Глава тридцать третья
Арман отвел Анни и Жана Ги в сторону. Понизив голос, он сказал дочери:
– Ты должна остаться здесь.
– Нет.
– Извини, но Оноре вскоре проснется. К тому же… – Он показал на живот Анни. – Прошу тебя.
– Куда вы идете?
– Это недалеко, но больше я ничего не могу сказать.
Таким серьезным она его еще никогда не видела.
– Ты не хочешь остаться с Анни? – спросил Арман у Жана Ги.
– Я…
Ему хотелось остаться. Защищать ее. И малыша. И Оноре.
Но быть рядом с Арманом ему тоже хотелось.
И потом, были подробности, известные только ему. Подробности, о которых он должен был рассказать.
– Я…
– Иди с ними, mon beau, – сказала Анни. – С твоей семьей ничего не случится. Нас охраняет полицейский, и никто не осмелится нас тронуть, пока нас защищает такой сильный, красивый, мужественный человек. У него наверняка есть громадная пушка.
Жан Ги посмотрел на нее с прищуром, притворяясь озабоченным.
– Иди, – прошептала Анни.
Ее отец отвернулся, и она поцеловала мужа долгим поцелуем.
Выйдя из номера, Жан Ги поговорил с копом и объяснил ему, что если что-нибудь случится с Анни и Оноре, Розлин и девочками, то копу придется иметь дело с ним – с Жаном Ги Бовуаром.
– Entendu, – сказал флик и покрепче ухватил свою автоматическую винтовку. – Je comprends.
– Это хорошо, что ты понял, – сказал Жан Ги, пока Рейн-Мари, Даниель и Северин Арбур ждали у лифта. – И никому не говори, что мы уехали.
– Oui. То есть non.
Бедный флик совсем растерялся под напором Жана Ги.
Когда кабина лифта пошла вниз, Рейн-Мари вполголоса сказала Арману:
– Ты ведь не собираешься с ним встречаться?
Он сжал ее руку:
– Мы поговорим об этом.
Но у нее был свой ответ.
Жан Ги молча стоял, глядя, как меняются цифры на табло. Каждый пройденный этаж отмечался звоночком, который должен был поднимать Жану Ги настроение, но только усиливал его беспокойство.
– Ты в порядке? – спросил Арман, когда кабина опустилась до первого этажа и продолжила движение вниз.
– Да.
Позади остался подвал. Потом подподвальный уровень. Чем ниже они опускались, тем сильнее бледнел Жан Ги.
– Ты можешь вернуться, если хочешь.
– Non.
Когда опускаться дальше стало уже некуда, кабина остановилась.
Они вышли, и Арман достал из кармана конверт, извлек из него лист бумаги и ключ.
Он отпер дверь и повел их по тускло освещенному коридору. Остановился, чтобы свериться с нарисованной от руки картой. И пошел дальше, сворачивая то налево, то направо.
Жан Ги следовал за ним, обливаясь холодным потом. «Срывался в бездну страха, в мрак бездонный».
Прекрасное время, чтобы вспомнить эту цитату. Но теперь он наконец понял, что она означает.
Трубы шипели, словно где-то под потолком ползали змеи. Стены потрескивали и постанывали.
Арман остановился перед металлической дверью. Снова сверился с картой и отпер дверь.
Когда загорелся свет, они увидели склад сломанного оборудования. Пылесосы, тележки, ящики.
– Откуда ты про это узнал? – прошептала Рейн-Мари.
Гамаш закрыл дверь, запер ее на ключ и заговорил нормальным голосом:
– От мадам Белан.
– От генерального менеджера? – уточнила Рейн-Мари.
– Oui. Официант передал это мне, когда приносил еду.
– А откуда мадам Белан знала, что вам это понадобится? – спросила мадам Арбур.
– Я отправил ей записку с портье…
– В конверте, который ты ему вручил? – перебила его Рейн-Мари.
