Глава 14. А был ли мальчик?
— Где пацан?!!
— Какой пацан?!
— Вы два гроба вытащили?
— Вытащили!
— В одном — я!
— В одном — ты!
— Во втором пацан!
— Какой пацан?!
— Мелкий, тощий, лопоухий!
— Не было такого!
Мне хотелось стенать и рвать на голове волосы. А еще застрелить стоящего напротив меня мужика — здоровенного, заросшего черным волосом с ног до головы. Мужик нагло пялился на меня и сварливо орал, что его дело маленькое. Вскрыть ящики, сделать уколы, отдать нам животных. Всё! То, что во втором ящике был не Хорион, были не его половые трудности, а чьи именно он не знает. И вообще вертел меня, гробы, пацанов и прочее. Он своё задание выполнил, а я могу идти на три веселых буквы.
— Когда ваши заклады нам передавали с «Харакота», мы видели, что корабль побит, — сумрачно поведал заросший, когда мы оба устали уже друг на друга орать, — Пострелян был, понимаешь, мелюзга визгливая? Может, ящики и попутались. Вообще не мое дело. Вот твои шкрассы, вот твои мешки, всё уже навьючено. Всё честя по чести. Теперя катись отседова. И бабу свою забери.
— Это не моя баба!! — вновь заорал я.
— Не мои проблемы!
Не успел я моргнуть, как очутился стоящим за частоколом весьма хмурой деревеньки, которая, судя по всему, лишь притворялась рыбацкой. Макушку напекал полдень, за спиной сопели шкрассы и откуда-то вылезшая «баба», на руках была Очень Большая Проблема.
Но на всё это мне было сейчас довольно сильно по барабану. После искусственной комы организм хотел всё, сразу и немедленно.
— Ты тоже хочешь всякое?! — злобно и вопросительно рявкнул я худющей и мелкой девчонке, дробно перебирающей ногами на месте.
— Что?! — полуобморочно пискнула та, нервно сжимая подол грубого «походного» платья из ткани, похожей на ту, в которую был одет и я.
— Пить, есть, писать и… тому подобное?!
— Д-да!
— Тогда бегом за мной!
Спустя несколько минут бега гуськом с подвываниями, мы разбежались по небольшой рощице делать свои дела. Следом было жадное пожирание в два лица лепешек с мясом, найденных в одном из мешков, притороченных к шкрассам. Разрывая зубами пищу, мы с девчонкой едва ли не урчали от жадности, что вызывало определенный интерес у доставшихся мне животных. Кое-как утолив голод и жажду, я слегка осоловел, но заставил себя собраться. Необходимо было срочно… всё. Ну, кроме самого необходимого.
Девчонка, съевшая едва ли не больше меня, сейчас лежала на траве, счастливо сопя, а значит, выбывала из списка приоритетов. Вторым из него я волевым усилием вымел где-то потерявшегося Хориона — кое-что требовало к себе куда больше внимания, чем где-то потерявшийся сын Механика.
Шкрассы.
Когда мне один из офицеров рассказывал, как обращаться с шкрассами, я слегка неверно его понял. Выводы приходилось строить в спешке, но я думал, что «специально выведенные ездовые коты, частично питающиеся магией» — это некие животины, размером с тигров, способные без особых хлопот таскать худосочных эльфов, ну и меня с Хорионом заодно. Как же сильно я ошибался. Шкрассы весили куда, куда больше каких-то там тигров. Каждый из этих котов в холке был моего роста, а в ширину…
Это были манулы. Самые натуральные здоровенные серые манулы с их вечно недовольными здоровенными мордами, круглыми ушами и короткими ножками на коренастом мощном туловище. Огромные пушистые манулы!
Манулы весом в тонну!
Одна из зверюг принюхалась ко мне, а затем пренебрежительно фыркнула, едва не заставив меня залезть на дерево. Ядрены пассатижи, ну насколько же они здоровые… А вот на тщательно запакованную в один из небольших мешочков травку они повелись как самые обычные домашние мурлыки — правда, урчали как тракторы, да пихали меня так, что борозды ногами на траве оставлял. Проведя несколько раз небольшим кусочком спрессованной травки у обоих мегакотов за усами, я оставил их блаженно фырчать и тереться мордами. Не то, чтобы привязка, скорее взятка — эти мохнатые титаны отличаются особым умом и сообразительностью, поэтому будут себя вести прилично, надеясь на еще одну порцию «натирания».
