Глава 24
Первым делом Эш зашел в лавку оружейника.
Внутри приятно пахло свежей стружкой и лаком. Мастер Инар, седобородый и коренастый, сонно зевал, наблюдая за тем, как двое взрослых сыновей готовятся к новому торговому дню.
Приблизившись к прилавку, Эш принялся рассматривать товар. Конечно, метательных ножей здесь не было — такое специфическое оружие не пользовалось спросом и делалось на заказ под определенную руку.
Но зато обычных охотничьих и боевых клинков имелось множество. Сыновья Инара бережно вынимали их из ножен и аккуратно раскладывали рядами на кожаные лоскуты, покрывавшие весь прилавок.
Самый подходящий для себя клинок Эш увидел сразу — выкованный из отличной стали, длиной чуть больше ладони. Примерно такого же размера была и рукоять — удобная, с упором и выемками под пальцы и обмотанная кожаным шнуром.
Эш взял нож в руки — и огорченно вздохнул. Правда, осязание вернулось к нему еще не до конца, но даже так было ясно, что оружие выглядело куда лучше на прилавке, чем ощущалось в руке. Не скрывая своего разочарования, Эш все еще продолжал его разглядывать, перекладывая из ладони в ладонь, ощупывая рукоять и взвешивая клинок.
Седобородый Инар, казалось, проснулся. Он с интересом поглядывал на Эша, в то время как один из сыновей грузил на тележку товар для рынка, а другой тоже поглядывал на юношу, но с плохо скрываемым недовольством.
— Это очень дорогой нож, — как бы между прочим сказал он.
— Для очень дорогого у него баланс кривоват, — заметил Эш.
— А может, просто у тебя карманы пустоваты? — хмыкнул молодой торговец.
— А ну цыц! — одернул сына Инар. Искоса взглянув на Эша, мастер поднялся со своей лавки, подошел к прилавку и выдвинул один из множества ящичков, расположенных с внутренней стороны. И вытащил оттуда еще один нож, длиннее предыдущего, в добротных ножнах.
— Ну, если тот тебе кривоват, на этот погляди, — сказал он, буравя Эша внимательным взглядом из-под мохнатых бровей. — Может, оценишь.
Эш вынул клинок из ножен и чуть не ахнул.
Это был обоюдоострый сиппарский нож из настоящей змеиной стали — серой, тусклой и будто слепленной из множества маленьких круглых чешуек.
Наставник Эша говорил, что змеиная сталь не ломается и не ржавеет, потому что ее выковывают не столько молотом, сколько силой воли. От пролитого пота мастера она темнеет, как темнеют человеческие лица от пролитых слез, но от крови врагов со временем приобретает красноватый отблеск.
Нож лег в руку, будто был создан специально для Эша. Абсолютно все, от формы рукояти до баланса, подходило ему идеально.
У Эша загорелись глаза.
— Ты — настоящий мастер! Сколько хочешь за него?
— Я выковал его больше года назад, но заказчик за ним так и не вернулся, — проговорил Инар, хитро прищурившись. — А когда я выставил его на продажу, каждый второй донимал меня вопросом, куда ушла из дома моя совесть, что я прошу такую цену за мутный и старый клинок…
— Так сколько? — нетерпеливо перебил его Эш.
— Мой заказчик собирался купить его за десять мин. Я готов тебе сбавить до семи. Но дешевле даже не проси — лучше уж я тогда себе его оставлю…
— Я согласен.
Молодой торговец удивленно вытаращился на юношу, в котором в жизни не заподозрил бы богача, способного выложить за какой-то нож такие деньги. А мастер Инар только одобрительно хмыкнул и хлопнул ладонью по прилавку, предлагая тем самым отсчитать деньги.
Эш, не жалея, выложил семь монет.
И если бы Инар запросил больше, он точно так же отдал бы всю стоимость, не торгуясь.
Найти такое оружие он и не мечтал.
