Глава четырнадцатая
Бовуар спустился в парижское метро, чтобы попасть из центра города в район, известный как Ла-Дефанс, где он работал.
В этом районе романтики было куда меньше, чем в его названии.
Когда Бовуар узнал, что будет работать именно здесь, он воодушевился. Одно только название Ла-Дефанс вызывало в его голове детские образы рыцарей. Бесстрашные подвиги. Башни, воздвигнутые для защиты Города света.
В Ла-Дефанс действительно были башни. Огромное их количество. Но они бы не выдержали удара камнем, не говоря уже о напоре армии. Они были стеклянные.
В районе почти невозможно было найти дерево, трава встречалась редко. Здесь царил бетон. И стекло. Над головой нередко пролетали вертолеты, доставлявшие президентов компаний и высших менеджеров на важные собрания.
Бовуар сомневался, что их ноги когда-нибудь касались земли.
Это было место промышленности, финансов, невероятного богатства.
Немыслимой власти.
И он подозревал, что именно это они и защищали.
Прибыв на место, он вышел из вагона и огляделся.
Этому человеку, родившемуся и выросшему во внутреннем городе Монреаля, начинало не хватать здесь дерева. Одного. Или двух. А может быть, трех.
Рейн-Мари простилась с Арманом на набережной Орфевр, но прежде передала ему бумажный пакет, приобретенный ею в «Ле Бон Марше».
Она отправилась домой, чтобы принять долгий-долгий, горячий-горячий душ, а он – к старому зданию, выходящему на Сену.
Тридцать шестой – под таким названием был известен этот дом, в котором когда-то размещалось кишащее людьми управление Парижской полиции. Сколько полицейских, сколько преступников входило в эту арку?
Бóльшую часть подразделений перевели в более современные здания, оставили только БРИСО – бригаду расследований и специальных операций. Структуру для расследования тяжких преступлений.
В этом же здании префект предпочел оставить свой главный офис.
Когда Гамаш подходил к двери, завибрировал его телефон.
Не успев еще поднести аппарат к уху, он услышал тревожный голос:
– Что с мистером Горовицом? С ним что-то случилось?
Звонила Агнес Макгилликадди.
– Он жив, но его вчера вечером сбила машина.
– С ним все в порядке?
Он услышал в этом вопросе страх и надежду.
Как может быть в порядке девяностолетний человек, сбитый вчера машиной?
– Он в коме, – сказал Арман, стараясь, чтобы это прозвучало как можно мягче. Хотя он понимал, что ничто не может смягчить удар, который он сейчас нанесет восьмидесятилетней женщине, как и он, любившей Стивена. – Врачи не исключают, что он не поправится.
Продолжая говорить, Арман отошел от дома 36 и по каменному склону спустился к пешеходной дорожке вдоль Сены.
– Как вы это допустили? – грозно спросила миссис Макгилликадди.
Арман открыл и закрыл рот, удивленный этим обвинением и пытаясь сформулировать ответ. Мог ли он предотвратить случившееся?
– Мне очень жаль, – вот все, что он сумел сказать в ответ. – Я не видел машину. Миссис Макгилликадди, вы не знаете, зачем Стивен прилетел в Париж?
– Встретиться с вами, конечно. И из-за предстоящих родов. Хочет быть там, чтобы поддержать вас всех.
– Он здесь не только для этого. Стивен прилетел в Париж для участия в заседании совета директоров.
– Нет, он этого не планировал.
– Мы нашли на его столе ежегодный отчет компании ГХС Инжиниринг. Она упоминается в его ежедневнике.
– В том, который у меня, ничего такого нет.
– В его личном ежедневнике.
– Мистер Горовиц больше не состоит ни в каких советах директоров. Он отказался от всего этого.
– Почему?
– У большинства корпораций есть свои уставы, в которых определен предельный возраст членов совета. Мистер Горовиц давно перешагнул в этом смысле все допустимые пределы. И даже больше.
Мимо промчались велосипедисты. Проехали детишки на самокатах. Пешеходы выгуливали собак и оглядывались на человека, стоящего у воды.
– Тогда почему у него был годовой отчет?
– Он любит читать годовые отчеты, как другие любят читать журналы о знаменитостях.
– Он когда-нибудь состоял в совете директоров ГХС Инжиниринг?
– Нет.
– У него есть акции этой компании?
– Мне нужно проверить. – В трубке послышался стук клавиатуры ноутбука. – Нет, это частная компания. Она не продает свои акции на рынке.
– Он когда-нибудь говорил о Люксембурге?
– О Люксембурге? О стране? Или это город-государство? С какой стати он бы стал об этом говорить?