Проблема номер два счастливо сопела, уткнувшись носом в траву. Обычная девчонка-подросток, наверное, даже ровесница того самого Хориона. Серые волосы, карие глаза, бледная кожа. Наверняка плыла на Эласту не от хорошей жизни и уж точно не одна. Вот ей счастья-то привалило.
Осталось решить наиболее животрепещущий вопрос — оставить Хориона его судьбе и считать себя свободным от всех обязательств или… нет? У меня есть деньги, оружие, шкрассы… да и не должен я Механику ничего, раз его сын пропал до того, как я открыл глаза. Так ведь? Более того, можно вообще рвануть на другой континент, раз я уже не связан временными рамками от Бога-из-Машины.
Подумав, решил не городить чепухи. У меня на руках вон, спящий ребенок. У него наверняка есть семья, которая сейчас сидит в Векину и рвёт на себе волосы. А рядом с ними вполне может сидеть и Хорион, уж просто сидеть на заднице и ждать меня у парнишки должно хватить мозгов. До оплота цивилизации не так уж и далеко, общий язык с шкрассами найден, поэтому стоит дать девчонке час подремать, а потом можно будет отправляться в Векину.
Дабы время не шло зря, я устроил ревизию собственным скудным запасам. За исключением притороченных к гигантским котам мешков с провизией и чуть подсоленной водой, отыскалась скромная сумма местных денег, которую нам с мальчишкой полагалось поделить между собой и особо не светить. На всякий случай нам была выдана пара особо крупных банкнот одной весьма развитой империи, но я свою считал неприкосновенным запасом ну на самый черный день.
Кроме одежды и ставшего уже почти родным орочьего ножа, я упросил Механика заменить мое огнестрельное богатство полуавтоматическими недорогими образцами. Сейчас мой арсенал представлял из себя тандем старого, но ухоженного пистолета, сильно напоминающего армейский кольт, а также винтовки, больше всего похожей на небезызвестную «мосинку», оснащенную обоймой на шесть патронов. Резон у такого выбора был прост — дешево, сердито, надежно… и можно сделать несколько выстрелов подряд. Воспоминания о тугом спусковом крючке револьвера, благодаря которому некий капитан Диртхавен остался жив, заставляли проникнуться любовью к более послушному оружию.
Разбудив девчонку, я ошеломил её выгодным предложением — за доставку ее тела в порт Векину, где сейчас должен был стоять наш корабль, она должна была забыть, как меня зовут, да и всё остальное тоже. Девчонка мелко трясла головой, согласная со всем, но с дерева сразу не слезла, а только после долгих сердитых уговоров. Видимо, не стоило её будить обыском, но моя паранойя уже совсем расцвела. Мда, как быстро слетает налет цивилизации…
Шкрассы бежали забавно — вместо того, чтобы нестись прыжками, как любые уважающие себя коты, они деловито перебирали своими лохматыми лапами, наворачивая километры легкой и плавной иноходью. Вместо седла на котах было установлено своеобразное сооружение, больше всего напоминавшее слегка прихваченный ремнями ковёр. Эта штука крепилась к широкой спине шкрасса не сколько за счет пропущенных под брюхом и грудью животины ремней, сколько за счет особого покрытия на обратной стороне попоны, позволявшему «ковру» уверенно держаться на одном месте и не слезать. Можно было ехать лежа, сидя по-турецки, либо свесив ноги набок — любой способ подходил прекрасно. Управление котом осуществлялось за счет поводьев, прикрепленных к забавной «шапочке» на манульем затылке. Не самый надежный вид поводьев, но как мне было сказано — никто и никогда не считал этих здоровенных пушистых животин универсальным видом транспорта. На них было удобно перемещаться на большие расстояния, а не гарцевать по городам или на охотах.
— А как вас зовут? — пискнула осмелевшая кроха, едущая за моей спиной на одном шкрассе. Второй бежал рядом, время от времени весело пофыркивая и надменно посматривая на груженого собрата.
— Зови меня Дядя, — благодушно разрешил я девочке, с которой планировал очень скоро расстаться.
— А разве у вас волосы не были другого цвета? — задал вопрос чересчур любопытный ребенок.
— Тебе показалось, — недовольно ответил перекрасившийся в жгучего брюнета я, — После такого сна бывают галлюцинации.
— А что такое галлюцинации? А что у вас с глазами? А почему я должна все забыть?