И вот теперь, получив отличный нож и повод заглянуть к нечаянному знакомцу Магуру на службу, Эш подошел к первому попавшемуся стражнику и спросил, как пройти к могильнику. А потом, беззаботно сунув руки в карманы и насвистывая, двинулся в указанном направлении.
Дважды он почуял за спиной знакомые запахи — это наблюдатели дингира присматривали за ним с расстояния, полагая, что останутся незамеченными.
Эш заставил себя никак не реагировать на их присутствие, хотя мысленно уже всадил свой новый нож уже десяток раз в каждого из них.
Твари.
Что ж, время покажет, кто доживет до следующего утра.
Проходя мимо питейной на углу, Эш отметил про себя, что Дарий уже успел забрать Полудурка, о котором он сам напрочь забыл позаботиться…
Позаботиться.
Эш остановился.
Обернувшись, он взглянул на дом Бэл, где окна все еще были прикрыты красными занавесками.
И прислушался к проснувшемуся городу вокруг.
Судя по всему, его пока оставили в покое. Возможно, решили немного отдохнуть после бессонной ночи.
В конце концов, Эш и так ведь постоянно находился под контролем дингира.
Резко развернувшись, Эш стремительно подошел к знакомому крыльцу и настойчиво постучал в дверь.
Как всегда, ему открыла Мими, немного смущенная и напуганная.
— Здравствуйте, господин!.. Мне очень жаль, но…
Не дослушав девушку, Эш втолкнул ее в дом и вошел сам, затворив за спиной двери.
— Позови госпожу, — негромко потребовал он.
— Я не могу!.. — приглушенным голосом сообщила ему Мими.
— Загляни в спальню и…
— Но она занята! — возмутилась Мими, поражаясь неделикатности и недогадливости настойчивого клиента. — Вы же ушли…
— Мне плевать, кем она там занята, — резко ответил Эш. — Или ты позовешь ее, или я сам войду туда!..
— Тише-тише, прошу! — взмолилась вконец перепуганная Мими. — Пожалуйста…
Дверь в спальную бесшумно приоткрылась, и оттуда в одной простыне выскользнула Бэл, пропахшая горьким, смолистым мужским телом.
— Ты что себе позволяешь?.. — шепотом накинулась на Эша женщина. — Ты не можешь приходить сюда, когда вздумается, и творить…
Эш молча схватил ее за руку и поволок за собой к низенькой двери, ведущей в хозяйственную часть дома. От изумления и возмущения у Бэл даже рот открылся, но тем не менее сопротивляться она не стала.
Эш протащил женщину по узкому коридору, втолкнул ее в кухню и запер за собой дверь.
— Я рада, конечно, что ты пришел… — начала было возмущаться Бэл, но встретившись с тяжелым взглядом парня, вдруг осеклась и умолкла.
— Уезжай из города, — тихо сказал он ей, глядя в упор.
Бэл нахмурилась.
— В смысле?
— В прямом. Выпроваживай своего гостя, забирай служанку, деньги, мелкие ценные вещи и уезжайте налегке.
Она растерянно моргнула несколько раз, напряженно соображая.
— Когда?.. — жалобно проговорила она.
— Прямо сейчас. И чем быстрее, тем лучше.
Он подошел к столу, по-хозяйски нашел себе кружку и налил воды из большого кувшина, с какими женщины ходили к колодцу.
— Только сделай это по возможности неприметно, и не болтай, — сказал он и на одном дыхании опустошил кружку до дна.
— Это как-то связано с тем, что у тебя случилось ночью. Да? — спросила Бэл.
Эш взглянул на нее через плечо.
— Да.
Глядя в одну точку перед собой и неловко придерживая простыню, она подошла к столу и присела на лавку.
— Мне налей?..
Эш налил ей воды в ту же кружку.
— Все будет… настолько плохо?.. — спросила Бэл, поднимая на него испуганные глаза.
— Еще хуже, — тихо ответил ей парень. — Заставные стигматики уже уехали?
