Встреча равноденствия 23 сентября знаменовалась праздником Вересень, Вресень. Восстановить его в общих чертах позволяют обряды, приуроченные после приятия христианства ко дню св. Фёклы-заревницы (24 сентября). Вечером селяне собирались на святилищной горке. Жрец гасил обрядовый костёр и вращением веретена в сухом полене заново добывал живой огонь. Так вместе с завершением лета символически обновлялись небесные и земные огни, и мир вступал в очередную четь года. «Новорождённое» пламя разносили по опустевшим полям и разводили под низким солнцем огромные костры – заревницы. Их сияние сливалось с вечерним закатом, словно продлевая его и не давая погаснуть прощальной заре. Вместе с заходящим солнцем провожали тёплое время года и вели последний летний хоровод. В закатное небо кричали слова, которые сохранились лишь в детских песенках:

Горящими головнями от обрядового костра впервые за полгода зажигали домашние печи и огни. С этого времени зори становились холодными и начинали угасать, их свет переходил к ночным звёздам. В народе говорили: «После Фёклы ночи темны, день убывает лошадиными шагами». В день Вересеня отмечали «поворот солнца к зиме», прекращали купание в реках, начинали конопатить стены, загонять скот в хлева и переходили спать из сеней в тёплые избы. О дне св. Иоанна Крестителя (23 сентября) говорили: «отселе начинается осень», «осень – третье время года, от 23 сентября до 25 декабря».

Св. Фёкла-Заревница. Деталь иконы. XVIII в.

Старообрядческий могильный крест у села Краснояр. Свердловская область. Середина XX в.

После равноденствия наступали девятидневные Осенины – обряды встречи осени и перехода к зиме. Перенос в конце XV века церковного новолетия на 1 сентября привел к многочисленным неточностям в народном месяцеслове. Проводы лета и встречу осени отмечали то 1 сентября, в день св. Семёна-летопроводца (Семёновы осенины), то 8 сентября, в праздник Рождества Богородицы, то 14 сентября на Воздвижение, то 24 сентября, в день св. Фёклы-заревницы, то 30 сентября, на св. Григория – под Покров. Возникли «первые», «вторые», «третьи» Осенины, смешавшиеся с праздниками урожая, новолетия и свадебными обрядами. Следуя местным обычаям, в один из этих дней ходили «с головнёй на постать» (на пашню). Женщины на берегах рек и озёр встречали «матушку Осенину» овсяным хлебом и киселём. Старшая стояла с караваем, а молодые вокруг неё славили Мать-сыру-землю. Из муки нового урожая в каждой семье пекли праздничный пирог. Вечером на св. Фёклу-заревницу, также как на Аспосов день (Рождество Богородицы) или св. Симона-летопроводца, в избах гасили печи. Новый огонь высекали кремнем или «вытирали» из дерева, сжигали на нём старые соломенные постели и лапти, окуривали скот во избежание мора, в некоторых сёлах «новый огонь» вносили в храмы и зажигали от него свечи.

После «новогодних» обрядов совершали новоселья, при этом лучину запаливали от обновлённого огня и вносили в новую избу самые молодые члены семьи. С этого времени по вечерам начинали устраивать сельские «братчины», которые длились несколько дней и шли с разгулом. Скромнее были мужские «засидки у огня» – дружеские застолья, беседы при лучинах до полуночи и семейные «посиделки». Женщины и девушки собирались на «капустинские вечёрки» и начинали прясть. В овинах зажигали обережные огни, и самые уважаемые в семье совершали ночью обряд начала обмолота нового урожая.

В эти дни продолжали водить хороводы, устраивать смотрины невест, играть свадьбы. Считалось, кто женится на Осенины, тот обеспечит семье безбедную жизнь и здоровое потомство. Днём к новобрачным сходились родные и знакомые «навестить молодых». Мальчиков 5–7 лет посвящали в отроки. Им выстригали на темени гуменцо́ «тонзуру»(древний знак посвящения небу), словно небесного гостя сажали на коня и вели один круг по двору. 27 сентября, на Сдвиженье (Воздвиженье) отмечали Змейник – день, когда змеи «сдвигаются» под землю и засыпают на зиму. Считалось, что после этого медведи ложатся в берлоги, а лешие на всю зиму проваливаются под землю.

