32

Полина

– Нет, я тебя не отпущу, – начал противиться Вик.

Теперь, когда у нас начало все налаживаться, когда он стал меньше задерживаться в офисе и больше времени проводить дома, мне тоже совсем не хотелось разлучаться. Монотонность больничных будней пугала, она делала ожидание невыносимым.

– Но врачи говорят, что нужно лечь заранее, чтобы сократить риски для малыша. Доносить до тридцать шестой недели – уже большая победа, и если роды начнутся преждевременно, мне нужно быть под наблюдением.

– Но я не хочу отпускать тебя. – Муж наклонился и поцеловал меня в макушку. – Чем я буду заниматься здесь один?

Я улыбнулась.

– Днем ты все равно на работе. – Встала, открыла окно, впустила в дом свежий воздух и яркие солнечные лучи. – Да и сейчас уезжаешь.

– У нас деловая встреча, – развел руками Воскресенский. – Одна испанская фирма сделала нам предложение о покупке станков. Только вот сомневаюсь, что это будет нам выгодно.

– А Марк что говорит? – Я уперла ладони в подоконник и закрыла глаза.

– Он загорелся идеей, как только услышал о них. Считает это сотрудничество перспективным.

– А ты?

– А я не очень-то хочу рисковать, Поль. Те люди, которые выступают посредниками в сделке, которые, так скажем, представляют интересы испанцев в нашей стране, они не чисты на руку. Загорский и черта лысого не боится, готов рисковать всем, а у меня есть вы – ты и Ярик. Не хочется ставить на кон слишком многое.

– Ярик, значит? – обернулась я.

– Да, – обаятельно улыбнулся Вик. – Ярослав. Как тебе?

– Мне нравится, – подошла я к нему.

Муж положил ладонь на мой живот и поднял взгляд.

– Я всегда доверял Марку, всю свою жизнь, но теперь… он словно помешался. Стал агрессивно вести бизнес, прессует партнеров и конкурентов, сотрудников наших всех зашугал. Псих!

– Так разделите ваш бизнес, и каждый пойдет своей дорогой.

– Это сложнее, чем кажется, – поджал губы Вик. – Загорский говорит, что из нашего дела можно уйти только на тот свет. – Он усмехнулся. – Слишком многое на нас обоих завязано, слишком большие капиталы, ресурсы, связи и прочее.

– Загорский, похоже, пересмотрел фильмов про мафию, – улыбнулась я и оглядела гостиную. – Нам ведь много и не нужно, Вик. Только, чтобы хватало на жизнь. Мы можем вообще уехать в другой город. Ближе к морю, например. Если тебе все труднее договариваться с Марком, значит, пришло время расходиться в разные стороны.

– Может, и так. – Муж на несколько секунд задумался. – Иногда он смотрит на меня так, будто мечтает прикончить.

– Он никогда этого не сделает. – Я положила свою ладонь поверх его.

– Но я все же решил нанять себе личную охрану.

– Все так серьезно?

– Да, брось, родная, – рассмеялся Вик, – мне просто давно по статусу положено!

– Скажешь тоже, – улыбнулась я, обнимая его.

И все же что-то, какое-то предчувствие надвигающейся беды не давало мне покоя. Марк всегда вел себя агрессивно, он успел нажить много врагов, постоянно лез на рожон, но мог ли он представлять опасность для Вика?

Марк

– Какого рожна ты начал грубить ему? – Я прижал Воскресенского к стенке, едва гости покинули конференц-зал.

– Убери лапы, – прорычал он, скидывая с себя мои руки. – Я просто сказал ему правду: эти люди пытаются обвести нас вокруг пальца!

– Ты оскорбил его национальность! Намеком, но все же. На хрена, скажи? Ты что, не видишь, кто они? – не выдержал я. – Да, они грубые, недалекие и прямолинейные, но не надо с ними, как с идиотами! Это опасные люди, и с ними нужно осторожно. Я ведь сам вел переговоры, зачем было встревать?!

– Это огромные деньги! Риски! Ты собираешься согласиться на эту сделку и потопить нашу фирму? – Он уставился на меня непонимающе.

– Мы можем сделать триста процентов на этих станках, ты ведь все слышал!

