Глава тридцать вторая
– Нам нужно поговорить, – сказал Арман Даниелю, когда они вернулись в номер Стивена в отеле «Георг V».
Там уже находился Жан Ги, который представил им свою коллегу Северин Арбур.
Они поздоровались, но, прежде чем Бовуар успел что-то объяснить, Арман сказал:
– Excusez-moi, – и обратился к Даниелю: – Пожалуйста, пойдем со мной.
Арман пошел вверх по лестнице, но Даниель оставался стоять, пока мать не сказала ему:
– Иди к отцу. Пожалуйста.
Отец спрашивал у него в такси, был ли он у комиссара Фонтен, но Даниель не стал отвечать. Он замкнулся, как в детстве, когда сердился. Отказывался говорить. Смотреть в глаза. Признавать что-либо и кого-либо.
Теперь он медленно пошел следом за отцом, оставив всех в недоумении.
Оноре спал во второй спальне, а Розлин повела девочек в сад во внутреннем дворе отеля на послеобеденный чай.
Те, кто остался в гостиной, старались не слушать, но все же слышали достаточно.
– В чем дело? – спросил Даниель, когда они вошли в спальню Стивена и его отец закрыл дверь.
– В чем дело? – повторил Арман, поворачиваясь к сыну. – Один человек убит. Другой, вероятно, умирает. Мы в эпицентре преступления, масштаба которого мы не знаем, а ты дуешься?
– Я дуюсь? Ты шпионил за мной. Следил за моими передвижениями. Мой собственный отец подозревает меня в том, что я как-то связан с этим дерьмом. Я не дуюсь, я в ярости, ты, придурок!
– Не смей так говорить со мной, слышишь?
Отец пригвоздил его взглядом, и Даниель опустил глаза. Но не извинился.
– Я очень, очень сожалею о том, что случилось двадцать пять лет назад, – продолжал Арман, едва сдерживая гнев. – Я всем сердцем сожалею об этом. Сожалею, что не понял причин происходящего. Сожалею, что мы потеряли столько времени, которое могли проводить вместе. Но прошлого не вернешь. Я извинился перед тобой и буду извиняться всю оставшуюся жизнь, если хочешь, но сейчас ты должен забыть об этом на время.
– Нет, так легко ты не отделаешься. Ты хоть представляешь, что чувствует человек, когда собственный отец не только подозревает его в преступлении, но и шпионит за ним?
– Да, я воспользовался приложением, чтобы найти тебя. Потому что мы боялись. Твоя мать звонила и звонила тебе. Ты не ответил, и мы стали беспокоиться. А знаешь почему?
Даниель насупился, но ничего не сказал.
– Потому что мы тебя любим. Я использовал навигатор не потому, что подозреваю тебя, а потому, что люблю. И мысль о том, что с тобой что-то случилось, привела меня в ужас. Я бы сделал что угодно, что угодно, лишь бы найти тебя. Защитить. Что угодно. И если это значит, что ты в безопасности, но будешь ненавидеть меня всю жизнь, то я готов заплатить и эту цену. Молю Бога, чтобы ты сделал то же самое для меня.
Его голос упал почти до шепота.
– Если ты и сейчас не понимаешь, как сильно я тебя люблю, то, боюсь, не поймешь никогда.
Внизу в гостиной Жан Ги держал Анни за руку, и они вместе смотрели на лестницу, больше не притворяясь, что не слушают. Они попытались вести между собой пустяшный разговор, но все беседы о погоде были раздавлены словами, летящими сверху.
– Ты хочешь, чтобы я сказал, что понимаю? Что я тоже тебя люблю? – выкрикнул Даниель. – Тебе придется долго ждать, старик.
Рот у Армана слегка приоткрылся, когда он принял этот удар. Резкий вдох и крепко сцепленные руки – больше ничто не говорило о силе боли, которую он испытывал.
– Это не изменит моих чувств к тебе, – сумел произнести он еле слышно. – И никогда не изменит. Я буду любить тебя до смерти. И после.
Он протянул руку. Она едва заметно дрожала, когда он протягивал ее сыну.
Не для того, чтобы пожать, а чтобы просто взять.
Как он делал это, когда переходил со своим маленьким сыном улицу. Или в толпе.