Арман вздохнул:
– Не знаю.
Последовала пауза, и наконец миссис Макгилликадди снова заговорила, мягко, почти нежно:
– Вы считаете, что это был не несчастный случай, Арман?
Он помедлил. Взвешивал.
Стивен Горовиц много десятилетий доверял Агнес Макгилликадди свои деловые и личные секреты. Если кто и знал что-то о нем, то в первую очередь она.
Если ей доверял Стивен, то может доверять и он.
– Я в этом не сомневаюсь. Стивен знал что-то. Нам необходимо понять что. Он никогда не давал вам что-нибудь на безопасное хранение? Какие-нибудь документы, может быть?
– Нет.
Нет, подумал Арман. Еще не успев задать вопрос, он понял, что Стивен никогда не стал бы втягивать ее в это. По той же причине он ничего не сказал ему, Жану Ги или кому-нибудь другому.
Кроме месье Плесснера, и Плесснера убили. Это подтверждало худшие опасения Стивена и его потребность в крайней сторожности.
– То есть у вас нет никаких оснований подозревать, что он нашел что-то, какую-то разрушительную информацию о какой-то корпорации?
– Обычно он с удовольствием сообщал мне, если что-то находил. Ему нравилось иметь тайны, а еще больше ему нравилось, если он знал, что говно вот-вот попадет на вентилятор. – Она сделала паузу, прежде чем продолжить. – Если он не сказал мне, значит дело было совсем плохо. И его попытались убить, чтобы остановить?
– Я думаю, да. У вас есть его деловой ежедневник?
– Есть. Что вы хотите знать?
– Что он делал между одиннадцатым и двадцать первым сентября.
– Я тут ничего не вижу. Но он, вероятно, проводил время с вами.
– Мы с Рейн-Мари только вчера прилетели в Париж.
Последовала пауза, потом миссис Макгилликадди произнесла:
– О-о.
– Значит, вы понятия не имеете, чем он занимался эти десять дней?
– Не имею. – Она явно была смущена. Пребывала в совершенно новом для нее состоянии. – Я для него ничего не заказывала. Никакого бронирования столиков. Никаких билетов в театр или оперу. И у меня нет никаких его встреч на следующую неделю. Вероятно, он составил свой план по прибытии в Париж.
– А бронирование в «Георге Пятом» вы делали?
– Нет. Я же вам только что сказала. Никакого бронирования столиков.
– Не столик, а номер. Не в ресторане, а в отеле.
– Номер? В «Георге Пятом»? Вы с ума сошли?
«Что ж, это и есть ответ», – подумал Гамаш. Он принялся вышагивать по набережной туда-сюда, продолжая разговор.
Огромные средневековые здания острова Сите поднимались за его спиной, а на той стороне Сены он видел Рив Гош. Историческую родину художников и писателей.
На протяжении веков люди, смотревшие из этих окон, видели вещи куда более шокирующие, чем человек, выхаживающий туда-сюда по берегу.
Например, они были свидетелями Террора.
Теперь это больше походило на наблюдение за Беспокойством.
Впрочем, если бы они могли видеть его мысли, его чувства, они бы задернули шторы и заперли двери.
– Вы знаете человека по имени Александр Френсис Плесснер?
– Алекс Плесснер? Да.
Арман остановился. Наконец-то он услышал предложение, которое не начиналось с «нет».
– Мистер Горовиц ужинает с ним в клубе каждый раз, когда мистер Плесснер приезжает в Монреаль. А живет он, кажется, в Торонто.
– Они были друзьями?
– Были? Мистер Горовиц все еще жив. – Упрек был немедленным и резким, как удар хлыста. – Не хороните его раньше времени.
Гамаш употребил прошедшее время, потому что Плесснера убили, но пока не был готов делиться этой информацией.
Поэтому он извинился и спросил:
– Они хорошо знают друг друга?
– Они скорее знакомые, чем друзья. Не очень близкие.
– Вы не могли бы выяснить, состоял ли Алекс Плесснер когда-нибудь в совете директоров ГХС?
– Пожалуй, смогу.
– А еще что-нибудь про Плесснера вы можете сказать? Стивен говорил что-то про него?
Последовала пауза, пока миссис Макгилликадди вспоминала.
– Я думаю, мистер Плесснер очень богат. Мистер Горовиц говорил, что тот заработал все свои деньги разом игрой на бирже. Кажется, это был какой-то венчурный капитал.
– Вроде стартового капитала на «Эппл» или «Майкрософт»?
– Что-то вроде того. Мистер Горовиц всегда посмеивается над мистером Плесснером, говорит, что тот упал в бочку везения.