— Да, еще вчера.
— Тогда поезжай с торговцами. Хотя что я тебе рассказываю — ты и сама разберешься.
Она вдруг поднялась и порывисто обняла его. Простыня безвольно соскользнула вниз.
— Я тебя еще увижу? — спросила Бэл.
— Нет, не думаю, — сказал он и мягко, но решительно отстранил ее от себя. — Мне нужно идти.
Оставив Бэл на кухне, Эш вернулся в гостиную, прошел мимо недоумевающей служанки и вышел прочь.
Солнце начинало припекать все сильней — день обещал был жарким. Вдоль больших улиц творилась какая-то возня — собирались деревянные настилы, как перед ярмарками, на тонких шестах кое-где растягивали веревки с цветными лоскутами.
— А что происходит-то? — осторожно спросил Эш у одного рабочего.
— Так праздник жеж через шесть дней, — нехотя ответил тот, презрительно взглянув на Эша и продолжая укладывать настил. — Не знаю, как у других, а у нас в этот день все питейные по три бочки выпивки выставляют за свой счет, чтоб все пьяные были. И музыка будет с утра. Первое кормление года все-таки. Иначе что это за праздник, если орущее мясо за стеной слышно?
— Через шесть дней, говоришь?.. — проговорил Эш, усмехнувшись.
— Да как бы не раньше, — присоединился к разговору другой рабочий. — Охотники говорят, что Хозяина уже пару раз на холмах видели.
— Ну и что? — хмуро отозвался первый. — В том году вообще к воротам подошел, потоптался немного и в лес вернулся, а на кормление в срок пришел!..
Дальше их слушать Эш не стал.
Он прошел выше по улице и свернул в ту часть города, где еще никогда не бывал.
К зиккурату.
Здесь он выглядел как обычный квадратный дом с высокими узкими окнами. Никакого размаха и мощи в нем не было, и только ритуальные росписи со стороны входа указывали, что это все-таки зиккурат. А прямо за ним начиналась липовая аллея, ведущая к воротам могильника.
У входа в город мертвых стоял скучающий престарелый стражник. Слева виднелось битое плесенью убогое строение из кирпича, перед входом в которое стояли две длинные и очень широкие лавки, на одной из которых лежало завернутое в холстину и перевязанное веревками небольшое тело.
— Эй, тебе если к усыпальницам надоть — так это от аллеи направо, парень, — сказал Эшу стражник. — У нас тут трупы безродные да убивства всяческие…
— Да мне бы Магура увидеть, — сказал Эш с дружелюбной улыбкой.
— Ааа, ты к мальцу? Заходи, — стражник отворил ворота и, обернувшись к строению, неожиданно гаркнул во все горло. — Магур! К тебе приятель!.. Слышь, малый?
Покосившиеся двери мертвяцкой хлопнули, и знакомец Эша, приветственно махнув рукой, направился к своему гостю.
— Смотрю — без работы вы здесь не остаетесь? — сказал Эш, кивнув на завернутый труп.
Магур помрачнел.
— Да нет, тут — другое. Жена скорняка Умы померла. Видал ее в городе? Молодая совсем, вкусная…
Эш нахмурился.
— От чего умерла-то?..
— Забили до смерти. Она среди ночи в одной сорочке к аптекарю пришла, да так на ступенях и кончилась.
Эш вспомнил женский силуэт за занавеской и содрогнулся.
До смерти забили, значит…
— Да че там тайну делать, сам он ее и запорол! — подал голос старый стражник. — Бил он ее от ревности по-черному с того дня, как в дом свой взял. А чего бить-то? Нечего было девку молодую брать! Бабы — как земля. Ежели мочи нет вспахать, как следует — так и браться нечего.
— И что теперь будет? — спросил у старика Эш.
— А ничо не будет. Докажут если, что сам он — штраф платить скорняку придется. Отцу ее, и синьору…
— Понятно, — хмыкнул Эш.