1 октября, на девятый день после Вересеня, перед наступлением осенних холодов и снегопадов, начинались обряды поминовения предков. Их вероятное название – Кровы, Покрова́, Покров (от праславянского *krytь) находится в родстве с древнегреческим κρύπτω «скрываю, прячу». В этот день древние русы приходили на могилы и возводили над ними из зеленеющих хвойных веток покровы, покровцы в виде сеней. Народное сближение слов осень и осенять «возводить сень, покров» объяснимо: могилы осеняли на зиму лёгким двускатным покрытием. В Средние века, после упрощения обряда, покрывали двумя досками в виде маленькой крыши (покровца, голбца, голубца) только могильный крест и вешали на него соломенные обережные венки.

Потребность скрывать от злых сил родовое «сокровище», покрывать прах предков-покровителей выявляла суть их почитания: родство живых и мёртвых. В осенние по́мины происходили символические молитвенные похороны всех умерших за год. Обряды Покровов, тесно слитые с природной символикой, обрели новый смысл в христианском празднике Покрова Богородицы. Его древнерусские истоки более вероятны, нежели греческие. В основу византийского праздника Ἁγία Σκέπη «Святое Покрывало (прикрытие, защита)» был положен сугубо книжный и противоречивый источник «Житие св. Андрея, Христа ради юродивого» (X в.). По преданию, в один из дней (без точного указания) ему было ниспослано видение головного плата Богоматери, распростёртого над Константинополем во время нападения то ли сарацин, то ли русов. У греков этот праздник остался по преимуществу церковным.

Покров Богородицы. Икона.

Новгород.

1399 год

В отличие от византийцев русы издревле воспринимали покров первого снега, устилавшего землю до Радоницы, как глубокий религиозный символ. В христианскую эпоху вера в покровительство предков увенчалась верой в спасительный Покров Богоматери, простёртый над Мать-сырой-землёй и всем земным миром. На Руси этот праздник был учреждён с согласия Константинополя лишь в XII веке, но стал поистине всенародным, сопровождался множеством обрядов и поверий, соединявших природные явления и их церковные истолкования. На Покров говаривали: «Покров, покрой наш дом теплом, а хозяина животом!», девушки просили: «Мать-Покров, покрой сыру землю снежком и меня, молоду, женишком!». Древнерусский свадебный обряд требовал покрывать невесту платом с головы до пят.

Через тридевять дней после Покрова, на Руси чествовали святую Параскеву, наречённую Пятницей. День её памяти 28 октября почти совпадал с древними обрядами поминовения умерших, которые совершали через сороковины после Вересеня. В этот день приступали к уборке льна, и потому иногда его называли Льняницы. На следующий день, в Овчари, мужчины начинали стричь овец. И то и другое действие предшествовало прядению, покровительницей которого также считалась св. Параскева-Пятница.

Древние европейцы, следуя солнечному календарю, в ночь на 2 ноября, через сорок дней после осеннего равноденствия, чествовали память умерших предков. Католическая церковь постановила отмечать накануне, 1 ноября День всех святых Ognissanti, но в то же время признала стойкую народную традицию и учредила 2 ноября «Праздник всех душ» (Festum omnium animarum), иначе называемый «В память всех усопших верных» (In Commemoratione Omnium Fidelium Defunctorum). Западные христиане в течение столетий незыблемо хранили старинные поминальные обычаи: приносили на кладбище цветы, ухаживали за могилами родственников, зажигали на них поминальные свечи и лампадки. Лишь в последнее время эта традиция стала утрачивать прежний смысл. В англосаксонских странах, а затем повсеместно на Западе день памяти предков превратился в торговый «праздник весёлого ада» Halloween. Его устраивают накануне католического поминовения предков «по-кельтски», в ночь на 1 ноября, когда, согласно верованиям друидов, из подземного мира выходят души умерших и смешиваются с живыми.

