Глава 7

Дима и Катя с букетом лилий спустились по ступеням ЗАГСа к лимузину. Не Английский. Но впереди был Юсуповский. Между ними фотосъёмка, по всем культовым местам. Дима не проявлял сопротивления, позировал с ней по просьбе модного свадебного фотографа и улыбался. Катя сияла. Где-то она читала, что отношения каждой пары имеют свой «отсчёт любви». Именно сегодняшний день она решила считать первым днём их с Димой любви. Сегодняшний поцелуй в ЗАГСе был у них первым, и первой должна была стать сегодняшняя брачная ночь.

Лена повернулась спиной к Мичурину, который полчаса ждал её появления у подъезда. Но она не могла застегнуть чёртову молнию на спине. А Машка, согласно своей легенде, с утра пораньше смылась, досыпать этажом ниже, к Ваньке. Чему тот был ужасно рад.

Пришлось Мичурину подняться. Увидев Лену, он обалдел.

– Новое платье? Никогда не видел!

– Новое, – лаконично ответила Лена.

Сказать, что жених купил, тут было бы неуместно, учитывая свадьбу жениха и их сложные с Мичуриным отношения.

Платье подчеркивало каждую линию стройного тела Лены с узкими бёдрами, тонкими щиколотками, маленькой грудью, которая вмещалась Мичурину в ладонь. Он себе так явно это представил, что ему едва хватило сил не впиться поцелуем в её открытую высокую шею, когда она подняла вверх волосы, чтобы облегчить ему задачу с застрявшей молнией. Но он ей этого не сказал.

– Ты тоже отлично выглядишь, – сменила Лена тему.

Мичурин всегда отлично выглядел: в спортивных штанах, в медицинской форме, в полотенце на голом торсе, а в костюме, который ему купили по случаю выпускного дочери пару лет назад, он был хорош особенно.

Чувствуя его большие, тёплые, умелые руки на своей спине, Лену окатило волной желания. Но она ему этого не сказала.

К Юсуповскому дворцу начали прибывать гости. Вереницы машин. И несколько из них даже с мигалками. Акционеры, руководители отделов, нужные люди, для них было указано прибытие на полчаса раньше, чем для офисного планктона. Власов в столице тоже получил приглашение, но сказался нездоров и прислал цветы в подарок. Ещё бы он не прислал.

Катя с Димой вместе встречали гостей, каждому лично пожимали руки. Прибыл Павел Андреевич Корзунов, в гордом одиночестве.

Одновременно подъехали младший Корзунов с Викой. Вика была хороша ежедневно, а сегодня была хороша вдвойне. Алое платье с глубоким вырезом на спине, открывающее ложбинку, от которой не мог оторвать взгляд Костя, как, впрочем, и все другие лица пола мужского и завистливого женского. Кате было грех жаловаться, с учетом её «Elie Saab», но такой магической ложбинки у неё не было, и цвет такой она бы себе никогда не позволила. А Вика позволяла. Платье это ей купил Костик. Он как-то изменился к ней после того, как она им пренебрегла.

Катя с Викой церемонно расцеловались, Костя с Димой пожали друг другу руки. Если б знала Катя, что думает о ней Вика, она бы перестала завидовать. А Вика думала, что ей не стоять в белом платье с Костиком, не принимать гостей с мигалками, Костик на ней не женится. Судя по тому, что старший Корзунов, увидев своего сына с ней, не стал дожидаться и прошёл в зал один, никогда.

Едва зайдя в роскошный зал, украшенный любимыми цветами переводчицы Кати Лапиной, Вика хищно осмотрелась и отпустила руку Кости. Здесь было из кого выбрать. К черту Костика. Надо пользоваться платьем и ложбинкой. Костик этот хищный взгляд Вики знал. Но что он мог сказать ей, когда та отправила его с просьбой принести напитки, пока гости рассаживались? Запретить флиртовать? Зашить разрез на спине? Сучка! Менеджер Костик Корзунов Вике сегодня нужен был только как пропуск в мир богатых. Бедные ей были неинтересны.

Все вип-гости уже прошли, потянулся планктон.

– Много чести, идём в зал! – потянула Катя.