И, словно вспомнив о чем-то важном, обернулся к Магуру.
— А я на клинок новый денег скопил. Получше, чем у тебя будет.
— Да ты че, — заулыбался молодой стражник. — А ну покажь!
Эш достал свой нож.
Магур рассмеялся.
— Прости, приятель, но тебя надурили! Это ж мутный нож Хэна! Он несколько лет назад наковал таких и потом бегал по городу, как полоумный, и пытался всем доказать, что это потемневшее говно — лучшая сталь! Кричал, что каждый из них он неделями чуть ли не кровью своей закалял — весь город хохотал над ним, а мы мальчишками, как щас помню, бегали на кузню дразнить его…
За разговором они отходили все дальше в сторону от ворот.
— … А потом этот хлам у него за медяки перекупил Инар — на перековку. Тогда-то, говорят, Хэн и запил… — весело жестикулируя, рассказывал Магур.
Негодование вместе с досадой и жалостью к кузнецу захлестнули Эша.
— Ну и дураки, — выпалил он. — Смотри внимательно, Магур — это настоящая змеиная сталь, и лучше нее если что-то и есть, то я об этом не знаю. И если это сделал Хэн, то он великий мастер. А Инар — хитрая жопа, нагревшая руки на его мастерстве и вспыльчивости…
«И на вашем невежестве» — чуть было не добавил Эш, но удержался.
Стражник рассмеялся.
— Ну, если ты чего-то не знаешь — это, знаешь, еще ничего не доказывает, кроме того, что тебя надурили на деньги! И неважно, кто это сделал, Хэн или Инар. Змеиная сталь — придумал тоже…
Зыркнув на стражника у ворот, Эш тихо проговорил.
— Дело есть. Поговорить бы.
Магур прищурился.
— Ну я понял, что ты неспроста ножичком похвалиться пришел. Через четверть часа, у зиккурата.
Эш кивнул, и, громко попрощавшись, направился прочь.
— Одного я никак не пойму, — полушепотом проговорил он себе под нос, топая к месту встречи. — Если здесь жизнь человека так дешево ценится, то почему смертники из Внутреннего круга стоят так дорого?..
«Может, вместо того, чтобы задавать глупые вопросы, ты просто научишься думать? — прохрипел ворон. — В чем, по-твоему, принципиальная разница между смертниками оттуда и местными каторжниками?..»
Эш остановился.
— Посвящение акадам. Смертники из Внутреннего круга несут на себе печать Великих акад, и это нравится диким духам.
«Верно. В каждом из них содержится частица очень вкусной энергии, которой не так-то просто найти замену», — проговорил дух.
Утро звенело надвигающимся зноем, и Эш спрятался в тени деревьев, чтобы дождаться Магура.
Наконец, стражник появился возле зиккурата.
— Ну и кого тебе надо закопать? — простодушно спросил он у Эша, когда тот подошел к нему.
— Да нет, в этот раз никого закапывать не надо, — усмехнулся парень. — Мне бы поговорить кое с кем.
— А я тут при чем? — удивился Магур.
— Понимаешь, это человек… Ну, он среди привезенного «мяса».
Улыбка исчезла с лица молодого стражника. Он выразительно присвистнул.
— Ничо так у тебя желания. Какие вообще дела у тебя могут быть с кем-то из них, они ж из Внутреннего круга?..
Эш усмехнулся.
— Ты хочешь историю моей жизни узнать, или денег заработать?
Магур задумчиво почесал затылок.
— Сколько?
Эш молча подкинул на ладони монету в одну мину.
У стражника загорелись глаза.
— Что ж, дело-то хорошее… — проговорил он, не сводя глаз с монеты. — Вот только держат их в старой тюрьме, и там два караула по два человека — на входе в тюрьму и на входе в сам каменный мешок. И каждый захочет не меньше половины того, что ты мне обещал.
— Я заплачу.
Стражник опять почесался и, приблизившись к Эшу, спросил, понижая голос.