В древнерусском мире 2 ноября совершали повторный после Покровов обряд почитания умерших. Поминовение предков, которому, предположительно, предшествовала девятина окличек их душ, носило разные названия: Родители, Родительские (осенние, великие) пóмины, Деды(украинские Діди, белорусские Дзяды) и др. Ему соответствовали Dzień zaduszny у поляков, Všechný sváte у словаков, Mrtvi dan и Задушки у балканских славян-католиков. После Куликовской битвы Русская церковь перенесла Осенние помины на ближайшую субботу ко дню св. Дмитрия Солунского (26 октября) – небесного покровителя князя Дмитрия Донского. Народ величал св. Дмитрия «Мироточивым» и соединял его память с поклонением мощам воинов из числа своих предков. Новый поминальный день получил название «Дмитровской родительской субботы» и с тех пор отмечается 21–28 октября. Тогда же совершаются Задушницы (Душница, Мъртви съботи) православными сербами и болгарами.

Следы древних погребальных обрядов сохранялись с прарусских времён. У могил предков в знак «светлой» памяти собирались со свечами, знаменуя горячую любовь и горючую печаль. Совершали уборы: обкладывали могилы дёрном, поправляли над ними сени. В честь умерших жгли костры, возносили их имена в молитвах – «опевали» могилы, а после поминальной тризны с блинами, кашей, мёдом и пивом возвращались домой. С этого дня и до Семика покойных не хоронили в «обмершей» земле.

Отголоском Родительских помин можно считать Кузьминки, отмечавшиеся в день свв. Косьмы и Демьяна (1 ноября) братскими пирами с непременными курами на угощение. Некогда петуха-будимира, первым воспевавшего каждодневное кресение Солнца, почитали птицей Сварога, считали, что пением он будит души усопших от смертного сна. Искажённую со временем поговорку «кузьминки об осени поминки» следует понимать иначе: «о сенях поминки», где сѣни – души предков.

Белорусские Дзяды.

Литография. XIX в.

Под влиянием христианства обрядность Родительских помин изменилась и упростилась. Считалось, что в этот день души предков приходят в свои прежние дома на поминальный ужин. В их честь готовили кутью, пироги, блины, сыту, пиво. Несли угощения на могилы, чтобы помянуть «родителей», а часть еды относили в церковь и раздавали нищим. Белорусы полагали, что деды – это святые гости с «того света», к которым следует относиться с великим почтением. Семейные поминки совершали вечером, на столе непременно горела лучина или свеча. Хозяин дома возглашал: «Святые дзеды, завём вас, ходзите до нас! /…/ Просим вас, ляците до нас!». Все в молчании ждали, когда «прилетят» души дедов и лишь потом принимались за еду. Часть её рассыпали по углам избы или оставляли до утра на столе для предков. С вечера в селе для их душ держали открытыми ворота погоста, в домах приоткрывали входные двери и печные заслонки. После ужина дедов провожали: «Святые дзеды, идите с Богом до наступных дней!» – до следующих Помин.

В Полесье поминальные обряды назывались Деды и длились два дня. На погосты еду приносили непременно горячей: полагали, что души умерших питаются паром от пищи, приготовленной в их честь. Существовал обряд «греть покойников». Во дворах или на кладбищах разводили костры, ждали прихода к огню дедов и, пока не догорало пламя, молча грелись, молитвенно прощаясь с ними на зиму. В доме во время поминального ужина отдельно выкладывали на стол несколько чистых ложек «для умерших», называя каждого по имени. О покойных говорили: он «пошел до дедов», «гуляет с дедами».

Осенние Помины, ровно на полгода отстоящие от весенней Радоницы, воспринимались, как прощание и с душами предков, и с обмирающей природой, и с уходящим небесным теплом. Тяжёлые облака погребали в небе низкое солнце. Вызывал тоску тускнеющий мир, ужасало угасание света. Древние страхи таило приближение морозов – мерзкого времени года.

Печальная осенняя обрядность понятна: почитатели солнца не могли славить наступающий мрак. Тянулась тягостная, мертвящая годовая пора. Последний солнечный срок из-за коротких дней именовали короте́нь, короче́нь, а словами корочу́н, карачу́н называли смерть. 12 декабря, спустя сорок дней после Родительских помин, чествовали св. Спиридона-солнцеворота, когда «медведь поворачивается на другой бок», «солнце поворачивает на лето, а зима на мороз». Этот день предвещал скорое наступление Зимних свят, рождение нового солнца и всеобщий взрыв радости у колядного костра.