Поклонение божеству света и устройство святилищ-календарей были неотрывны от почитания священных чисел. В них символически отражалось коловращение Солнца и Луны. В Вавилоне счёт дней семидневными неделями связывали с семью планетами, а год делили на двенадцать частей. Прарусы считали месячное и годовое время сначала «медвежьими пятинами» и «лунными седмицами», а после перехода к почитанию Солнца – девятинами, сороковинами и девяностами. Навыки определения наперед ближайшего солнцеворота (солнечного притина «предела, крайней точки») и равноденствия (солнечной межени «промежутка, межи») передавались из поколения в поколение колодеями и гадателями.

Древнерусское гадати «предсказывать, угадывать» родственно литовскому godóti «думать», а число восходит к праславянскому *čit-slo «слово для счёта». Глагол чести́, честь «считать» и существительное честь соответствуют авестийскому čisti «мышление, знание, понимание» и древнеиндийскому cétati «соблюдает, думает». Созвучные слова считать, читать, почитать связаны по смыслу, что указывало на почётное умение «читать» небесные знаки, «считать» время жизни. Отсюда происходит прилагательное честнóй «чтущий, законный».

В эпоху бронзы деление солнечного круга на четыре части стало восприниматься как совокупность четырёх времён года. Древнерусские названия весна и зима почти совпадали с древнеиндийскими vasant и hemant. Более позднее, восьмичастное деление года отразилось в индоевропейском названии числа «восемь» **oktō(u), которое, по мнению языковедов, соответствует «двойственному числу» с основой «четыре» и «древнему четверичному счёту». Его следы сохранились во французском выражении huit jours «неделя» (буквально «восемь дней»). В русском языке они хорошо заметны при переходе с именительного на родительный падеж порядковых числительных больше четырёх: 1, 2, 3, 4 предмета, но 5 и более предметов. В древнеиндийских числах кхарошти цифра «4» обозначалась косым крестом, а «8» двумя такими крестами.Число (в)осемь передавало мысль о завершённости недельного и годового круга, его обозначение в виде удвоенного креста служило «знаком» солнечного календаря и считалось оберегом от тёмных сил. От этого числа происходят древнерусские осьмина «восьмая часть», осе́мо «кругом, повсюду» и прозвище Осмомысл «всезнающий, умный».

В восьмичастном святилище девятый день начинал очередной круг счёта времени. В большинстве индоевропейских языков слово «девятый» означало «новый». Однако праславянами число *devęt воспринималось не как «новое», а как посвященное «небесному божеству», о чём говорит его сближение с индоевропейской основой *deiṷo «сияющее небо». Соотнесённость «девятого» и «божественного» привела к широкому распространению в древности почитания девятки: 9 навагва (предков и жертвователей) у индийцев, 9 муз у эллинов, 9 миров и корней мирового древа у скандинавов, 9 врат или колесниц Солнца и 9 ипостасей Перкунаса у литовцев. Римляне чтили особое божество девятого дня жизни младенца – Нундина, с помощью нундин «девятидневок» определяли календарные дни торговли и пр. Эллины полагали, что душа умершего достигает небес на девятый день, за такой же срок, по представлениям Гесиода, между небом и землёй пролетает наковальня Гефеста. Персы посвящали огню каждый девятый день и весь девятый месяц года. Священную девятку составляли верховные божества в древнеегипетском Гелиополе, девять ступеней посвящения имели многие древние таинства. Известно особое значение числа девять в шаманской космологии народов Евразии. С почитанием девятки связаны поминальные девятины в русском православии, у других народов почти повсеместно вытесненные седмицей. Утроенное число девять означало неопределённо большую меру времени, пространства и количества: «тридевятое» царство, «тридевять» земель, дней и лет, «тридевятый» жених.

Если девятина играла роль солнечной «недели», то период в сорок дней (сороковины, сороковицы, сóроки) соответствовал «месяцу» – особому календарно-обрядовому сроку. Слово сорок, возникшее лишь в XIII веке, восходит к праславянскому *sъrокъ «срок, зарок, соглашение, знак» и является видоизменением древнерусского срокъ, приобретшего дополнительные значения «завет, договор, порядок», его корень рок– означал «год, возраст, судьбу». Год считали «от срока до срока» – по дням праздников, выражение сречи́ срок значило «договориться о времени».