Или когда они шли по лесной тропе, а в зарослях раздавался какой-то шорох.
Чтобы Даниель знал, что он не один. Его отец защитит его, несмотря ни на что.
Он не хотел потерять его.
– Я не ребенок, – отрезал Даниель. – Я в тебе не нуждаюсь. Никогда не нуждался и не буду нуждаться.
Он повернулся спиной к отцу и вышел.
Анни, Рейн-Мари, Жан Ги и Северин встали, когда Даниель спустился.
– Все отлично, – сказал он.
Но Рейн-Мари ему было не провести. Она знала, что такое «отлично».
Арман спустился не сразу. Ему потребовалось время, чтобы плеснуть водой в лицо. И взять себя в руки. А еще он заглянул к Оноре и легонько поцеловал спящего мальчика в лоб.
Идя по лестнице, он услышал слова Даниеля, обращенные к матери:
– Извини, что не отвечал на твои звонки. Я был у Стивена и не хотел, чтобы меня беспокоили. – Потом он повернулся к Северин Арбур. – Мы знакомы?
– Я работаю с Жаном Ги.
Она рассказала, что Бовуар приехал к ней домой и попросил о помощи.
Арман поздоровался с ней и поблагодарил ее за то, что она с ними.
– Присядем за обеденный стол, – предложил он.
Рейн-Мари подошла к Арману, взяла его за руку и прошептала:
– Она и вправду здесь для помощи? Ты говорил, они могут подсадить нам кого-то. Не ее ли?
– Возможно, – прошептал он. – Но это Жан Ги пришел к ней, а не наоборот.
– О чем вы там шепчетесь? – спросила Анни.
– О еде, – откликнулась Рейн-Мари. – О том, что заказать.
– Это хорошо, а то я умираю от голода.
Они заказали сэндвичи, сладкое и напитки.
– Это будет стоить мне второй почки, – прошептала Рейн-Мари.
Арман попросил также принести мольберт, бумагу и фломастеры.
– Если ты еще интересуешься, – сказал Даниель, обращаясь к матери и игнорируя отца, – я был-таки у комиссара Фонтен. Сказал ей, что знал Александра Плесснера. Что он был для меня кем-то вроде наставника в отделе венчурного капитала.
– И как она прореагировала? – спросил Арман.
То, что произошло наверху, на время следовало отодвинуть в сторону. Сейчас были вопросы более важные, требующие быстрого решения.
Даниель повернулся к нему, и на миг Арману показалось, что сын не станет отвечать.
– Похоже, она не была удивлена.
Тон был резким, но все-таки он ответил.
– Вероятно, она и без того уже знала, – сказал Арман. – Она задавала какие-то вопросы?
– Спрашивала, во что мы инвестировали.
– И?.. – спросил Жан Ги.
– Пока мы сделали только одно вложение. В небольшую компанию, которой требовался капитал для роста. Особого результата ждать не стоит. Это пробный вариант для выявления трудностей.
– Как называется компания? – спросил Жан Ги, доставая ручку и блокнот.
– «Вставим».
– Как? – Жан Ги уставился на Даниеля.
– Это название компании. – Даниель улыбнулся. – Ее основали два недавних выпускника политехнического колледжа. Инженеры-механики. Они решили, что так будет забавно. Мы считаем, что это инфантильно. Сейчас мы в процессе согласования нового названия. «Ввинтим».
– Так лучше? – спросила Анни.
– Ну, менее агрессивно, более игриво.
– Да уж, – пробормотала его сестра. – Ничуть не инфантильно.
– А что они изготовляют? – спросила Рейн-Мари.
– Гайковерты со сменными насадками.
– Это такой инструмент? – спросил Жан Ги.
– Да.
– А почему вы выбрали эту компанию? – спросил Арман.
– Месье Плесснер видел в ней потенциал. Это была его идея, не моя.
Ответы Даниеля отцу оставались лаконичными, хотя и становились длиннее.
– И с тех пор ничего?
– Ничего.
– Плесснер больше ничего не предлагал? – продолжал докапываться его отец.
– Ну, мы рассматривали еще две компании. Одна изготовляет шайбы – такие металлические колечки, которые надевают на болты. А другая изготовляет болты и гайки.
