30

Марк

– Марк Григорьич! – окликнул меня охранник нашей высотки.

– Да, Тимофей, доброе утро. – Я остановился, поставил чемодан на пол и пожал ему руку.

– Я собрал вашу почту в этот пакет. – Он протянул мне сверток. – Столько макулатуры, бумажки всякие, письма – ящик быстро переполнился.

– О, спасибо, – кивнул я и сунул пакет под мышку.

– Долго вас не было, целых две недели. Первый раз вы так надолго уезжали.

– Да, – сдержанно улыбнулся я. – Работа. Решал вопросы фирмы, открывал новое производство.

Впервые мне хотелось побыть одному и хорошенько все обдумать, но об этом я решил умолчать.

– Ваш друг был в ваше отсутствие, – сообщил охранник, – Виктор Андреевич. Он брал ключи.

– Хорошо. – Я поднял чемодан. – Еще раз спасибо.

– Да не за что!

Поднявшись на нужный этаж, я вошел в квартиру, бросил пакет на столик и направился в кухню. Этот козел побывал здесь явно не для того, чтобы присмотреть за помещением: в раковине стояли два бокала с остатками вина. Воскресенский даже не удосужился их вымыть.

Я быстро оглядел квартиру.

Мне не хотелось обнаружить следы чужих утех на своей простыне и отпечатки помады на любимых подушках, поэтому я, не глядя, сорвал с кровати постельное белье и швырнул на пол в коридоре. Затем проверил стол, шкаф, подоконники. К своему неудовольствию, обнаружил в сливном отверстии в ванной налипшие и спутанные длинные светлые волосы. Поморщился, надел перчатки, собрал эту мерзость и выкинул в унитаз.

Вышвырнул я к чертовой матери и коврик. Не поленился – отдраил дезинфицирующим средством и всю поверхность ванной: мне не очень-то хотелось подхватить какой-нибудь грибок от очередной шлюхи, которую притащил ко мне Воскресенский.

Выбрасывая в мусорное ведро перчатки, я скривился в очередной раз. Использованные презервативы. Твою-то мать! Гадость! Ладно – он хотя бы предохранялся, ублюдок.

– Алло, Вик, а ты не охренел? – проорал я в трубку.

– Я рад, что ты объявился, – усмехнулся он.

– Ты – взрослый мужик, у тебя до хрена бабла, ты что, не можешь снять себе номер в гостинице? Зачем тащить своих шлюх в мою квартиру?

– Эй, остынь, дружище, – рассмеялся Вик. – Раньше тебя это не смущало.

– Когда раньше? В студенческие времена? Или пару лет назад? – прорычал я. – Сейчас в твоей жизни кое-что изменилось, или я не прав?

– Да не ори ты, – попросил он, понижая голос. – Ну, куда мне было ее вести? Она ведь совсем еще ребенок, восемнадцать лет только исполнилось. Подцепил ее у нас в офисе, девчонка пришла устраиваться офис-менеджером, и мне пришлось провести с ней собеседование! – Воскресенский аж хрюкнул, довольный своей шуткой. – Зачем мне лишние вопросы и телодвижения, Марк? Тебя все равно дома не было, так что я воспользовался тем, что я твой лучший и единственный, напоминаю, друг, и присмотрел за твоей квартиркой. Скажи спасибо.

– Вик, ну что ты творишь? – устало проговорил я. – На хрена тебе все это? Скачешь по дешевым шлюхам, а у самого дома жена-красавица.

– Эй, мою жену не тронь! – заржал он. – Она у меня самая лучшая, самая любимая!

– Тогда в чем проблема?

– А проблем и нет, Загорский. Жизнь прекрасна, и я беру от нее все. Первое, второе и десерт, сечешь? Давай уже, кончай читать мне нотации и гони в офис! Я соскучился!

– Не поеду я сегодня. Не хочу.

– Опять бросаешь меня? – засмеялся он.

Меня начинал раздражать его смех, и я до боли сжал зубы.

– Буду после обеда.

