей поживиться за чужой счет! Человеческий уровень взаимной поддержки должен предусматривать некие способы помешать тунеядцам пользоваться отзывчивостью других. И здесь на помощь приходит сплетня. Вероломство ближнего, отказавшего в ожидаемой поддержке, – одна из самых распространенных ее тем. Слухи очень эффективно распространяют информацию о недостатках других, чтобы вся группа знала, кому можно доверять, а кому нет.

Но этот механизм работает только при наличии языка. Обезьянам с их ограниченными выразительными возможностями под силу многое, но только не сплетничать, кто из них на что способен. Поэтому сплетни в качестве способа социального контроля – вполне логичный стимул развития языка. Для человеческого сообщества это жизненно важный вопрос, и наш язык хорошо приспособлен передавать такую информацию.

Но здесь снова встает проблема курицы и яйца. Согласно описанному выше сценарию, сплетня – то, что делает возможным человеческое сотрудничество. С другой стороны, мы утверждаем, что это сотрудничество – необходимое условия возникновения языка. Так с чего все началось? Здесь логично предположить взаимное влияние языка и сотрудничества. Одна сторона поддерживала другую, так что обе функционировали в тандеме. И в этом случае социальный контроль был обусловлен возникновением праязыка в связи с развитием взаимной поддержки в человеческом сообществе, то есть примерно в эпоху Homo erectus, около миллиона лет назад или чуть больше.

Но сплетня не только действенный инструмент против мошенничества, но и сама по себе открывает для мошенников новые возможности. Известно, что сплетни содержат подчас не только не проверенную, но и откровенно ложную информацию.

Сам механизм ее функционирования таков, что недобросовестным людям легко распространять порочащие слухи о конкурентах, направляя это мощное оружие в совершенно противоположную сторону. Как решить эту проблему? Ее современный вариант – «фейковые новости» и «альтернативные факты» – свидетельствует о том, что это не так просто. Возможный выход заключается в том, что называется «сплетнями второго порядка» – слухи о том, насколько правдива та или иная сплетня.