– Ух ты, – сказал Жан Ги. – Это интересно.
– Интересно? – удивилась Анни. – Правда?
– Вообще-то, да. В коробке Стивена лежало несколько болтов. Мы думали, они от письменных столов наверху, но, может, это часть разысканий по данному венчурному вкладу.
– Вам это о чем-нибудь говорит? – спросил Арман у Северин Арбур.
Она задумалась, потом отрицательно покачала головой:
– Никогда не слышала об этой компании и никогда не видела упоминания гайковертов в каких-либо документах. Болты там упоминаются, но мы их используем в больших количествах. И гвозди. И шайбы, о которых вы упомянули. Но про гайковерты я не знаю.
Гамаш кивнул, но его задумчивый взгляд задержался на ней.
«Он пытается понять, что знаю я», – подумала она. И подумала о том, что удалось узнать ему.
Арман повернулся к Даниелю:
– Мы можем считать, что за тем капиталом, который вы с месье Плесснером вложили в эту компанию, стоял Стивен.
– Нет, ты ошибаешься. Деньги поступили из некоего фонда, куда они пришли из разных источников.
– Все эти разные источники принадлежали Стивену. Миссис Макгилликадди подтвердила это.
– Правда? – с искренним удивлением воскликнул Даниель. – Но почему он не сказал мне?
– Для тебя так было безопаснее, – сказала Рейн-Мари.
Они рассказали о том, что Стивен распродал свою коллекцию картин, и о найденных миссис Макгилликадди ордерах на покупку, выпускавшихся на протяжении нескольких лет.
Об инвестициях, которые Стивен потихоньку делал в разные компании.
И об огромных фондах, переведенных на его счет в Инвестиционном торговом банке.
– Но с какой целью? – спросила Анни. – Зачем он это делает?
– Мы не знаем. Мы надеялись, что ты прояснишь, – сказал Арман Даниелю.
– Я? – переспросил Даниель. – Ты же не думаешь…
Арман поднял руку:
– Я тебе верю. Но ты знаешь рынки. Знаешь, как действуют такие вещи. Что ты за всем этим видишь?
Тут появился портье с рабочим, который установил мольберт и прикрепил бумагу. Когда они уходили, Арман передал портье конверт.
– Тебе известно, в какие компании вкладывался Стивен? – спросил Даниель.
– Вот что нашла миссис Макгилликадди.
Арман взял зеленый фломастер и, сверяясь с письмами, полученными от миссис Макгилликадди, крупными буквами написал названия компаний на листе бумаги.
– Не видишь знакомых?
Почесывая бороду, Даниель подался вперед, внимательно изучая названия.
– Некоторые я знаю, но тут, похоже, нет никакой связи, никакого плана. А что касается номерных компаний, то я не могу сказать, чем они занимаются и какие ставят перед собой цели. Или есть ли между ними какая-то связь.
– Напоминает тактику широкого охвата, – сказала Анни. – Словно Стивен не знал толком, что именно он ищет, и забрасывал самую широкую сеть.
– Или прятал одну важную покупку среди других, – добавил Даниель.
– Мы тоже пришли к такому выводу, – сказала Рейн-Мари.
Арман повернулся к мадам Арбур, которая разглядывала список.
– Нет, ничего, – сказала она.
– Нам нужно больше информации об этих компаниях. – Арман подчеркнул названия. – Ты сможешь это сделать?
– Безусловно, – ответил Даниель. – Я могу использовать мой допуск из банка и получить информацию об этих компаниях. С номерными будет потруднее, но я попробую.
Гамаш одобрительно кивнул сыну, и Даниель почувствовал, как в нем шевельнулось какое-то давно забытое чувство.
Сейчас он видел перед собой не того человека, который довел до слез его мать. И даже не того чудака, который в кухне помогал готовить еду, или играл в саду с внуками, или сидел у камина с книгой.
Перед ним был опытный следователь с ясным умом и спокойным, но непререкаемым авторитетом.
За таким человеком Даниель мог бы пойти. У него не было никаких претензий к старшему инспектору Гамашу.
Проблемы у него были с отцом.
– А не мог ли Стивен готовиться к враждебному захвату самой ГХС? – спросила Анни.
