Однажды, сидя на корточках, я копался в заболоченной низине на южном берегу Лонг-Айленда, когда металлическая лента, затаившаяся в песке, порезала мне запястье. Мне было тогда около десяти лет, и я вспоминаю, как молча смотрел на кровь, медленно накапливающуюся и стекающую по руке.

Мама стояла рядом, покуривая с моей тётей Роуз, и, видимо, она подошла ко мне сзади проверить, чем я занимаюсь. (Полагаю, что я не двигался с места, где сидел на корточках, в течение почти минуты, и, по мнению моей матери, это было достаточной причиной для тревоги.)

– Ты сошёл с ума? – закричала она.

– Упс, – сказал я.

Понимая, что мне нужно разрядить ситуацию, я указал на своё раненое запястье.

– Мама, это не больно, – бодро заметил я.

– Ты не в своем уме, – взвизгнула моя мать, схватив меня за некровоточащую конечность и потянув к тёте Роуз.

«Это не сулит ничего хорошего», – подумал я.

Я должен пояснить, что, когда я был ребёнком, у меня было восемь тётушек Роуз. Как вы можете себе представить, отличать их было очень непросто («Это тетя Роуз Ди Манго, а не тетя Роуз Ди Донато!»). Поэтому, руководствуясь справочником Питерсона, я решил эту проблему креативно, разработав набор идентифицирующих характеристик, основанных на таких признаках, как общая длина тела и расположение родинок на лице (моё оригинальное творение). Рост представителей группы «Тёти Роуз» составлял от метра пятидесяти сантиметров до метра шестидесяти сантиметров. Это была тётя Роуз среднего роста, которую легко было узнать по её миниатюрному пуделю Фифи, а также по уникальному таланту сочетать язык тела и ругань в своего рода итальянский танец.

Многих кровь интригует, в то время как у других (например, у моей мамы и по крайней мере у пяти из моих тётей Роуз) – как бы это выразить? – она вызывает меньше интереса. Но независимо от того, были ли вы очарованы кровью или нет, в детстве, пришедшемся на 1960-е годы, мы видели много красной жидкости. Убийства президента Кеннеди и его брата – сенатора Роберта Кеннеди, гибель студентов в городе Кент и убийство Шерон Тейт последователями Мэнсона транслировались прямо в наших комнатах. Цветные новостные сюжеты о войне во Вьетнаме и гламурный фильм Артура Пенна «Бонни и Клайд» пестрели красочными сценами.

Сорок лет назад, поймав взглядом эту жидкость, люди испытывали шок. Сегодня некоторые из нас всё ещё не переносят кровь. Другие умудряются зарабатывать на ней (например, режиссеры картины «Пила»). Третьи просто привыкли к её виду. Подобно тому, как наши тела учатся не реагировать на несущественные раздражители (вы не чувствуете свои носки, когда надеваете их, не так ли?), мы адаптировались к тому, как выглядит кровь.

Так что же такое кровь? Один из ответов – это пища для существ, о которых идёт речь в данной книге. Поэтому я немного расскажу о ней.

Анатом может начать описывать кровь как соединительную ткань – такую же, как кости, хрящи, сухожилия и связки. Сбиты с толку? Это ненадолго, нам необходимо разобраться, что можно считать соединительной тканью.

Ткани – это скопления различных типов клеток и межклеточного вещества. Если выстроить иерархию, то ткани стоят на ступень выше, чем клетки, и на ступень ниже, чем органы, которые представляют собой структуры, формируемые несколькими различными тканями. Если пойти дальше по этой иерархии, то несколько органов, работающих вместе, образуют систему органов, а системы органов объединяются в организм. В противоположном конце нашей лестницы находятся клетки, состоящие из субъединиц, называемых органеллами (такими, как всем известные митохондрии), а органеллы восходят к биохимическим единицам – белкам и липидам и т. д.

Хорошо, вернёмся к тканям.

Следующая важная характеристика ткани – клетки работают вместе, выполняя конкретную функцию. Например, нервная ткань состоит из нейронов и глиальных клеток, каждая из которых определённым образом способствует функционированию нервной системы.