– Oui. Я попросил предоставить мне какое-нибудь помещение на самом нижнем уровне, где нет камер. Я знал, что нам рано или поздно понадобится место, где нас не смогут подслушать. Или увидеть.
Даниель пристально посмотрел на этого незнакомого ему человека. Того, кто продумывал ситуацию на много ходов вперед. Того, кто нашел уголок порядка среди хаоса.
Неужели перед ним тот самый человек в банном халате, который готовит яичницу по утрам в воскресенье?
– Почему мы не спустились сюда раньше? – спросил Даниель, когда они поставили ящики в круг.
– Потому что мы хотели, чтобы они нас слышали, – ответил Жан Ги.
– Значит, ты знал об этом ключе? И о плане спуститься сюда?
– Нет, но я доверяю твоему отцу.
Даниель посмотрел на Жана Ги с открытым, нескрываемым изумлением. И у него защемило сердце.
Его отца и этого человека связывало нечто большее, чем чувство товарищества и дружбы. Даже большее, чем кровные узы.
Даниель вдруг понял, что никогда, ни при каких обстоятельствах не сможет соперничать с Жаном Ги. Когда-нибудь, может быть, но не теперь. Теперь было слишком поздно.
Он уже давно уступил Жану Ги свое место рядом с отцом.
– Поскольку они все равно прослушивали нас, – сказал Арман, – имело смысл использовать это в свою пользу. Говорить им только то, о чем мы хотели их известить…
– …и не говорить всего, что мы знаем, – подхватил Жан Ги. – Пусть они думают, что мы гораздо дальше от истины, чем на самом деле.
– Вы не сказали им правду о Луазеле, – заговорила мадам Арбур. – Это меня озадачило.
– Спасибо, что промолчали, – ответил ей Жан Ги.
– Послушайте, я просто пытаюсь держать голову над водой, – зачастила она. – Я понятия не имею, что происходит.
Сидя напротив нее на ящике, Арман спросил себя, правда ли это. Дополнительное преимущество этого помещения состояло в том, что, хотя ни одно сообщение не могло быть здесь получено, зато и ни одно сообщение не могло быть отсюда отправлено.
Они находились в изоляции. И это было хорошо.
Но при этом они находились в ловушке. И это было плохо.
– Так что там с Луазелем? – спросил Гамаш.
Но прежде чем Жан Ги начал отвечать, Рейн-Мари дотронулась до руки Армана:
– Если собрание в ГХС состоится завтра утром, то члены совета директоров уже должны быть в Париже?
– Да, вероятно. А что?
– И где они остановятся? Большинство из них живут не в Париже.
Арман посмотрел на жену с восхищением. Как же он упустил это из виду?
– В отеле, – сказал он.
– В роскошном отеле, – подчеркнула она.
Жан Ги широко раскрыл глаза:
– Так вот почему Стивен решил остановиться в «Георге Пятом», а не в «Лютеции» или каком-нибудь другом отеле? Он знал, что здесь разместят членов совета директоров.
– Бьюсь об заклад, что Стивен именно здесь договорился встретиться с человеком из совета, – сказал Даниель. – Чтобы поставить точку в сделке и выкупить акции.
– Когда будем уходить, мне придется поговорить об этом с генеральным менеджером, – сказал Арман.
– Я могу подняться прямо сейчас и спросить у нее, – вызвался Жан Ги.
– Неплохая идея, – сказал Арман, потом прищурился. – Ты вернешься?
– Может быть, – кивнул Жан Ги, забирая у Армана ключ и карту.
Затем он посмотрел на дверь. Его дорогу отсюда. Дорогу наверх. И предложил ключ и карту Рейн-Мари:
– Лучше идите вы. Генеральный менеджер знает вас и с большей вероятностью скажет вам то, что мы хотим знать.
– Ты уверен?
Если судить по его виду, то вряд ли. Тем не менее он ответил:
– Oui.
