25

Марк

– Что он в ней нашел? – прошептала Кира, в очередной раз повиснув на моей руке.

Она не отцеплялась от меня с того момента, как мы вошли в дом.

– В ком?

– В этой деревенщине с косой до пояса.

Я бросил взгляд в сторону гаража. Вик хвалился нашим партнерам новой тачкой, которую подарил жене, а та бегала вокруг столика у бассейна и наливала гостям шампанское, точно какая-то прислуга. Если он позвал на новоселье такое количество народа, неужели не мог нанять персонал в помощь?

– Чем тебе не угодили ее волосы? – задумчиво проговорил я.

Полина, похоже, и сама не ожидала, что на новоселье явится столько людей. Она выглядела немного растерянной и чувствовала себя явно не в своей тарелке среди всех этих девушек-трансформеров, которых приволокли с собой напыщенные индюки, которых Вик звал своими приятелями.

– Если нарастила конский хвост, так нужно хотя бы, укладывать его красиво, – хмыкнула Кира и потянулась за бокалом. – Будешь?

– Нет, – поморщился я.

Моя кожа еще помнила прикосновение этих шелковых прядей. Полина распустила локоны, и те свободно струились по ее плечам. Я не понимал, какая еще укладка нужна этим роскошным волосам? Мне нравилось просто смотреть на них, а при мысли о том, чтобы потрогать их или вдохнуть запах, все нутро продирало до самых костей.

– Мы долго спорили! – Вик повел за собой всю компанию вдоль участка. – Жена хотела прудик, но я настоял на том, чтобы оборудовать здесь небольшой бассейн! Да, красавица? Ты не жалеешь?

Он прихватил ее за талию и поцеловал в шею. Толпа загудела, а Полина, стушевавшись, спрятала взгляд.

– Ну, что? Пора к столу? – обратился Воскресенский к гостям. – Приглашаю всех в дом!

Я поймал ее взгляд. Полина посмотрела на меня и быстро отвернулась. Проследовала в дом за гостями.

Мы вошли следом.

Вик рассаживал гостей и весело шутил, а она молчаливо таскала с кухни тарелки и приборы. И мне все сильнее хотелось придушить за это Воскресенского.

– Они совсем не смотрятся вместе, – сказала Кира, усаживаясь за стол. – Но я понимаю, почему она вышла за него.

– Почему? – Я тяжело опустился рядом.

– Он давал деньги на лечение ее матери. – Моя спутница подмигнула Вику и посмотрела на меня. – Чувство благодарности иногда заставляет женщин забыть о собственной ценности, предать самих себя. – Она улыбнулась, довольная собственной мудростью. – Моя мать так всю жизнь с отцом прожила. Она говорит: «Благодарность – праматерь любви». Мерзость, правда?

– Так ты трахаешься с ним? – не знаю зачем спросил я.

– С кем?

– С Виком.

– А ты ревнуешь? – рассмеялась Кира.

– Зачем тебе это?

Она пожала плечами.

– Pourquoi pas? – И закатила глаза. – Почему бы и нет, как говорят французы. Я – свободная девушка.

– Друзья, предлагаю выпить! – прервал наш разговор Воскресенский. – Иди сюда, Поля!

– Иду, – раздалось за нашей спиной.

Я обернулся.

Полина, поджав губы, поставила перед нами на стол тарелки и направилась к мужу.

– Упс, – хихикнула Кира, – надеюсь, его супружница не слышала, о чем мы говорили.

– Иди ко мне, – Вик обнял жену за талию. – Друзья! – Свободной рукой он поднял бокал. – Я хочу, чтобы мы выпили за мою обожаемую Полинку! Только благодаря ее трудам этот дом преобразился, и только благодаря ей преобразился и я. – Он поцеловал ее в шею, и Полина смущенно опустила взгляд. – Надеюсь, что очень скоро по этому дому будут топать маленькие ножки наших детей. Ты «за», дорогая?

– Конечно, – тихо ответила она.

Воскресенский присвистнул.

– Тогда не будем откладывать это в долгий ящик, займемся прямо сегодня, – рассмеялся он, расплескивая шампанское на скатерть.

Гости зааплодировали, а Полина покраснела и, аккуратно высвободившись из его объятий, села за стол.

– Бери бокал, Марк, – обратилась ко мне Кира.