Соединительная ткань также характеризуется тем, что формируется из относительно небольшого количества клеток, окружённых большим числом межклеточного вещества. В результате клетки соединительной ткани обычно не соприкасаются друг с другом. Представьте, как выглядит кирпичная стена, а межклеточное вещество – это раствор, который окружает клетки, связывает их друг с другом и наделяет определёнными физическими свойствами. Например, твёрдость кости зависит от кальцифицированного костного межклеточного вещества, а не от самих костных клеток (остеоцитов).

В крови межклеточное вещество называется плазмой, и она не является ни твердой, ни гелеобразной. Это жидкость (состоящая в основном из воды), и данное свойство функционально так же важно, как твёрдость, гибкость и прочность для других типов соединительной ткани. Причина в том, что плазма действует в качестве транспортной среды для клеток крови, а также крошечных фрагментов клеток, называемых тромбоцитами, которые участвуют в свёртывании. Кроме того, в плазме содержится много других питательных веществ, витаминов, гормонов, отходов, газов и ионов.

Левый желудочек закачивает кровь в аорту, и сила, оказываемая кровью на внутренние сосуды, через которые она проходит, называется кровяным давлением. Когда левый желудочек сокращается, вытесняя артериальную кровь, кровяное давление увеличивается. Когда левый желудочек опустошается, расслабляется и снова начинает заполняться, кровяное давление падает, что приводит к снижению показателя.

Кровь движется по артериям к артериолам и, наконец, попадает в метры микроскопически крошечных (и тонких) капилляров. Эти мини-сосуды образуют плотные сетчатые оболочки вокруг органов и других структур. Постепенно кровяное давление уменьшается. Чтобы понять, как это происходит, представьте, как вода течёт через садовый шланг. Допустим, что дальний конец этого шланга начинает разделяться на трубы меньшего сечения, каждая из которых снова и снова раздваивается – до тех пор, пока конец шланга не будет состоять из миллиона крошечных трубочек. Давление воды в любой из этих маленьких полостей будет намного меньше, чем первоначальное давление. Всё потому, что общая площадь внутренней поверхности этих маленьких трубочек больше, чем площадь внутри исходного шланга. По той же причине давление воды падает, когда все одновременно решают принять душ.

Капилляры не только невероятно малы, их стенки настолько тонкие, что, как только кровь попадает к месту назначения, питательные вещества и кислород, содержащиеся в плазме, просачиваются сквозь стенки сосудов и снабжают окружающие их ткани и клетки.

Метаболические отходы и углекислый газ, в свою очередь, выводятся из тканей и с кровью попадают в правое предсердие. К сожалению, возвращаться из ног и ступней этой крови несколько сложнее, поскольку она должна преодолеть в том числе и гравитацию. Возврату крови способствуют односторонние клапаны и то, что называется скелетно-мышечной помпой.

В отличие от крупных, сложных существ (таких, как мы), у микроскопических организмов нет крови или дико запутанной системы кровообращения (органов или систем органов у них также нет). Для большинства видов на этой планете всё гораздо проще.

Представьте, как должно быть легко одноклеточной амёбе обмениваться газами с окружающей средой. При наличии только одной клетки кислород и другие необходимые вещества она получает непосредственно из окружающей среды. Несмотря на то что некоторые из этих процессов требуют затрат энергии, в большинстве случаев входящие и исходящие вещества просто всасываются через тонкую клеточную мембрану организма. Теперь вообразите существо в форме шара, состоящего из миллионов клеток. Как клетки из центра шара могут получать питательные вещества и кислород или избавляться от отходов? Возможно, вам удастся придумать несколько способов, как это может произойти. Решение же, которое развилось у земных существ, – мышечная помпа, другими словами, сердце и удивительно сложная система транспортировки, состоящая из сосудов и уникальной соединительной ткани – крови.

