15

Полина

После пережитого сегодня – не самый лучший момент, но Вик защищал мою честь, могла ли я отказать ему?

Полы халата покорно распахнулись ему навстречу, и губы Воскресенского мягко коснулись моего живота. Я чуть не задохнулась от неожиданности.

– Выходи за меня замуж, Полин, – произнес он, оставляя на моей коже все новые и новые следы от поцелуев.

– Что? – Я смотрела на его лицо, на небольшие морщинки в уголках глаз, на милую ямочку на щеке, на добрые синие глаза под напряженными веками.

– Я кольцо купил. – Его дыхание было прерывистым, нетерпеливым. – Хотел по-человечески все сделать, заказал столик в ресторане на вечер, но больше не могу ждать.

Он поцеловал мой пупок и провел кончиками пальцев по краю трусиков. Я видела, как потемнели его глаза.

– Ты самое лучшее, что происходило в моей жизни. – Его шепот щекоткой разнесся по коже.

– Вик… – хрипло позвала я.

Но он не слышал. Его нетерпение горело на кончиках его пальцев, шумело в дыхании, полыхало в подернутых поволокой глазах. Вик устал ждать, устал терпеть, он жаждал быстрее получить то, за что только что пролил кровь друга. Он хотел застолбить свою территорию, хотел скорее пометить меня собой.

– Ты выйдешь за меня, Полина?

Его ладонь скользнула выше и сжала мою грудь, затем лихорадочно опустилась, дернула край трусиков и переместилась на ягодицу.

– Выйдешь? – Язык Вика выписывал круги на моем пупке.

Я смотрела на него и с замиранием сердца думала, что инстинкт подстегивал Воскресенского настолько, что он не способен был терпеть дальше. А потом я вспомнила слова мамы: она хотела, чтобы я устроила свою жизнь, чтобы ни в чем больше не нуждалась.

– Выйду, Вить, – произнесла едва слышно, и у меня перехватило дыхание. – Выйду. Я согласна. – Провела ладонями по его волосам и плечам.

– Я самый счастливый человек на свете! – Он встал, подхватил меня на руки и понес на второй этаж.

Там он поставил меня на кровать и стянул мой халатик с плеч. Я подумала, что прикрывать наготу в такой момент будет неуместно, поэтому стыдливо потупила взгляд.

– У меня самая красивая невеста… – рассматривая мое тело, хрипло произнес Воскресенский и, погладив кружево трусиков, медленно стянул их вниз.

Мокрые волосы холодили мои плечи и спину, поэтому я едва не содрогалась всем телом под его взглядом.

– Самая красивая, – его рука коснулась моей талии.

Черты лица Вика заострились, зрачки расширились.

– Вик, я еще никогда… – прошептала я, глядя в эти пугающие зрачки.

– Ты позволишь мне, Полина? – пробормотал он, выдирая пуговицы из петель и торопливо сдирая с себя рубашку. – Разрешишь мне касаться тебя? Разрешишь касаться везде? Разрешишь быть для тебя самым лучшим?

Лязгнул ремень, затем молния ширинки, и к его ногам полетели брюки. Граница была перейдена, а я все еще стояла перед Виком обнаженная и не могла решить, готова ли я отдаться ему здесь и сейчас.

А когда он стал стягивать вниз боксеры, просто закрыла глаза.

– Маленькая моя, – Вик оказался рядом, его сильные руки коснулись моих плеч, – все хорошо, хорошо…

Его губы прильнули к моим. Сначала это был осторожный, разведывающий поцелуй, затем мне в рот жадно скользнул его язык. Я чувствовала, как Вик задрожал от нетерпения, ощутила, как его сухой и гладкий член прижался всей своей твердостью к низу моего живота, и начал подрагивать.

По моей коже разбежалось и затрещало адреналиновое волнение.

– Доверься мне. Не бойся, – попросил Вик.

Я открыла глаза, его взгляд был окутан туманом страсти.

– Я не боюсь, – сказала я, чувствуя, как вспыхнули мои щеки от смущения.

«Ты любишь его. Он – самый лучший. Он – твой. Тебе хорошо с ним, интересно, приятно. Ты собираешься заняться с ним сексом не потому, что должна, а потому что хочешь его», – уговаривала я себя.