— Знаешь, где старая тюрьма?
— Нет.
— Иди сейчас воон туда, до самой стены. И двигайся вдоль нее направо. Понял? Там идти в общем-то недалеко, сам увидишь. В упор не подходи, я сам к тебе выйду и проведу.
— Хорошо, — кивнул Эш, и направился к стене.
— Эй, а деньги?! — окликнул его Магур.
— Расплачусь, когда дело сделаешь! — ответил Эш, ускоряя шаг.
Вдоль городской стены тянулись бесхозные заросли одичавшего сада. Среди старых яблонь и груш со сливами поросли молодые березы и осины, тропинки терялись в высокой тропе.
Наконец Эш увидел небольшое хмурое строение с черно-серыми каменными стенами и крошечными решетчатыми оконцами, Эш почувствовал, как мгновенно похолодели его руки.
Сейчас еще можно было остановиться.
Он понимал, что если зайдет дальше, то возврата уже не будет.
Вот только он не хотел останавливаться.
Этот город получит свою кару, а убийцы детей — возмездие.
А приговоренные к медленной и мучительной смерти под бряцанье праздничных кружек примут от его рук легкую и быструю казнь.
Конечно, это не тот поступок, которым можно гордиться. О таком никогда не рассказывают своим детям. Такое молча запивают в питейных крепкой настойкой и видят годами во сне, пока это воспоминание не вытеснят своей горечью другие.
Но никто не выигрывает войну, не запачкав рук и сапог.
Прислонившись к старой яблоне, Эш терпеливо ждал.
Магур появился не раньше чем через полчаса.
— Вот ты где! А я ищу тебя, — сказал он, возникнув перед Эшем из кустов. — Иди давай, пока начальства нет на месте. У тебя не больше двадцати минут, понял? Прежде чем говорить, отпои своего знакомого трезвяком — там у входа в углу бочка стоит. И минут через пять он оклемается маленько. И это, говорить-то ты с ним можешь по-всякому, но совсем уж до смерти не бей — они все живыми нужны.
— Я тебя понял, — кивнул Эш.
Магур поманил его за собой, и он направился к тюрьме.
Все четверо караульных собрались у входа, поджидая щедрого подношения. Раздав деньги, Эш получил ключ от каменного мешка и вошел в двери тюрьмы.
Даже в такую жару здесь пахло подвалом и сыростью. В каменном коридоре у входа горел один факел, делая сумерки вокруг рыжеватыми и живыми.
Эш решительно прошел по коридору к единственной запертой двери. Звякнув ключом, он открыл замок и вошел внутрь.
От тяжелого запаха пота, гниения и испражнений у Эша перехватило дыхание.
В тюремной камере было темно. Только в небольшое решетчатое окно над дверью проникал свет от факела. Но Эш и так все хорошо видел.
Вдоль стен прямо в собственных нечистотах сидели и лежали пятнадцать человек. Их руки и ноги, прикованные короткими цепями к вбитым в пол кольцам, не давали узникам ни встать, ни сдвинуться с места. По блуждающим и пустым взглядам Эш понял, что приговоренных, по всей видимости, опоили чем-то дурманящим. И только один из них, с вытекшим глазом и свежими кровоподтеками на полуобнаженном теле, смотрел на вошедшего вполне разумными и ненавидящими глазами.
— Будьте вы прокляты! — прохрипел осипшим голосом каторжник. — Пожиратели душ! Духопоклонники! Предатели рода человеческого! Чтоб ты сам сдох той же смертью, какую вы приготовили нам!
— Вряд ли мне так повезет, — честно ответил Эш.
Он шагнул к первой жертве и вытащил нож.
— Ты пришел освободить нас?.. — пьяным слабым голосом проговорил заключенный. — Ты — спаситель?..
— Нет, — сказал ему Эш. — Я не спаситель. Я — палач.
Стигма на лопатке обожгла ему кожу. Эш хотел, чтобы этот удар был молниеносным и сильным, и был готов затратить на это часть имеющейся силы.