Прежде чем мы слишком увлечёмся тем, насколько круты наши системы кровообращения, вы должны знать, что есть некоторые относительно крупные организмы, которые прекрасно обходятся без сложных систем кровообращения. Например, у насекомых открытая система кровообращения, она не замыкается в петлю между органами и сердцем. Гемолимфа (эквивалент крови) циркулирует по телу насекомого под действием сердечных спинных насосов. Она движется по сосудам, которые в итоге приводят к так называемым гемоцелям – пространству между органами. Внутренние органы буквально плавают в питательной жидкости, которая в конечном счёте просачивается обратно и возвращается в сердце через крошечные клапаны, называемые остиями.

Ключевым моментом здесь является то, что в отличие от животных, положим, позвоночных, кровообращение насекомых не участвует в транспортировке газов, таких как O₂ и CO₂, или в обмене этих газов с тканями организма. Потребности москита в кислороде удовлетворяются через ряд отверстий (спиралей), которые находятся по обе стороны от его грудной клетки и живота. Воздух проходит из окружающей среды в дыхальца (которые также могут быть закрыты для предотвращения потери воды), а затем через систему из трубок, называемых трахеями. Постепенно трахеи становятся всё меньше и меньше и разветвляются в микроскопические сосуды, называемые трахеолами, через которые воздух, наконец, поступает для снабжения тканей и клеток.

Эта система прекрасно функционирует в рамках небольшого организма, но есть ограничения. Например, подобное трахеальное дыхание является основной причиной того, что комары и другие насекомые (постельные клопы) такого маленького размера. Более крупные животные состоят из слишком большого количества клеток, чтобы эффективно снабжаться кислородом через схожую дыхательную систему.

Кто-то из вас может спросить: подождите минутку, а как насчёт тех фотографий древних стрекоз с трёхфутовым размахом крыльев? Как они получали достаточно кислорода?

Есть данные, что в каменноугольный период (290–360 миллионов лет назад) благодаря обильной растительности и значительной площади лесных массивов в воздухе было большое содержание О₂, во много раз выше, чем в современном мире. Этого дополнительного O₂, по-видимому, было достаточно для поддержания жизнедеятельности крупных видов насекомых, которые использовали ту же трахеальную систему дыхания, что и их гораздо меньшие современные кузены.

Для обеспечения полноценной жизнедеятельности в человеческом организме должно постоянно находиться в среднем 4,5–5,7 литров крови. Плазма крови занимает 55 % этого объёма, а красные, белые клетки и тромбоциты – оставшиеся 45 %. Вода составляет около 92 % плазмы крови, а растворённые вещества – соответственно 8 %. Большинство этих растворённых веществ являются белками, вырабатываемыми в печени.

Чтобы считаться тканью, кровь должна состоять из нескольких типов клеток – и это так. Клетки крови (или корпускулы) бывают двух видов: эритроциты и лейкоциты. Эритроциты (от греч. erythrós – «красный») являются самыми многочисленными, составляя более 99 % клеток крови. Они выполняют одну-единственную функцию: переносят кислород и делают это с помощью гемоглобина, который заполняет клетки. Гемоглобин действует, как кислородный магнит, собирая его там, где он в изобилии (в лёгких), и сбрасывая в местах, где его не хватает (например, в тканях, клетки которых требуют постоянного поступления кислорода и питательных веществ). Гемоглобин настолько эффективен при переносе кислорода (по сравнению, скажем, с водой), что без него человеку потребовалось бы для этой цели 340 литров жидкости, циркулирующей в теле.

Однако гемоглобин, помимо кислорода, так же эффективно притягивает и углекислый газ. Это означает, что гемоглобин переносит потенциально смертельное вещество вместе с кислородом. Если гемоглобин доставит больше углекислого газа, чем кислорода, у мозга начнётся кислородное голодание, а это приведёт к потере сознания и в некоторых случаях даже к повреждению мозга и летальному исходу.

Хорошо, вернёмся к клеткам крови.

Белые кровяные тельца очень разнообразны. Прежде всего, у них есть ядро, и они не содержат гемоглобин (поэтому не переносят кислород). Лейкоциты разделяют на две основные группы (гранулоциты и агранулоциты) в зависимости от того, выглядит ли их цитоплазма зернистой при окрашивании для просмотра под микроскопом.