– Быстро иди к лифту, – сказал Арман, напутствуя Рейн-Мари. – Если тебя остановят, крикни, и мы придем.
– D’accord.
Он незаметно отдал ей свой телефон и прошептал:
– Возьми его. Когда будешь наверху, загрузятся сообщения.
Рейн-Мари вышла из комнаты. Убедившись, что она безопасно дошла до лифта, Гамаш закрыл дверь.
– Ну хорошо, – сказал он, садясь на ящик и наклоняясь к Бовуару. – Что ты собирался нам рассказать про Луазеля?
– Он вел за мной наблюдение, потому что хотел поговорить.
– Поговорить? – спросил Гамаш. – То есть пригрозить?
– Нет, именно поговорить.
– О чем? – спросил Даниель.
Жан Ги рассказал все. Северин Арбур время от времени вставляла что-то от себя.
– И ты ему поверил, – сказал Гамаш, когда они закончили. – Поверил в то, что теперь он хочет работать на нас. Довольно крутой поворот.
В это время раздался стук в дверь.
– Арман?
Он открыл дверь, Рейн-Мари быстро вошла внутрь и, обняв его, незаметно сунула телефон ему в карман.
– Быстро ты.
Это не сулило ничего хорошего.
– Мадам Белан сразу же меня приняла. По ее словам, члены совета директоров в отеле не останавливались и никакой встречи здесь не предполагается.
– Черт, – расстроился Жан Ги. – А какая хорошая была версия.
– Но?.. – сказал Арман, глядя в горящие от возбуждения глаза Рейн-Мари.
– Но мадам Белан знает, где они остановились и где предполагается встреча. Догадайтесь.
– В «Лютеции», – выпалил Жан Ги.
– Oui.
Они переглянулись. И улыбнулись. Да. Их расследование продвигалось вперед.
Рейн-Мари была введена в курс дела насчет Ксавье Луазеля и желания оперативника «Секюр Форт» перейти на их сторону.
Она внимательно выслушала их, переглядываясь с мужем и вспоминая его предупреждение. О том, что следующее, что попытается сделать противник, – это подсадить им «крота».
И теперь у них имелись два потенциальных кандидата на эту роль. Мадам Арбур и Луазель.
– Ты поверил ему? – спросила она, невольно повторяя вопрос Армана.
– Если честно, я долго колебался, но все-таки решил, что он, скорее всего, говорит правду.
– Скорее всего? – переспросил Даниель. – Разве этого достаточно?
– Это все, что у нас есть, так что да, этого вполне достаточно, – ответил Жан Ги и сразу же обратился к Гамашу: – С Луазелем на нашей стороне и с инсайдерской информацией мы наконец можем составить план.
– Отлично, – сказал Даниель. – «У каждого есть план, до тех пор, пока он не получит удар в лицо». – Заметив их удивление, он пояснил: – Это сказал Майк Тайсон.
– Ты пользуешься советами Майка Тайсона? – спросил Бовуар.
– А ты приглашаешь к нам человека, который может оказаться убийцей? Что хуже?
В этот момент Жану Ги страстно захотелось показать, что такое хороший удар в лицо.
Но, как бы его это ни бесило, он вынужден был согласиться, что Даниель и Майк, возможно, правы. Только самые дисциплинированные или самые упрямые продолжают следовать своему плану после получения первого удара.
Главное – знать, когда лучше изменить план, а когда лучше твердо держаться его.
Пусть и неохотно, Жан Ги признал, что у Даниеля есть право сомневаться в правильности его, Бовуара, действий. Слишком многое было поставлено на карту.
Кто для них Ксавье Луазель – союзник или шпион?
Участник Сопротивления или коллаборант?
– Ты прав, – сказал Жан Ги, к удивлению Даниеля. – Но я думаю, нам придется рискнуть. – Он повернулся к Северин Арбур. – А какие у вас впечатления от Луазеля?