Но Дима медлил, вынужденно пожимая руки всяким, типа Егорова, Сучковых, и даже Ивашкина. Катя брезгливо поморщилась, не понимая причин. Но тут её озарило: Лена, конечно же он ждёт Лену! И она осталась рядом с ним, мазохистка, ждать. Это они умеют.

Наконец, Лена появилась из такси. Но не с Машкой, а с мужчиной, вдвое шире Димы в плечах и на голову выше, как с радостью заметила Катя.

Дима тоже всё это заметил, только с глубокой обидой, досадой, злостью. И с плечами, и с ростом, и членом у этого мужика, Дима в этом не сомневался, был полный порядок. К горлу подступили детские слёзы – она пришла в «его» платье, но с другим. Этого он не предусмотрел. Она ведь говорила, что у них нет отношений, что живут с дочкой!

Но к моменту, когда они подошли, Дима заставил себя забыть о том, что этот мужик видел его член в операционной, что он знает его позорную тайну – девственность до двадцати девяти лет, он взял себя в руки. Только вытереть влажную ладонь он не успел.

Катя расцеловалась с Леной.

– Спасибо, что пришли! Мы вас так ждали!

Лена с мужиком. Катя ревновала напрасно. Определённо, это был день Кати Лапиной.

Сидя в присутствии вип-персон, старший Корзунов ёрзал, он до последнего надеялся, что Дима не станет делать из их родства шоу, всё-таки незаконнорожденный. Надо понимать деликатность. Костику тоже не хотелось бы афишировать, учитывая обидную для себя ротацию сверху вниз.

Но Диму их потребности волновали мало.

– Дорогие друзья! – когда все гости расселись согласно табличкам, Дима поднялся, поднял бокал он и обвел всех взглядом.

– Сегодня у нас двойной праздник, я хотел поделиться с вами. Представляю вам моего отца и брата, Павел Андреевич, папа, ну что вы там в углу спрятались?

Давние знакомые с изумлением смотрели на Корзунова-старшего.

– Папа? Так они родственники?!

Корзунов-старший действительно выбрал место подальше, за колонной, теперь ему пришлось встать и направиться у всех на глазах к месту рядом с молодыми, которое определил для него Дима. Тот похлопал по креслу рядом, как собаке: сюда-сюда.

Корзунов-старший насколько мог, с достоинством, подошёл к Диме.

– Не хотел переключать внимание с вашей прекрасной пары на себя! За молодых! Горжусь сыном!

Костик привстал со своего места, Дима ему тоже указал, как собачке: покажись, мол, брат.

Костик гордостью отца не был, промелькнула ревность. Он знал, отец говорит приличествующие слова, но всё равно. Младший Корзунов плюхнулся обратно, не вынеся недоумённых любопытных взглядов в свою сторону.

– Что за хуйня, Костя? Какие братья? – набросилась Вика на него, шипя в ухо.

– Я думал, это идиот промолчит, – ответил он ей также на ухо.

Значит, Вика спала с братьями, вот номер. Но это означало, что Костя теперь свой начальству, стоило быть с ним нежнее. Вика положила ему под столом на бедро свою руку. Костя даже поначалу подумал, что она ошиблась бедром. Но нет, она попросила его налить ей бокал и её рука расстегнула ему ширинку. Это была Вика, прежняя, его Вика. Только с ней он мог так шалить, где только они не трахались, где только она не делала ему минет! Никакая другая баба в жизни не согласилась бы на такие эксперименты, не говоря уже о том, чтобы иметь столько фантазий. Костя знал, что другой такой женщины у него не будет. Чёрт! Вот бы наплевать на всё и сделать ей предложение. Пообещать новый взлёт и золотые горы, отец сказал, что уже скоро они вернут себе прежние позиции. Но вот беда – он никогда не осмелится. А без отца не будет никаких золотых гор.

Да они просто скрывали, что родня, они все там родственники или через койку.

– А, ну теперь ясно, почему Ушаков так взлетел, а мы-то думали, с улицы, – судачили сотрудники.

Чужой успех проще принять, когда он через родство или койку. Для неудачников это было хоть каким-то да утешением. Выше головы не прыгнуть. Это всем известно.

Корзунов-старший закончил свою речь в адрес молодых:

– В общем, счастья вам и любви, ребята!

Лена смотрела во все глаза – сюрприз так сюрприз. Это действительно объясняло, как Дима мог вообще устроиться в эту компанию. Как она сама раньше не подумала об этом?