Функционально некоторые лейкоциты (нейтрофилы и макрофаги) похожи на амёб. Вместо того чтобы искать пищу, блуждающие фагоциты (или свободные макрофаги) циркулируют по организму, выискивая чужеродные микроорганизмы, такие как бактерии и грибы, идентифицируя места их скопления. Другой вид макрофагов неподвижен и находится в лимфатических узлах или миндалинах. Подобно солдатам, которым поручено охранять форт, этот вид макрофагов стоит на страже здоровых клеток организма.

При встрече с захватчиком (который распознаётся по чужеродным белкам или специфическим химическим веществам) фагоцит всасывает его внутрь. Внутри фагоцита микроб-неприятель находится в заключении в мембранном мешочке, содержащем неприятное рагу из летальных ферментов, бактерицидов и сильных окислителей. В большинстве случаев результатом этого химического удара является разрушение клеточной стенки захватчика, за которым следует токсическая ванна и в конечном счёте смерть. Любой мусор, который остаётся, выбрасывается из фагоцита в процессе экзоцитоза.

К сожалению, для фагоцитов не всегда всё так просто, и, как мы все знаем, хорошие парни не всегда побеждают. Например, стафилококки вырабатывают собственные токсины, которые могут убивать фагоциты. Другие захватчики, такие как вирус иммунодефицита человека (ВИЧ), вызывающий синдром приобретённого иммунодефицита (СПИД), эволюционирует настолько быстро, что нашей иммунной системе всё сложнее распознавать постоянно обновляющийся состав белков. Туберкулёзная палочка, в свою очередь, устойчива к обычно смертельной химической ванне фагоцитов. Эти патогены, ответственные за респираторный туберкулёз, попадают в фагоциты. Там они размножаются прямо в сумке с токсинами, в которую были заключены, чтобы, как инопланетянин Ридли Скотта, убить фагоцит (и травмировать любые фагоциты, которые будут находиться поблизости). Точно так же ВИЧ может скрываться в этих долгоживущих белых кровяных тельцах, иногда появляясь спустя долгие годы покоя.

Некоторые типы белых кровяных клеток защищают организм иным способом. Основная функция лейкоцитов – реагировать на вторжения повышением температуры. Во время этого процесса патогенный агент или повреждённая ткань разрушается и выводится из организма.

Так как же это работает?

После получения сигнала о вторжении инициируется повышение температуры, выделяются химические вещества (такие как гистамин и простагландины), которые заставляют кровеносные сосуды в поражённой области расширяться (увеличиваться в диаметре), а также становиться более проницаемыми. Расширение позволяет усилить приток к воспалённому участку крови питательных веществ, повышающих температуру соединений, называемых пирогенами, и большое количество фагоцитов. Поэтому область поражения становится красной и горячей на ощупь. Значительная проницаемость кровеносных сосудов даёт возможность плазме (и кавалерии фагоцитов) заполнять окружающую повреждённую ткань. В результате появляется регионарный отёк, характеризующий воспаление.

В месте воспалительного процесса макрофаги выслеживают и вступают в борьбу с инфекционными захватчиками, с которыми они сталкиваются. По мере того как продолжается битва, миллионы клеток приносят себя в жертву и им посмертно присуждается титул «храброго гноя». Другие макрофаги зачисляются в менее популярную команду «чистильщиков» (они очищают организм от «храброго гноя»). Ко всему вышеперечисленному можно только добавить, что нервные окончания в поражённой области реагируют на химические вещества и вызывают болевые ощущения.

К сожалению, лейкоциты и другие защитные клетки также ответственны за аллергические реакции. Чаще всего эта гиперчувствительность является результатом ошибочных (а иногда и угрожающих жизни) попыток организма защитить себя от вредных веществ, например пыльцы или пыли. Реагируя на эти аллергены так, как если бы они были в чрезвычайной ситуации, базофилы выделяют свои химические вещества, вызывающие воспаление, на этот раз там, где приземляются аллергены: в глазах и дыхательных путях.