Полина

– Если вы хотите сохранить эту беременность, то вам нужно срочно ложиться в стационар. Желательно прямо сегодня, – подняла на меня взгляд из-под очков врач государственной больницы, куда я уже второй раз за неделю пришла на прием.

Если бы речь шла о частной коммерческой клинике, доктор непременно стала бы настаивать на госпитализации и позвонила бы моему супругу. Но здесь всем немножечко плевать, поэтому посмотреть мне в глаза – максимум, который позволила себе медик.

– Я подумаю, – сказала я, встала и принялась одеваться.

– Завтра придут новые анализы, нужно будет их забрать. – Женщина сняла перчатки.

– Можно просто позвонить, чтобы узнать результаты?

– Придете, заберете их в регистратуре и зайдете ко мне, я выпишу вам направление на госпитализацию.

– Не нужно.

– Но существует реальная угроза…

– Не нужно. – Я взяла сумку. – Я еще не решила.

– Что не решили, девушка?

– Хочу я этого ребенка или нет.

– Здрасьте, приехали. – Она уперла руки в бока. – А ничего, что ваше здоровье тоже в опасности?

– Ничего со мной не будет. – Я отвела взгляд.

– Для начала я посоветовала бы вам начать нормально питаться, спать ночами и принимать витамины. – Врач тяжело опустилась на стул, открыла мою карту, подклеила в нее анализ ХГЧ и стала выписывать мне рецепт. – Вот, выкупите все по списку. – Передала мне бумажку. – И завтра я жду вас к себе. Поговорите с мужем, может, он убедит вас в необходимости стационарного наблюдения.

– Он, может, и вовсе тут ни при чем, – проговорила я.

– О… Так в этом все дело? – покачала головой женщина. – Ну, что ж, деточка, в жизни бывает всякое. Но ребенок-то в чем виноват? Это ведь ваши взрослые проблемы, реши ты их и спокойно вынашивай свою беременность. – Она что-то быстро нацарапала в моей карте, а затем снова посмотрела на меня. – Скажи ему все, как есть. Или не говори. У нас полстраны мужиков чужих детей воспитывает, и ничего. Просто уже реши что-нибудь и успокойся. Вижу ведь, как поедо́м себя ешь, оттуда и все проблемы. Спокойствие очень важно в любом периоде беременности, а аборт тебе не показан, понятно?

– Да. – Я убрала рецепт в сумку и пошла к двери. – Спасибо.

– Следующий!

Я вышла и побрела по улице.

Мне больше не хотелось анализировать сложившуюся ситуацию: как ни крути, она оказывалась тупиковой. Остаться одной с ребенком, разрушить дружбу двух мужчин, сломать их судьбы или обманывать обоих до тех пор, пока однажды не всплывет правда? Я по уши вымазалась в этой грязи и вымазала их обоих. Глупая, непутевая, импульсивная… Бессовестная!

Мне было ужасно стыдно и очень больно.

– Ты видишь, мама? – пробормотала я. – Я совершила кучу ошибок. Вся беда в том, что единственный способ узнать, что это ошибка, это совершить ее. Больше никак. Мне казалось, что я умру, если не буду с Марком. А теперь мне придется расплачиваться до конца жизни за это.

«Моя вина, – как сквозь сон, послышался откуда-то ответ. – Влюбляясь, мы совершаем кучу ошибок. Но там, где нет любви, там все становится ошибкой: каждый взгляд, каждый вздох, каждое обещание. Ты не любила Витю, а я подтолкнула тебя к нему».

– Девушка, вам плохо? – Кто-то из прохожих поддержал меня под локоть.

– А? Что? – У меня сильно кружилась голова. Я подняла взгляд и увидела здание офиса мужа. Все-таки дошла. – Нет, все хорошо. – Отпустила руку незнакомца и продолжила путь.

Непослушные ноги привели меня к входу. Я толкнула дверь и… провалилась в темноту.

«Ошибки ничего не значат, когда у тебя есть надежда на завтра», – прошептала мама.

И я ее обняла.

– Где я?