«Похоже, вчера все везение из этой бочки вытекло», – подумал Гамаш.
– Миссис Макгилликадди, я должен сообщить вам кое-что еще. Алекса Плесснера сегодня утром нашли мертвым в квартире Стивена.
В трубке раздался тихий стон. Звук, издаваемый человеком, который много повидал на своем веку. А сейчас увидел слишком много.
Арман дал ей время на осознание этой новости.
– Что там происходит? – прошептала она в Монреале.
– Я пытаюсь это выяснить. Всю его квартиру перевернули вверх дном. Искали там что-то.
– Что?
– Не знаю. Наверное, какую-то улику, найденную Стивеном и Плесснером. В кармане Алекса Плесснера нашли визитку Стивена…
– Ну, это не удиви… – прервала она его. И тут же прервала саму себя. – Вы хотите сказать… Нет, это невозможно.
– Что невозможно?
– Вы хотите мне сказать, что мистер Горовиц дал ему визитку ЭМНП?
– Да.
– Невероятно. Вы знаете, что может эта визитка? Любой владелец такой визитки может пользоваться банковскими счетами мистера Горовица, его банковскими ячейками. Насколько мне известно, мистер Горовиц дал эти карточки только трем людям. Вам, мне и вашей бабушке.
– Зоре?
– Да.
– Зоре? – повторил Арман. – Вы уверены?
– Я присутствовала при этом. Он меня специально пригласил.
– На похоронах моих родителей?
– Нет. Когда вы уезжали в Кембридж. Он думал, что когда-нибудь ей может понадобиться друг. Он предлагал ей дружбу.
– Она его ненавидела.
– Да. Но это не значит, что и он ее ненавидел.
Арман обдумал это. Может быть, карточка, которую они нашли у Плесснера, принадлежала Зоре? Но нет, Зора умерла уже лет двадцать назад. А карточка мистера Плесснера гораздо новее. Плотная, крепкая. У Зоры была, вероятно, старая, более тонкая.
Что же стало с карточкой Зоры? Может быть, его бабушка не поняла важности, значения того, что предлагал ей Стивен, и выбросила ее?
– Вы бы узнали, если бы мистер Плесснер воспользовался своей карточкой?
Миссис Макгилликадди задумалась:
– Если бы он воспользовался ею, чтобы получить доступ к одному из счетов мистера Горовица, к одному из его домов или бизнесов, – да. Но вы знаете, эта карточка может использоваться и во многих других обстоятельствах. В мире международного бизнеса она что-то типа волшебной палочки.
Какое точное определение, подумал Арман. Именно такова и была карточка Этого Мерзкого Нищего Поца. Она была сродни дорожному документу, какой выдавали в старину правители или деспоты как гарантию безопасного проезда.
В международном бизнес-сообществе карточка ЭМНП Стивена Горовица стала легендой. Мифом.
– Значит, вам неизвестно, пользовался ли ею мистер Плесснер?
– Нет, неизвестно.
– И ваша сейчас при вас?
– Конечно.
– У меня есть коллега. Изабель Лакост. В настоящий момент она – действующий глава отдела по расследованию убийств Квебекской полиции. Ей потребуется попасть в дом Стивена и в его рабочий кабинет. Проверить его банковские ячейки, чтобы убедиться, что их не открывали в последние дни, и просмотреть их.
– Пусть она позвонит мне. Я все сделаю.
– Если ей понадобится карточка ЭМНП, вы можете дать ей свою?
– Нет.
– Нет?
– Мистер Горовиц доверил ее мне. Я помогу вашей коллеге сделать все, что нужно, но я должна присутствовать, когда она будет пользоваться карточкой.
– Договорились. И еще кое-что, о чем я должен вас попросить, – сказал Арман.
– Пожалуйста. Что угодно.
– В ежедневнике Стивена я нашел клочок бумаги, – сказал Арман. – С датами, которые, судя по всему, имеют отношение к месье Плесснеру. Мне интересно, не даты ли это встреч между ними, либо с глазу на глаз, либо по телефону. Если я перешлю вам по электронной почте копию этой бумажки, вы сможете сверить ее со старыми ежедневниками Стивена? Посмотреть, чем он был занят в те дни? Давность некоторых – несколько лет.
– Да, смогу.
Арман помолчал, прежде чем снова заговорить:
– Вам не приходит в голову, кто бы мог желать смерти Стивену?
– Ну, тут можно целый том исписать.
Арман издал смешок:
– Верно. Merci, миссис Макгилликадди.
– Вы дадите мне знать…
– Непременно.
– Я не хотела в чем-то винить вас, Арман. Просто…
– Oui. Да, я понимаю.