Прихватив жертву за волосы, он запрокинул заключенному голову и полоснул его ножом по горлу.
Клинок вспыхнул в руке красным и так мягко вошел в плоть, что одним ударом Эш не просто глотку перерезал, а полностью отделил голову от тела.
Туловище медленно сползло вниз, а он все еще продолжал держать голову, пока, наконец, не разжал пальцы.
Голова с глухим стуком упала на каменный пол.
Эш посмотрел на свое оружие. Нож медленно угасал, теряя силу, которую дал ему ворон.
Эш и сам не ожидал, что удар получится таким.
Жар плеснул ему в лицо, дыхания не хватало.
Вот и все.
Теперь он и вправду палач. И возврата больше не будет.
В абсолютной тишине он шагнул ко второму, к третьему, чувствуя, как по сырой рукояти течет горячая кровь, а тюремная камера наполняется запахом смерти.
А еще — как с каждой смертью наполняется все большей силой его собственное тело.
Последним был тот самый заключенный, который проклинал его в самом начале.
Он смотрел на Эша ошалевшим взглядом, в котором одновременно смешались ужас и какое-то благоговение.
— Я знаю… Я знаю, кто ты, — прошептал он, округлив глаза. — Ты — древний бог подземного царства, вечно юный Нергал, несущий смерть! И ты пришел забрать нас, чтобы мы не достались на осквернение мерзкой твари, пожирающей души!..
Эш подошел к одноглазому и, присев, взглянул ему в лицо.
— Ты ошибаешься. Я никакой не бог. И у тебя есть всего одна минута, чтобы выбрать свою смерть.
— О, нет… — проговорил тот. — Я знаю, что говорю. Смерть — это ты. И я… выбираю… тебя!..
Он с готовностью поднял подбородок, открывая напряженное узловатое горло.
Удар — и его голова скатилась вниз, ко всем остальным.
Эш выпрямился и осмотрелся.
Каменный мешок был залит кровью. Пятнадцать обезглавленных мертвецов лежали на полу. Тошнота внезапно подкатила к горлу, но Эш совладал с ней.
Он вышел из камеры, запер дверь на замок и сполоснул руки в бочке с остро пахнущей жидкостью, стоявшей возле входа.
Когда Эш выпрямился, у него закружилась голова. Внутри его тела медленно, как раскаленный металл, текла сила. Перед глазами на мгновение вспыхнул ослепительно-белый свет, от которого ему пришлось сощуриться — но наваждение, к счастью, тут же прошло.
«Ты славно накормил свою луну, — хриплым шепотом проговорил юноше на ухо ворон. — Теперь избегай смотреть обычным людям в глаза, когда используешь стигму. Если, конечно, не хочешь, чтобы они упали перед тобой ниц.»
— Почему?.. — шепотом спросил Эш.
«Потому что в твоих глазах они увидят то, чего боятся больше всего на свете — саму смерть».
Бодрым шагом Эш вышел из тюрьмы.
— Что, уже все? — удивился один из патрульных. — Тебя не было всего минут пять!..
— Мне хватило, — усмехнулся Эш. — Спасибо за услугу.
Махнув на прощание рукой, он по тропинке направился прочь.
Теперь ему следовало поторопиться.
Каждая минута была на счету.
Очень скоро стражники обнаружат, что случилось. И до того момента, когда весь город бросится разыскивать Эша, ему нужно успеть разобраться хотя бы с одним стигматиком.
А еще лучше — с двумя.
Замедлив шаг, он погрузился в звуки, запахи и эмоции города. Они текли сквозь Эша, как река, и через пару минут он без особого труда отыскал поблизости свою следующую жертву — стигматика со знаком орла.
Кажется, наблюдатели решили проверить, чем же занят Эш, и отправились на поиски.
Что же, одному из них скоро удастся достигнуть желаемого.
Эш поможет ему найти себя.