В ответ на прорвавшую плотину вопросов я лишь закатил глаза, а потом жестко отрезал:
— Девочка, у нас сделка. Я тебя доставляю в город, ты забываешь обо мне. Чем меньше знаешь — тем проще у тебя это получится. А то, что у меня на глазах, называется очки. Поэтому, будь добра, помолчи. Можешь поспать.
Ответом стало лишь обиженное сопение, которое, к счастью, удержалось до самых стен города. Сдав котов в огромные стойла, расположенные за городом, я едва не получил инфаркт от стоимости их содержания, а затем едва не стал убийцей конюха. Негодяй назвал стоимость суточного простоя шкрассов, совмещенную с их кормлением и поением. Этим процедурам искусственных животных следовало подвергать лишь изредка, где-то один раз в две недели — но сжирали они за раз огромное количество пищи, а потом еще и спали около суток. Мои животины были сыты и обихожены, так что их суточное содержание встало в смешные деньги — за охрану и две соломенных лежанки, на которых манулы тут же удовлетворенно засопели.
— Первый раз в Векину? — остановил меня на воротах городовой, — Пожалуйте на регистрацию входа.
— Документов нету, — тут же предупредил я, подтаскивая к себе поближе девочку, — Мы с корабля касдамского. За бортом очнулись.
— Имена лишь, — небрежно отмахнулся служивый, бормоча себе под нос, — Всё равно никто не проверяет. Два кадара взрослый, один за ребенка. Вы же семья?
— Именно так, — кивнул я, протягивая три мелких монетки служителю закона, — Дональд Уицлиштамп и его дочь Абехабара Уицлиштамп.
За моей спиной кто-то подавился воздухом. Полицейский сделал квадратные глаза, откашлялся, смачно сплюнул в угол, извинившись, а потом начал корябать в тетрадке плод моего воображения. Закончив, он выдал нам пару бумажек, украшенных синими расплывчатыми штампами. Стоило нам с девочкой сделать десяток шагов от привратной будки, как послышался глухой крик души невинно ушибленного в мозги солдата:
— Какой же сволочью надо быть, чтобы так назвать дочь?!
Новонареченная «Абехабара» буркнула за моей спиной нечто горячо-согласное.
Векину был для меня напрочь странным.
Во-первых, что определялось с первого же взгляда, у города была стена, бывшая не совсем стеной. Огромное городское пространство было огорожено колоссальным зданием в семь этажей высотой и километры длиной. «Стена» тянулась, насколько хватал глаз, всячески намекая, что разрывов между жилыми блоками здесь нет. В дальнейшем мы увидели еще такие же здания-стены, значительно меньшего радиуса.
Во-вторых, поражали сами здания. Мирный и уютный Хюгге с его неповторимой атмосферой слегка провинциального города-порта, был органичен в своей каменной архитектуре. Здесь же царили пяти-, семи-, а в некоторых местах и девятиэтажные дома, в окнах которых можно было увидеть электрический свет. Стоящие вдоль улиц столбы с фонарями намекали, что с цивилизацией тут в полном порядке. Мы даже общественный транспорт обнаружили! Пузатенькие трамвайчики то и дело пробегали по рельсам мимо, а по дорогам мирно разъезжали немногочисленные и довольно примитивные автомобили.
Если не брать в расчет расовую принадлежность большей части увиденным мной жителей, то город чем-то походил на Нью-Йорк и Чикаго 1910-30ых годов. Достаточно лишь заменить гангстеров и маклеров зеленоватыми полу-орками и людьми, одетыми преимущественно в серые джинсовые комбинезоны.
И вооружить. Последнее было странным — векинцы сплошь таскали на себе ружья и автоматы, стояли на улицах небольшими группками, оживленно переговариваясь. Детей и женщин я практически не видел, кроме вцепившейся мне сзади в куртку «Абехабары». Мне происходящее показалось странным — разумные сплошь были вооружены, слегка возбуждены, но не демонстрировали ни малейших признаков агрессии по отношению к соседям или снующей туда-сюда полиции. Причины столь странного поведения столь многих жителей города стали понятны, когда мы с девчонкой добрались до порта.
Его, можно сказать, не было.
Разрушенные и дымящиеся здания, разбитые бастионы, сотни работающих разумных, бегающих с криками туда-сюда и сотни стоящих в полной боевой готовности солдат. Порт был практически снесен до основания, а его гавани и терминалы полны обломков и кусков корпусов разбитых кораблей. Волшебное дерево эльфийских парусников плавало в мазутной жиже рядом с носами стальных индустриальных гигантов.