– Нет, – однозначно ответил Даниель. – Даже если бы он продал все, чем владеет, ему никогда бы не найти столько денег. К тому же компания с такой охраной непременно заметила бы его действия. Ему бы это не сошло с рук. Но если Стивен был связан с венчурными сделками, не стоит ли сообщить об этом комиссару Фонтен? Вдруг это важно?
– Подозреваю, что она уже все знает, – сказал Арман.
– Но как? Я же ей ничего такого не говорил.
– Комиссар Фонтен может знать, потому что она тоже в этом участвует, – заявил Жан Ги.
– Что? – одновременно воскликнули Даниель и Анни.
Северин Арбур подняла руки:
– Постойте, вы хотите сказать, что префектура Парижа несет ответственность за убийство Александра Плесснера?
– Не вся префектура, – ответил Жан Ги. – Но несколько избранных – да, вполне возможно.
– Это просто смешно.
– С чего ты взял, что они виновны? – спросила Анни.
– Когда твои родители нашли тело Плесснера в квартире Стивена, они там спугнули кое-кого.
– Да, я знаю.
– Но ты не знаешь, что их насторожил запах. Который все еще висел в воздухе. Запах мужского одеколона.
– Очень необычный запах, – сказала Рейн-Мари. – Таким одеколоном пользуется Клод Дюссо, префект полиции.
– О-о-о, – простонала Анни. – Это не сулит ничего хорошего.
– И вы подозреваете эту Фонтен только потому, что она – его заместитель? – спросила мадам Арбур. – Тогда логично предположить, что, когда этот парень совершает мошенничество, я тоже несу ответственность? Только на том основании, что я его заместитель? – Она махнула в сторону Бовуара, который недовольно посмотрел на нее.
– Дело не только в этом, – сказала Рейн-Мари. – Супруги Дюссо вчера были у нас в доме – я пригласила их на ужин. И жена Клода сообщила мне, что этот одеколон он получил в подарок от своего заместителя во время их совместной поездки на конференцию в Германию. По словам жены Клода, Ирена Фонтен и себе купила такой же одеколон.
– То есть в квартире Стивена мог быть любой из них, – заметил Даниель.
– Да, – ответил Гамаш.
– Или ни один из них, – возразила мадам Арбур.
– Верно, – признал Гамаш.
– Или оба, – сказал Жан Ги.
Даниель поднялся на ноги и встал рядом с отцом, изучая список компаний, в которые инвестировал Стивен посредством Плесснера.
Арман наблюдал за ним несколько секунд, зная, что сейчас ему предстоит взорвать очередную бомбу.
– И это еще не все. Когда мы встречались у тебя дома с комиссаром Фонтен, она потом захотела поговорить со мной наедине.
Его слушали все, хотя он явно обращался напрямую к Даниелю.
– Да?
– У нее было досье на Стивена, информация, собранная в конце войны. Там оспаривалось его участие в Сопротивлении и выдвигалась версия, будто он симпатизировал нацистам и даже сотрудничал с ними.
– Да ладно. Каждый, кто его знает, скажет, что это смешно, – заявил Даниель.
– Но большинство людей его не знают. Лично не знают. Достаточно всего лишь посеять подозрения, и ущерб уже нанесен, – объяснила его мать. – Мы все знаем, как легко погубить репутацию человека.
Она посмотрела на мужа, который не раз становился объектом подобных атак.
– Мы считаем, что Стивен пришел в компанию и сказал им о том, что ему удалось выяснить, – сказал Арман. – Он потребовал прекратить делать это и потребовал предоставить ему слово на совете директоров. Мы не знаем, что это было, но, вероятно, собранной им информации вполне хватило бы, чтобы их уничтожить. И им пришлось его остановить.
– Они думали, что шантажом можно заставить его замолчать, – сказала Рейн-Мари. – А когда это не получилось…
Они все знали, что произошло потом.
Чего Даниель не знал, так это того, почему они смотрят на него. Все, кроме мадам Арбур, которая смотрела в окно.
– Я была сегодня утром в архиве, проверяла это старое досье, – заговорила Рейн-Мари зловеще мягким тоном. – По их данным, досье на Стивена запрашивалось пять недель назад. И это сделал ты.
