90-е годы XX века ознаменовалась ожесточенной борьбой за звание самого быстрого человека на Земле между легендарным американцем Карлом Льюисом и канадцем Беном Джонсоном. Все началось еще на Олимпийских играх 1984 года в Лос-Анджелесе, где Джонсон финишировал третьим на самой престижной дистанции 100 м, а Льюис завоевал золотую медаль. После этого Джонсон еще несколько раз проигрывал Льюису, но в 1985 году все же смог впервые его обыграть. Затем Джонсон неоднократно побеждал своего соперника, в том числе на чемпионате мира в Риме и Играх доброй воли в Москве.

Но настоящая слава пришла к канадскому бегуну в 1987 году на чемпионате мира в Риме, где Джонсон установил новый мировой рекорд и тем самым навсегда вошел в историю мирового спорта. Льюис попытался оправдать свое поражение: сначала он заявлял, что у Джонсона был фальстарт, затем утверждал, что он, Льюис, подхватил кишечный вирус и поэтому не смог составить достойную конкуренцию своему сопернику. В конце концов Карл Льюис стал утверждать, что успехи Джонсона связаны с допингом, однако Джонсон категорически отрицал эти обвинения.

Апофеозом этого противостояния стал финал дистанции на 100 м на летних Олимпийских играх в Сеуле в 1988 году. Перед этими соревнованиями Джонсон испытывал целый ряд проблем, и его состояние вряд ли можно было назвать идеальным: у него было несколько травм, и он уступил Льюису на одном из важнейших стартов.

Карл Льюис во всеуслышание говорил, что золотая медаль в спринте будет его. И действительно, в Корее именно он (на тот момент шестикратный чемпион мира и четырехкратный олимпийский чемпион) был явным фаворитом, показав лучшее время в двух предварительных забегах. Но в финале мужского «королевского» спринта, который прошел 24 сентября на переполненном стадионе, блестящую победу все-таки одержал его конкурент из Канады Бен Джонсон, который не только выиграл, но и установил новый мировой рекорд – 9,79 секунды! Однако через три дня он был дисквалифицирован за применение анаболического стероида станозолола. Позже его тренер Чарльз Фрэнсис утверждал, что все ведущие спортсмены того времени, включая Джонсона, принимали стероиды, при этом «любимым» стероидом канадца был не станозолол, а фуразобол.

Надо отметить, что позже канадские власти пожизненно лишили Фрэнсиса тренерской лицензии, и в 2003 году в надежде на прощение с их стороны он признал свою ошибку, которая заключалась в том, что на Олимпиаде 1988 года он действительно посоветовал Джонсону принимать допинг. В интервью газете «Торонто Стар» Фрэнсис заявил: «Да, я был неправ. Я согласен, что действовал не по закону, даже если бы наш обман не вскрылся тогда в Сеуле».

Показательно, что даже после того как Фрэнсис стал участником грандиозного скандала и был лишен лицензии на родине, он оставался востребованным тренером. В ноябре 2002 года у него стали тренироваться еще два героя этой главы Мэрион Джонс и Тим Монтгомери, получившие в том году приз Джесси Оуэна как лучшие легкоатлеты мира. И они были в восторге от тренировок с новым тренером! «Два месяца работы с Фрэнсисом дали мне гораздо больше, чем последние 3–4 года упорных тренировок», – сказала тогда Джонс. Монтгомери поддержал ее, сказав: «Мы не сделали ничего предосудительного. За два месяца работы с ним мы никогда не слышали слова «допинг». Очень многие известные спортсмены и тренеры постоянно консультируются с Фрэнсисом». Но тем не менее спустя несколько месяцев они прекратили сотрудничество: по слухам, это произошло под нажимом Международной федерации легкой атлетики. В тот момент до скандала с BALCO оставалось совсем мало времени, а после него на слова этих знаменитых легкоатлетов можно смотреть уже совсем под другим углом.

В 2000-е годы Джонсон заявил, что получил признание одного из друзей Карла Льюиса в том, что тот подмешал стероиды в пиво, которое Джонсон пил непосредственно перед сдачей допинг-пробы, хотя это заявление было расценено всего лишь как неудачная попытка оправдаться, и никаких подтверждающих это утверждение фактов неудачливый канадец предоставить не смог.