А иногда наша иммунная система атакует собственные суставы (ревматоидный артрит), трансплантированные органы или тканевые трансплантаты. Чтобы предотвратить обширное повреждение тканей или отторжение трансплантата, пациенты иногда принимают препараты для подавления иммунитета. Одним из наиболее успешных был циклоспорин – вещество, первоначально выделенное из норвежского почвенного гриба. Циклоспорин снижает активность Т-клеток. В связи с тем, что препараты для подавления иммунитета часто назначаются в течение длительных периодов времени, опасность ослабления собственной иммунной системы довольно очевидна.

Некоторые лейкоциты (Т-клетки – киллеры) распознают и атакуют чужеродные микроскопические организмы. Другие лейкоциты (плазматические клетки, которые развиваются из лейкоцитов, называемых Б-клетками) производят миллионы крошечных антител. Антитела, как высокоточные ключи, встраиваются в рецепторы на поверхности антигенов. Несчастный антиген (антитело) теперь обречён на смерть, как тот парень с туалетной бумагой на ботинке обречён на насмешки. Ещё один вид лейкоцитов (Т-клетки – помощники) помогает возникновению иммунной реакции, в то время как Т-клетки – супрессоры подавляют её после завершения битвы. И последний вид – Т-клетки памяти – помогают вызвать необходимую реакцию при повторном появлении патогенного организма.

Прививки от детских болезней, эпидемического паротита или жёлтой лихорадки работают по тому же принципу. Часто в организм намеренно вводят мёртвые или безвредные патогены, чтобы он выработал антитела для борьбы с потенциальной угрозой.

К сожалению, многое из того, что мы знаем о крови сегодня, было установлено только в течение последних 100 лет или около того. Нередко именно недостаток технологий, а не слепая преданность старым взглядам, сдерживал первых исследователей. И несмотря на то, что концепция о четырёх жидкостях просуществовала почти 400 лет, после публикации в 1628 году известной книги Уильяма Харви о циркуляции крови «Анатомические исследования движения сердца и крови» некоторые врачи начали задаваться вопросом: если переливать кровь от человека к человеку, это принесёт больше вреда или пользы? А если уже произошла значительная потеря крови?

Доктор Ричард Лоуэр выполнил первое успешное переливание крови в 1666 году. Используя трубки, сделанные из гусиных перьев, он соединил сонную артерию собаки-донора с ярёмной веной собаки-реципиента, которую он обескровил почти до смерти. Чудесным образом реципиент был реанимирован.

Год спустя, воодушевлённый результатами Лоуэра, француз Жан-Батист Дени использовал аналогичное устройство, чтобы влить около трети литра телячьей крови в руку психически больного человека по имени Антуан Моруа. Дени, как и другие исследователи того времени, полагал, что кровь несёт в себе сущность личности его владельца. Он предполагал, что «мягкость» крови телёнка сможет улучшить состояние мистера Моруа, который, как думали в полиции, проводил слишком много времени, бегая голышом, поджигая дома и избивая свою жену.

Моруа привязали к стулу и выпустили немного крови (предположительно, чтобы убрать плохую кровь, освободив место для новой). Затем ему влили около 200 миллилитров крови телёнка, используя металлическую трубку. Моруа сначала жаловался на жжение в руке, но в остальном серьёзных последствий не было. После короткого сна пациент начал петь и насвистывать – большинство зрителей, собравшихся для наблюдения за процедурой, предпочли бы быть избитыми Моруа или заставить его поджечь свои дома.

Два дня спустя, воодушевлённые результатами, доктор Дени перелил Моруа ещё крови телёнка, но на этот раз результат был немного более драматичным. Пациент начал потеть и вскоре пожаловался на сильную боль в пояснице (в области почек, утверждал Дени). Моруа было трудно дышать, и его рвало, а после он начал мочиться сгустками чёрной жидкости.

Сегодня врачи немедленно признали бы, что тело Моруа отторгало несовместимую кровь. Иммунная система несчастного человека фактически взбунтовалась против чужеродной крови, и результаты чуть не убили его. Это был 1667 год, и врачи того времени интерпретировали происходящее иначе. Доктор Дени объяснял рвоту и мочу угольного цвета, которые выходили в течение ещё нескольких дней, доказательством того, что безумие мужчины было устранено. В конце концов лихорадочный и прикованный к постели пациент был далеко не таким безумным, как раньше, на самом деле он вообще не говорил и не двигался.