Она задумалась, потом кивнула:
– Я согласна. Мне кажется, он говорит искренне. Он мог бы сдать нас, когда мы сегодня заходили в офис, но не сделал этого. Хочется верить, что он на нашей стороне. Стопроцентно ли это? – Она посмотрела на Даниеля. – Нет. Я инженер и чувствую себя не в своей тарелке, когда имею дело с вероятностями. «Мост, вероятно, не упадет. Самолет, вероятно, полетит». Мы, инженеры, имеем дело с почти стопроцентными определенностями. Но жизнь не схема. Не инженерный проект. Иногда приходится рисковать. А иногда нужно быть тем, кто наносит удар.
Бовуар кивнул Даниелю. И Даниель после паузы кивнул ему в ответ.
– Вы говорите, что сегодня днем заезжали в ГХС Инжиниринг? – уточнил Арман.
– Да, – ответила мадам Арбур. – Все втроем. Луазель делал вид, что по-прежнему следит за нами.
– Зачем вы это сделали? – спросила Рейн-Мари. – Зачем полезли в эту крысиную нору?
– Мы хотели попытаться проникнуть в файлы Кароль Госсет, – объяснила мадам Арбур. – Своими глазами взглянуть на люксембургский и патагонский проекты. Мы надеялись узнать, чем на самом деле занимается ГХС Инжиниринг.
Арман подался вперед:
– Вы и раньше упоминали Патагонию. Что это за проект?
– Семь лет назад региональные власти обнаружили, что заброшенная шахта отравляет питьевую воду в городке вниз по течению, – начала рассказывать мадам Арбур. – Чилийское правительство заключило контракт с ГХС Инжиниринг на строительство водоочистной станции. И предположительно ГХС выполнила работы по контракту.
– Предположительно? – переспросила Рейн-Мари.
– Судя по тому, что проходило через мои руки, на строительство ушло немало времени. Очень много времени. Поначалу я ничего не подозревала, ну, разве что коррупционные схемы правительства, откаты. Обычное дело. Подрядчики затягивают строительство, чтобы получить побольше денег. Я увидела, что ГХС первым делом, даже не приступив к проектированию, заказала образцы воды и провела их анализ, чтобы понять, что поступает в реку из шахты.
– Это кажется разумным, – заметила Рейн-Мари.
– Да. Но неразумным было то, что результаты лабораторных испытаний отсутствовали. Более того, оказалось, что ГХС приобрела шахту и закрыла ее.
– Но зачем ее покупать, если она уже была заброшена и закрыта? – спросил Даниель.
– Вот именно, – кивнула мадам Арбур. – Поэтому я стала присматриваться к этому проекту. Мои подозрения окрепли, когда из Чили начали поступать контейнеры. Согласно документам, в них было оборудование, но для оборудования вес был слишком велик, и место назначения выглядело странным. Таможню они проходили в рекордное время, потом контейнеры перемещались из одного места в другое и в конце концов оказывались на металлургических заводах. Кому нужно расплавлять экскаваторы?
– Они открыли шахту заново, – сказал Жан Ги. – И привозили оттуда руду.
– И скрывали это, – добавила мадам Арбур.
– Но зачем? Что там такое в этой шахте? – спросил Даниель. – Золото?
– Кое-что более ценное.
– Алмазы? – спросил он и, когда мадам Арбур отрицательно покачала головой, сделал еще одну попытку: – Уран?
Мадам Арбур подняла руку, останавливая поток вопросов:
– Редкоземельные металлы.
Даниель откинулся назад на своем ящике:
– Ого. Вы уверены?
– Абсолютно. В отчете одного чилийского геолога мне попалось сделанное невзначай упоминание. Но какие именно металлы, там не говорилось.
– А что это такое – редкоземельные металлы? – спросила Рейн-Мари. – Вроде что-то знакомое.
– Несколько лет назад, – напомнил ей Даниель, – рынок просто помешался на них, когда ученые поняли, для чего их можно использовать.