– Это списанное оборудование, а значит, геморрой! – Воскресенский достал сигарету и закурил. – Если оно не надлежащего качества, нам придется в него вложиться. Что, если выйдет дороже, чем купить его здесь?

– Чтобы заработать, нужно рисковать, Вик. – Я достал пачку, вынул одну сигарету и тоже закурил.

– Марк Григорьич, – в дверном проеме показалась Ирина.

– Уйди к чертовой матери отсюда, дай нам поговорить! – рыкнул я.

– Простите, – она испуганно потупила взгляд и прикрыла дверь.

– Ну вот, что ты делаешь? – устало выдохнул Воскресенский. – С тобой же совсем невозможно стало общаться.

– Так и не общайся! – процедил я. – Мы с тобой и так вроде теперь, кроме работы, ничем не связаны.

– Тебе нужно лечиться… – Вик затушил недокуренную сигарету в пепельнице. – Нервы лечить, башку и все прочее. – Он посмотрел на меня виновато. – Чтобы купить эти станки, нужно взять большой кредит. Сможем ли мы его погасить? Если товар окажется говном, и придется вкладываться, то не сможем. Раньше, когда у меня почти ничего не было, я мог так рисковать, а теперь не хочу. И не желаю связываться с ненадежными поставщиками.

– Но мы фактически дали им предварительное согласие. – Ярость затопила мой разум, пальцы сжались в кулаки. – Я поставил на кон свою репутацию!

– Ты забыл посовещаться со мной, Загорский, – спокойно сказал Вик. – А я против этой сделки и не стану ничего подписывать.

– Я думал, мы с тобой уже все обсудили? Зачем ты сейчас упираешься? Хочешь выставить меня треплом? Такими деньгами не шутят, нельзя дать слово, а потом просто взять его обратно.

– Я передумал, – улыбнулся он. – Правильно сказала Полька, пора нам с тобой расходиться.

– Вот так, значит? – У меня ком застрял в горле.

– Да, – развел руками Воскресенский.

– Отлично.

Полина

– Мы договорились, что я лично посмотрю товар, – сообщил Вик.

– В каком смысле лично? – Мои ногти до боли впились в ладони.

– Загорский дал им свое слово, поэтому нужно убедиться, что станки надлежащего качества.

– То есть ты полетишь в Испанию? Но ты же говорил…

Вик обнял меня.

– Мы несколько дней обсуждали сложившуюся ситуацию. Я против сделки, но Марк не отступает. Возможность убедиться в качестве товара – это для меня повод отказаться от сделки, а для Загорского – сохранить свое лицо перед испанцами. Он и так ужасно взбесился, когда я сказал ему, что не против разойтись в разные стороны.

– А как же я? Если ты улетишь…

– До родов еще месяц, Поль. Я вернусь через три дня.

– Мне на следующей неделе ложиться в патологию.

– Хочешь, ляжем вместе? – улыбнулся он.

– Не смеши. – Я уткнулась лбом в его грудь.

– Попрошу дядю Сашу приехать завтра, присмотреть за тобой.

– Хорошо.

Проводив Вика в командировку, я все никак не могла успокоиться. Бродила по дому, переставляла вещи с места на место, вытирала пыль, мыла посуду. Впервые ко мне пришло осознание того, что осталось недолго, и совсем скоро я стану мамой. Все мысли до этого были сосредоточены лишь на том, как выносить срок, а ведь через месяц у меня на руках уже будет мой малыш! Стану ли я уязвимее или, наконец, обрету силу, чтобы сопротивляться своим чувствам?

Только рождение сына могло расставить все по своим местам.

Я приподнялась на носочки, услышав шум подъезжающего автомобиля, и посмотрела в окно. С замиранием сердца разглядела в вечерних сумерках очертания иномарки Загорского.

Он что, не улетел вместе с Виком? Дождался, когда тот покинет страну, и приехал ко мне? Но зачем?

Пока я осторожно спускалась по лестнице вниз, в дверь уже раздавался нетерпеливый звон.

– Что тебе нужно? – спросила я, замерев у стены.

– Открывай.

У меня едва ноги не подкосились от звука его голоса.