— Что тут случилось…? — в ошеломлении спросил я пустоту.
— Десять кадаров, коротышка, и я тебе расскажу, — насмешливый и слегка хрипловатый голос исходил от курящего в закутке пожилого бородатого гноблина, полугнома-полугоблина. Мужик был хорошо потрепан жизнью, имел уставший вид и пах совершенно не розами. Зато он владел информацией, цена за которую была вполне умеренной.
— Здесь побывала «Нимродель», — хмыкнул мужик, запихивая выданные монеты в карман, — Вошла в гавань на полной скорости, на боевом заходе, обстреляла пришедшее вчера касдамское корыто, начала по дуге выходить в море. Три идиота-кида, пивших с комендантом правого бастиона, оказались вооруженными и очень меткими суками. Они кого-то сшибли с «Нимродели». С зашкаливающего расстояния. Та ушла, а через полчаса вернулась, устроив тут то лютое говнище, что ты, коротыш, видишь собственными глазами. Как тебе байка?
— Так легко ты у меня не отделаешься, — покачал я головой, — Давай в деталях, начиная с того, что за «Нимродель» такая.
— Ты откуда рухнул, приятель?! — вытаращился на меня мужик, но все-таки начал болтать дальше.
«Нимроделью» называлось судно самой Смешливой Пикси, самой известной свободной пиратки по эту сторону земного шара и грозы Гарийского моря с Касдамским архипелагом. Сия безумная женщина также носила имя Саломея Аддамс и была то ли бывшей, то ли настоящей женой Станислава Аддамса, известного как Алхимик. Проще говоря, меня судьба вновь свела с этой дурацкой семейкой.
Как повествовал мой информатор, матросы с транспортника хвастались, что в океане их перехватила «Нимродель», начав подходить борт о борт для абордажа, но у капитана оказался припасен сюрприз в виде импортной зажигательно-взрывчатой смеси, чье облако беспрепятственно прошло под волшебный щит пиратского корабля, а затем сдетонировало от какого-то источника огня. Занявшийся огнем пират дал неприцельный залп по транспортнику (на этом месте я очень нервно сглотнул), а затем кинулся бежать — его палуба и паруса вовсю горели.
Вчера пиратка вернулась отомстить. Скорее всего, она спокойно ушла бы, раздолбав транспортник, но слишком меткие киды явно обидели кого-то на борту «Нимродели», что для самой Пикси было тем еще оскорблением. Почему? Да потому что знаменитой она стала не просто так — сто процентов команды пиратского судна состояло из магов. А они товар редкий, штучный…
Разъяренная мама Суматохи вернулась порт Векину с заряженными самой лютой дрянью пушками и трещащими от боевой магии палубами. Накрыла бастионы, прошлась по стоящим кораблям, залила порт огнем, свинцом и колдовством. Под конец, натешившись и не видя никакого сопротивления, отработала с одного борта по Отстойнику — особой огороженной территории порта, отведенной для привозимых в касдамских «закладах» разумных.
— Так-то мало кто помер, — гноблин сплюнул коричневую слюну, — Народ сразу разбегаться начал кто куда. Ну солдат побило в бастионах, то да. А обычный народ, даже те же переселенцы, все удрать успели. Только вот возвращаться им некуда, да и драпали в припортовые районы. В Чумку там, в Косые дворы, в Мочегонку… не самые хорошие места, парень.
— Там что, режут всех подряд? — хмуро поинтересовался я.
— Нет такого, — отрицательно мотнул головой собеседник, — Но рабочие руки всем нужны, а тут, считай, сами пришли. Закроют, переправят, продадут. Ты туда не суйся, если потерял кого, лучше выкупи. Это тебе бесплатный совет.
— Вот жеж! — тут уже я сплюнул, — Рабочих рук не хватает, а бандюг полно. Как так-то?
— Да также, как и везде, — пожал плечами гноблин, разворачиваясь ко мне спиной, — Монеты я отработал, будь здоров.
Подумав, я развернулся и пошёл из порта, размышляя по дороге. Хорион либо труп, либо товар, либо каким-то хитрым раком умудрился пробудить у себя житейскую сметку и сейчас сидит где-нибудь в таверне или постоялом дворе. Шансов отыскать паренька у меня маловато, внешность у него действительно непримечательная, зато характер, насколько я знаю, такой, что окружающие берут в руки кирпич сами. Может, все-таки, ну его в баню?