– Например для чего? – спросил Арман.
Северин Арбур перечислила несколько возможных вариантов применения, от ядерных реакторов до самолетов.
– И сейчас ведутся эксперименты с телекоммуникационными системами следующего поколения, – добавил Жан Ги.
– Черт, – сказал Даниель. – Если бы можно было запрыгнуть в этот вагон, пока он не набрал скорость…
– Да, тогда вы могли бы заработать состояние, – подтвердила Северин Арбур. – Особенность редкоземельных металлов в том, что они, как правило, гораздо прочнее других металлов. Служат дольше, весят меньше и легко адаптируются. Разносторонние. Настоящая мечта инженера.
– Какие конкретно редкоземельные металлы они нашли? – спросил Даниель.
– В том-то и проблема, – сказал Жан Ги. – Поэтому мы и хотели посмотреть лабораторные анализы проб воды. Пока нам это не известно.
– А значит, вы не знаете, для чего они могут быть использованы, – подытожил Арман.
– Именно так, – ответила мадам Арбур.
– И они пытаются скрывать это? – сказала Рейн-Мари. – Не то, что они нашли эти металлы, а то, что они с ними делают? А Стивен и месье Плесснер все узнали?
– Скорее всего, да, – ответил Жан Ги. – Однако, когда мы пришли в ГХС, Луазель помешал нам.
– Но я думал… – начал было Даниель.
– У него не оставалось выбора, – пояснил Жан Ги. – С ним пришел человек из «Секюр Форт». Более высокий чин. И Луазель умно поступил, что пришел с ним. Внешне выглядело так, будто он нас заложил, но на самом деле он исполнял единственную роль, какую мог. Он укреплял свою позицию в присутствии начальства, одновременно защищая нас. Но тут есть кое-что еще. Я узнал этого типа из «Секюр Форт». И вы бы тоже его узнали.
– Я? – переспросил Гамаш. – Кто же он такой?
– Тот самый человек, которого мы видели на записи с камеры наблюдения в отеле и который пил чай с Клодом Дюссо и Эжени Рокбрюн.
Гамаш быстро осмыслил услышанное и спросил:
– Он назвался?
– Да. Тьерри Жирар.
Жан Ги Бовуар не был готов к реакции Гамаша. Редко он видел своего бывшего босса и наставника таким удивленным.
– А в чем дело?
– Тьерри Жирар? – переспросил Гамаш. – Ты уверен?
– Да, – подтвердила мадам Арбур. – А что? Вы его знаете?
Гамаш ответил не сразу. Он размышлял, медленно откидываясь назад, пока не уперся в бетонную стену. Глаза его сосредоточенно сощурились.
– Тьерри Жирар был заместителем Клода Дюссо. Вчера вечером Клод сказал нам, что Жирар покинул префектуру и теперь работает в частном секторе. Но я не знал, что в «Секюр Форт».
Он посмотрел на Бовуара через разделяющее их пространство, как делал это во множестве других комнат, над множеством трупов, в течение многих лет.
– Они оба встречались вчера с Эжени Рокбрюн, – сказал Жан Ги. – Похоже, он до сих пор остается заместителем Дюссо, только теперь в «Секюр Форт».
Он постарался произнести это мягким тоном, зная, что Клод Дюссо и Гамаш знакомы много лет. И что его тесть считал Дюссо другом.
Впрочем, теперь у них имелось более чем достаточно свидетельств того, что их дружба осталась в прошлом.
Все выглядело так, будто Клод Дюссо без лишнего шума, с помощью Тьерри Жирара, своего преданного заместителя, стал фактическим главой «Секюр Форт». Жирар руководил повседневными операциями частной армии, а Дюссо оставался во главе префектуры.
Он обладал абсолютной властью.
Неужели эти двое, каждый сам по себе человек порядочный, каким-то образом деформировали друг друга? Отыскали, вскормили, усилили и оправдали худшее в характерах друг друга? Пока немыслимое не стало приемлемым, не стало нормой.