Я взял его и до боли сжал в пальцах. Надави я чуть сильнее, и стекло бы раскрошилось. Меня словно что-то жалило изнутри, впивалось и сжимало обручем грудь. Какая-то тоска.

Я в принципе никогда не испытывал ревность. Не знал, что это такое. Женщины соревновались друг с другом, кто быстрее окажется в моей постели, кто лучше доставит мне удовольствие, но все они понимали, что на этом наши отношения будут окончены. Никто не мог претендовать на то, чтобы быть рядом со мной дольше пары ночей.

Но эта Полина – она сломала систему и меня заодно. Я думал только о том, какую боль ей причинить, чтобы она не имела надо мной больше власти. Думал о том, что бы сделать, чтобы не желать ее больше. И одновременно мне не хотелось делить ее ни с кем. Особенно с этим павлином, который распинался перед своими гостями, не обращая на нее внимания.

Полина встала и поспешила на кухню. Я чуть не сорвался за ней следом. Вовремя опомнился, взял бокал и осушил его залпом. А когда она вернулась и принялась кружить вокруг гостей в своем простеньком сарафанчике, обтягивающем аппетитную попку и ладную грудь, я залпом осушил и второй.

– Расскажи, расскажи, Марк! – потребовал Вик.

А хрен его знает, о чем он там спрашивал. Я его даже не слушал.

Сидел, наблюдая за ней, облизывал губы, взбудораженный фантазиями о том, что скрывается там, под ее сарафанчиком, и все глубже и глубже погружался в бездонную черную пропасть ревности.

– Что?

– Расскажи, как мы с тобой чудили, когда были мальчишками! – попросил он.

И я сжал зубы до скрипа. Поставил пустой бокал на стол и улыбнулся. Единственное, о чем мне хотелось рассказать, так это о том, как я буду душить и ломать на части каждого в этой комнате, кто посмел смотреть на нее оценивающим, плотоядным взглядом. Как буду рвать на части каждого, кто косился в вырез ее чертового сарафана, пока она подавала горячее.

– Расскажи!

И я нехотя стал вспоминать и выдавать им факты один за другим. Все привычно ржали, аплодировали, а Вик, вне себя от радости, покатывался со смеху.

Полина, слушая меня, улыбнулась лишь уголком рта, и я ощутил в этот момент такое удовольствие, будто только что покорил Эверест – вот так на меня действовала одна ее улыбка. И мне захотелось встать и сообщить каждому из присутствующих, что эта удивительная, до одури красивая женщина – моя.

Но это было не так, и это уничтожало меня, это злило моих демонов, призывало их к действию.

– Давайте выпьем еще! – никак не мог угомониться хозяин дома. – Марк, ты обещал мне систему сигнализации и видеоохраны, и где она?

– Точно, я и забыл, – произнес я. – Сделаем.

– Тебе выговор! Давай тост! – Воскресенский разговаривал нарочито громко, он явно чувствовал себя звездой вечера.

– Хорошо. – Я встал.

– Говори-говори!

Но я не мог сказать ни слова, пока Полина металась от гостя к гостю и не могла сесть за стол. Наконец она вытерла руки о полотенце и подошла к Вику.

– Ну! – нетерпеливо выкрикнул он, потрясая бокалом.

Полина, стараясь не смотреть на меня, взяла бокал за тонкую ножку и подняла.

– Говорят, когда в доме счастлива женщина, – я с трудом втянул носом воздух и посмотрел другу в глаза, – счастлива и вся семья. Поэтому пусть этот дом будет наполнен женским счастьем. – Я сказал, сделал глоток и поставил бокал на стол.

– За такое надо выпить до дна! – замахал рукой Вик.

– Давайте до дна! – поддержали гости.

Теперь я смотрел только на нее.

Она стояла рядом с ним и смотрела на меня. Бокал в ее руке дрожал, а глаза блестели. Пока все пили шампанское и улюлюкали, Полина лишь пригубила напиток и тоже поставила бокал обратно на стол.

– У тебя явно какие-то проблемы, ты такой напряженный, – шепнула мне на ухо Кира, когда я сел на место.

Я ничего не ответил.

Продолжал сидеть и следить за Полиной. Она уходила, и мне становилось не по себе. Приходила, и меня отпускало. Я, как верный пес, готов был пуститься за ней по следу, но вынужден был сидеть и слушать показушные россказни Воскресенского. А мне кусок в горло не лез от потребности с ней поговорить.