– Что? – возмутился Даниель, мгновенно покраснев. – Я ничего подобного не делал. Зачем мне это? Я даже не знал, что на Стивена есть досье в архиве.
Его голос прозвучал немного визгливо.
– Мы тебе верим, – сказал Арман.
– Постойте, – почти выкрикнул Даниель, и в комнате воцарилась тишина, которая позволила ему вникнуть в услышанное. – Это досье было у комиссара Фонтен. Она показывала его тебе, верно? Значит, это она меня подставляет? Это она написала мое имя в запросе, думая, что вы поверите, будто я тоже в этом замешан?
– Может, это действительно сделала она, – сказал его отец. – Но они не знали, что мы в это никогда не поверим, и мы не поверили. Они играют с нами. Показывают нам свои возможности. Это психологическая война.
Жан Ги повернулся к Анни:
– На жаргоне юристов это называется «мозгогребство».
– Еще одно словечко для словаря Оноре, – сказала она, и Жан Ги рассмеялся.
Даниель побледнел:
– Они предвидят каждый наш ход.
– Не каждый, – возразил его отец.
В это время раздался звонок в дверь. Принесли еду и напитки.
Мини-сэндвичи, яйца под майонезом, салат «коронационный цыпленок», копченый лосось и огурцы были поставлены на стол вместе с печеньем и булочками. Взбитым кремом и джемами.
И двумя большими блюдами приправленной картошки фри с майонезом.
Арман расписался в счете и получил от официанта конверт. Открыл его, просмотрел содержимое и спрятал в карман.
Пока они предавались чревоугодию, Арман вытащил из нагрудного кармана ежедневник Стивена и пролистал до наступающей недели. Когда он переворачивал странички, из-под клапана выпал клочок бумаги, засунутый туда Арманом, и, порхая, упал на пол.
Северин Арбур быстро наклонилась и подобрала бумажку, опередив Гамаша. Впрочем, Бовуар заметил, что Гамаш особо и не торопился.
– АФП, – прочитала она, кладя бумажку на стол. – Почерк месье Горовица?
– Да, – подтвердил Гамаш.
– Агентство Франс Пресс?
– Александр Френсис Плесснер. Мы думаем, что это даты встреч Стивена и Плесснера. Стивен точно так же отметил прошлую пятницу, день, когда Плесснер прилетел в Париж. – Он передал бумажку Даниелю. – Эти даты говорят тебе о чем-нибудь?
Даниель просмотрел записи и покачал головой:
– Они даже не стоят в хронологическом порядке. Начинаются с самой последней даты и идут к самой ранней. На протяжении четырех лет.
– Наверное, ничего важного, – сказал Арман, засовывая бумажку под клапан. – Заседание совета директоров ГХС Инжиниринг состоится завтра, – сообщил он, сверившись с записью Стивена. – Стивен не член совета, как же он собирался попасть на собрание?
– У него ничего бы не получилось, – сказал Даниель. – Не смог бы он туда попасть.
– И все же, судя по всему, такие планы у него были. Как бы он смог сделать это?
Даниель покачал головой:
– Нет, это невозможно. Сначала ему пришлось бы стать членом совета.
– А это как бы он смог сделать? – спросил Арман. – Наверно, есть способ.
Даниель смотрел перед собой. Размышлял.
«Так похож на отца», – подумал Жан Ги.
Он сам пытался изо всех сил подражать Гамашу, и то, что кто-то владеет этим даром от природы и не ценит его, казалось Бовуару позором, разбазариванием подарка судьбы.
– Членов совета директоров корпораций часто награждают какими-нибудь льготами, – сказал наконец Даниель. – Роскошная доставка на собрание и всякое такое. А иногда, правда редко, их умасливают акциями компании. Акциями без права голоса, чтобы они никогда не могли собраться и взять управление компанией в свои руки. Но акции все равно достаточно ценные, и их всех можно считать богачами.
– И людьми, лояльными компании, – добавила Анни.
– И слепыми, – заметила Рейн-Мари. – За грудой денег трудно разглядеть мошенничество.
– Значит, Стивену пришлось бы купить акции у членов совета? – спросил Жан Ги.
– Да.