– А почему все так возбудились, Лен? – спросил несведущий в росгазовских делах Мичурин. Для него казалось тоже естественным делом, что все вип-лица тут неслучайны.

– Долгая история, – не стала погружаться Лена.

Мичурин налил Лене шампанское в бокал.

– Слушай, неужели тебе никогда не хотелось свадьбы? Ты же девочка.

– Если девочке к тридцати восьми не захотелось, уже вряд ли. Да и зачем? – пожала Лена плечами.

В этом месте Лена сильно отличалась от всех офисных, незамужних и даже за, кто хотел бы оказаться на месте переводчицы Кати Ушаковой. Особенно Люды Сучковой, которая с презрением смотрела, как её муж спешит принять одну за другой, не дожидаясь тоста:

– Смотри мне тут, не нажрись.

Они пришли с детьми, это было не запрещено, пусть хоть посмотрят, как люди живут. Может, в отличие от своего папаши достигнут в этой жизни чего-то большего, чем униженно просить бывших одноклассников о трудоустройстве. Благодарности Люда не ощущала, только злость: почему одним всё, а другим так мало? Но когда очередь дошла до них, она пихнула мужа в бок, и они сказали много добрых слов в адрес Дмитрия Алексеевича. И детей заставили сказать дяде Диме «Большое спасибо!».

Лилось шампанское, произносились льстивые тосты, молодые вставали и целовались на каждое «Горько!». Среди всего этого звона никто не обратил внимания, как Вика случайно уронила бокал под стол и наклонилась его поднять. О нет, ради Бога, Костя не мог кончить прямо тут.

Вика над ним сжалилась. Она вынырнула из-за стола, когда он уже готов был взорваться от скрываемого напряжения.

– Пойду носик попудрю, – шепнула она Косте, добавив, – ширинку не забудь застегнуть.

Вика подмигнула и направилась в туалет.

Это был не просто туалет, это были туалетные комнаты, приватные дворцовые залы. Будуар для расслабления. Вика едва успела стереть помаду, как младший Корзунов ворвался ураганом и увлек её в кабинку, закрыв за собой дверь. Костя уже не в силах был сдерживаться, он развернул её, прислонил к стене, задрал платье, одним рывком сдернул вниз трусики, и, едва войдя, кончил. Ей всегда нравился его мужской напор. Вика знала, это только начало, он мог трахать её до бесконечности. Вика опустилась на колени и взяла обмякший член в рот, глядя ему в глаза.

В зале официанты разносили горячее, что это был за стол! Но Кате было не до еды. И дело было не в тесном корсете. Дима смотрел только на Лену, которая явно флиртовала с Мичуриным. Та уже выпила два, нет, три бокала, она смеялась, Мичурин шептал ей что-то на ухо. Как самец самца, Дима чуял, как сильно её этот хирург хочет. Это было заметно. Он подлил ей ещё – нарочно подпаивает её, чёртов хирург.

Кате не хватало никаких убеждений, чтобы объяснить себе пристальный Димин взгляд, его стиснутые челюсти. Настроение Кати было испорчено. Ей бы сейчас, как Вике, уронить бокал под стол и отвлечь жениха от другой женщины шикарным бесстыжим минетом. Но у Кати в арсенале были только слёзы.

Она вышла из-за стола и направилась в туалет, чтобы не расплакаться прямо тут. Закрывшись в кабинке наедине с рулоном туалетной бумаги, чтобы всплакнуть в одиночестве, не повредив макияжа, Катя вдруг услышала стон из соседней кабинки.

– Да! О да! – простонала Вика, когда Костик занялся её клитором.

Катя поневоле прислушалась – этот парень явно знал своё дело. Судя по всему, Вика кончила. Катя закрыла горящие щёки ладонями, забыв о слезах. Пара за стеной не собиралась останавливаться.

– Иди сюда, сучка, хочу кончить тебе прямо в рот, – услышала Катя голос младшего Корзунова и поняла, что возбудилась сама.

Катя никогда в жизни не испытывала оргазма. С теми, кто был – имитировала, по книжкам. И даже у одной в душе не получалось, просто было приятно от тугих теплых струй воды. Она даже сама от себя скрывала, что делает это. Просто гигиена, ничего больше. Трогать себя пальцами ей не позволяло воспитание. Оно же не позволяло ей стонать и сыпать ругательствами, как это делала Вика.

