Часть вторая
О происхождении
Мы и другие обезьяны
Солнце всходит над саванной в Восточной Африке. Молодая самка бабуина потягивается и зевает. Поначалу она опасливо оглядывается, но, видя, что вся остальная стая уже копошится в кустах внизу, быстро спрыгивает с уступа скалы, на котором провела ночь. Она выкрикивает утреннее приветствие и получает ответы от нескольких самок поблизости.
Встречаясь с самкой более высокого статуса, наша героиня почтительно отходит в сторону и скалит зубы в знак уважения. Высокопоставленная самка приветливо скалится в ответ. По счастью, у нее сегодня хорошее настроение, и наша героиня облегченно вздыхает. Хотя высокопоставленная особа сама еще слишком молода и не должна рычать на нашу героиню, ее мать и тетки по материнской линии довольно влиятельны в стае, поэтому ссориться с этой малявкой небезопасно.
Двое самцов бутузят друг друга в кустах неподалеку, другая молодая самка стоит поодаль, прислушиваясь к их крикам. Потасовка заканчивается тем, что один из самцов убегает с жалобным криком, другой же не менее громко возвещает о своей победе.
Бабуины рассредоточиваются по поросшей кустарниками саванне: они ищут еду. Наша героиня держится несколько в стороне от остальных, что увеличивает ее шансы съесть в одиночку то, что она найдет. С другой стороны, отбиваться от стаи опасно. Поэтому молодая самка время от времени перекрикивается с остальными. Но вот спустя некоторое время она кричит и не получает ответа. Самка напрягается, издает новую серию более громких звуков: «Ва-хууу! Ва-хууу!» – и слышит в ответ голос знакомого самца: «Ва-хууу!»
Спустя минуту она снова вливается в стаю.
Бабуины выходят к фиговому дереву, здесь еды хватит на всех. Высоко на ветках сидят макаки и обрывают фиги, но и на земле полно падалицы, которая вполне устраивает бабуинов. Муравьи, улитки и прочие мелкие насекомые, прилипшие к плодам, также слизываются.
Но тут одна из макак издает предупреждающий крик. Бабуины уже знают, что он значит: поблизости появился леопард. Мартышки забираются выше, на более тонкие ветки, которые не выдержат леопарда, и бабуины следуют их примеру. Самые крупные самцы объединяются в боевой отряд, чтобы прикрывать стаю с тыла. Спустя некоторое время в кустах слышится фыркание, к дереву подбирается леопард и тут же понимает, что здесь ему делать нечего. Все обезьяны, кроме тылового отряда, успели взобраться наверх. Семь взрослых бабуинов могут дать достойный отпор леопарду. Но какой смысл ввязываться в драку, если добычу все равно не достать?
* * *
У нашей самки бабуина самый обычный день, который она проживает в социальном взаимодействии со стаей. Она не только сама общается с соплеменниками, но и прислушивается к их «разговорам» между собой и делает выводы из того, что слышит. Наша героиня прекрасно осведомлена о ситуации, сложившейся на социальной «шахматной доске», и том, кто на сегодняшний день имеет самый высокий статус. Она действует в личных интересах, но исключительно в рамках социума, вне которого себя не мыслит. И это то, что роднит ее с большинством из нас.
Два примата. Долгопят-привидение на человеческой руке
Жизнь бабуинов во многом понятна нам, людям, и это совсем не удивительно. Мы ведь и сами обезьяны. Люди – один из трехсот видов обезьян, существующих на сегодняшний день на нашей планете. И у нас много общего с другими обезьянами, как в анатомии, так и поведении. Именно это и делает Обезьянью Гору в Скансене такой популярной. Это что-то вроде комнаты смеха, где можно полюбоваться на себя в кривом зеркале.
Наше сходство с обезьянами позволяет нам идентифицировать себя с ними и сочувствовать им так, как невозможно сочувствовать, скажем, волкам или лосям. На это сходство обратил внимание еще Карл Линней в XVIII веке – при том что не так много знал об обезьянах. Именно он в своем главном труде «Система природы» объединил нас с обезьянами в одну группу, которую назвал «приматы», что по-латыни означает «звери-господа». Мы до сих пор используем это обозначение, хотя с научной точки зрения не совсем корректно делать одну группу животных господствующей над другими, не говоря о проблемах гендерного характера, связанного со словом «господин».
Карл Линней жил за сто лет до Чарльза Дарвина, и у нас нет никаких оснований считать его пусть даже тайным эволюционистом. Дед Чарльза Дарвина Эразм Дарвин перевел главный труд Линнея на английский язык, и это, пожалуй, единственное, что связывает этих двух ученых.
В своей системе Линней сгруппировал животных и растения по внешнему сходству, какое мог усмотреть, чтобы привести в порядок биологическое многообразие видов и облегчить взаимопонимание между биологами. При этом иерархическая система Линней прекрасно вписалась в эволюционную картину живых существ, которая формировалась в течение XIX века. Многие группы были выделены Линнеем неверно, но сама система пережила все биологические революции – Дарвина, Менделя и современной молекулярной биологии – практически в первозданном виде. То же касается и группы приматов, при том что граница между приматами и другими группами неоднократно корректировалась со времен Линнея. И сегодня ни у кого нет сомнений, что Homo sapiens – вид приматов, развившийся от предков, которых мы сегодня назвали бы обезьянами.
Сегодняшние обезьяны – социальные животные, способные по-разному коммуницировать внутри групп. Самка бабуина из вступления к этому разделу достаточно типична. Большинство обезьян общаются при помощи похожих звуков, но детали «языка» могут различаться.
Обезьяны используют звуки и другие сигналы, чтобы поддерживать контакт друг с другом, предупреждать об опасности, сообщать о том, где находится еда. Но главное – чтобы вести социальную игру. Есть сигналы доминирования и подчинения, войны и мира, дружбы и секса и других отношений. И все эти сигналы составляют систему, которая и делает возможным функционирование обезьяньего сообщества как единого социального целого. Благодаря этому инструменту каждый может быть в курсе того, что происходит в группе, и тактически реагировать на полученную информацию. Некоторые обезьяны способны создавать коалиции и альянсы и заниматься тем, что мы назвали бы политикой, если бы речь шла о людях.
Такие коммуникации чрезвычайно распространены в обезьяньем мире, включая наших ближайших родственников, и мы смело можем предположить, что и у наших далеких пращуров было принято нечто подобное.
Все это создает основу для эволюции языка. Язык развился у существ, обладавших как ментальными, так и коммуникативными способностями, которыми обладают бабуины и шимпанзе.
В оставшейся части книги я буду время от времени возвращаться к этой теме и говорить о шимпанзе, которые являются нашими ближайшими родственниками, и о возможностях, о которых мы осведомлены лучше всего. Бабуины и гориллы будут упоминаться реже, что совсем не означает, что они полностью выпадают из круга наших интересов.