– И члены совета знали бы об этом? – спросила Рейн-Мари.
Даниель обдумал ответ:
– Конкретный член совета директоров непременно знал бы, но председатель совета, высший менеджмент, большинство владельцев – не обязательно. Если акции до последней минуты остаются записанными на члена совета.
– Интересно, – сказал Арман. – По словам миссис Макгилликадди, Стивен несколько недель назад перевел огромные деньги на свой счет в вашем банке. Завтра утром эти деньги будут разморожены.
– Перед самым собранием совета, – заметила Анни.
Даниель несколько раз кивнул, сосредоточенно сдвинув брови:
– Это возможно.
– Но зачем кому-то продавать свои акции и отдавать свое место в совете? – спросила Северин Арбур.
– Ради денег, – ответил Даниель. – Зачем же еще? Стивен предложил бы заплатить вдвое, в пять, в десять раз больше реальной цены акций.
– Скажем, заплатить деньгами, полученными за распродажу бесценной коллекции живописи, – сказал Жан Ги.
Это прозвучало весомо. Наконец-то у них появилось что-то похожее на версию.
– Есть еще одна причина, по которой член совета директоров может продать акции, – сказал Даниель.
– А именно? – спросила Рейн-Мари.
– Стивен мог сделать так, что принятие его предложения показалось бы весьма привлекательным, а отказ привел бы к последствиям очень даже непривлекательным. Кнут и пряник. Например, он мог обратиться к какому-либо члену совета директоров и рассказать ему все, что знает. И что конкретно он собирается вынести на публику. Что-то настолько компрометирующее, что не только приведет к краху компании, но и погубит всех, кто с ней связан.
– Вследствие чего через несколько дней их акции все равно ничего не будут стоить, – добавил Арман.
– Но откуда Стивен мог знать, что этот человек не пойдет прямо к мадам Рокбрюн? – спросила Северин Арбур.
– Он должен был знать данного члена совета лично или обладать какой-то информацией, которая позволяла ему думать, что этот человек согласится, – сказал Даниель. – Дьявол, которого ты знаешь.
– Oui, – сказал Арман.
– А кто входит в совет? – Даниель схватил годовой отчет и нашел состав совета директоров. – Черт побери!
– Что? – спросила Анни.
Даниель передал отчет сестре и посмотрел на родителей:
– Вы видели? Бывшие президенты. Премьеры. Эмиры. Генералы. Эта вот женщина – бывший генеральный секретарь ООН. А вот лауреат Нобелевской премии. Два крупных медиамагната. Это просто какой-то справочник «Кто есть кто». И все они уважаемые, ну или в основном уважаемые персоны.
– Всем им есть что терять, если выяснится, что своей репутацией они прикрывали преступную компанию, – сказал Арман.
– Коллаборанты, – вставила Рейн-Мари.
– Итак, – сказала Анни, – кто из них продал Стивену свои акции в компании?
– Пока что это лишь наши предположения, – предостерег ее Гамаш.
Наступила тишина. Ни один ответ нельзя было считать верным.
– У нас тоже есть новости, – заговорил Бовуар. – Я еще не успел об этом сказать. – Он повернулся к Анни. – Тебе это не понравится. Когда я ушел отсюда часа два назад, я был абсолютно уверен, что этот тип вернулся и наблюдает за нами.
– Охранник из «Секюр Форт»? Тот, за которым ты гнался прошлым вечером?
– Да. Луазель.
– И ты снова бросился за ним в погоню? – спросила Анни. – Одного раза тебе было мало? Ты же сам говорил, что он бывший спезназовец. Он мог тебя убить.
– Но не убил.
– Дело не в этом.
Она перешла на крик. Собрала все, что накопилось: всю свою ярость, все страхи – и швырнула их в него.
– А если бы убил? Не могу себе представить… – Она замолчала, не находя слов. – Что бы мы без тебя делали? – Она положила руки на живот. – Если бы что-то случилось? Что?..
Она уронила голову и расплакалась. Разрыдалась. Мать и отец бросились было к ней, но остановились. Эта роль принадлежала теперь другому.
Жан Ги упал перед ней на колени и обнял ее. Прошептал:
– Прости, прости. Но я должен был знать, какой он получил приказ. Причинить вред тебе? Малышу? Оноре? Я должен был его остановить. Прости.