– Давай, сукин сын, выеби меня! Ну давай!

Костик зарычал, движения усилились, они кончили одновременно, судя по всему. Катя кончила вместе с ними.

Она стиснула зубы и закрыла себе руками рот.

Пара из соседней кабинки вышла. Они обменивались нежными поцелуями и делились впечатлениями, Вика вытирала Косте салфеткой губы от своей помады. А Катя всё сидела на унитазе, пытаясь осмыслить то, что с ней произошло. Костя вышел, Вика занялась собственным внешним видом. Она не торопилась, достала из сумочки палетку, гигиенические салфетки. Выйти Кате сейчас было решительно невозможно. Станет ясно, что она была свидетельницей чужого секса. Третьей анонимной участницей. Катя поняла, что оказалась в ловушке. Из зала донеслись первые аккорды гитары Стинга.

Объявили танец молодожёнов. Гости стали стекаться на танцпол, первый танец – как такое пропустить? Мичурин предложил руку своей даме, давненько они не танцевали. Можно даже сказать, никогда.

Дима поискал глазами свою невесту, но не нашёл. Он только сейчас заметил её отсутствие. К лучшему. Он направился к Лене и протянул руку. Возникла неловкая пауза. Мичурин явно свою даму уступать не хотел. И Лена не хотела расставаться с рукой своего мужчины.

– Разве это не танец молодожёнов? – спросил Мичурин.

– А где невеста? – Лена обвела глазами зал.

– Где невеста? – зашуршало по залу.

– Её украли, – сказал Дима, и притянул к себе Лену. Мичурин счёл за лучшее выпустить её вторую руку, вспомнив библейскую притчу о двух женщинах, которые в суде делили ребёнка.

Дима вывел Лену в центр зала.

– Искать невесту! – велел он гостям, и те не поняли, шутка это или всерьёз.

– Искать невесту! – нашёлся опытный тамада. – Нашедшему шампанское!

Танец с гостьей. Это было не по сценарию, но на свадьбах и не такое бывало. Тамада отложил микрофон и присел передохнуть, наблюдая за поднявшейся суетой.

А Мичурин смотрел, как танцует Лена с Ушаковым. О нет, он не ошибался в своей ревности. Этот задрот в неё влюблён, явно влюблён. Зачем он женится на другой?

«Затем же, зачем ты и сам, Мичурин, трахаешь медсестер», – ответил он себе. Но легче от этого не стало.

– Ты снова с бывшим? Вот сюрприз, – сказал Дима, крепко держа Лену в своих объятьях.

– Машка не смогла прийти, передавала тебе привет и огромное спасибо, – сказала Лена.

– Где же Катя? – оглянулась Лена. Но Дима крепче притянул её к себе.

– Ты потрясающе выглядишь в моём платье, просто супер, – вместо ответа сказал он.

По его не слишком уверенным движениям Лена поняла, что он пьян.

В зал выпорхнула Вика, нашла Костю глазами, и они присоединились к паре, релаксируя после секса в объятьях друг друга. Следом потянулись другие парочки. Старший Корзунов бросил неодобрительный взгляд на сына. Тут куча завидных невест, болван, а он тратит время на эту шлюху.

Савельев обыскал каждый уголок, он воспринял указание прямолинейно. Одновременно с ним шарили по закоулкам банкетного зала Сучков с женой, их ребятишки обрадовались игре, и Егоров не отставал, ну-ка, кто первый?

Катя нашлась сама. Наконец, когда Вика привела себя в порядок, она смогла выйти к гостям. Как раз на последних аккордах своей композиции. Дима не сразу отпустил Лену, держал её руку в своей неприлично долго, склонился, поцеловал, слегка покачнувшись. Точно пьян, увидела Лена. Этим и объясняется его странная выходка. Катю жених не замечал, хотя вокруг неё столпились гости: где? Где её прятали? Ах затейники!

– Кому приз? – надел свою весёлую маску на лицо тамада.

Предстояли ещё конкурсы. Жених-идиот, своей ручкой правил. Лучше б за невестой смотрел, где её чёрт носил. Ладно, конкурсы, торт, а там домой, в блаженную тишину. Тамада жил один, от свадеб его тошнило.