– Постойте-ка, – заговорил Даниель. – Этот Тьерри Жирар был вторым человеком в префектуре Парижа, до того как им стала Фонтен?
– Oui, – ответил ему отец. – Ирена Фонтен вступила в должность восемнадцать месяцев назад.
Он снова повернулся к Бовуару, но Даниель продолжил:
– Сегодня днем я был в кабинете Фонтен. У нее там повсюду постеры, включая один с изображением гавани Копенгагена. Я сказал что-то об этом. Спросил, нравится ли ей Копенгаген. А она сказала, что никогда не выезжала за пределы Франции.
Бовуар хотел было спросить, какое это имеет отношение к делу, но внезапно понял.
– Кёльн, – сказал он.
– Кёльн, – повторил Арман, кивая и улыбаясь сыну. – Отлично.
– Не понимаю, – удивленно произнесла Северин Арбур.
– Ирена Фонтен не могла купить одеколон Клоду, – сказал Арман.
– Потому что она никогда не выезжала за пределы Франции, – подхватил Даниель.
– Когда Моника Дюссо сказала мне, что его одеколон – подарок заместителя, – вступила в разговор Рейн-Мари, – я предположила, что она имеет в виду комиссара Фонтен. На самом же деле она говорила о Тьерри Жираре, который тоже купил себе такой флакон. Не его ли мы спугнули в квартире Стивена?
– Может быть, – сказал Арман.
Они приближались к истине, но многого еще не знали. А часы тикали. Было уже без четверти шесть. До встречи с Дюссо на площади Согласия оставалось всего три часа.
Единственным оружием Армана была информация, но пока у него имелись только крохи.
Он просмотрел сообщения, которые загрузились в телефон, когда Рейн-Мари ходила наверх.
Жан Ги, рациональный человек, живущий в почти постоянном режиме магического мышления, тоже проверил свой телефон.
Неудивительно, что новых сообщений на нем не обнаружилось.
Не то что на телефоне Армана.
– Что там? – спросила Рейн-Мари, заметив, как муж сдвинул брови.
– Новые сведения от миссис Макгилликадди. Похоже, Стивен распродал всю свою собственность.
– Мы это знаем, – сказала она. – Поддельные картины…
– Non. Все имущество. Все, что имел, – подчеркнул Арман. – Все свои акции, все инвестиции, даже собственную компанию. Он заложил всю свою недвижимость. Ликвидировал все.
– Но это невозможно, – сказал Даниель, придвигаясь к отцу, чтобы прочесть сообщение.
– Он же в больнице, – удивилась Рейн-Мари. – Каким образом?..
– Здесь сказано, что он сделал это в пятницу вечером, – уточнил Даниель, просматривая сообщение. – За минуты до закрытия рынка.
– Миссис Макгилликадди только что это обнаружила, – сказал Арман. – Это не было каким-то неожиданным решением, принятым в последнюю минуту. Стивен явно готовился несколько лет. Это, – он поднял телефон, – было coup de grâce.
– В сумме это… – начал Даниель.
– Миллиарды, – сказал Арман.
– А рынки не должны были прореагировать? – спросила мадам Арбур.
Даниель помотал головой:
– Он выставил ордера на продажу с таким расчетом по времени, чтобы их не заметили до открытия европейских рынков завтра утром. К этому времени остановить ордера будет уже невозможно, и у него оставался целый уик-энд на то, чтобы сделать задуманное.
– Но что он мог задумать? – спросил Жан Ги. – Миссис Макгилликадди ничего не говорит?
Арман отрицательно покачал головой:
– Она потрясена так же, как и мы.
– Может быть, это не он выпустил ордера? Может, это кто-то другой? – сказала Рейн-Мари. – Взломал его счета и сделал это.
– Нет, это сделал Стивен. Миссис Макгилликадди перепроверила, прежде чем сообщить мне. – Арман посмотрел на Даниеля. – Что, по-твоему, было у него на уме?