– Ты не можешь меня покинуть, – прошептала Анни. – Так нельзя… этот ребенок… я не сумею воспитать ее. Ты мне нужен.
– Ты не останешься одна. Обещаю. Обещаю.
Анни и Жан Ги вышли из комнаты и вернулись через несколько минут более спокойными.
– Порядок? – спросил у дочери Арман.
Она кивнула, и он обратился к Жану Ги:
– Анни права. Более молодой ветеран спецназа, хорошо подготовленный, наверняка одолел бы тебя. Всех нас скопом.
– Это было глупо, признаю, – сказал Жан Ги. – Вероятно, ему приказали напугать меня, а не вступать со мной в противоборство. Когда я потребовал от него объяснений, он исчез.
Мадам Арбур опустила голову. Она знала, что это неправда, но под взглядом Жана Ги промолчала. Тем не менее ее одолевали сомнения, не должна ли она сказать что-нибудь.
Вся эта ситуация становилась слишком запутанной.
– Тогда-то я и отправился к вам, – сказал ей Жан Ги. – Чтобы получить ответы.
– А каковы были вопросы? – спросил Арман.
– Втянута ли в эту историю ГХС, – ответил Жан Ги. – Теперь мне кажется, что именно по этой причине Стивен устроил меня туда. Он знает, что мои сильные стороны не в бизнесе и инженерном деле, а в уголовном расследовании. В умении обращать внимание на всякие неправильности. А в ГХС есть неправильности. К сожалению, – он повернулся к мадам Арбур, – я думал, что это вы.
– А я подозревала вас. Нет, в самом деле, зачем брать на работу человека, явно неподходящего для этой работы? Зачем возлагать ответственность на кого-то совершенно некомпетентного?
– Ну, я не был таким уж некомпетентным, – возразил Бовуар. Но под пристальным взглядом мадам Арбур вынужден был уступить.
– Если только, – продолжала она, – они не надеялись, что из-за вашей вопиющей некомпетентности вами легко будет манипулировать. Или если вы были частью этого. Предположим, вас пригласили для обеспечения операции прикрытия. Человек, разбирающийся в преступлениях, наверняка умеет и скрывать их.
– Если уж пошел такой разговор, – нанес ответный удар Бовуар, – то зачем брать компетентного инженера…
– Блестящего инженера.
– …в отдел, где не осуществляется никакого инженерного проектирования? Наверное, для прикрытия, чтобы помешать мне заметить что-нибудь. А что мне еще оставалось думать?
– Ну тут вам нечего опасаться, – сказала мадам Арбур. – Вы вполне способны пропустить что угодно и без моей помощи.
– У них в офисе, наверно, очень веселые рождественские вечеринки, – шепнул Даниель матери.
– В конце концов я осознал свою ошибку, – признал Жан Ги. – Вы сидели там не для прикрытия, вы искали что-то, и я захотел узнать что. Поэтому и пришел к вам домой сегодня днем. Выяснить, что вам известно о люксембургском проекте. Но вы меня удивили.
– Чем? – спросил Гамаш.
– Патагонским проектом, – ответила мадам Арбур. – Я по-прежнему думаю, что и с люксембургским проектом что-то не так, но, как я вам говорила на Эйфелевой башне, ключ к проблеме кроется в Патагонии.
– На Эйфелевой башне? – удивилась Анни. – Зачем вы туда поднимались?
– Мне нужно было место, где бы нас не могли подслушать, – объяснил Жан Ги.
– Идеальное место, – согласился Арман, но Рейн-Мари заметила, что одно лишь упоминание о башне заставило его и Даниеля побледнеть. – Так что насчет Патагонии?
– Подождите, – сказала мадам Арбур, поднимая руки и оглядывая всех. – Если нам пришлось подняться на самую верхотуру Эйфелевой башни, чтобы избежать подслушивания, то что мешает кому-то подслушивать нас здесь?
– Ничего. Я почти готов поручиться, что нас подслушивают, – ответил Гамаш.
– Что? – сказал Даниель. – И мы тут обо всем говорили? Ты шутишь?