Спустя несколько месяцев потенциальная польза переливания крови была перечёркнута смертью одного из пациентов доктора. Англичане, которые полагали, что Дени не только украл их методы переливания, но также перевёл всё внимание на себя, старались дискредитировать француза, впрочем, идея не нравилась и некоторым его соперникам из соотечественников. Дени попытался защитить себя, но все объяснения свелись на нет, когда Моруа также скончался. Мужчина, как сообщается, вскоре после восстановления возобновил свой дикий и жестокий образ жизни, и это (как позже выяснилось) побудило его жену проявить смекалку. Мадам Моруа начала добавлять мышьяк в рацион своего мужа, но по какой-то причине не упомянула об этом факте, когда они вместе с мужем обратились к доктору Дени с просьбой сделать третье переливание. Потрясённый появлением своего бывшего пациента, Дени отказался, но, когда Моруа упал замертво несколько дней спустя, врача обвинили в убийстве. Дени был в конечном счёте оправдан, но шум вокруг этого случая, а также связанные с переливанием крови смерти в других местах поставили крест на любых экспериментах с кровью. Спустя два года процедура была и вовсе запрещена во Франции, а вскоре и в Англии. Кроме того, пара несчастных случаев, связанных с переливанием крови, в Италии привела к осуждению Папой Римским этой процедуры. Все забыли о переливаниях на 150 лет.

В 1818 году гинеколог Джеймс Бланделл в попытке сократить количество смертей, связанных с послеродовыми кровотечениями, выполнил первое переливание крови от человека к человеку. Он взял кровь у донора и ввёл её в кровеносный сосуд на руке жены донора. Пока доктор экспериментировал с животными, он осознал важность удаления воздуха из шприца перед инъекцией крови, а также необходимость быстрого выполнения переливания, пока кровь не успела свернуться. Но тем не менее шансы выжить были пятьдесят на пятьдесят. К сожалению, первые четыре пациента Бланделла скончались не только потому, что они уже находились в ослабленном состоянии, но и потому, что врач не знал о разных группах крови и у него не было современных средств, препятствующих свёртыванию и образованию тромбов (таких, как гепарин). Усугубляло положение использование нестерилизованных инструментов.

В 1900 году доктор Карл Ландштейнер, австрийский патологоанатом, выделил различные группы крови и разработал основные правила переливания. Коротко говоря, эритроциты (подобно чужеродным микроорганизмам) имеют специфические поверхностные белки (антигены), встроенные в их клеточные стенки. Если поверхностные белки на эритроцитах донора отличаются от белков реципиента, то эритроциты в донорской крови будут восприняты как угроза и атакованы лейкоцитами. Так иммунная система будет реагировать на чужеродные элементы и уничтожать эритроциты донора, этот процесс называется «гемолиз» – буквально «кровопускание». Более того, есть вероятность, что такая защитная реакция организма приведёт к скоплению эритроцитов (агглютинации), которые будут забивать мелкие кровеносные сосуды, что может вызвать инсульт или другие проблемы.

По сути, любые переливания от человека к человеку, выполненные до обнаружения различных групп крови, производились просто наудачу.

Следует также отметить, что эритроциты у людей с кровью типа 0(I) не имеют антигенов ни A, ни B, поэтому их кровь не распознается как чужеродная иммунной системой любого реципиента (независимо от того, какого типа кровь у реципиента). Из-за этого людей с кровью типа 0(I) иногда называют универсальными донорами. А люди с кровью типа AB(IV) – группой крови, обнаруженной коллегами Ландштейнера несколько лет спустя, – располагают двумя типами антигенов и теоретически могут получать кровь от любого донора. Люди с кровью типа AB(IV) известны как универсальные реципиенты.