– Может, сделаем перерыв и подышим воздухом? – предложил я.

– Точно! – поддержал Вик, выбираясь из-за стола. – Я же не показал вам свой новый барбекю!

– Пойдем, – потянула меня за собой Кира.

– Иди, я позже подойду, – сказал я и подтолкнул ее к выходу, куда потянулись все гости.

Во дворе заиграла музыка, и девушка, подобрав рукой подол платья, ринулась туда. Я завернул в коридор, дождался, когда все выйдут на улицу, а затем направился в кухню – вслед за Полиной.

Полина

– Черт! – У меня тарелка выскользнула из рук и с треском рухнула в специальное отделение в посудомоечной машине. Хорошо хоть, не разбилась.

Я думала воспользоваться уединением на кухне, чтобы отдышаться и прийти в себя, но появление Марка нарушило все мои планы и заставило снова ощутить острое напряжение.

– Что тебе нужно? – Увидев, как он приближается, я попятилась назад.

Загорский двигался точно опасный хищник. Плавно, изящно, сексуально. И это невольно возвращало меня к моменту нашей близости, о котором я хотела бы забыть и больше никогда не вспоминать.

– Зачем ты пришел? – Я остановилась, чтобы не показывать свой страх.

Но тут же выдала его, бросив взгляд за окно и в сторону гостиной.

– Почему ты не сказала ему? – От звука голоса Марка мне стало зябко.

Он подошел вплотную и буквально вжал меня в стену между холодильником и окном.

– Что?

– Не строй из себя дуру. – Мужчина навис надо мной сверху. – Почему ты не сказала ему?

– О чем? – хрипло спросила я, прислушиваясь к звукам в гостиной.

Вдруг кто-то из гостей остался в доме?

– Ты знаешь, о чем. – Он наклонился ниже, и я от испуга ударилась затылком о стену. – Почему ты делаешь вид, что ничего не произошло?

За окном грохотала музыка и слышались веселые крики. Я задрожала, следя за взглядом Загорского, которым он обвел меня с головы до ног.

– Потому что не хочу. – Я попыталась оттолкнуть его. – Отойди!

Но его рука молниеносно метнулась к моей шее и больно сжала горло.

– Значит, тебе так удобно? Да? Удобно, что он ничего не знает?

– Пусти! – Я ударила его ладонью в плечо.

– Бей, Полина, – прорычал Загорский. – Мне нравится эта боль. Ударь меня еще раз. Давай!

– Это было ошибкой, – тяжело дыша, прохрипела я. – Просто я была не в себе.

И еще раз попыталась его оттолкнуть.

– Значит, я сам ему скажу, – улыбнулся Марк.

Его рука ослабила хватку и переметнулась на мое лицо. Сдавила мои щеки.

– Сам скажу.

Загорский пугал меня до дрожи во всем теле. Но боялась я не его беспощадных рук, причиняющих боль, и не жестоких слов, а его взгляда – дикого, голодного, сумасшедшего. Взгляда, который говорил о том, что его хозяин не контролирует себя и способен на все, что угодно.

– Нет, – попросила я. – Не говори.

Он хрипло рассмеялся.

– Да… А ведь ты ничем не лучше остальных, Полина. – Его голос прошелся по моей коже, словно наждаком, больно сдирая поверхность. – Ты такая же лживая, мерзкая сука…

Он выдохнул мне это прямо в губы, и я почувствовала, как от трения о его грудь затвердели мои соски. Они так напряглись, что это почти причиняло мне боль. Я тяжело задышала, закрывая глаза.

– Да, – прошептала я, отворачивая лицо. – Я такая. А теперь уходи. Пожалуйста.

– Нет, я тебя не отпущу. – Марк навалился и буквально впечатал меня в стену. Его рука скользнула по моему бедру вверх, пробралась под подол сарафана и сжала ягодицу. – Может, мне хочется, чтобы ты была рядом?

– Я сейчас закричу, – выдохнула я ему в шею.

Подняла веки и увидела перед собой его затуманенный желанием взгляд.

– Валяй, – усмехнулся он.

– Уходи, Марк, – всхлипнула я, облизнув губы. – Можешь говорить ему все, что хочешь, мне плевать. Я тебя не хочу.