Тамада обьявил:

– Гости дорогие, пришло время весёлых конкурсов!

Вип-гости дружно стали утекать из зала, включая старшего Корзунова. Торжественную часть отсидели, игрищами с одним креслом на двоих они и на работе были сыты по горло. Дима ещё был достаточно устойчив, чтобы попрощаться. Про Катю он забыл, никто не напомнил, все хотели домой. Пусть плебеи вволю поют и пляшут.

Катя сидела одна. Бегали вокруг какие-то люди, надевали колпаки друг на друга, исполняли дурацкие фанты. Ей было не смешно. Не хватало даже сил растягивать рот в улыбке. При взгляде на Вику с Костей, которые были главными активистами и вызвались на конкурс с кокосом, который нужно было прокатить между друг другом, её охватывал стыд. За себя.

Дима проводил дорогих гостей и вернулся к обычным, кивнув тамаде – можно.

– А теперь необычный конкурс от жениха! Поиграем в лошадку! А-ну, кто? – объявил тамада.

Все присутствующие переглянулись. Какая ещё «лошадка»?

Дима махнул рюмку без тоста и указал на Ивашкина.

– Дружище, иди сюда! Давай-давай! Не стесняйся.

Ивашкин любил выпить, да что там, он был запойный алкоголик, но сегодня держался. Такое доверие оказали, охранником, он решил начать новую жизнь. Вид пьющих гостей заставлял его мучительно страдать. Какая, нахрен, лошадка?

Но по взмаху Диминой руки тамада его уже вывел в центр круга, и он не понимал, что ему делать.

– Лошадка, Ивашкин! Ты что, забыл? А вы, ребят, что стоим? Давай сюда!

Дима махнул растерянным Сучкову и Егорову. Тамада, как верный опричник, вывел тех, на кого было указано. Это было в правках к сценарию. Никакой импровизации.

Гости, которых не привлекали, с любопытством столпились вокруг. Что за новый конкурс?

Дима медленно вытащил ремень из брюк. Гости переглянулись, только сейчас заметив, что их начальник, кажется, сильно пьян. Дима выжидательно смотрел на Ивашкина, Сучкова и Егорова. На губах играла улыбка. Сучков первым опустился на четвереньки, следом оба других поняли, что от них требуется.

С размаху Дима запрыгнул Сучкову на спину. Не с первого раза, его шатало.

– Н-но, лошадка! Поехали!

Сучков с Димой на спине «поскакал» настолько быстро, насколько позволял пивной животик, стараясь не смотреть на жену. Дети его смеялись: их папа – лошадка!

Их папа – последнее чмо, хотела бы сказать им мать, но Люда просто вышла покурить, хотя лет десять как не курила.

Следом был Егоров. Он был вдвое меньше Димы и просто обрушился под его весом.

Смеялся только Савельев, тому, что не он на их месте. Остальные не смеялись, не хлопали, повисло напряжение. Тамада с отвращением смотрел на эту экзекуцию, всякого повидал, но такое у него было впервые. Рабы офисные, на всё готовы, хуже проституток, думал он, счастливый обладатель ИП.

Лена тоже подумала о преимуществах самозанятости. Она решительно направилась к Диме. Сказала тихо, когда она слезал с упавшего Егорова.

– Дим, прекрати. Это отвратительно.

– Да я только начал!

Дима разбежался и оседлал Ивашкина. Тот был самый медлительный, судя по количеству ударов ремнём, которые обрушились ему на задницу.

– Эге-ге-гей! А ну, кто следующий?

Дима обвёл гостей глазами.

– Ну и нажрался киндер, пошли отсюда, – потянул Вику Костик. За поспешностью, с которой он направился к дверям, скрывался страх, что следующим будет он.

И Костя был прав.

Не найдя глазами братишку, пьяный взгляд Димы уперся в Мичурина.

– Хотите поиграть в лошадку, доктор Мичурин?

– Вам бы, Дмитрий, не в лошадку, а в кроватку, – сказал Мичурин голосом, которым отправлял из коридора в палату пациентов.

С миг они смотрели друг на друга. Взгляд Димы наливался яростью. Катя, которая всё это время страдала за столом, вышла. Всё, что угодно, но не скандал.