Поцелуи Вика становились более настойчивыми и торопливыми. Глядя на мужчину из-под ресниц, я видела, насколько сильно он возбужден и какого труда ему стоило сдерживаться и не спешить.

Его руки блуждали по моему телу, поглаживая и сминая, его грудь прижималась к моей груди, и я на каждом вдохе ощущала, как все сильнее, почти до болезненности отвердевают мои соски, и как, спутывая мысли, на сознание опускается густое желание.

Наконец мы легли на постель. Я – снизу, он сверху.

Губы Вика ласкали мою шею, руки лихорадочно исследовали грудь, и в низу моего живота постепенно закручивался тугой комок. Едва его язык коснулся моего соска, я внезапно для себя самой низко охнула. Тогда Вик впился в мои губы, словно обезумев, и на моем языке вновь разлился привкус коньяка.

– Вик!

Между ног у него все было пугающе твердым, будто сделанным из металла. Я испуганно затаила дыхание, у меня не получалось расслабиться. Точно так же сегодня, касаясь моей влаги, проводил головкой у входа Марк, и мое тело каменело от ужаса.

– Доверься мне, – повторил Вик, заметив мою скованность.

Его руки и губы бросились ласкать мое тело с удвоенной силой, и очень скоро я почувствовала, что больше не могу и не хочу сопротивляться туману, заволакивающему сознание. Мое сердце грохотало, разгоняя кровь до шума в ушах, но страх больше не заглушал его бешеные удары.

Сама не замечая, что делаю, я развела ноги и теснее прижалась к Вику. Стиснув зубы, застонала. Вцепилась в его плечи, едва не ломая ногти. И пальцы Вика коснулись меня между ног – там, где все набухло и стало влажным.

Я выгнула спину, видя, что Воскресенский ловит взглядом каждое мое движение и каждую эмоцию. Его пальцы скользнули внутрь, и я задрожала уже всем телом. Мне стало трудно дышать.

– Я люблю тебя, – сказал он, вынимая пальцы и нависая надо мной.

Я почти ничего не слышала и не видела сквозь пелену, стоящую в глазах. Член Вика прижался к горячей влаге, и по моему телу прошла новая теплая волна. Я откинула назад голову и глубоко вдохнула, чтобы не чувствовать страха. Горячее дыхание мужчины прокралось по моей шее вверх – к губам.

«Он все сделает правильно. Это можно откладывать бесконечно, и ты никогда не будешь готова. Твое тело реагирует на него, и это здорово. Пусть все произойдет сейчас».

Я зажмурилась, не в силах пошевелиться. Мягко навалившись на меня сверху, Вик шире развел мои ноги и вошел. Опасаясь причинить мне боль, он толкнулся лишь наполовину и больше не двигался. Мои пальцы впились в его предплечья, я всхлипнула, ощущая непривычную наполненность.

Вик зарычал и потянул носом воздух, с трудом сдерживая себя, а затем стал осторожно раскачиваться, входя в меня все глубже и глубже. Его движения были неторопливыми, ладони нежно гладили мои ягодицы, а губы шептали что-то, что я была не в силах разобрать. Все мои ощущения сосредоточились сейчас в одной точке, наполнившейся горячей и острой разрывающей болью.

Вик двигался вперед и назад, а мои пальцы лихорадочно скребли по его спине. Мои челюсти сжимались до скрипа, а мышцы напрягались, сопротивляясь все сильнее, но я терпела. Терпела.

Вик двигался размеренно и очень тихо, а я каждым миллиметром своего тела чувствовала наше слияние и проживала эту боль. А затем он полностью вышел из меня и вдруг вошел глубже и резче. Я вскрикнула, а он дернулся, часто задышал, запульсировал во мне и замер.

– Прости, в следующий раз будет приятнее, обещаю, – прохрипел он, сжимая меня в своих объятиях.

Я чувствовала, как оргазм судорогой сотрясает его тело, и смотрела в потолок. «Вот, значит, как это бывает. Ну что ж…»

Я водила пальцами по его мокрой спине и старалась не закрывать веки, чтобы не увидеть там, за их занавесом, злые глаза Загорского, которые обещали затащить меня в ад. Я боялась саму себя и того, что мне периодически становилось интересно: что же там, в его персональном аду? Что за демоны, и чем они питаются? И будет ли больно, если взглянуть на них хотя бы одним глазком?