Его пальцы коснулись кружева моих трусиков и обнаружили, что те уже мокрые, прямо-таки насквозь.

– Ты меня хочешь, – издевательски произнес он. Глядя, как я мотаю головой, он надавил пальцами на кружево, и я ощутила, как под ним все набухло от желания, стало горячим и влажным. – И я тебя хочу, Полина. – Его пальцы сдвинули ткань трусиков и принялись водить по кругу по припухшим губам и клитору. – И мы оба ничего не можем с этим поделать.

– Марк… – с моих губ сорвался предательский стон.

– Я даже от ревности кайфую. Болит – значит, жив. – Он скользнул пальцем внутрь меня, убеждаясь, что я готова его принять. Я протестующе всхлипнула, и Загорский жадно укусил меня в губы. – Ты можешь ненавидеть меня и дальше, а я буду ненавидеть тебя. Главное, что это взаимно.

– Уйди…

Его пальцы погрузились в меня так глубоко, что я застонала и подалась бедрами навстречу, вцепляясь пальцами в его плечи. И это вызвало у Загорского лишь довольный смешок.

Я задрожала от бессильной ненависти и возбуждения. Теперь я ненавидела себя так же сильно, как и его. Я готова была умолять, чтобы он продолжал, и Марк знал это. Он наслаждался своей властью надо мной.

– Как ты хороша, – прошептал он, видя, что я бьюсь в его руках от подступающего наслаждения.

И специально медлил, заставляя меня чувствовать все острее.

Несмотря на сиреневые круги, затмевающие мой взгляд, и желание стонать во весь голос, я нашла в себе силы посмотреть в его черные глаза. Увидела, как он скалится, довольный тем, что со мной происходит. Жгучее желание раздирало меня на части и едва не причиняло боль.

Я готова была умолять, чтобы он отымел меня прямо здесь, на этой кухне, но вместо этого кусала губы и тихо падала в розовое марево, накатывающее волнами удовольствия. А Марк продолжал настойчиво водить пальцами по моей влажной плоти, то сдавливая, то отпуская, то погружаясь в меня и скользя все быстрее, то издевательски замирая.

– Если ты хочешь быть шлюхой, будь ею, – прошептал Загорский, заставляя меня смотреть ему в глаза и двигаться бедрами навстречу. – Но тогда я буду приходить и брать тебя, когда захочу.

Он улыбнулся, подталкивая меня к краю пропасти и впиваясь в меня своими пальцами все сильнее. И его улыбка была в эту секунду столь же порочной и дьявольской, сколь и прекрасной. Она не давала мне вдохнуть воздуха и пошевелиться, не позволяла даже моргать.

– Когда захочу, Полина.

Марк навалился на меня, повел языком вверх по моей шее и осторожно прикусил зубами за подбородок. И в этот же момент уже знакомая тяжесть в низу моего живота налилась горячим теплом и наполнила жаром каждую клеточку тела.

– Когда захочу.

Я запрокинула голову, втягивая в себя воздух, будто сумасшедшая. Зрачки под моими веками заметались и затянулись слепящей белизной. Сердце запрыгало, как в безумной скачке, а из приоткрытого рта вырвался приглушенный стон, который Загорский тут же погасил своими губами.

– Нет, – жалобно простонала я.

– Да, – усмехнулся он.

Что-то внутри меня сжалось, а затем вдруг лопнуло, взорвавшись брызгами бесконечного оргазма. Я задрожала и обмякла в его руках. Упала лицом на его плечо, и мой живот свело горячей судорогой. Ноги задрожали и потеряли способность удерживать на себе вес моего тела.

Загорский держал меня в своих руках, с силой прижав к себе, и было в этом жесте что-то запретное, но очень интимное. И мне было плевать, что мое тело бессовестно предало меня, заставив отдаться врагу.

Но в следующее мгновение Марк выдохнул и сбросил меня с себя, как ненужную вещь, и прежде, чем отойти, медленно провел пальцами по моему лицу:

– Вот сколько ты стоишь, Полина. – Коснулся моего носа, затем губ. Коснулся пальцами, что пару секунд назад еще были во мне. – Ты просто дешевка, вот и все.

Развернулся и… просто ушел.

Я осталась стоять, прислонившись к стене и тяжело дыша. И что-то мне подсказывало, что ему не стало легче.