– Дорогой, торт!

Тамада тоже понял, что торт будет лучшим сейчас решением.

Лена с Мичуриным на торт не остались.

Перед уходом подошли попрощаться ради приличия.

– Ребята, спасибо, ещё раз – счастья! – сказал Мичурин.

Лена не могла выдавить из себя ни слова, глядя на Диму. Того усадили за стол, он выпил ещё рюмку и смотрел перед собой, не понимая, что он тут вообще делает.

– Лена, стоять. – Сказал он, придя на миг в сознание.

– Перебрал, – сказала Катя, встав между ним и Леной.

Торт с фейерверками вынесли очень вовремя. Но есть его было уже некому. Следуя примеру Кости Корзунова, гости сбежали.

Салют был включён в стоимость, Катя его наблюдала в компании официантов, пока Диму грузили в лимузин, отправляя в первую брачную ночь.

Такси уносило Лену с Мичуриным прочь сквозь ночной Питер.

Где она просчиталась? Когда она пропустила садистические черты в Мите? Что ждет его подчиненных, её саму? И главное Маша! Маша, она улетает уже завтра. Она матери не простит.

Мичурин обратился к Лене, которая смотрела в окно, закусив губу.

– Ты в порядке?

– Нет.

Больше Мичурин ничего не стал спрашивать. Лена была ему за это благодарна. Она нашла и сжала ему руку.

– Спасибо, что пошёл со мной.

– Ты же знаешь, я всегда на подхвате.

– Мичурин, ты офигенный мужик. Знаешь? Я просто дура.

Лена потянулась к нему и поцеловала.

– Три бокала это я тебе не зря подливал, – сказал Мичурин.

– Дурак, – засмеялась Лена.

Он был ей нужен, отчаянно нужен сейчас. Она сегодня увидела его в сравнении, она увидела его.

Катя Лапина забронировала лучший номер в Гранд Отеле на Михайловской. В лимузине, глядя на спящего мужа, она думала, что сексуальное кружевное бельё, которого она раньше себе никогда не позволяла, пропало зря. Она все поняла в этот вечер, про Диму, про Лену, про Мичурина, про себя, про всех них. Она ненавидела своего мужа. Он использовал её, а она будет использовать его. Злость – это всё, что она чувствовала. И усталость.

В лимузине Дима полчаса поспал и кажется, слегка протрезвел. В отель он вошёл самостоятельно, без помощи швейцара. Номер для новобрачных был шикарный, как обещали. Главной там была невероятных размеров кровать, усыпанная розовыми лепестками.

– Раздевайся, – сказал он Кате.

Катя опешила. Всё, что она хотела, это упасть и уснуть. Но она послушно расстегнула платье, пока он быстро и деловито стягивал с себя одежду, не обращая на неё внимания. Платье упало к её ногам. Он снял трусы, она сняла комплект. Осталась голой. В комнате было прохладно. Соски её сжались, стали сморщенными и почти белыми.

– Повернись! – сказал Дима.

Она послушно повернулась.

– Встань на четвереньки!

Она стояла неподвижно.

– Раком, – пояснил он.

Катя на кровати встала на четвереньки. Дима возбудил свой член рукой, и затем вставил в Катю. Он трахал её, как машина, ей было просто страшно. Это длилось целую вечность. Дима представлял, что трахает Лену. Только это помогло ему кончить.

Он вышел в душ.

Катя разогнула одеревеневшие ноги и залезла под одеяло, её трясло, ей было ужасно холодно.

Мичурин и Лена переплелись друг с другом в экстазе, не замечая, как его пот сливается с её потом, они были, как изголодавшиеся животные. Не заботясь о презервативе, о зеркале напротив, о том, что может вернуться дочь. И наконец, испытав оргазм одновременно, откинулись в кровати, обессиленные. Как это произошло? Он ведь просто сказал, что проводит Лену до квартиры. Три бокала, шутка ли.

Конечно, они не слышали, что дочка возвращалась, но услышав звуки из комнаты, дальше прихожей не пошла. Её план сработал. Молодец, папа.

Машка спустилась обратно к Ваньке: пустишь на диван переночевать? И он, конечно, опять был ей рад.

Когда Сучков лёг в кровать, его жена сделала вид, что спит.