Даниель вернулся на свой ящик, подумал и наконец ответил:
– Купить место в совете – на это ушло бы, ну, сто миллионов, может, больше. Но не миллиарды. У него в голове было что-то другое. Но что? Похоже, он бросил на что-то все свои ресурсы. Если есть ордер на продажу, может быть, есть и ордер на покупку?
– Миссис Макгилликадди проверяет. Можно ли подать ордер на покупку в пятницу вечером, чтобы его реализовали первым делом в понедельник утром?
– Да, конечно. Но запись останется. Где-то останется. У нас, вероятно, есть возможность отследить это, – сказал Даниель, подумав. – Если я съезжу в банк, то смогу проверить, лежат ли все еще деньги на его счете, а если нет, то постараюсь определить, куда они ушли. А еще я смогу проверить эти нумерованные компании, в которые они вкладывались на пару с месье Плесснером.
Арман вытащил свой бумажник и без колебаний отдал сыну старую визитку ЭМНП:
– Это может помочь.
Рейн-Мари проследила за тем, как Даниель сунул визитку в карман пиджака. Она не знала, оценил ли сын по достоинству значение того, что на их глазах сделал его отец.
Арман не особенно ценил вещи. Но были две, которые он считал драгоценными. Одна – его обручальное кольцо. Другая – эта маленькая визитка, с которой он не расставался вот уже полвека.
– Мы должны узнать, к какому члену совета директоров обращался Стивен, если вообще обращался, – сказал Арман.
– Этим могу заняться я, – вызвалась Рейн-Мари. – Определить наиболее уязвимых членов совета. Я позвоню мадам Ленуар со стойки бара и узнаю, сможем ли мы использовать терминалы Национального архива.
– Можно мне пойти с вами? – спросила Северин Арбур. – Я могу быть полезной.
– Non, – сказал Арман. – Жан Ги, ты пойдешь с Рейн-Мари?
– Absolument, – ответил Жан Ги.
– А вы пойдете со мной, – сказал он, обращаясь к мадам Арбур. – Я думаю, мы можем тряхнуть их еще немного.
– Как? – спросила она.
– Мы съездим в отель «Лютеция».
– Удар в лицо? – пошутил Жан Ги.
– Начнем с похлопывания по плечу, – с улыбкой сказал Гамаш. – Иногда это пугает сильнее. К тому же, – он повернулся к мадам Арбур, – прежде чем я встречусь с Клодом Дюссо, мне нужно получить от вас побольше информации о патагонском и люксембургском проектах.
– Ты все еще собираешься встретиться с ним? – спросила Рейн-Мари.
– Да, если ничего не изменится. Если Клод еще будет хотеть говорить, а я – хотеть его слушать.
– А если у него на уме что-то большее, чем разговор? – спросила она небрежным тоном. Но ее волнение было очевидно.
– Тогда бы он не выбрал такое людное место, – сказал Арман. – Пригласил бы меня куда-нибудь в узкий переулок. В частный дом. И у меня был бы повод для беспокойства. Но площадь Согласия? Место слишком публичное – там можно только прогуливаться и разговаривать. – Он выдержал ее взгляд. – Поверь мне.
Рейн-Мари кивнула. Она верила ему. Доверяла ему. А вот Клоду Дюссо не доверяла.
– Жан Ги? – спросила она, обращаясь к зятю.
– Я согласен. Место безопасное. Думаю, Дюссо хочет выведать, что нам известно, не раскрывая собственных намерений. Они волнуются.
Арман протянул Рейн-Мари клочок бумажки из ежедневника Стивена, но сначала сфотографировал его.
– Эти даты тоже можешь посмотреть. Проверь, не случилось ли в эти дни чего-то экстраординарного. – Он встал. – Нам пора наверх.
– Уже? – произнес Жан Ги с деланым разочарованием.