Нет, пожалуй, буду искать. Аккуратно.
— Ээ… Дядя? — девичий голос за спиной застал меня врасплох.
— А ты чего тут делаешь? — удивился я, глядя на девчонку, — Вон порт, мы пришли.
— А… вы не поможете мне найти моих родственников? — «Абехабара» сделала очень большие глаза, трогательно прижав ручки к груди.
— Нет, конечно, — офигел я от такого запроса, — С какой стати?
— Пожалуйста! — глаза стали еще больше, хоть это и было физиологически невозможно. А еще начали красиво наливаться слезками.
Я даже отвечать не стал. Просто заржал навроде не очень довольного осла, отвернулся и пошел по своим делам. Маленькая беззащитная девочка посреди чужого города на чужом континенте? Мне бы её проблемы.
Никогда не считал себя человеком черствым или злым, но с возрастом еще в первой жизни научился правильно расставлять приоритеты. Доставить сорок килограммов девчачьих костей до города из дикой местности — дело благое и незатруднительное. Посадил за спину и привез. А вытирать ей сопли в городе, оплачивать проживание, да еще и рисковать шкурой ради чужих людей? У меня сейчас совершенно другие приоритеты и совершенно иной масштаб стоящих задач. Права на такую роскошь просто нет.
Опытным взглядом я искал себе небольшой домашний мотель или что-то около того — жутко тянуло спать. По Хюгге уже было знакомо, что чем ближе к порту, тем ниже сервис и качество жилья. Не то, чтобы они меня всерьез беспокоили, но хотелось какой-никакой безопасности, а её вполне могли предоставить тетушки вроде незабвенной Брунхильды. Пределом моих мечтаний сейчас была ванна, нормальная еда и постель, поэтому поиски я вел настойчиво, твердо держа в голове конечную цель.
Странноприимный дом, носящий название «Тайна канделябра», отыскался далеко не сразу, зато сразу и всем удовлетворил мои невеликие запросы — ценами, тишиной, целой кучей стоящих и висящих везде канделябров, а также уютом питейно-жрательного зала. Даже табличкой на стойке, гласящей, что не заплатившие будут подстрелены. Чуть ниже я увидел ту же надпись, но на дросике, которая прочиталась слегка иначе — «Должников не пускаем, а стреляем!».
Ну да, пусть попробуют угадать.
— Комнату на одного сдадите? — еле шевеля языком спросил я у хозяйки, крепкой, коренастой и очень краснокожей женщины с белыми короткими волосами.
— Сдать-то сдам, но с девкой не пущу, — процедила суровая тетка, кося глазом в сторону, — Тем более с такой мелкой. У меня приличное заведение, коротышка. Оглянись-ка.
Не особо поняв первую часть, я обернулся на лавки, увидев на них множество сидящих разумных. Почти все они были вооружены и одеты в униформу, которую я сегодня не один раз видел. Полиция Векину.
Замечательно.
— Нет у меня девок, я спать хочу, — буркнул я, считая банкноты.
— А это кто? — краснокожая кивнула в сторону.
Оглядывался я, уже зная, что увижу. Возле меня сусликом стояла та самая тощая девчонка, делающая всё те же жалобные глаза. А еще пара заинтересовавшихся мной стражей закона явно следили за диалогом с хозяйкой.
— Понятия не имею, кто это, — поведал я хозяйке, — Даже имени не знаю. С собой не приводил. Хочу комнату, на одного. Приму душ, лягу спать.
Взгляд краснокожей вновь устремился к девочке, становясь еще более суровым. Она уперла руки в боки.
— Так, маленькая дрянь, ну-ка…
— Папа, прости меня!
Вот от этого в осадок я выпал сразу и полностью, даже слегка не поверив тому, что услышал.
— Что?! — спросили мы одновременно с хозяйкой, под звуки встающих полицейских.
— Это мой папа! — выдала маленькая дрянь, кладя на стойку… чертову серую бумажку с печатью, — Меня зовут Абехабара Уицлиштамп, а его — Дональд Уицлиштамп! Просто я потеряла сумку с вещами, и папа хочет, чтобы я ее искала… всю ночь. А мне страшно, я боюсь…
В воцарившейся мертвой тишине, тянущейся как отравленный замороженный мёд, внезапно раздался слегка пьяный и сильно ошарашенный мужской голос, громом прозвучавший среди изумления и канделябров:
— Какая же сволочь своего ребенка так назовёт?!!