Слову сорок (сороки) соответствует французское quarantaine (откуда – современное карантин) «сороковины, сорокадневный срок поста и молитв», «сорокозуб» (народное название маттиолы). И в русском, и во французском это числительное получило значение «круглого числа», указывающего на неопределённое множество: сороконожка, сорокобрёх, «сорок сороков»,l’opulente carantaine «богатые сороковины». Сорок, как число полноты, изобилия встречается в армянском, тюркском, монгольском эпосах. В Средневековой Руси срок поминовения усопших называли сорокоуст – сорок дней устного (вслух) чтения молитв по умершим. Отголоски счёта сороками остались в обычае считать «с Благовещения сорок утренников» (утренних заморозков до окончательного прихода тепла), а также в сибирской поговорке «Благовещение на сорок дней благовестит».

Обрядовые сороковины известны с эпохи Древнего мира. Сорок дней и сорок лет считались временем «приуготовления» (очищения, испытания) в Библии и Коране, столько же дней длились египетские погребальные культы. У древних скандинавов числительные folk «сорок» и old «восемьдесят» означали «народ».

«Солнечное коло». IV–X вв.

Следы почитания числа сорок уцелели в архаическом счете полусороками, или двадцатками: quatre-vingts «восемьдесят» у французов, threscore and ten «семьдесят» и fourscore «восемьдесят» у англичан. Счёт двадцатками сохранился от архаичного пальцевого счёта по обеим сторонам кистей рук у албанцев, басков, грузин, осетин, цыган и др. На восемнадцать месяцев по двадцать дней делился календарь майя. Счёт сороками, сроками относился не только к почитанию солнца, обрядовому очищению и поминовению умерших, но и к рождению детей: семь сроков составляли 280 дней или 10 лунных месяцев – время женской беременности.

Лопасть прялки. Русский Север. XIX в.

Для определения четырёх главных вех солнца использовался счёт девяностами. Внутри каждой четверти вводилась особая ритмика: к двум следующим подряд сорокам добавлялась одна девята, что равнялось 89-ти дням, последний, девяностый считался днём праздника и совпадал с наступлением очередной солнечной вехи. Основа солнечного коло вошла в глубинный слой русского православного календаря и народных месяцесловов. Если точками отсчета брать дни равноденствий и солнцеворотов, то со счётной последовательностью 40+40+9+1 день внутри каждой четверти года совпадёт более двух третей непереходных двунадесятых и великих праздников, что не может быть случайным. Способ годового счёта и устройство древнерусских святилищ позволяют понять, почему на Руси наряду с девяткой столь же почитаемым являлось число сорок. «Встарь вели счет у нас сороками и девяностами», – этой поговорке, приведенной В.И. Далем, соответствует другая: «Что девять сороков, что четыре девяноста – одно».

Числа сорок и девяносто в христианскую эпоху сохранили особые названия, вытеснив церковно-славянские четыредесять и девятьдесять. Важной причиной этого явилась их сочетаемость при годовом счете. Четь года в девяносто дней (или десять девятин) называли четврьть, четвьрть, откуда произошло слово четврьтый «четвёртый». Оно родственно глаголу вьртеть «вертеть», санскритскому vartate «вращается, крутится, живёт» и латинскому verto «вращаю, поворачиваю». Четьверть года отмечала день «солнечного поворота» от одной вехе к другой.

Слова Черноризца Храбра о том, что до принятия православия русы «чрътами и рѣзами чьтѣхѫ и гатаахѫ», по всей видимости, имели отношение к календарным знакам, которые затем сменились византийскими цифрами с буквенным написанием. Древнейший способ счёта дней по отметкам на посохах и жезлах пережил века, о чём свидетельствуют старинные русские резные календари. Повторяющиеся временные сроки на Руси считали в виде «кругов», а не бесконечного числового ряда. Девятидневный «недельный», сорокадневный «месячный» и «годовой» периоды взаимно соответствовали друг другу. Девяты и сороки вырезались на счётных досках, прялках и другой утвари, вышивались на полотенцах и подзорах, сплетались из ремней, изготовлялись в виде украшений. Простейшим изображением девяты являлась вырезанная или вышитая решётка в виде двойного креста с девятью гнёздами, по которым перемещали какую-либо метку, зернь («бусинка, зерно») или мелкий предмет. Такая решётка соответствовала счёту дней в восьмичастном святилище.

В русской древности первые девять чисел были прямо связаны с обрядами солнечного коло и не считались обычными счётными единицами. Слово первый (производное от первун), вероятно, связывали с Перуном, прозвищем Сварога. Числительное второй (в древнерусской форме въторъ, вьторъ) имело отношение к слуху. Однокоренное слово втора «эхо, отголосок» указывало на «вторичность» и подобие первому, а не на «другого», как в греческом ἔτερος, родственном δεύτερος «второй». Важный смысл заключался в метатезе вторить/творить, она намекала на идею уподобления земного – «вторичного» небесному – «первичному». От этих числительных происходят названия дней недели: первок, первец, первак и втора, второк, вторник.

