34

Марк

– Как не придете? – Меня начинает выводить из себя ее извиняющийся тон. – О чем вы? Ангелина Владимировна, у меня билет на самолет, мне через час нужно выезжать в аэропорт, а вы говорите, что не придете сегодня?

Будь на ее месте мужик, я давно покрыл бы его трехэтажным матом и пообещал бы похоронить где-нибудь в болоте за городом, но она – женщина, и не просто женщина с улицы, она – единственный человек, кому я могу доверить Ярослава, она – его няня.

– Простите, Марк Григорьевич, я позвонила бы раньше, но никто не виноват, что мой сын ночью попал в аварию. – Она всхлипывает. – Я в больнице, и я останусь здесь, с ним.

«Черт!» – я опрокидываю бутылочку и проливаю смесь на стол. Трясу рукой, и брызги летят прямо на новую белую рубашку.

– Черт! – кричу уже в трубку.

– Простите еще раз, – шепчет она.

– Вы… – Мне хочется крыть ее на чем свет стоит. Не представляю, что теперь делать и с кем оставить Ярика. – Вы должны меня понять, Ангелина Владимировна! Мне не с кем оставить сына, и я не могу не поехать. Очень важная сделка. Давайте, я пришлю денег, и вы наймете сыну лучший персонал? Надеюсь, он поправится.

– Нет, это вы меня поймите, Марк Григорьич. Хотя бы как отец, – ледяным тоном говорит женщина. – Мой сын в тяжелом состоянии. Это – мой сын. Мой. И это для меня важнее любой работы. Я сожалею, что подвожу вас, но прийти не смогу. Ни сегодня, ни завтра… я теперь не знаю, смогу ли вообще когда-то прийти.

– Простите, – произношу я.

И в трубке раздаются гудки.

Поворачиваюсь.

– Придется подождать еще, – говорю Ярославу.

Тот начинает сучить ножками и стучит погремушкой по стулу.

– Может, пюре? – Достаю из шкафчика баночку и маленькую ложку. – Мм? Будешь?

Он подпрыгивает, тянет ручки.

– Отлично. – Улыбаюсь, закатываю рукава на испачканной рубашке и сажусь перед ним. – А со смесью мы разберемся позже. – Открываю баночку, зачерпываю ложку пюре и протягиваю ему, выписывая в воздухе круги. – Самолет уже летит, давай открывай ангар!

После кормления я весь в пюре. Лицо, шея, рубашка, брюки. Встаю и подхожу к раковине, вздыхаю, включаю воду. Подставляю ладони под напор воды и вижу, как дрожат мои пальцы. Я снова вижу кровь на своих руках. Она не моя. Это кровь убитых мной людей. Я закрываю веки и ощущаю странное удовлетворение. Наконец-то они получили по заслугам.

Промокнув руки полотенцем, я беру ребенка на руки и несу в детскую. По пути набираю номер Ирины.

– Да-а-а, – стараясь казаться томной, она специально растягивает звуки.

– Ира, бросай все дела, бери машину и езжай ко мне в дом.

– Зачем? – оживляется девушка.

Меня начинает раздражать ее непроходимая тупость.

– Ты мне срочно нужна. – Кладу Ярика в кроватку. – У няни Ярослава случилось несчастье, она не сможет посмотреть за ним, пока я буду в командировке, поэтому это сделаешь ты.

– Я? – теряется Ирина.

– Да.

– Но…

– Меня не будет чуть больше суток, Ира. Я освобождаю тебя от всех дел в офисе, бери машину и приезжай. Ты знаешь, как важна для компании эта сделка, и я не могу не поехать.

– Хорошо.

Через сорок минут Ирина уже дефилирует по подъездной дорожке.

– Если будут вопросы, звони. Если что-то непонятно, звони. – Я укладываю чемодан в багажник. – Ребенка от себя не отпускай ни на минуту, поняла?

– Поняла. – Она переминается с ноги на ногу, изображая внимание, но единственное, что ее сейчас волнует – это ее прическа, которую она поправляет каждые две секунды.