К сожалению, ярлыки «универсальный донор» и «универсальный реципиент» несколько вводят в заблуждение, поскольку в крови есть и другие антигены и антитела, кроме антигенов групп AB и O. В наше время перед переливанием кровь тщательно проверяется, в том числе на наличие болезнетворных микроорганизмов и токсических веществ.

Работа таких учёных, как Везалий, Аль-Нафис и Харви, способствовала дискредитации теории о четырёх жидкостях, предложенной Гиппократом, и к началу ХХ века врачи и исследователи уже знали, что причиной большинства заболеваний являются бактерии и другие патогенные организмы. Лекарства, например аспирин, появились в конце XIX века, а первые антибиотики – спустя ещё 30 лет. Новые методы лечения быстро заменили кровопускание как единственное средство для борьбы с недугами и уменьшения дискомфорта от ран, воспалений и лихорадки.

Удивительно, но (или неудивительно, учитывая, как долго использовалась процедура) терапевтическая флеботомия действительно давала положительный эффект в облегчении некоторых симптомов, связанных с повышенным кровяным давлением или увеличенным объёмом крови.

Так, аневризмы могут возникнуть по ряду причин, включая высокое кровяное давление и атеросклероз. В последнем случае снижается эластичность кровеносных сосудов, в стенках появляются ослабленные места и может возникнуть своеобразная «грыжа» под давлением крови. Вместе с сердцем пульсирует и аневризма. Иногда из-за растяжения стенки сосуда появляются болевые ощущения, но, к сожалению, в большинстве случаев аневризма безболезненна и остаётся незамеченной. Если она находится в головном мозге, есть угроза инсульта, если в аорте, то её разрыв, как правило, приводит к массивному кровотечению и смерти в течение нескольких минут. До открытия пенициллина аневризмы аорты были распространённым побочным эффектом сифилиса. Пациентов подвергали регулярным процедурам кровопускания, чтобы снизить артериальное давление и, следовательно, уменьшить вероятность разрыва аневризмы.

Кровопускание также использовалось для уменьшения боли при стенокардии (название переводится буквально как «сдавленная грудь»). Её причиной является уменьшение кровотока в сердечной мышце (обычно из-за закупорки или сужения коронарных артерий). Как и боль от пульсирующей аневризмы, стенокардия выступает скорее симптомом, чем заболеванием. Это своеобразная система предупреждения организма, которая недвусмысленно сообщает ему: что-то серьёзно идёт не так. Сегодня для лечения стенокардии используются сосудорасширяющие средства. Они работают в основном за счёт увеличения притока крови к самым дальним участкам тела (периферического кровотока), что снижает артериальное давление. Исследования действия этих препаратов, проведённые в 1970 году, показали, что терапевтическая флеботомия также снижает давление в сердце.

Аналогично хроническая сердечная недостаточность обычно характеризуется увеличением объёма крови и больному сердцу становится трудно перекачивать эту кровь по организму. В наше время для уменьшения кровотока используются различные мочегонные препараты (большее количество мочи снижает количество плазмы). Но вплоть до 1960-х годов эффективным средством достижения того же результата было периодическое кровопускание. К счастью, сегодня лекарства заменили эту процедуру, и мало кто жалуется. Но прежде чем мы увлечёмся чудесами лекарственной терапии, следует упомянуть, что есть несколько видов заболеваний, которые всё ещё требуют кровопускания.

Порфирия (от греч. «фиолетовый») – это заболевание крови, которое возникает в результате неправильной выработки гемоглобина, что приводит к накоплению красных и пурпурных пигментов, называемых порфиринами. По нескольким причинам болезнь связывалась с вампирами, поскольку при одной из форм заболевания – поздней кожной порфирии (Porphyria cutanea tardia) – порфирины концентрируются в коже. При воздействии солнечного света эти пигменты вызывают сильные ожоги. Вероятно, именно так и появились слухи, что солнечный свет испепеляет вампиров. Кроме того, при некоторых формах порфирии тяжелая анемия обусловливает крайнюю бледность.