Числительное третий истолковывается как тéртий «сотворённый трением», оно находится в родстве с греческим τρíτος, латинским tertius, древнеиндийским tríta с общим значением «третий». В древнерусских обрядах ему соответствовал добытый трением священный огонь сварожич (воплощение Сварога), а в счёте дней недели – названия тритник, третьяк. У эллинов пространственный образ треугольника также соответствовал огненному началу и может быть истолкован как геометрический символ храма-костра: в слове πυραμίς «пирамида» корень πυρ– означает «огонь».

Менее ясно происхождение слова четврътъ «четвёртый», восходящее к праславянскому *četvero «четверо» и родственное с греческим τέτρατος «четвёртый, тетрада». Числительное четыре может рассматриваться как составное, происходящее от предыдущего по счёту: *чет-три(е) «пара к числу три». От слова четврътъ образованы уменьшительные четверица, четверток и название четвёртого дня недели «четверг».

Следующие названия чисел и дней подчиняются общему правилу: пятый – пяток, пятина, шестой – шестак, шостка, седьмой – семак, семик, седьмина, седьмица, (в)осьмой – осьмак, осьмина, осьмица. Слова девята, девятина, девятерица, произведённые от числительного «девятый» не носят оттенка уменьшительности (в отличие от – девятка, девятня). Число десять и производные от него не включались в обрядовый счёт и использовались лишь в повседневной жизни: десяток, десятина, десятник; пять-на-дцать, семь-десят и т. д.

Началом количественного счёта служило восклицательное междометие раз! – древний призыв к совместному действию или усилию. От него произошли глагольная приставка раз-, означающая начало действия, существительное раз «однократное действие» и глагол разить, относимый к молниевидной ипостаси Сварога. Равнозначным ему являлось числительное один. Его значение «единый» понималось как одинакий «одинаковый, единый с божеством». Этот эпитет магической метатезой был связан с прозвищем «одноокий» – с образом солнечного глаза божества. Индийцы именовали солнце «глазом Митры», скандинавы почитали одноглазого верховного бога Одина (Ódinn). Числительное дъва «два», вероятно, было производным от индоевропейского *dо «дать, давать».

В количественных числительных первой девятки можно заметить парность, созвучность и сочетаемость: три – че-три-е, пять (пясть) – шесть, семь – (о)семь, дъва – дев-ять. В последней паре сближаются форма женского рода дъвѣ «две» и праславянской основы devę(t) «девять», иногда терявшей согласное – t-, судя по словам девясил, девяносто. Все эти пары дополняло числительное один. Если числительные девятерицы расположить попарно, одно напротив другого, на окружности восьмичастного святилища, а первое по порядку поместить в центр, то каждая из пар будет объединять чётное и нечётное число и представлять четверть годового круга, их сумма будет равна сорока четырём (22х2): 3+4 и 7+8 равны 5+6 и 9+2. Если учесть единицу, находящуюся в центре, то все вместе они составят 45 – число дней осьмины года. При обрядовом счёте из первого числа исходило второе, а девятое (от индоевропейского *deiṷo «дневное, сияющее небо») замыкало девятерицу священных чисел и относилось к ним, как «небесное» к «земным».

Происхождение числительного девяносто неясно. Предположительно, его двухчастной основой явилось краткое прилагательное дивенъ к существительному мужского рода съто «множество, соединение, воинская сотня». Оно соотносится с сътъ «соты в улье» и латинским cocio «соединять, совокуплять». Слова с древнерусским сто сохранили значение «неопределённого множества»: сторицей (от сто и рьцы) «многократно рекомое», стоборие «ряд столбов ограды», столетник «многолетний» и др. Первоначальный смысл реконструируемой формы *дивено-сто восстанавливается как «небесная четь (при счёте четвертями года)» при учёте синонимической связи древнерусского съто и праславянского *četa «отряд, община, полчище; сочетание, пара».

Следы «небесного» летоисчисления сохранились и в счёте великих чисел. Числительное тысяща «тысяча» с индоевропейской основой *tus- «множество» можно сблизить с древнерусским тыть «жиреть», от которого происходят тучный и туча «облако, множество». На порядок большее числительное тьма «десять тысяч», вероятно, соотносилось со звёздами, поскольку в период словообразования оно выходило за пределы какого-либо счёта. В Средние века появились ещё менее представимые числа: неведий, несведа «миллион» (легион, леондр на языке книжников), ворон «десять миллионов» – непостижимое число, название которого отсылало к образу вещей «птицы неба», колода «сто миллионов» и тьма тем «бездна, миллиард (?)».