Справедливости ради необходимо отметить, что Джонсон должен был быть дисквалифицирован уже после победных для него Игр доброй воли, которые впервые состоялись в Москве в 1986 году и стали первым за много лет соревнованием, где друг против друга состязались атлеты из СССР и США. На этих соревнованиях в пробе Джонсона был обнаружен станозолол, но организаторы соревнований не стали обнародовать эту информацию, чтобы не омрачать праздник дружбы. Они не сообщили также и о 13 других положительных пробах. Почему же ни до, ни после этих состязаний (вплоть до сеульской Олимпиады) Джонсон, неоднократно проходивший допинг-контроль, не имел проблем? Все дело в том, что методика обнаружения этого гормона до 1986 года была только в московской антидопинговой лаборатории, а спортсмены этого знать, конечно, не могли.

Ситуация с Джонсоном в Сеуле стала сильнейшим потрясением для всего олимпийского движения. Один из членов исполкома Международного олимпийского комитета канадец Ричард Паунд рассказал, что первыми словами, с которыми он обратился к президенту этой организации Хуану-Антонио Самаранчу, когда увидел его сразу после того, как тот узнал о «залете» канадца, был вопрос: «Не умер ли кто-то?» – настолько плохо тот выглядел. При этом тогда Паунд еще не знал о проблемах своего соотечественника. Самаранч ответил: «Случилось худшее. У Бена Джонсона положительная проба».

В 1989 году во время судебного разбирательства Джонсон признал, что употреблял допинг с начала 1980-х годов. В итоге он был лишен титула чемпиона мира, а его мировые рекорды (в беге на 100 м и 60 м в зале) были аннулированы.

Интересно отметить, что только трое из восьми участников финального забега в Сеуле в разное время после Олимпиады не имели проблем с антидопинговым законодательством. Среди этих трёх спортсменов был и Карл Льюис хотя в отношении него были очень серьёзные подозрения ещё перед Олимпиадой, но во избежании громкого скандала глава антидопинговой комиссии МОК принц Александр де Мерод не стал разглашать имеющиеся у него данные, о возможной причастности американца к применению допинга.

У ставшего третьим в легендарном забеге британца Линфорда Кристи в пробе, взятой сразу после забега, обнаружили эфедрин, но спортсмен отделался предупреждением. Однако спустя несколько лет он все же попался на применении стероида нандролона и был дисквалифицирован на два года.

Еще один финалист забега – канадский спортсмен Десаи Уильямс (которого тоже тренировал Чарльз Фрэнсис) – регулярно получал от врачей рецепты на анаболические стероиды, а спринтер из Ямайки Рэй Стюарт позже был не только пожизненно дисквалифицирован, но и попал в тюрьму за перевозку и сбыт запрещенных субстанций. А вот американец Деннис Митчелл настолько тесно ассоциируется с приемом стероидов, что в этой главе ему посвящен отдельный раздел. И только бразилец Робсон да Силва и американец Кэлвин Смтт никогда не фигурировали в историях, связанных со стероидами.

В 1991 году Джонсон после дисквалификации вернулся в большой спорт и спустя два года даже выиграл соревнования на неолимпийской дистанции 50 метров, пробежав дистанцию за 5,65 секунды, что было всего на 0,04 секунды медленнее мирового рекорда. Но он опять был дисквалифицирован, что вынудило министра спорта Канады Пьера Кадье назвать Джонсона позором нации и рассмотреть возможность возвращения спортсмена на его историческую родину – Ямайку.

В 1999 году Джонсон работал над улучшением физического состояния Аль-Саади Каддафи, сына ливийского диктатора Муаммара Каддафи, который хотел играть в чемпионате Италии по футболу. Интересно отметить, что впоследствии Аль-Саади Каддафи тоже был дисквалифицирован из-за положительного теста на стероид нандролон.

28 сентября 2018 года в газете «Торонто Стар» была опубликована статья о лабораторном отчете, подготовленном Центром допинг-контроля МОК в Сеуле через два дня сдачи Джонсоном образца мочи, взятого после финального забега на 100 м. В статье говорится, что ни один представитель канадской олимпийской команды не видел отчета лаборатории в Сеуле и что ни один из членов персонала канадской команды не усомнился в правоте утверждения МОК, что его методы тестирования неопровержимы. То есть авторы статьи показали, что информация о положительной допинг-пробе была получена не в соответствии с регламентом и не исключено, что это было связано с тем, что и никакой положительной пробы и не было… Но это, конечно, больше догадки авторов чем реальное отображение событий июля 1988 года.