– С тобой всегда должны быть как минимум двое охранников, Ира. Ты отвечаешь за жизнь моего сына головой. Это ясно?

– Конечно. – Девушка косится в сторону коляски со спящим в ней мальчиком. – Марк, ты не переживай, у меня два младших брата, я умею обращаться с детьми, я справлюсь.

– В два часа у вас прием в клинике. – Киваю на охранника. – Семен пойдет с тобой, он тебе все покажет и расскажет.

– Хорошо, – улыбается она.

Наклоняется к коляске и покачивает ее, толкая рукой.

– И позвони в агентство, пусть к моему приезду подыщут новую няню.

– Угу.

Я подхожу, наклоняюсь и целую сына в лоб. Тот легонько дергается, но не просыпается. Меня с головой накрывает чувство вины.

«Прости, я в первый и в последний раз так поступаю. Честно».

– Все будет хорошо, не переживай, – обещает Ирина, прогибаясь вперед так, чтобы лучше было видно содержимое ее декольте.

– Переоденься, – строго говорю я. У меня острая нехватка людей, которым я могу доверять, иначе давно выставил бы вон эту бездельницу. – И надень удобную обувь, – добавляю я. – Если будешь гулять с ребенком в этих шпильках, разбудишь его стуком каблуков или натрешь себе ногу.

– А где мне остановиться? – Ирина с интересом оглядывает дом.

– Семен покажет тебе гостевую комнату.

– Спасибо.

– Но лучше будь постоянно с ребенком, хорошо?

– Да, конечно, он же маленький, – суетится она, пока я сажусь в автомобиль, – нужно смотреть, чтобы не проглотил что-нибудь опасное, это я все знаю. – Заглядывает в окно. – А… чем его кормить?

– Я все написал на листке, оставил в кухне.

– Угу, – кивает девушка.

– Ирина!

– Да? – Она хлопает ресницами.

– По любым вопросам звони, поняла?

– Ага.

– В любое время суток.

– Ага. – Снова наклоняется так, что ее грудь можно рассмотреть подробнее даже, чем грейпфруты на витрине магазина.

– Счастливо, – говорю я, поднимаю стекло, бросаю последний взгляд на спящего в коляске Ярослава и уезжаю.

Полина

– Жди меня здесь, – говорю я. – Если все получится, я выйду с черного хода, пройду через сквер и буду у машины через час.

– Ты хорошо все обдумала? – пытается поймать мой взгляд Александр Федорович.

Я откидываю солнцезащитный козырек над лобовым стеклом и смотрю в зеркальце. На моем лице неброский макияж, в глазах темные линзы, на носу круглые, на манер учительских, очки. Перевожу взгляд на руки: обручальное кольцо я сняла еще утром и спрятала в сумке с документами. Единственное, чего мне не хватает до ощущения полной готовности, это хоть сколько-нибудь понятного плана действий. Материнский инстинкт отшибает напрочь любые мои попытки мыслить логически.

– Если что-то пойдет не так, я вернусь, и мы придумаем новый план, – обещаю я.

Делаю попытку улыбнуться и выхожу из салона. Направляюсь в здание клиники.

Автомобиль Загорского подъезжает к входу одновременно с тем моментом, когда я приближаюсь к ступенькам. Мое сердце заходится в бешеном ритме, кровь разом отливает от лица.

Я осознаю, что не должна вызывать подозрений, что должна продолжать двигаться в том же темпе, в котором шла, но не выдерживаю и оборачиваюсь. Смотрю на него.

Из автомобиля выходят охранники. Один достает из багажника сумку, другой открывает заднюю дверцу и помогает выбраться девушке. У меня начинает шуметь в ушах, потому что это не няня. Но я узнаю ее – это Ирина.

Слышу, как она приказывает достать моего сына из люльки, вижу, как неохотно и неумело берет его на руки, и не могу заставить себя идти. Я останавливаюсь, забывая о том, что она может меня узнать. Просто стою у входа и смотрю, как она приближается. Неотрывно гляжу на ребенка, и у меня пересыхает во рту.