– Может, они и не слушали, но мы должны исходить из того, что слушали. Этого не избежать.
– Тогда не лучше ли нам поговорить о погоде, или о хоккее, или о чем там говорят у вас в Канаде? – мрачно пошутила мадам Арбур.
Гамаш встал и подошел к высокому, от пола до потолка, окну:
– В номере могут быть жучки, но, скорее всего, нас подслушивают высокомощными микрофонами из одного из близлежащих зданий.
Он постоял у окна, прежде чем повернуться к остальным.
– Они напали на Стивена, сначала шантажировали его, потом попытались убить. С месье Плесснером им это удалось. Они подставили тебя, Даниель. Видимо, они уже несколько лет делают все, что в их силах, чтобы скрыть, спрятать свои махинации. Я хочу, чтобы они знали, – он немного повысил голос и снова повернулся к окну, – что они потерпели поражение. – Потом он перешел на шепот. – Мы уже идем за вами.
От его дыхания оконное стекло запотело. На этом пятне он нарисовал что-то вроде снежинки, а затем вернулся на свой стул:
– Продолжим.
– Они слышат все, что мы говорим, – сказала Анни, понизив голос. – Они будут знать все, что знаем мы. И чего мы не знаем.
– Да, но… – начал было Жан Ги, и в этот момент дверь распахнулась с громким стуком.
Все замерли, Жан Ги и Арман вскочили на ноги.
В номер со смехом и болтовней вошли Розлин и девочки. Но, увидев лица собравшихся, Розлин остановилась.
Арман немедленно опустил нож, который схватил с подноса. Из руки Жана Ги выпала ложка.
– Что случилось? – спросила Розлин.
– Ничего, – ответил Жан Ги.
– Отлично, Рембо, – сказала Анни, глядя на ложку.
– Ну да, а посмотри, что схватила ты, Бетти Крокер.
Анни взглянула на булочку, зажатую в руке. И улыбнулась.
– Ладно, – нерешительно сказала Розлин. – Мы пришли за пальто. Небо проясняется, и мы хотим прогуляться до Триумфальной арки.
Даниель встал, обнял их и сказал, что, вероятно, им лучше оставаться в номере. Розлин хотела возразить, но вгляделась в его лицо и кивнула.
– Пойдемте, девочки. Возьмите ваши книги. Мы поднимемся по лестнице, ляжем в кровать и будем читать.
Потребовались некоторые уговоры и обещание дать поиграть на айпаде, но в конечном счете они согласились.
Даниель проводил их наверх и вскоре вернулся за стол.
– Лучше бы ты оказался прав, – сказал он отцу. – Потому что, если ты ошибся и кто-нибудь пострадает…
Он не закончил.
– Да. – Арман снова смотрел на мадам Арбур. – Расскажите нам, что вы знаете о ГХС.
Вид у нее был испуганный и неуверенный. И она действительно была испугана.
Северин Арбур поднаторела в графиках и схемах. В вещах, имевших конкретный смысл. А если она не видела смысла, то всегда был способ найти неполадки и устранить их.
Инженеры занимались решением проблем.
Но сейчас она столкнулась с проблемой, которую не могла решить. Не могла даже понять. Во всяком случае, понять до конца.
И с каждой минутой почва у нее под ногами становилась все менее надежной. Истерика нарастала.
Северин Арбур взяла себя в руки, сделала глубокий вдох и заговорила:
– Все это началось…
Телефон Гамаша завибрировал, сообщая о получении эсэмэски, и на мгновение Гамаш опустил глаза, потом поднял руку, привлекая внимание:
– Désolé. Одну минуту.
Он развернул телефон так, чтобы все увидели пришедшее сообщение.
«Мы можем встретиться? У фонтана Морей на площади Согласия. В 9 вечера».
Эсэмэска пришла от Клода Дюссо.
Он набрал «Oui».
– Ты сошел с ума? – спросил Даниель.
– Возможно, – ответил отец, но не улыбнулся.
– Он нас слышит, – сказала Анни, оглядываясь, словно префект мог появиться из-за дивана. – Он знает, что мы близки к разгадке. Поэтому и хочет поговорить.
Вместо ответа Арман приложил палец к губам и, поднявшись, дал всем знак последовать его примеру.