– Уходи, Марк, – попросила я.

И в голове тут же всплыли подробности той ночи, когда мне не хватило сил отказать ему.

– Открывай гребаную дверь, или я вынесу ее! – рявкнул он.

– Зачем? – Я облокотилась на косяк и уперлась в него лбом.

– Мне нужно посмотреть в твое лицо. Я не уйду, пока не сделаю этого.

– Что ты хочешь там увидеть?

– Не знаю… – Он ударил в дверь кулаком. – Не знаю! Хочу знать, ошибся или нет.

– Ты сделал свой выбор, Загорский. – Перед глазами снова встала та блондинка в простыне. – Пожалуйста, уходи.

– Я долго думал, что сделал не так, и теперь знаю!

– И что же? – всхлипнула я.

– Я должен был посмотреть в твое лицо, когда ты мне говорила, что это не мой ребенок и чтобы я больше не лез в твою жизнь. Я должен был увидеть твои глаза! Тогда бы я точно знал.

– Я не открою тебе, Загорский. Тебе придется поверить мне на слово, – произнесла я, зажмуриваясь, чтобы не дать волю слезам. Низ живота неприятно потянуло, и мне пришлось погладить его ладонью. – Не говори так, как будто забыл, что я – жена твоего друга.

На дверь обрушился грохот новых ударов.

– Да мне плевать! Плевать на него, поняла?! Если бы ты сказала… если бы ты только дала мне понять, что хочешь быть со мной, я бы перешагнул через него, не задумываясь!

Я с силой втянула носом воздух. Нужно собраться с мыслями. Нужно сделать это прямо сейчас.

– С самого начала это все было ошибкой, – проговорила я, впиваясь пальцами в стену, чтобы устоять на ногах. – В какой-то момент я тебе поверила, и это тоже стало моей ошибкой. Я видела! Видела ту девушку у тебя дома, когда приходила, чтобы поговорить. Ты не способен на чувства, Загорский. Ты просто играешь людьми, поэтому я никогда не буду с тобой!

– Я убью! – Дверь в очередной раз содрогнулась от ударов его кулаков. – Убью его, слышишь?! – С той стороны раздался вой раненого зверя, и, кажется, даже стены задрожали. – И тебя убью… если не будешь со мной…

– Ох… – Я согнулась пополам от боли и задышала часто и тяжело. – О-ох… – Невероятной силы спазм заставил меня сжать зубы и привалиться к стене. – Черт.

Я услышала, как удаляются его шаги, нащупала дрожащей рукой засов, отворила дверь и тихо пискнула:

– Марк…

Видела только, как он обернулся, изменился в лице и быстро метнулся ко мне. Этой пары секунд хватило, чтобы рухнуть не на пол, а ему на руки.

Загорский все что-то говорил, говорил, пока вез меня в больницу. Что-то причитал. Орал в трубку на кого-то. А перед моими глазами мелькали огни домов, витрин, маячил белый диск луны, и я все думала: «Зачем же он так медленно едет? Ведь нужно спасти моего малыша!» Кусала губы до крови и крепко вцеплялась в кожаную обивку сиденья.

Когда автомобиль затормозил у больницы, я уже ничего не соображала от боли. Марк матерился на персонал клиники, вытаскивая меня из салона. Я слышала, как он шептал, что все будет хорошо, и держалась за эти его обещания изо всех сил. Терпела и старалась оставаться в сознании. Было очень мокро, холодно, и низ живота буквально выламывало от боли.

Кажется, оказавшись в большом белом зале, я просила застрелить меня, чтобы больше не мучиться, но кто-то из медиков заверил, что это не лучший вариант. Потом они окружили меня, долго совещались и заставляли тужиться, а я пыталась что-то говорить в ответ, вкладывала все последние силы в бесплодные попытки вытолкнуть ребенка, а потом… все звуки исчезли. Я испугалась: почему такая тишина? Я умерла? Мне так легко, и боль словно ушла куда-то.

И в этот момент тишину разорвал громкий детский крик.

– Поздравляем, у вас сын, – раздался голос врача.

И через пару секунд я увидела смешное, отекшее, сморщенное лицо своего малыша. И мой мир стал совершенно другим.