– Ой, спасибо! – улыбается она во весь рот.

Глядит прямо мне в глаза, но ничего в выражении ее лица не меняется. Она меня не узнает.

Проходит мимо, и я вдруг понимаю, что придержала для нее дверь. Охранник смотрит на меня с подозрением и тоже проходит. А я отпускаю дверь и остаюсь на улице, чтобы отдышаться. Вижу, как второй охранник курит, стоя возле машины, и тоже отчаянно мечтаю закурить.

Наконец, у меня хватает смелости войти в клинику. Я поднимаюсь на нужный этаж и с отрешенным видом бреду по коридору.

– Семен, да подержи ты его уже! – просит Ирина.

Я смотрю на часы и встаю у окна. Изучаю одну из брошюр. Никому из посетителей нет до меня дела. Ребенок хнычет, и у меня сжимается сердце. Нестерпимо хочется взять его на руки.

– Да, алло! – Пока мощный охранник ходит туда-сюда с маленьким Ярославом на руках, девушка говорит с кем-то по телефону. – Люд, представь себе, ну! Оставил меня на сутки со своим спиногрызом, да. Бросай, говорит, работу и приезжай! Ну, я думала, он созрел наконец для этого самого, а он мне короеда своего вручает – на, блин, возись! Да я за полдня так упахалась, как в офисе за год не упахивалась, прикинь! От дел, говорит, освобожу тебя. Он-то освободил, а попробуй это людям объясни, они звонят каждые пятнадцать минут, то документы просят, то машину куда-то отправить, дурдом!

Ирина останавливается у зеркала, достает помаду, поправляет макияж. Она кивает, слушая собеседницу, и пожимает плечами.

– Ты думаешь? Ну, я не знаю… – Она улыбается своему отражению. – Я, конечно, не просто так подписалась на это дерьмо, а с далеко идущими планами, но изображать заботливую мамочку для его сопляка тяжелее, чем ответственного сотрудника в офисе. Да. Да. Думаешь, так быстрее получится его окучить? Не знаю… Может, правду говорят, что он импотент? Его уже лет сто с живой бабой никто не видел!

– Ирина Валерьевна, – подходит к ней охранник. – Вы бы взяли ребенка, вас вызывают на прием.

– Уже вызывают? – Она бросает взгляд на дверь кабинета. – Ну, так сам и сходи, Сем, ты чего?

– Марку Григорьичу это не понравится, – хмуро говорит мужчина, – он вроде вам велел.

– Послушай, мальчик. – Ирина с трудом отрывается от трубки. – Если я захочу, сделаю так, чтобы ты у Марка Григорьича больше не работал! Тебе оно надо? Нет. Вот и иди на прием. Видишь, я занята?

Охранник что-то недовольно бубнит в ответ и отправляется в кабинет.

– Да, Люд, – продолжает как ни в чем не бывало щебетать Ирина. – Да задрали уже. Беги, с ребенком его возись целые сутки, няньку срочно новую ищи, поручения выполняй, а молодость, блин, уходит! Да. Да. А вот тут ты права… Может, в его доме и легче будет его соблазнить. Заодно и узнаем, импотент или нет. Ты готова сделать ставку, дорогая?

Я с трудом отрываюсь от стены и плетусь по коридору.

Ничего не выйдет. О чем я только думала? Да меня повязали бы раньше, чем я попыталась бы выйти из этого здания. Но вот новости о том, что Ирина будет смотреть за Ярославом целые сутки, могли бы все же оказаться полезными. Я спускаюсь в холл первого этажа и жду.

– Да, Марк, это снова я, – раздается наконец голос Ирины. Она идет, разговаривая по телефону и неся на руках мальчика, а следом за ней двигается охранник с сумкой в руках и недовольным выражением на угловатом лице. – Он опять хныкает, я уже не знаю, что делать. Да. Да, кормила, да, давала попить. Да, развлекала. Что? Покатать в коляске по парку? – Она кривится и беззвучно матерится. – Да, конечно, я сейчас попробую. Пока.