При острой форме порфирии воздействие определённых веществ (например, алкоголя) может повлечь серьёзные неврологические нарушения – факт, который теперь, по-видимому, объясняет «безумие» английского короля Георга III (король, упомянутый в Декларации независимости). В 1762 году у британского монарха начались большие проблемы со здоровьем. Сначала появились симптомы простуды, но вскоре они переросли в депрессию и странное поведение: скачки наперегонки с лошадью, притворство, что он играет на скрипке, и утверждение, что может воскресить мертвых. Был случай, когда Георг III, как сообщалось, говорил непрерывно в течение 26 часов.

Лечили короля теми же методами, что и его современника Джорджа Вашингтона. Выполняли процедуру кровопускания, накладывали жгучие пластыри, давали рвотное и слабительное. Также для лечения применялись пиявки. Периодами у короля случались улучшения, и он проводил годы в добром здравии, но болезнь возвращалась, и в 1811 году врачи Георга III признали его недееспособным.

В течение многих лет исследователи пытались выяснить причину странного поведения короля. В 1960-х годах два автора изучили медицинские записи Георга III (включая наблюдение, что моча монарха была цвета портвейна) и сделали вывод, что король страдал от порфирии.

Какая же связь между порфирией и кровопусканием? Сегодня существуют лекарственные препараты для облегчения симптомов этого неизлечимого заболевания, а терапевтическая флеботомия всё ещё используется для уменьшения объёма крови, что снижает уровень порфиринов в плазме. Эта древняя техника эффективно облегчает изнурительные болевые симптомы порфирии. Вероятно, именно терапевтическая флеботомия позволяла Георгу III переносить симптомы болезни, пока его не начали лечить мышьяком.

Также кровопускание по-прежнему применяется в качестве терапевтической меры для снижения уровня железа в крови. Недавно исследователи обнаружили доказательства того, что пациенты, страдающие вирусным заболеванием гепатитом С, лучше реагируют на лечение интерфероном, если у них сначала берут кровь, чтобы вызвать состояние лёгкого дефицита железа. Интерфероны – это белки, которые производят клетки, такие как макрофаги, в ответ на вирусную атаку. Интерфероны проникают в здоровые клетки, где выполняют роль щита, препятствуя проникновению вируса. Поскольку последние могут размножаться только в клетках, предотвращение их попадания в здоровые клетки является важной защитной функцией организма. Учёные до сих пор пытаются определить, почему снижение концентрации железа в плазме с помощью терапевтической флеботомии повышает эффективность интерферонов.

Кровопускание также используется для лечения одной из форм диабета. Инсулин – гормон, который вырабатывается в поджелудочной железе, помогает регулировать уровень глюкозы в крови, повышая его усвоение организмом. Высокие концентрации в плазме железосодержащего белка ферритина могут повредить клетки, которые выделяют или реагируют на инсулин. Это приводит к диабету второго типа (при котором повышенное содержание железа в итоге вызывает опасно высокий уровень глюкозы в крови). Как показали исследования, у пациентов с диабетом второго типа после трёх процедур кровопускания организм лучше реагировал на инсулин.

С помощью терапевтической флеботомии также облегчают симптомы гемохроматоза, при котором в пищеварительный тракт попадает слишком много железа (что приводит к повреждению тканей, особенно это сказывается на печени и поджелудочной железе). Также кровопускание помогает при полицитемии – заболевании, при котором клетки крови производятся с неконтролируемой скоростью. В большинстве случаев единственным способом лечения здесь является уменьшение количества крови.

Действительно, терапевтическая флеботомия может помочь при лечении нескольких крайне редких заболеваний, но сегодня это процедура – скорее, медицинская реликвия, хотя исторически её назначали для исцеления практически от всех недугов.

Однако существует форма лекарственного кровопускания, которая выдержала испытание временем. В отличие от методов, описанных ранее, этот использует древнего червя, который начал питаться кровью намного раньше, чем его крылатые коллеги. Подобно летучим мышам – вампирам, эти существа проводят процедуру кровопускания гораздо эффективнее, чем любой человек. Люди использовали Hirudo в медицине со времён пирамид, и, несмотря на то что про него забыли на целое столетие, современные медики вновь вспомнили про своего маленького помощника.