– Лежите, лежите, – успокоила меня медсестра. – Сейчас придет врач. Все хорошо.

– Что со мной?

– Вам стало плохо, вы упали в обморок, и вас привезли сюда.

– Я ничего не помню. – Я попыталась приподняться.

– Не вставайте, пожалуйста. Сначала вас должен осмотреть доктор.

– Я… – Откинув одеяло, я убедилась, что все еще лежу в своем платье. – Я беременна. С моим ребенком все хорошо?

– Для этого и нужен врач, – улыбнулась она. – Сейчас он спустится, осмотрит вас и убедится, все ли в порядке с плодом.

– А как я здесь оказалась?

– Вас привез мужчина. – Она кивнула в сторону двери. – Принес на руках. Красивый такой, черненький, с бородой.

– Ясно, – хрипло сказала я. Только этого не хватало. Похоже, Загорский привез меня сюда из офиса. – А где моя сумка? Там телефон. Мне нужно позвонить мужу.

– Сумка? – Девушка огляделась. – Так вроде у него, я пойду, спрошу.

Потом пришел доктор, долго осматривал меня, беседовал, вызвал своего коллегу, тот сделал мне УЗИ, затем внимательно изучил мои анализы и решил оставить в больнице.

– Полина! – ворвался в палату Вик как раз в тот момент, когда меня собирались перевезти на другой этаж.

– Мужчина, вам нельзя здесь находиться! – строго зыркнул на него этот второй доктор.

– Это мой муж, – произнесла я.

– А, понятно. – Он повернулся. – Папаша, подождите в коридоре, сейчас я к вам выйду!

– Папаша? – непонимающе уставился на него Вик.

– Вы что, ему не сказали? – Доктор перевел взгляд на меня.

– Не успела… – созналась я.

– Тогда, – он обернулся к Воскресенскому, – товарищ будущий отец, советую вам покинуть палату, чтобы не навредить супруге, повидаться вы сможете немного позже.

– А… – Вик застыл.

– А мой кабинет в конце коридора. Ждите там, – добавил он.

– Пойдемте, – вывела Вика медсестра.

– Скажите, с ребенком все будет хорошо? – обратилась я к доктору.

– В данный момент плод вне опасности, и мы постараемся сделать все, чтобы сохранить эту беременность, но вы должны остаться в клинике и следовать всем рекомендациям.

– Хорошо.

Меня определили в отдельную палату, выдали больничную одежду, принесли поесть, но у меня не было аппетита. Я смотрела в сторону окна и страдала от невозможности подойти, открыть его и выглянуть, чтобы подышать свежим воздухом.

Когда пришел Вик, я попросила его привезти мне мою одежду и все необходимые вещи, но вряд ли он что-то слышал. Он как мальчишка носился возле моей кровати, радостно смеялся, целовал мои руки, буквально каждый пальчик и подробно рассказывал, как будет воспитывать будущего сына. Мечты захватили его настолько, что он едва мог усидеть на стуле, постоянно наклонялся ко мне, сжимал мои ладони, целовал в лоб, в нос, в губы, в шею. Воскресенский едва ли не присвистывал от счастья.

Как я могла отнять у него эту радость? Как могла сказать все в лицо в такой момент?

А когда он уехал, раздался звонок.

– Я тут, под окнами, – прошелестел голос Загорского. Низкий, глубокий, печальный. – Могу разнести всю эту клинику к черту, чтобы меня пустили к тебе. Прямо сейчас. Но только если ты захочешь.

– Привет, – тихо ответила я. – Зачем ты звонишь?

– Это мой ребенок, Полина? – потребовал он. – Просто скажи.

– Нет, Марк, он не твой. Это ребенок Виктора.

– Откуда ты знаешь? Мы же с тобой…

– Это его ребенок, – твердо сказала я. – Женщины всегда знают такие вещи.

– Но он… может быть моим? Есть вероятность? – рвано выдохнул Загорский.

– Не звони мне, пожалуйста, больше, Марк. И не приходи. Оставь нас в покое, я хочу все забыть.