Я сама не замечаю, как вдруг делаю шаг и преграждаю им путь. Желание сделать это перевешивает все доводы здравого смысла.

– Что? – заметив меня, прижимает к себе ребенка Ирина.

Охранник решительно шагает вперед.

– Простите, – теряюсь я, отчаянно подбирая слова. – Простите, просто… – Облизнув губы, я указываю на Ирину. – У вас… у вас брошка на груди. Со стразами.

– Женщина, отойдите с дороги, – грубо приказывает мне охранник.

Ирина непонимающе смотрит на свою грудь. Ярик всхлипывает и замирает, оглядывая мое лицо.

– Брошка в виде цветка, – тихо объясняю я. – Она колется, поэтому он и плачет.

– Что? Ой… – Ирина отнимает от себя ребенка и глядит на украшение. – Вот блин, точно!

От комбинезончика малыша и до брошки тянется разноцветная нитка.

– Позвольте. – Я протягиваю руки.

– Эй, дамочка! – подается вперед мужчина.

– Да подожди ты, притихни, – цыкает на него Ирина. Передает мне ребенка и принимается отрывать от себя нитку. – Она просто подержит.

Нитка, как назло, обмоталась вокруг украшения и никак не хочет распутываться. Приходится ее обрывать.

– Вот так. – Осторожно прижав к груди сына, я покачиваю его. Ярик больше не всхлипывает, он смотрит на меня внимательно и почти не моргает. – Вот. Мы больше не плачем, да? – улыбаюсь я, боясь расплакаться. – У нас все хорошо.

От ребенка сладко пахнет чистотой и молоком. Он такой трогательный, такой красивый, что у меня захватывает дух.

– И как тебя зовут? – спрашиваю я, когда малыш тянет руку к моему лицу.

– Ярослав, – объявляет Ирина, бросая на пол нитку.

– Ирина Валерьевна, – строго говорит охранник.

– Да погоди ты, – злится она. – Он первый раз за день замолчал, а у меня уже спина отваливается!

– Какое красивое имя, – улыбаюсь я.

– Не положено, – пытается спорить охранник.

– А ты помолчи хоть пять минут! – просит Ирина и поворачивается ко мне. – А у вас хорошо получается.

– Спасибо.

– Меня зовут Ирина.

– Софья, – представляюсь я.

Мне очень не хочется отдавать Ярослава этой грымзе. Я судорожно соображаю, что же будет, если я сейчас побегу.

– Опыт есть? – интересуется она. – С детьми. Сразу видно.

– Есть, – почти не вру я.

– Может, и няней работаете?

– Ирина Валерьевна! – опять некстати вмешивается охранник.

Я киваю.

– Цыц! – оттесняет его плечом Ирина.

– Вообще-то я не ищу сейчас работу, – бормочу я, любуясь личиком сына.

– Сможете начать прямо завтра утром? – наклоняется к моему лицу девушка. – Иначе я сойду с ума.

– Завтра утром? – удивляюсь я.

– Да, – кивает она. – Если сможете, мы будем платить вам вдвое больше, чем на прежнем месте. Тащите свои документы, рекомендации, а с отцом ребенка я договорюсь.

– Так вы… не его мама? – Не веря своему счастью, я решаю подыграть ей.

– Что вы! Не дай бог! – отшатывается Ирина. Достает из сумочки ручку, пишет что-то на бумажке и передает мне. – Вот, здесь адрес. Будем вас ждать.

– Ир… – вступает охранник.

– Да помолчишь ты уже, нет?! – рявкает она. Затем протягивает руки, берет малыша и улыбается мне. – Ну, не будем вас отвлекать от ваших дел. До завтра, Софья!

– До завтра, – киваю я, провожая их взглядом.

Бумажка жжет кончики пальцев. Загорский – человек дотошный, он вряд ли возьмет к себе человека с улицы, но эта безголовая Ирина дала мне отличный шанс подобраться ближе к сыну. А еще время: до завтрашнего утра мне нужно сочинить хорошую легенду и придумать себе новую жизнь.